отдавала себе отчет в том,  какими  малыми
средствами располагал граф в бытность свою на службе в полку. Их хватало
только на его собственные нужды, да и  то  при  строжайшей  экономии.  О
женитьбе же в подобной ситуации и речи быть не могло, разве только у его
будущей жены имелись бы собственные средства  "Если  бы  он  любил  леди
Луизу так же сильно, как, очевидно, она любит его, - рассуждала Пурилла,
- они как-нибудь справились бы, и, возможно, он  даже  мог  бы  оставить
полк".
   Когда Пурилла увидела леди Луизу, входящую в салон, та показалась  ей
столь чарующе прекрасной, что первым ее ощущением был укол ревности. Она
не сомневалась в том, какой невзрачной, простоватой и  непривлекательной
оказывалась она сама в сравнении с этим воплощением красоты.
   Получалось, хотя это и казалось невероятным, что граф предпочел взять
в жены ее, Пуриллу Кранфорд, лишь бы не жениться на леди  Луизе,  и  это
являлось своего рода признанием и ее, Пуриллы, достоинств.
   Но этого ей было мало.
   Она жаждала любви.  Она  сама  себя  обманывала,  преувеличивала  его
чувства к ней. Ведь в глубине души  она  свято  верила  в  невозможность
настоящего счастливого супружества без любви.
   - Неужели я смогу вынести это? Неужели  смогу  жить  рядом  с  ним  и
никогда... Я буду знать, что я никогда не буду нужна ему.., как  близкий
человек. Я лишь послужила  ему..,  спасительной  соломинкой,  с  помощью
которой он избавился от.., худшей доли?
   Она добралась до края кустарниковых зарослей и углубилась в небольшой
лесок, начинавшийся за ними.
   Джейсон  убежал  вперед,  увлекшись  поиском  кроличьих  норок  среди
подлеска. Пурилла же брела будто на ощупь, не разбирая дороги,  не  видя
ничего вокруг. Перед ее взором стояло лишь прекрасное лицо графа.
   Последние несколько дней он проявлял к ней намного больше внимания  и
даже по-своему был очень нежен,  и  она  объясняла  это  улучшением  его
самочувствия. К тому же их  беседы  открывали  так  много  общего  в  их
взглядах и интересах.
   Но она боялась, что теперь даже их товарищеские отношения  больше  не
будут представлять для него никакого интереса.
   "Вы боялись герцога, боялись его гнева, его реакции на ваш  поступок,
- мысленно говорила она с графом, - и именно поэтому вы  подстроили  все
так, будто вы женились на мне до получения наследства".
   Теперь она  могла  признаться  самой  себе,  что  всегда  чувствовала
какую-то тень между ними, или, возможно, то была настоящая пропасть.
   Теперь, когда герцог поверил графу, тот стал.., свободен...
   Свободен, если не считать своей женитьбы на той.., которую и не любил
вовсе...
   Пурилла плакала от отчаяния, но брела все дальше и дальше,  чувствуя,
что только в движении  может  обрести  хоть  какой-то  порядок  в  своих
чувствах и мыслях.
   Они с Джейсоном вышли из-под покрова леса  и  оказались  на  каком-то
невозделанном поле. То там, то здесь рос кустарник, а прямо  перед  ними
возвышался небольшой холм.
   Джейсон бежал впереди, как вдруг почти перед самым его  носом  из-под
кустарника выкатился маленький кролик и  на  бешеной  скорости  помчался
прочь, мелькал лишь только его белый хвостик.
   Джейсон радостно залаял. Заметив происходящее, Пурилла  открыла  было
рот, намереваясь позвать пса, но не успела она издать ни звука, как  его
и след простыл. Она лишь смутно уловила, в каком направлении он скрылся.
   Ей потребовалось некоторое время, чтобы добраться по кочкам поближе к
тому месту, где Джейсон исчез, и она  увидела  там  нечто,  напоминавшее
вход в пещеру.
   Там лежали большие глыбы известняка, и она догадалась, что перед  ней
одна из  шахт  по  добыче  мела,  которые  часто  встречаются  по  всему
Букингемширу.
   Она много слышала о меловых  пещерах  Западного  Уикомба,  в  которых
распутный сэр Фрэнсис  Дашвуд,  живший  в  XVIII  веке,  устраивал  свои
порочные, пользовавшиеся дурной славой оргии.
   Вокруг  Литл-Стентона  также  имелось  несколько  подобных  пещер,  и
фермеры понемногу продолжали вести в них  добычу  мела,  но  эта  шахта,
похоже, давно никем не разрабатывалась.
   Приблизившись к зияющему  лазу,  она  услышала,  как  где-то  там,  в
глубине лает Джейсон, и предположила, что ему  либо  удалось  догнать  и
схватить кролика, либо тот исчез в норе, и пес не может достать его;
   - Джейсон! - позвала она. - Джейсон!
   Обычно очень послушный пес сейчас не отвечал. Девушка решила, что  он
не может слышать ничего, кроме собственного лая, усиленного многократным
эхом пещеры.
   И она направилась в глубь пещеры.
   - Джейсон! - снова позвала она, но он все так же продолжал лаять.
   Пещера  представляла  собой  хорошо  разработанную   шахту   размером
приблизительно четыре фута в ширину и более чем шесть  футов  в  высоту.
Под ногами лежал толстый слой мелового порошка, и она подумала, что  вид
ее обуви приведет в негодование нянюшку.  Но  ей  ничего  не  оставалось
делать, как попытаться заставить Джейсона прекратить охоту на кролика  и
выйти наружу.
   - Джейсон! - снова крикнула она, и на сей  раз  он  прекратил  лаять.
Должно быть, пес все же услышал ее.
   - Джейсон! Джейсон!
   Она двигалась все дальше в глубь пещеры, рассчитывая, что пес услышит
ее приближение.
   Джейсон действительно услышал свою хозяйку, но в этот миг с внезапным
грохотом и треском сверху обрушилась сначала одна глыба, за ней  другая,
затем еще и еще, и девушка неожиданно оказалась в полнейшей темноте.  Не
трудно было догадаться, что случилось. Завалило вход в пещеру,  и  когда
Джейсон подобрался к ней, она схватила его в охапку и  прижала  к  себе,
понимая, в какую ловушку они сами себя заманили.
 
*** 
 
   Граф налил себе еще один бокал шампанского, но не стал пить.
   Так, с полным бокалом в руке, он подошел к окну,  чтобы  выглянуть  в
сад.
   Солнечные  лучи  позолотили  озерную  гладь.   Плодовые   деревья   и
кустарники никогда еще не выглядели столь красиво.
   Они принадлежали ему, Литтону Рокбруку, и  он  почувствовал,  как  по
всему его телу разливается блаженная теплота,  наполняя  его  не  просто
радостью владения всей этой красотой,  но  и  ощущением  мира  и  покоя,
которое он не испытывал в течение очень долгого времени.
   Ему вдруг остро захотелось разделить это новое  для  него  чувство  с
Пуриллой. Не успел он подумать о ней, как услышал, что  кто-то  вошел  в
комнату, и обернулся с улыбкой на губах. Но перед ним стоял дворецкий.
   - Ее сиятельства нет  наверху,  милорд,  -  сказал  он.  -  Кормилица
думает, она пошла прогуляться.
   Граф нахмурился.
   - Вы уверены? - спросил он. - А кто-нибудь  видел,  как  выходила  ее
сиятельство?
   - Не думаю, милорд, но пойду узнаю.
   Граф поставил бокал, вернулся к камину и в  раздумье  остановился  на
коврике перед ним.
   Пурилла так ждала, когда они смогут вместе  начать  осматривать  дом.
Похоже, раз она вышла на прогулку одна, значит, была чем-то встревожена.
Обычно она поступала так всегда, когда ей необходимо было  о  чем-нибудь
подумать в одиночестве.
   Наверняка ее расстроил визит герцога и леди Луизы, особенно Луизы.
   Граф не сомневался в этом, ведь  любая  влюбленная  в  него  женщина,
несомненно, ревновала его к другим.
   Тут он сообразил, что, вполне возможно, Пурилла услышала  и  властное
требование герцога предоставить ему объяснения.
   - Дьявол! - выругался граф. - Какого дьявола эти двое заявились сюда,
чтобы все испортить?
   Однако он вынужден был признать, что ожидал этого  со  дня  на  день,
раньше или позже, и, возможно,  было  к  лучшему  то,  что  это  наконец
случилось.
   Ему показалось, дворецкий не возвращался целую вечность.
   - Я не могу отыскать ее сиятельство, - сказал он, - и хотя  никто  из
домашней прислуги не заметил, как она выходила, один из садовников видел
ее светлость, когда она пробиралась сквозь заросли кустарника вместе  со
своим песиком.
   - Спасибо, - поблагодарил граф. - Думаю, она скоро вернется.
   Последние слова он сказал скорее самому себе, нежели  дворецкому,  и,
оставшись один, снова подошел к  окну.  Но  теперь  он  уже  не  замечал
солнечных бликов ни на озерной глади, ни на цветах и кустарнике.
   Литтон слишком волновался за Пуриллу. Он с тревогой думал о том,  что
она несчастна и, возможно, страдает от любви к нему.
   "Лучше бы я рассказал ей правду, когда показывал объявление  о  нашем
венчании", - упрекал он себя.
   Ему следовало объяснить ей все самому. Так было бы гораздо лучше  для
нее,  и  она  не  переживала  бы  сейчас,  расстроенная  и  введенная  в
заблуждение поведением герцога.
   Но теперь слишком поздно. Ничего изменить уже нельзя. Ему  оставалось
только надеяться на ее скорое возвращение. Он постарается поставить  все
на свои места, когда она придет.
 
*** 
 
   Джейсон дрожал, а Пурилла, крепко прижимая его к  себе,  ждала  новых
осыпей мела. Но вокруг стояла тишина.
   От испуга ей казалось, что она слышит биение собственного сердца.
   - Бесполезно просто  сидеть  и  ждать  помощи,  -  обратилась  она  к
Джейсону. - Нам придется самим попробовать выйти отсюда.
   Сначала ей казалось, что  вокруг  стоит  кромешная  тьма,  но  теперь
Пурилла заметила слабую полоску света на  земле.  Приблизившись  к  тому
месту, она поняла, что огромный валун, падая,  оставил  небольшую  щель,
через которую пробивался свет и поступал свежий воздух.
   То же самое было и в других  местах  обвала,  но,  осмотревшись,  она
определила: множество глыб, плотно прилегавших друг к другу, преграждали
ей путь к выходу из пещеры.
   Стоило ей  попытаться  сдвинуть  любую  из  них,  как  ей  на  голову
обрушатся камни.
   Она долго стояла без движения, беспомощно разглядывая все эти упавшие
глыбы, в то время как Джейсон, тоже понимая, в каком  тяжелом  положении
они оказались, жалобно скулил рядом.
   - Что же нам делать, Джейсон? Что же делать?
   Пурилла села и, обхватив своего любимца руками,  снова  почувствовала
тепло его маленького тела. Он ласково лизнул ее в лицо, и  это  дало  ей
некоторое утешение.
   Жутко было сознавать, что никто даже не догадывается, где ее  искать.
, Она вышла из дома, позабыв надеть шляпу, так сильно она расстроилась.
   К счастью, ее шелковое платье было на подкладке, а рукава  спускались
до самых запястий, но в пещере оказалось  значительно  холоднее,  нежели
снаружи, и скоро ей предстояло  сполна  ощутить  холод,  особенно  когда
солнце сядет и через щели будет дуть свежий ветерок.
   Внезапно ее охватила настоящая  паника.  Ведь  никто  и  не  подумает
искать ее здесь, и, вероятно, им с Джейсоном предстоит умереть от холода
и голода, а граф так никогда ничего и не узнает.
   Мысль о том, что она никогда больше не увидит его, ужаснула  Пуриллу,
и она чуть было не закричала, моля о помощи.
   Но едва открыв рот, она поняла всю безнадежность этого зова.
   За пределами парка, пока они шли сюда,  им  не  встретилась  ни  одна
живая душа. Заросшие земли, по которым они брели, явно не обрабатывались
арендаторами, и, похоже, в эту часть поместья вообще не  заглядывали  ни
арендаторы, ни сезонные рабочие.
   - Нам надо что-то предпринять, Джейсон, - произнесла она с отчаянием,
- мы должны!
   Он теснее прижался к ней, словно страх в голосе хозяйки пугал и его.
   - Нам нельзя умереть здесь.., нельзя! - продолжала Пурилла. - Если  я
умру, леди Луиза сможет.., заставить графа.., жениться на ней.
   Подобная мысль пугала ее даже больше,  нежели  собственное  отчаянное
положение. Не было сомнений - все так и произойдет. Не успеет разнестись
известие о ее смерти, как леди Луиза и  ее  грозный  отец  снова  начнут
преследовать графа и снова будут принуждать его вступить в брак  с  этой
женщиной. В брак, которого он избежал, женившись на Пурилле.
   - Его необходимо спасти..,  я  должна  спасти  его!  -  внушала  себе
Пурилла. Но единственным его спасением являлась ее жизнь. Ей  предстояло
спасти себя, дабы спасти его.
   Она села и стала неотрывно  смотреть  на  загородившие  проход  груды
меловых глыб, словно пытаясь силой своей воли  неким  волшебным  образом
освободить путь из пещеры.
   И тут ее осенило. У нее оставался единственный  шанс  -  использовать
мощь своей мысли.
   Она ничего не рассказывала об этом графу, опасаясь его непонимания  и
неприятия этих якобы фантазий.
   Когда брат приезжал в отпуск из Индии,  она  буквально  засыпала  его
вопросами о способностях, которыми обладали индийские факиры. О том, как
они творили чудеса, которым никто не находил объяснений.
   - Многие из них обладают даром гипнотического воздействия, - объяснял
Ричард, - но помимо этого они,  несомненно,  пользуются  таким  способом
передачи информации на расстоянии, который до сих пор на Западе никто не
применяет.
   - И каков же он? - нетерпеливо выспрашивала Пурилла.
   - Это трудно  объяснить,  но  каким-то  необычайным  способом  они  в
состоянии передавать свои мысли на  большие  расстояния,  -  начал  свой
рассказ брат.
   Пурилла не перебивала, и он продолжал:
   - У нас служил один сипай. Однажды он пришел ко мне  и,  рассказав  о
смерти своего отца, попросил у меня отпуск. Поскольку я  знал,  где  жил
его отец, а было это почти за три сотни миль от нас, я  поинтересовался,
как же он узнал про смерть старика.
   - Он умер прошлой ночью, капитан-сахиб.
   - Прошлой ночью! - воскликнул я. - Но как же ты смог узнать об этом?
   - Мои брат и сестры сказали мне это, капитан-сахиб.
   - И как же ты поступил? - спросила Пурилла.
   - Конечно, я  отказался  отпустить  его  под  таким  очевидно  лживым
предлогом, - ответил Ричард. -  Но  две  недели  спустя  мне  и  вправду
сообщили о смерти его отца. И умер он действительно  в  точно  указанное
индусом время!
   Пурилла вспомнила об этом необычном виде  телепатии  и  решила,  что,
если она не хочет умереть в темной пещере, ее единственным шансом выжить
должна стать попытка мысленной связи с мужем.
   Вспомнила она и то, как часто, когда  они  бывали  рядом,  она  легко
читала его мысли. А время от времени граф, казалось, и сам  догадывался,
о чем она думала до того, как успевала что-нибудь ему рассказать.
   - Я должна это сделать! - громко произнесла она.  Закрыв  глаза,  она
сосредоточилась на своих чувствах к нему, вложив в свой мысленный  порыв
всю любовь, какую хранила в своем сердце. Она сконцентрировала все силы,
всю волю, пытаясь сообщить ему о случившейся с ней беде.
 
*** 
 
   Часом позже граф беспокойно вышагивал по комнате.
   Раза три или четыре  он  выходил  в  холл,  спрашивал  у  лакеев,  не
появилась ли ее сиятельство.
   Он не мог понять, почему на душе у него становилось все неспокойнее и
неспокойнее.
   Здравый смысл говорил ему, что она отсутствует не столь уж  долго,  и
если ее расстроил услышанный ею диалог между ним и герцогом, она  скорее
всего не вернется домой до самого вечера, как это уже  случалось,  когда
они были в Литл-Стентоне.
   Потом ему стало казаться, будто он слышит, как она зовет его.
   "У меня разыгралось воображение, - решил он, - вряд ли  с  ней  может
что-нибудь случиться в наших краях".
   Но незаметно к нему подкралось ощущение опасности.
   Литтон  пробовал  не  обращать  на  него  внимания,  убеждал  себя  в
нелепости подобных мыслей, в том, что все это лишь игра воображения,  но
ощущение не пропадало. Наоборот, скоро он уже целиком был поглощен  этим
чувством нависшей над ней опасности и не мог думать ни о  чем  ином.  Он
понял - надо действовать.
   Перед его взором стояло лицо Пуриллы, обращенное к нему,  ее  голубые
глаза, молящие о помощи, беззвучно шевелящиеся губы,  словно  пытающиеся
рассказать ему о чем-то важном.
   - Будь я проклят, она в опасности - и я знаю это! - вскричал он.
   Он схватил звонок, и на зов прибежал лакей. Спустя четверть часа граф
и три грума уже оседлали лошадей и двинулись прочь от дома.
   - Бойд и я пойдем через заросли кустарника, - распорядился он, - один
из вас направится на запад от леса, на случай, если ее сиятельство будет
возвращаться той дорогой, а другой пусть двигается через фруктовый сад и
осматривает подходы к дому с восточной стороны.
   Грумы поскакали прочь, граф же, сопровождаемый Бойдом, своим  главным
конюхом, двинулся дальше по еле  заметной  тропинке,  которая  пролегала
среди цветущего кустарника и вела в сторону леса.
   По мере движения ощущение, будто Пурилла зовет его, все  усиливалось,
и теперь он почти как безумный стремился вперед. Девушку необходимо было
найти как можно скорее, иначе он потеряет ее навеки.
   В его мыслях отсутствовала  всякая  логика.  Он  оказался  во  власти
некоего побуждения, возникшего, казалось бы, из ничего, без всяких на то
причин.
   Ему чудилось  -  она  молит  его  найти  ее,  и  это  заставляло  его
подстегивать коня, беспрерывно оглядываясь по сторонам в надежде увидеть
мелькание белого платья Пуриллы между стволами деревьев.
   Но он ничего не видел, только где-то наверху  мирно  порхали  голуби.
Когда они достигли  края  леса,  солнце  начало  садиться,  и  Литтон  с
мучительной болью подумал, что не сумеет найти Пуриллу до темноты.
   Лес поредел, и граф, оказавшись на краю поляны, остановил коня.
   - Могла ее сиятельство уйти так  далеко,  как  ты  думаешь,  Бойд?  -
обратился он к конюху, чувствуя необходимость поговорить с кем-то,  лишь
бы унять свою тревогу.
   - Далековато,  правда,  милорд,  но  ее  сиятельство  могла  увлечься
прогулкой, а то и просто задуматься. Тогда она  непременно  должна  была
добраться до того мелового холма, вон там, впереди.
   - Пойдем посмотрим, - сказал граф.
   Он пустил коня по заросшему полю и вверх на холм, возвышавшийся перед
ними.
   С противоположной стороны его, совсем близко,  видны  были  небольшие
холмистые пригорки, далее местность  переходила  в  низину,  по  которой
текла небольшая извилистая река, исчезавшая за горизонтом.
   Вид с холма  открывался  великолепный,  но  графа  интересовала  лишь
маленькая фигурка, которую он так тщетно искал.  Поскольку  ее  не  было
видно и отсюда, он повернулся к Бойду и с отчаянием в голосе спросил:
   - Что же теперь делать, Бойд? Как  ты  думаешь,  может  быть,  другие
встретили ее?
   - Если бы так, милорд, они протрубили бы в рог. Я так велел, у них  у
каждого есть рог.
   -  Это  ты  хорошо  придумал,  -  похвалил  его  граф.  Он  замер   и
прислушался, надеясь и не надеясь различить звук рожка,  доносящегося  с
одной или другой стороны леса.
   Потом поднял поводья и собрался уже ехать дальше, как  Бойд  внезапно
поднял вверх руку.
   - Ого, похоже, что-то слышу, милорд.
   Граф замер.
   - Но я ничего не слышу.
   Тут конюх воскликнул:
   - Вот оно, снова, милорд! Право слово, собака лает!
   Может, то песик миледи!
 
*** 
 
   Чувствуя, как начинает дрожать, Пурилла  отодвинулась  от  стены,  на
которую опиралась, и выпрямила спину, все  еще  тесно  прижимая  к  себе
Джейсона, напуганного темнотой. Возможно, и ее страх передался ему.
   Она обращала свои мысли и просьбы к графу до  тех  пор,  пока  ей  не
стало казаться, что все ее существо словно уже где-то рядом  с  ним.  Ей
чудилось, будто она выскользнула из своей телесной оболочки,  и  к  нему
летят не только ее мысли, но и сердце и душа.
   Ее мольбы становились все ярче, все  насыщеннее,  и  она  знала,  что
непременно достучится до его чувств  и  разума.  А  потом  она  внезапно
поняла - она достигла цели и он в ответ призывает ее.
   "Я люблю его. Мне нечего дать ему, кроме своей любви. Но ведь в целом
мире нет ничего сильнее любви.., пусть даже и безответной..."
   Она любила графа всем своим сердцем, и независимо от его отношения  к
ней ничто не могло этому помешать.
   Она чувствовала, что каждый ее вздох, каждая частица ее души  и  тела
принадлежат ему. Независимо от того, хочет он этого или нет.
   И сейчас девушка мысленно рвалась  к  нему,  пока  не  достигла  его,
преодолев расстояние, и вот она уже  т