нила Кэролайн. - Но если бы меня довезли до Мейдстона, я могла бы...
     - Мы найдем карету, которая доставит вас до места, - прервал ее лорд Брекон. Кэролайн попыталась было спорить, но он остановил ее:
     - Пожалуйста, позвольте мне все устроить, мне это доставит удовольствие. Я дам указание, и карета доставит вас до дома.
     Кэролайн чуть заметно улыбнулась: она поняла, что, по мнению лорда Брекона, ее пугают расходы. Она перестала возражать и от души поблагодарила его.
     Адам Гримбальди кликнул мальчишку и послал его на постоялый двор, а сам открыл еще бутылку шампанского. Кэролайн с трудом боролась со сном, но в то же время необыкновенно живо ощущала присутствие лорда Брекона. Наблюдая за ним, она старалась понять, что отличает его от других.
     Конечно, он был очень красив, но дело было не только в этом. Было что-то суровое и странное в его глазах: казалось, он все время себя сдерживает. Даже смех его не всегда звучал непринужденно, а его улыбка, хотя и обаятельная, часто казалась окрашенной печалью.
     "Я уверена, что он скрывает какую-то тайну", - сказала себе Кэролайн, но не нашла никаких разумных доводов в подтверждение своей догадки.
     Хотя было уже поздно, Кэролайн просто не могла покинуть зверинец, не взглянув на животных. Когда мальчик, вернувшись, сообщил, что почтовая карета прибудет через полчаса, она попросила показать ей львов, тигров и последнее приобретение Адама Гримбальди - кенгуру, которым он чрезвычайно гордился.
     Они переходили от фургона к фургону. Большинство животных спали. Свет фонарей заставлял их щуриться, а более свирепые недовольно рычали.
     - Вы должны побывать у нас во время ярмарки, - сказал Адам Гримбальди, когда осмотр был закончен.
     - Я бы и за тысячу гиней не упустила такой случай! - воскликнула Кэролайн.
     - Если все остальное не удастся, вы можете попросить Адама найти вам работу в зверинце, мисс Фрай, предложил лорд Брекон.
     - Весьма заманчивая идея, милорд, - отозвалась Кэролайн, - но мне почему-то кажется, что мои родители этого не одобрят.
     - Пожалуй, что нет, - рассмеялся лорд Брекон, - но похоже, что ваша знатная дама куда свирепее дюжины диких зверей.
     - И в самом деле, - согласилась Кэролайн.
     Все тот же мальчишка крикнул им, что почтовая карета у дверей. Кэролайн поблагодарила мистера Гримбальди за гостеприимство и простилась с Зарой. Лорд Брекон проводил ее до кареты. Он быстро обменялся несколькими словами с кучером, и Кэролайн услышала звон монет. Взяв лежавший в карете плед, он заботливо укрыл им колени Кэролайн.
     - Не опасно ли вам пускаться одной в такое далекое путешествие? - спросил он. - Может быть, было бы благоразумнее мне проводить вас?
     - О нет, милорд, - быстро возразила Кэролайн, - в этом нет никакой необходимости. Я в полной безопасности и к завтраку буду уже в Дувре. У меня нет ничего ценного, на что могли бы польститься грабители, и, по правде говоря, я собираюсь всю дорогу спать.
     - Тогда счастливого пути, мисс Фрай, и благодарю вас за все, что вы для меня сделали.
     - Пустяки, - ответила Кэролайн.
     Лорд Брекон говорил с ней через окно кареты, и она едва различала его черты. Ее же лицо было все в лунном свете, и глаза ее сияли.
     - Это было необыкновенное приключение, - сказала она тихо.
     - Мы больше не увидимся, - сказал лорд Брекон и, наклонившись к ней, добавил:
     - Прощайте, милая Кэролайн.., и благодарю вас.
     Она протянула ему руку, но, взяв ее в свою, он склонился не к ее пальцам, а к ее губам. Прежде чем Кэролайн поняла, что сейчас произойдет, прежде чем она успела шевельнуться или запротестовать, лорд Брекон крепко поцеловал ее. Затем он быстро отступил от двери, кучер хлестнул лошадей, и карета понеслась.
     Какое-то мгновение Кэролайн была слишком поражена случившимся, чтобы чувствовать что-то, кроме изумления, но оно тут же сменилось гневом.
     - Как он посмел? - сказала она вслух. - Как он посмел?
     Так вот что такое поцелуй! Она вновь ощутила на своих губах крепкое и в то же время нежное прикосновение его губ, стремительное биение собственного сердца и вспыхнувший у нее в груди огонь, от которого перехватило дыхание.
     Что это был за поцелуй!
     В темноте кареты Кэролайн улыбнулась. Какой толк сердиться: это было подобающее завершение захватывающего приключения.
     Она откинулась на спинку сиденья, но, несмотря на усталость, сон не шел к ней. Почему лорд Брекон сказал, что они больше не увидятся? - думала она. Потому ли, что из-за разницы в их общественном положении его вряд ли сведет судьба с наемной компаньонкой?
     Или тому была другая, более сложная причина? Его образ вновь ярко вспыхнул в ее воображении. Как он хорош, как удивительно не похож на всех мужчин, которых она когда-либо знала! Конечно, он много старше ее. Ему, вероятно, лет двадцать шесть - двадцать семь, но в одном его мизинце больше силы характера, чем во всей длинной томной фигуре лорда Глосфорда!
     Брекон! Красивое имя, но интересно, как зовут его близкие?
     Кэролайн уснула на полчаса и, вздрогнув, проснулась, когда они подъехали к первой почтовой станции.
     Пока меняли лошадей, она пошла умыться и, увидев свое отражение в зеркале, ужаснулась.
     Неудивительно, что лорд Брекон так легко поверил в ее историю о бедной компаньонке! Ее некогда великолепное бархатное платье было в пыли, в пятнах и вконец изорвано. Кружева у шеи висели клочьями, а руки были в грязи. На то, чтобы умыться и привести себя в порядок, потребовалось немало времени, но Кэролайн задержала карету еще на несколько минут, чтобы написать записку миссис Эджмонт в Валкэн-Хаус на Гровнор-сквер. Хозяйка заверила ее, что записка будет отправлена сразу же, утром. Кэролайн приняла эти уверения недоверчиво, поскольку на постоялом дворе все работники спали, усталые, и ее кучеру пришлось их будить. Но при виде гинеи, которая, к счастью, нашлась у нее в кошельке, их обещания зазвучали более убедительно. Когда Кэролайн села в карету и вновь пустилась в путь, она была уверена, что кузине Дебби недолго придется ждать от нее вестей.
     Остальная часть пути до Дувра прошла спокойно.
     Кэролайн уснула легко и безмятежно, как усталый ребенок. Она была так рада, что едет домой, настолько уверена в теплом приеме и способности своих родителей уберечь ее от неприятностей, что даже укоры совести из-за того, что она согласилась на предложение сэра Монтегю, не нарушали ее сна. Жизненные тревоги были ей еще неведомы.
     До сих пор жизнь доставляла ей только радость. Она родилась и выросла в Мэндрейке, одном из самых красивых и пышных поместий в Англии. Замок в Мэндрейке был заложен сэром Юстином де Фэй, прибывшим в Англию с Вильгельмом Завоевателем, и каждое последующее поколение что-нибудь к нему пристраивало, пополняло его коллекции, так что теперь под высокой крышей размещалось огромное количество бесценных и любопытных сокровищ. По мере того как на протяжении столетий разрастался замок, возвеличивалась семья, приобретая богатства, почести, титулы и отличия.
     Неудивительно, что лорд Валкэн, маркиз в пятнадцатом поколении, гордился своим наследием и любил все в Мэндрейке, от старинной нормандской башни, часовым возвышавшейся на самом удаленном меловом утесе, до изысканных бальных залов и салонов, построенных не более сорока лет назад его матерью по проекту Роберта Адама.
     Четырнадцатой маркизе, бабушке Кэролайн, запретили доступ к королевскому двору из-за ее неуемной страсти к карточной игре. Тогда она создала в Мэндрейке собственный двор, где и царила, пока ее не забили камнями контрабандисты, которых она прятала в подземелье замка, нанимая их для доставки запрещенных товаров из Франции.
     С ее смертью кончилась бурная, экстравагантная, экзотическая эра, и для Кэролайн Мэндрейк воплощал только покой, красоту и атмосферу ничем не омрачаемой радости. Ее родители настолько любили друг друга, что все поместье казалось зачарованным уголком, где на каждом его обитателе словно лежал отблеск их светлого счастья.
     Но в жилах Кэролайн текла гордая, бурная, отважная кровь семьи Фэй. Каждая черта ее характера, каждое движение, каждый поступок были преисполнены, как и Мэндрейк, веками накопленного величия и достоинства. Она унаследовала гордость, прямоту и верность своих предков, но также и их страстность, решительность и упрямство. Во многом походила она и на свою бабушку, чья красота стала легендой восемнадцатого столетия. Но возродившиеся в Кэролайн безупречная чистота черт и изящество бабушки сочетались с нежной прелестью ее матери. Чистота и сердечная кротость Серены, маркизы Валкэн, светились как огонь; глядя в ее чистые голубые глаза, нельзя было не ощутить всей чистоты ее души.
     В Кэролайн были те же чистота и честность, но по темпераменту и характеру она была сродни волнам, на которые любила смотреть из окна детской так часто, что их музыка стала частью ее мыслей и мечтаний. Они то разбивались белой пеной о крутые утесы, нарушая изумрудно-сапфировый покой моря - бурные, неукротимые, необузданные, то, нежные, как мерное женское дыхание, покорно ложились на золотистый, залитый солнцем песок.
     Так же переменчивы и неожиданны были и настроения Кэролайн. Мать часто вздыхала над ней, тревожась о будущем прелестной девушки с такой порывистой и страстной натурой.
     Целеустремленность и верность Кэролайн были беспредельны. Однажды, когда ей было только десять лет, молодого грума, ухаживавшего за ее пони, арестовали за браконьерство. Узнав об этом, Кэролайн, не спросившись и никому не сказав о своих намерениях, галопом поскакала в Дувр. Она ворвалась в зал судебных заседаний, настояла на том, чтобы дать показания в защиту грума, и при этом говорила настолько убедительно, что парня отпустили и он вернулся с ней в Мэндрейк.
     Ее отсутствие было замечено, и в момент ее возвращения отец собирал людей на поиски. Лорд Валкэн довольно резко отчитал дочь: и его, и леди Валкэн ужасно испугало ее исчезновение. Но Кэролайн объяснила все очень просто:
     - Он же мой друг, папа.
     - А если бы его нашли виновным и посадили в тюрьму? - спросил лорд Валкэн.
     - И я бы с ним пошла, - сказала Кэролайн и добавила с неопровержимой логикой:
     - Тогда ты бы устроил так, чтобы нас обоих освободили.
     Леди Валкэн беспокоилась о подрастающей дочери, хотя и не могла не гордиться ею. Кэролайн была столь совершенна как внешне, так и нравственно, что в ней, казалось, не находилось ни единого недостатка.
     Она могла быть импульсивна, порывиста, иногда проказлива, но была неизменно добра и великодушна.
     Прислуга обожала ее, и друзей у нее было без числа.
     Впервые появившись в лондонском обществе, она была обязана своим успехом не только имени, происхождению и состоянию: ее очарование, дружелюбие, бьющая ключом жизнерадостность привлекали к ней как мужчин, так и женщин.
     Ее крестную удивляло только одно: после четырех месяцев в свете Кэролайн была так же равнодушна к своим поклонникам, как и в первые дни. Провозглашенная "первой красавицей" и "несравненной", она получала множество предложений, но отклоняла их все с твердостью, не оставлявшей искателям возможности объяснять ее отказ кокетством или нерешительностью.
     - Не могу вообразить, кого ты найдешь лучше, - саркастически заметила леди Буллингем, когда Кэролайн отказала лорду Глосфорду.
     - А я могу, - отвечала Кэролайн с насмешливой улыбкой, осветившей ее прелестное личико при виде гнева крестной.
     - Кто же это? В Дебретте я что-то никого не нахожу, хотя изучила его полностью.
     - А может быть, его там нет, - улыбнулась Кэролайн.
     - Нет в Дебретте? Господи помилуй, дитя! Уж не имеешь ли ты в виду мезальянс? Я этого не вынесу! Кто он? Я требую ответа. Кто он?
     - Увы, я не знаю, - отвечала Кэролайн. - Я еще не встретила человека, которого могла бы полюбить.
     Иногда она сомневалась, что такой человек вообще существует. Но когда ее разбудили лучи утреннего солнца, проникшие сквозь окна кареты, впервые в жизни на ее устах затрепетало мужское имя. Опустив стекло и вдыхая свежий соленый воздух, она вся светилась счастьем. Впереди она различала уже первые проблески морской голубизны.
     Она отдала распоряжение кучеру ехать в Мэндрейк, но не к главному подъезду, а на конный двор. Если он и удивился, то виду все же не подал, так что Кэролайн показалось, что его волнует лишь собственное возвращение в Севеноукс. И все же она старалась таиться от всякого, кто мог бы сообщить, лорду Брекону что-либо о ней и о цели ее поездки.
     Поэтому когда они въехали во двор и старый конюх ее отца вышел взглянуть на прибывших, она выскочила из кареты и отвела его в сторону.
     - Заплатите ему как следует, Гарри, - сказала она, - накормите завтраком и отправьте. Ни под каким видом не говорите ему, кто я. Если он спросит, скажите, что я какая-нибудь незначительная гостья или кто-нибудь из старшей прислуги, это не имеет значения.
     - Слушаю, миледи, - сказал Гарри и с фамильярностью старого слуги добавил:
     - Видать, миледи опять задумала какую-то проделку.
     Кэролайн решила не отвечать и с достоинством направилась к дверям. Войдя, она, однако, ускорила шаги, явно не желая показаться в длинных коридорах кому-нибудь на глаза. Взбежав по узкой лестнице, ведшей к апартаментам верхнего этажа, она добралась до своей комнаты, никого не встретив по дороге, кроме младшей горничной, которую она отправила на поиски Марии. Мария, молодая деревенская девушка, последние два года приставленная к Кэролайн для услуг, появилась через несколько секунд.
     - Миледи! - воскликнула она. - Мы вас не ждали.
     Я думала, вы в Лондоне. Я прямо поразилась, когда мне сказали, что вы здесь, думала, мне это снится. Неужели это вы, миледи, а не привидение?
     - Нет, нет, это я, Мария. Теперь помоги мне раздеться.
     - Ой, миледи, ваше платье! Что это вы с собой наделали?
     - Тише, Мария. Не задавай вопросов и выбрось его поскорее, пока мама не видела. Починить его невозможно. А теперь дай мне другое платье и прибери волосы.
     Через полчаса, встав от завтрака, маркиз Валкэн с изумлением увидел спускавшуюся по лестнице дочь в белом муслиновом платье с голубыми лентами. Вид у нее был свежий, глаза блестели, и она казалась замечательно хорошенькой.
     - Кэролайн! - воскликнул он. - Откуда ты появилась? Я понятия не имел, что ты дома.
     - Доброе утро, папа, - Кэролайн сделала реверанс и подставила ему щеку для поцелуя. - Скажи же, что ты рад мне. Я так счастлива тебя видеть!
     Лорд Валкэн обнял дочь и прижал к себе.
     - Ты должна была нас известить, - сказал он. - Почему ты здесь? По нашим сведениям, ты наслаждаешься светским обществом.
     - Я хотела повидаться с мамой, - ответила Кэролайн. - И с тобой тоже, дорогой папа.
     - А я как раз писал тебе, - сказал лорд Валкэн. - Письмо должно было быть отправлено сегодня. У меня есть для тебя новости.
     - Новости? - переспросила Кэролайн.
     - Да, - отвечал лорд Валкэн. - Пойдем в библиотеку, Кэролайн. Мне нужно кое-что тебе сказать.
     Он взял дочь под руку и повел ее в библиотеку, большую комнату, выходившую на море. Она была залита солнцем. Кэролайн устроилась на подоконнике - в детстве это было ее любимое место. Устроившись, она вздохнула, совершенно довольная собой.
     - Как хорошо быть дома, - прошептала она. - Что у вас за новости, папа?
     - Речь идет о маме, - сказал лорд Брекон.
     - О маме? - быстро переспросила Кэролайн, - Она не больна?
     - Не то чтобы больна, но и не здорова, - ответил лорд Валкэн. Его красивое лицо было серьезно. - Помнишь, прошлой зимой у нее был сильный кашель, с которым врачи ничего не могли поделать? Так вот, на прошлой неделе я пригласил из Лондона сэра Генри Хэлфорда, придворного доктора, и он рекомендовал маме перемену климата, и вообще перемену обстановки. Он настаивает на том, чтобы она провела месяц в Италии, а потом, может быть, какое-то время на озере Комо. Я послушался его совета, Кэролайн, и мы с мамой на следующей неделе уезжаем на континент.
     - О, папа! - воскликнула Кэролайн.
     - Я так и знал, что ты удивишься, - улыбнулся лорд Валкэн.
     - Но если мама больна, я поеду с ней.
     Лорд Валкэн покачал головой:
     - Нет, Кэролайн, хотя я и ожидал, что ты это предложишь. Во-первых, сэр Генри требует, чтобы первое время она была в полном покое, а во-вторых, откровенно скажу, нам очень хочется поехать одним. Как мы ни любим тебя и наших мальчиков, с вами нам не очень-то спокойно.
     - Вот как, - проговорила Кэролайн и засмеялась. - Второй медовый месяц, а, папа? Поздновато немного, если вспомнить, что у вас семнадцатилетняя дочь и двое взрослых сыновей в Итоне.
     - Нам не кажется, что это поздно или что мы слишком стары, - с достоинством отвечал лорд Валкэн. - Мы с нетерпением ждем момента, когда стряхнем с себя наши обязанности. К тому же до сих пор мне никак не удавалось повезти маму за границу. Слишком долго шла война, а когда она кончилась, нашим планам постоянно мешали дети.
     Кэролайн сделала гримасу:
     - Ну и обуза же мы для вас!
     - Напротив, вы всегда приносили нам радость, но мы пережили с вами и тревожные моменты. Кстати, вот о чем я хотел попросить тебя, Кэролайн, Обещай мне ничем не волновать маму.
     - Волновать? Почему?
     - Потому что единственное, что ее тревожит, - это мысль оставить тебя одну. Она и так постоянно волнуется, что не может быть с тобой в Лондоне в твой первый сезон. Мы уверены, что крестная справляется со всем великолепно и что кузина Дебби - отличная компаньонка. Но в то же время мы с мамой хотели бы быть с тобой. Ты знаешь, что это невозможно из-за ее состояния здоровья, а теперь я с трудом убедил ее последовать совету сэра Генри. Она боялась уезжать из-за тебя, Кэролайн. По правде говоря, она убеждена, что без нас ты тут же что-нибудь натворишь.
     - Папа, это чудовищная несправедливость! - воскликнула Кэролайн.
     Лорд Валкэн с усмешкой погрозил ей пальцем:
     - Нет, Кэролайн. Подумай только, и ты согласишься, что за эти последние годы ты доставила нам немало беспокойства. А теперь, когда ты вышла в свет, естественно, мы еще больше озабочены.
     - Нет никакой необходимости... - заносчиво начала было Кэролайн и вдруг остановилась.
     - Единственное, о чем я тебя прошу, - продолжил лорд Валкэн после небольшой паузы, дав Кэролайн возможность добавить что-нибудь еще, - если у тебя будут какие-нибудь неприятности до нашего отъезда, либо держи их при себе, либо поделись со мной. Маму не беспокой. Понятно?
     - Да, папа.
     - А теперь, может быть, расскажешь мне, почему ты вернулась так неожиданно?
     Кэролайн заколебалась. Она смотрела на море, задумавшись, не рассказать ли отцу все полностью, но, поразмыслив, решила, что он придет в бешенство, когда узнает о том, как сэр Монтегю Риверсби пытался обмануть ее. Она была уверена, что отец настолько выйдет из себя, что может даже счесть своим долгом если не вызвать его на дуэль, то уж наверное отхлестать кнутом. Лорд Валкэн, не задумываясь, пошел бы на самый отчаянный поступок, если речь шла о чести его семьи.
     Он бывал очень горд, а иногда и деспотичен, когда считал, что кто-то нарушает законы рыцарского долга и чести. Было бы забавно посмотреть, подумала Кэролайн, как сэр Монтегю стал бы ползать от страха перед ее отцом. Но все это требует времени. Если лорд Валкэн поедет в Лондон, он с мамой не сможет отправиться на континент на следующей неделе. Нет, в этом случае на этот раз она должна промолчать.
     С легким вздохом она повернулась к отцу:
     - Мне нечего тебе сказать, папа. Мне просто очень захотелось увидеть тебя и маму. Честнее, может быть, будет признаться, что я соскучилась по дому, и вот.., я дома.
     - Кузина Дебби приехала с тобой?
     - Нет, папа.
     Лорд Валкэн нахмурился:
     - Ты приехала одна?
     - Да, папа. Я вдруг решилась...
     - Кэролайн, ты же знаешь, что я не позволяю тебе путешествовать одной.
     Голос его звучал сердито, но, прежде чем он успел еще что