ь меня до половины десятого.
   На площади был разбит сад,  в  котором  я  увидела  двух  голубей.  Птицы
напомнили мне о доме. Однако это воспоминание не вызвало у меня  ностальгии.
Я пребывала в полной готовности с  головой  погрузиться  в  предстоящее  мне
приключение.
   Вчера вечером мы спокойно поужинали дома, а потом отправились в кино. Нас
было шестеро: госпожа Уотсон и ее молодой кавалер,  которого  звали  Питером
Брауном, Генри, Анжела и один джентльмен, который был приглашен на ужин.  По
тому, как Анжела представила его, я догадалась, что этот человек  имеет  для
нее огромное значение. Его звали капитаном Дугласом Ормондом. Он был высоким
и светловолосым и обладал очень приятной внешностью, которая ассоциировалась
у меня с обликом "бравого гвардейца". Как только он переступил  порог  дома,
Анжела преобразилась.  Ее  усталый  вид,  беспокойство  и  раздражительность
исчезли.  Она  буквально  засияла:  ее  глаза  сверкали,  с  губ   срывались
остроумные  шутки  и  меткие  замечания.  Было  совершенно   очевидно,   что
присутствие Дугласа Ормонда доставляет ей непередаваемое наслаждение, и я не
раз бросала обеспокоенный взгляд на Генри, спрашивая себя, что  он  об  этом
думает. Теперь стало  понятно,  почему  Анжела  чувствует  себя  несчастной,
почему она так страстно  хочет  выглядеть  красивее  и  моложе,  почему  она
считает свою семейную жизнь трудной.
   Не надо было  обладать  особым  воображением  или  особым  чутьем,  чтобы
понять: здесь, передо мной, оказался самый тривиальный любовный треугольник.
Генри, старый, но богатый муж молодой жены; Анжела, влюбленная до безумия  в
человека, который подходил ей по возрасту, но у которого дела, как я  поняла
из разговоров, шли не очень гладко.
   Генри тоже предстал передо  мной  в  своем  худшем  виде:  казалось,  ему
доставляет удовольствие смущать своего гостя вопросами,  касающимися  денег.
Во время ужина он обратился к капитану Ормонду:
   - Разве вы этим летом не собираетесь играть в поло -  мне  казалось,  что
ваш полк славится своей любовью к этой игре?
   - Боюсь, я не могу себе этого  позволить,  -  с  улыбкой  ответил  Дуглас
Ормонд. - Как вы знаете, Уотсон, поло довольно дорогой вид спорта.
   Генри поднял брови.
   - Неужели невозможно сэкономить на других статьях расходов?  -  продолжал
он. -  Пореже  бывать  в  ночных  клубах,  например.  Да  и  женщины  всегда
обходились недешево - не так ли, Анжела? "
   - Все зависит от самой женщины, - резко бросила она.
   - Ну конечно же! - добродушно воскликнул Генри. - Например,  если  у  них
есть свои собственные деньги, все становится гораздо проще.
   Повисло неловкое молчание,  которое  нарушила  госпожа  Уотсон,  которая,
рассмеявшись, проговорила:
   - Все женщины должны иметь свои  деньги.  В  большинстве  вопросов  я  не
феминистка, но я твердо уверена в этом, правда, Лин?
   - Я никогда над этим не задумывалась, - ответила я,  смущенная  тем,  что
оказалась в центре внимания. - Но мне тоже, естественно, хотелось  бы  иметь
деньги на карманные расходы.
   Генри засмеялся.
   - Тогда ты должна найти себе богатого мужа, моя дорогая, и заставить  его
выделить тебе крупное содержание.
   - Что и сделала твоя сестра! - с горечью закончила его мысль Анжела.
   - Ну, а почему бы нет? -  спросил  Генри.  -  Надеюсь,  Лин  найдет  себе
богатого и одновременно приятного мужа.
   - И я надеюсь, - проговорила Анжела. - Но могу заверить ее, что  эти  два
качества очень редко одновременно присущи одному человеку.
   Ее замечание обидело Генри. Это было заметно по его лицу даже несмотря на
то, что он добродушно рассмеялся. Госпожа Уотсон перевела разговор на другую
тему, спросив, в какой кинотеатр мы пойдем.
   Беседа опять стала общей, все начали высказывать  свои  предложения.  Они
ужасно долго спорили, и мне стало казаться, что мы опоздаем к началу сеанса.
Наконец Генри принял решение за всех, и мы, разместившись  в  "роллс-ройсе",
отправились в "Эмпайр".

Глава 4

   Почему одежда так много значит для женщины? Сколько  бы  мы  ни  отрицали
этот факт, сколько бы мы ни смеялись над усилиями  выглядеть  модно,  одежда
играет большую роль. Все женщины любят наряжаться. Мало что может сравниться
с удовольствием красиво одеться и сознанием, что тобой восхищаются.
   Сначала Анжела протащила меня по всем магазинам  готового  платья,  потом
она отвела меня к известным  и  очень  дорогим  портным,  которые  пообещали
выполнить наш заказ в кратчайший срок. Таким образом к концу недели я  стала
обладательницей полного гардероба самых разнообразных туалетов;  ящики  были
забиты шифоновым и шелковым бельем, а на полках расположились туфли, которые
казались мне в два раза меньше тех, что я обычно носила.
   Я с огромным удовольствием выбирала туалеты,  но  надевать  их  было  еще
приятнее. Спустившись к ужину в платье из белого шифона, я подошла к  Генри,
который в одиночестве сидел в кабинете и потягивал  херес,  и  поблагодарила
его,  проявив  в  своем  поцелуе  охватывавшую  меня  бурю  чувств.  Он  был
несказанно удивлен и, как мне показалось, тронут.
   - Тебе не надо меня благодарить, Лин, - сказал он. -  Я  с  удовольствием
делаю это для тебя. Черт подери, уже давно  никто  не  проявлял  радости  по
поводу того, что я для всех делаю.
   Внезапно мне стало жаль его. Я попыталась прогнать это ощущение - что  бы
там Анжела ни говорила об объективности,  я  должна  держать  сторону  своей
сестры. Но мне было довольно трудно  не  принимать  в  расчет  точку  зрения
Генри. Да, он с неприязнью относился к дружбе Анжелы с  капитаном  Ормондом,
но я чувствовала, что любой мужчина на его месте повел бы себя точно так же,
за исключением, наверное, моего отца,  который  просто  выкинул  бы  Дугласа
Ормонда  из  дома.  Думаю,  Генри  просто  опасался  гнева  Анжелы,  поэтому
ограничивался едкими замечаниями, которые раздражали ее, и грубыми репликами
в адрес Дугласа, чем ставил всех  нас  в  неловкое  положение.  Анжела  была
вольна поступать, как считала нужным, но я презирала Дугласа  Ормонда  и  за
то, что  он  безропотно  сносил  дерзости  Генри,  и  за  его  непоколебимую
уверенность в том, что Анжела бросится на его защиту.
   Поведение госпожи Уотсон тоже не способствовало спокойствию в доме. Через
неделю я пришла к выводу, что  Анжела  ей  совсем  не  нравится.  Она  имела
обыкновение перед ужином спускаться в кабинет раньше Анжелы, которая  всегда
опаздывала, и говорить:
   - Сколько же нас будет за столом на этот раз? Попробую угадать - шестеро,
и имя шестого начинается на "Д". Видите, какая я умная?
   Иногда она замечала:
   - Дорогой Генри, Анжела опаздывает! Я не намерена ждать  ее  -  ведь  она
только что вошла в дом. Она  так  приятно  провела  вторую  половину  дня  -
съездила за город подышать свежим воздухом.
   - Как, она была за городом? - простодушно спрашивал Генри.
   - О, а разве ты не знал? - с деланным удивлением восклицала его  мать.  -
Боже мой, я ужасно бестактна - а вдруг мне не следовало говорить об этом?
   Думаю, она была злой и сварливой женщиной, однако из-за  ее  непроходимой
глупости никто не мог на нее долго сердиться. Чем больше я наблюдала за  ней
и Питером Браунингом, тем лучше понимала, что старость следует  воспринимать
так, как моя мама, - не убегать от  нее,  а  достойно  встречать.  В  погоне
госпожи Уотсон за молодостью,  за  любовью  двадцатипятилетнего  юноши  было
нечто трогательное и в то же время уродливое.
   Иногда  я  заставала  госпожу  Уотсон  отдыхающей   в   гостиной   и   не
подозревающей о моем присутствии. И без  маски,  которую  она  надевала  при
домочадцах, я видела перед собой уставшую стареющую  женщину,  с  похвальной
отвагой ведущую сражение, которое заранее обречено на провал.
   Каждый вечер мы развлекались: ходили в гости или  кто-нибудь  приезжал  к
нам. Обедали мы с  Анжелой  у  ее  знакомых.  Она  изо  всех  сил  старалась
познакомить меня с теми, кто мог бы  оказаться  мне  полезным,  кто  мог  бы
пригласить меня на устраиваемые ими балы, у кого были сыновья и дочери моего
возраста. Я очень ценила все ее усилия, так как понимала, что ради меня  она
жертвует временем, которое могла бы провести с Дугласом.
   Очень часто она поднималась из-за стола  задолго  до  окончания  обеда  и
сообщала:
   - Не спеши, Лин, у тебя сегодня только одна примерка,  которая  назначена
на половину четвертого. А у  меня  -  важная  встреча,  поэтому  прошу  всех
извинить меня.
   Она всегда пыталась провести с Дугласом час-другой, зная, что в это время
Генри заседает в Палате Общин или играет в гольф в пригороде Лондона.
   Думаю, отношение Генри ко мне начало меняться после того, как  однажды  в
субботу я предложила  сопровождать  его  на  поле  для  гольфа.  Я  как  раз
спустилась к завтраку, - несмотря на то что всю прошлую ночь я протанцевала,
я все равно, следуя давней привычке, проснулась  рано.  Я  еще  не  привыкла
спать допоздна, а завтракать в кровати я вообще  никогда  не  любила.  Генри
вошел в комнату, когда я наливала себе вторую чашку кофе.
   - Доброе утро, Лин, - сказал он. - Ты великолепно выглядишь - разве ты не
устала?
   - Ни капельки! - ответила я. - Мы не разбудили тебя ночью?
   Вчера Анжела, Дуглас и я  отправились  на  бал.  Так  как  у  Генри  были
слушания в Парламенте, он не смог присоединиться к нам.
   - Я пришел домой в час, - сказал он. - Думаю, вы вернулись гораздо  позже
меня. Но я не слышал, как вы вошли.
   - Была уже половина четвертого, - призналась я.  -  Вечер  прошел  просто
восхитительно. Я так веселилась.
   Наш разговор был прерван появлением дворецкого.
   - Звонил сэр Генри Граттон, сэр. Он велел передать, что  очень  сожалеет,
но не сможет играть с вами  сегодня,  так  как  ее  светлость  неважно  себя
чувствует.
   - Черт подери! - воскликнул Генри.  -  Это  нарушает  все  мои  планы  на
сегодня. К тому же я за всю неделю не сыграл ни одной партии.
   - А ты не можешь пригласить кого-нибудь другого? - поинтересовалась я.
   - В одиннадцать-то часов? -  удивился  он.  -  Бесполезно.  Эти  площадки
расположены в пригороде Лондона, поэтому все игроки договариваются  заранее.
Да и вряд ли, чтобы к этому часу кто-то еще оставался в клубе.
   Поколебавшись, я предложила:
   - Если мое присутствие скрасит твое одиночество, я поеду с тобой.  Играть
я не умею, поэтому честно скажи, хочешь ли ты, чтобы я ехала.
   - Ты серьезно? - удивленно спросил он. - Но это просто замечательно, Лин!
Ты доставишь мне огромное удовольствие, а я дам  тебе  первый  урок  игры  в
гольф. Что ты на это скажешь?
   - Как бы тебе не пришлось пожалеть о  том,  что  взял  меня  с  собой!  -
пошутила я. - У  меня  никогда  не  было  возможности  научиться  играть  во
что-нибудь другое, кроме тенниса. Я играла с дочерью викария.
   Генри рассмеялся.
   - Приятно слышать, - сказал он. - А то  современные  молодые  женщины  во
всем стараются обойти бедного мужчину  и  никогда  не  забывают  лишний  раз
упомянуть о своей очередной победе. Давай собирайся,  Лин.  Я  жду  тебя,  -
совсем по-мальчишески добавил он.
   Анжеле я написала записку, хотя знала, что у нас с ней на сегодня  ничего
не назначено. Вчера вечером я слышала, как Дуглас сказал ей:
   - Может, мы завтра пообедаем вместе, а потом съездим  в  Рейнлаф?  А  она
ответила ему:
   - Я постараюсь вырваться, но ты лучше не рассчитывай на это.
   Зная, что я занята своими делами, а Генри - на работе, она  могла  делать
что захочет. Я оставила записку ее горничной и поспешила к Генри.
   Не знаю, почему я решила, будто он сам сядет за руль, -  видимо,  потому,
что считала слишком большой роскошью сидеть в костюме для гольфа  на  заднем
сиденье шикарного "роллс-ройса", которым управляет  одетый  в  форму  шофер.
Однако  я  ошиблась.  Генри  прикурил  сигару  и  опустил  стекло,   которое
отгородило нас от водителя.
   - Теперь мы можем поговорить,  -  сказал  он,  устраиваясь  поудобнее.  -
Поведай мне все свои секреты, Лин.
   - А у меня их нет, - ответила я.
   - Разве ты ни в кого не  влюбилась?  -  поинтересовался  он.  Я  покачала
головой.
   - За последнюю неделю я познакомилась со столькими молодыми людьми,  что,
думаю, при следующей встрече никого из них не узнаю.
   - Не переживай, впереди у тебя еще масса времени, - заметил он.
   - Я не собираюсь выходить замуж,  пока  не  буду  уверена,  что  это  тот
человек, которого я жду, - призналась  я  и  почувствовала,  что  мои  слова
звучат довольно глупо.
   Однако Генри не засмеялся.
   - Ты совершенно права, Лин, - медленно проговорил он. - Не спеши.
   - Знаешь, Генри, - продолжала я, - кажется, мне не захочется всегда вести
такой образ жизни. Он вынул сигару изо рта и с удивлением посмотрел на меня.
   - Я считал, что всем женщинам нравится развлекаться, -  признался  он.  Я
покачала головой.
   - Это приятно, когда длится недолго, - сказала я. - Я  прекрасно  провожу
время. Ни  за  что  на  свете  я  не  согласилась  бы  отказаться  от  своих
развлечений. Но неужели ты считаешь, будто в  этом  и  заключается  счастье?
Вот, к примеру, мои родители: изо дня в день выполняя самую обычную  работу,
они никогда не покидают Мейсфилд - и они счастливы. . - Я часто  думал,  что
мне понравилось бы жить за городом, - проговорил Генри.  -  Когда  умер  мой
отец, мне хотелось заняться поместьем, но Анжеле это пришлось  не  по  душе.
Она сказала, что дом мрачен и расположен слишком далеко от Лондона.
   - Анжела любит Лондон, - поспешно заметила я.
   - Ты права, Лин, - с жаром согласился Генри.
   - Но городская жизнь изматывает  человека:  приемы,  коктейли,  танцы  до
упаду - все это подтачивает здоровье. Я куплю дом  в  деревне,  и  мы  будем
отдыхать там. И дети смогут проводить там каникулы.
   Меня испугал тот ураган чувств, который  я  сама  же  в  нем  вызвала.  Я
спросила себя, что скажет Анжела, если Генри действительно  решит  поступить
так, как ей не нравится.
   - Жизнь в деревне может показаться тебе ужасно скучной, - проговорила  я.
- К тому же ты занимаешься делом, работаешь, не так ли?
   - Это раньше так было,  -  ответил  он.  -  Понимаешь,  Лин,  я  совершил
страшную ошибку, когда ушел из бизнеса. У меня была  возможность  продолжать
работать директором, либо, как мой отец в старости,  сидеть  и  подсчитывать
прибыль,  не  принимая  деятельного  участия  в  самом   производстве.   Мне
понравилась эта работа - ведь это наше семейное дело, - она пробудила во мне
интерес. Теперь же у меня  есть  только  мой  избирательный  округ,  слишком
спокойный, чтобы представлять интерес. У меня много времени для того,  чтобы
мотаться с Анжелой по приемам, каждый раз думая, как я их ненавижу и как мне
противны все ее знакомые.
   Мне было очень трудно что-либо ответить на такое искреннее  признание.  Я
чувствовала, что Генри не с кем поговорить, что ему очень хочется отвести со
мной душу, рассказать о своих семейных проблемах. И  опять  мне  вспомнилось
предупреждение Анжелы, чтобы я сохраняла нейтралитет. Однако  меня  охватило
страстное желание помочь им обоим.
   Я поняла, что в глубине души Генри очень добрый и ранимый человек, и в то
же время я видела, до какой степени он раздражает Анжелу. Но в конце  концов
он же ее муж. Хотя Дуглас Ормонд и нравился мне внешне, я  чувствовала,  что
Генри  он  и  в  подметки  не  годится.  Он  был  красивым,  но   совершенно
бесхарактерным человеком. Генри же, не обладая такой утонченной  внешностью,
являлся цельной личностью. Только отсутствие интересного дела превращало его
в такого  раздражительного  зануду.  Он  принадлежал  к  тому  общественному
классу, выходцы из которого всегда зарабатывали себе  на  жизнь  собственным
трудом. Его бьющая через край энергия не  находила  себе  применения,  и  от
этого он озлоблялся, его раздражали такие мелочи, на которые, работай  он  в
полную силу, никогда не обратил бы внимания.
   - Неужели ты ничего не можешь сделать? - спросила я. - Я не имею  в  виду
твою старую работу. Разве ты не можешь попытать счастья  на  новом  поприще?
Разве ты не можешь взять какое-нибудь изобретение, открыть завод  и  сам  им
управлять? Тебе это понравилось бы. Генри.
   Он вполне серьезно отнесся к моему предложению.
   -  Хорошая  мысль,  -  сказал  он.  -  Ты  думаешь,  что  у  меня  хватит
способностей, чтобы управлять производством? Благодарю за комплимент, Лин. В
конце концов то единственное  дело,  которым  я  управлял,  и  до  меня  шло
прекрасно, а после моего ухода оно не зачахло, а продолжает  развиваться.  А
если у меня ничего не получится?
   - Сомневаюсь,  что  ты  на  самом  деле  так  скромен,  как  кажешься,  -
проговорила я. - Поэтому не буду утруждать себя ответом.
   - Ты разумный человек, - заметил он. - Я скажу тебе правду - может,  тебе
будет приятно ее услышать. В день твоего приезда я подумал: "Какая красотка,
но готов поставить свой последний доллар на то, что у нее ветер в  голове  -
при такой внешности мозги не нужны".  Я  встречал  таких,  как  ты,  Лин,  -
блондинок с нежной кожей - и всегда обнаруживал, что у  них  куриные  мозги.
Итак, моя дорогая, я снимаю перед тобой шляпу: у тебя есть голова на плечах,
и ты очень красива - и это просто замечательно.
   Я зарделась. Я ничего не могла поделать с собой, но его  слова  доставили
мне огромное удовольствие. Я никогда не считала себя очень умной, но о  том,
чтобы считать себя красивой, вообще не могло быть и речи, поэтому его оценка
была вдвойне приятна.
   - Спасибо, Генри, - сказала я. - Если ты и дальше будешь продолжать в том
же духе, я возгоржусь.
   - Этого я не боюсь, - ответил он.  -  Умному  человеку  не  грозит  стать
тщеславным. Умные люди  уверены  в  себе,  но  это  совсем  другое  дело.  В
последнее время произошло смещение ценностей. Беда всех женщин в том, что  у
них совсем иные, чем у мужчин, стремления. Они так гордятся данной им  Богом
внешностью, что не желают добиваться  чего-либо  в  жизни,  за  исключением,
естественно, денег.
   - Не надо, - вырвалось у меня.
   - Что не надо? - удивился он.
   - Не надо все время злобствовать по поводу  женщин  и  денег,  -  отважно
закончила я.
   Я не знала, как Генри отнесется к моему замечанию,  но  он  нахмурился  и
замолчал.
   - Разве я так делаю? - наконец спросил он.
   -  Да,  -  ответила  я,  испугавшись  своих  слов.  -  Твои  высказывания
заставляют людей чувствовать себя неловко, по крайней мере меня. Думаю,  что
наличие денег делает жизнь приятной, а их  отсутствие  -  скучной.  Но  если
постоянно говорить об этом, деньги приобретают более важное значение, чем на
самом деле. Мне трудно объяснить - извини меня, Генри, за мое косноязычие, -
но если ты слишком часто возвращаешься  к  одному  и  тому  же  вопросу,  он
начинает надоедать и становится пошлым.
   Я замолчала, охваченная ужасом при  мысли,  что  позволила  себе  лишнее.
Поэтому слова Генри "Должен заметить, что у тебя крепкие нервы!" не  удивили
меня. Я сказала себе, что моя откровенность была сплошным сумасшествием.
   - Прости меня... - начала я, но он остановил меня.
   - Нет, не надо извиняться, - проговорил он. - Ты была честна, и если мы с
тобой, Лин, хотим стать друзьями, так давай  и  дальше  оставаться  честными
друг с другом. Так мы будем друзьями?
   - Да, будем, - ответила я. - И  ты  не  должен  сердиться,  если  я  буду
говорить  тебе  такие  ужасные  вещи,  как  сейчас.  Это   результат   моего
деревенского воспитания, я лишена вашего городского лоска и лицемерия.
   - Хвала Господу за это, - с серьезным видом заключил Генри и протянул мне
руку. - Итак, мы друзья, Лин?
   - Друзья, - ответила я и вложила свою руку в его.

Глава 5

   Я прожила у Анжелы почти три недели, когда наконец набралась храбрости и,
пересилив свое смущение, обратилась к Генри:
   - Ты не мог бы в какой-нибудь свободный день показать мне парламент?  Мне
очень   хотелось   бы   посмотреть,   ч