рожал.
   Глубоко вдохнув, Ева попыталась объяснить:
   - Я знала, что если заработаю пятьсот фунтов, то смогу еще долго жить
здесь и  платить  слугам,  но,  конечно,  я  лгала..,  и  мама  была  бы
шокирована.., хоть я и помогала.., лорду Чарльзу.
   -  Теперь  я  начинаю  понимать  ваши  трудности,  -  добрым  голосом
промолвил герцог, - но мне по-прежнему не понятно, почему граф пригласил
вас жить с его семьей.
   Девушка смущенно опустила глаза:
   - Я.., я боюсь, что вам представили меня не под той фамилией...
   - Хотите сказать - вы не Бенард?
   - Д-да.
   - Тогда как же вас зовут по-настоящему?
   - Моим.., моим отцом был.., сэр Ричард Хиллингтон.
   Герцог вздрогнул:
   - Хиллингтон? Не может быть!
   - Это правда. Мы приехали.., в Париж, потому что моей  маме  оставила
этот прелестный дом ее мать.., которая была графиней де Шабрилен.
   Герцог шумно вздохнул:
   - Как вы могли совершить такую глупость? Оставаться здесь одной после
смерти отца, да еще и поддаться на уговоры сыграть  роль  невесты  моего
брата!
   Ева ничего не ответила, и герцог сказал:
   - Вам следует вернуться в Англию. У вас же есть там родственники?
   - Да, много. Но мне.., тяжело  с  ними..,  ведь  на  самом  деле  они
никогда..,  не  одобряли  маму...  Во  всяком  случае,  не  больше,  чем
Шабрилены.., одобряли папу, когда она.., сбежала с ним.
   - Теперь я припоминаю: кто-то мне рассказывал, что ваш отец, которого
я часто встречал на скачках, в молодости вызвал массу пересудов.
   - Папа и мама сбежали, когда она должна была выйти замуж за француза,
которого выбрали для нее Шабрилены... - пояснила девушка.
   - Это был очень храбрый поступок, - заметил герцог.
   Ева стиснула руки.
   - Спасибо, что вы так сказали... Мама была очень.., очень счастлива с
папой.., хотя всегда огорчалась, что ее семья не общается с ней...
   - А теперь вы собираетесь жить с ними! - задумчиво проговорил герцог.
- И вы думаете, это сделает вас счастливой?
   - Они очень, очень добры, а их замок - самое красивое  место,  что  я
когда-либо видела!
   - Л тоже так думаю, - согласился герцог, - но  только  я  предпочитаю
свой собственный дом.
   - Он такой впечатляющий?
   - Очень впечатляющий! Тут за дверью что-то упало. Девушка вздрогнула,
и в ее глаза снова вернулся ужас.
   - Т-там.., кто-то есть! - пролепетала она. - Бы.., вы не думаете?..
   - Предоставьте это мне, - сказал герцог, вставая с дивана.
   Выйдя из салона, англичанин закрыл за собой дверь,  и  Ева  услышала,
как он с кем-то разговаривает, хотя слов не разобрала.
   Вновь охваченная страхом, девушка вдруг совсем ослабела.
   Ее руки снова тряслись, и она снова вспомнила твердые губы маркиза на
своей щеке.
   Ева чувствовала тогда в отчаянии, что, если они  завладеют  ее  ртом,
этот ужасный человек втянет ее во что-то грязное, во что-то позорное, от
чего она не сможет спастись.
   "Я ненавижу его!" - подумала девушка.
   Герцога все не  было,  и  Еву  вдруг  охватил  озноб:  что,  если  ее
спаситель оставил ее?
   Если он уйдет, а маркиз вернется,  она  не  сможет  защитить  себя  и
окажется полностью в его власти.
   Девушке захотелось побежать наверх и  запереться  в  спальне,  но  не
хватило сил даже встать с дивана. Все, что она могла, -  это  откинуться
на подушки и закрыть глаза.
   Голова кружилась, и Еве казалось, будто она падает в бездонную яму.
   Тем временем герцог вернулся в комнату.
   Подойдя к дивану, он посмотрел на девушку, а потом негромко сказал:
   - Все в порядке! Это был только ваш слуга.  Я  велел  ему  никого  не
впускать.
   Ева не ответила, и герцог вдруг понял, что она на грани обморока.
   - Послушайте меня, Ева, - мягко проговорил он.
   Девушка с усилием открыла глаза.
   - Сейчас я отнесу вас наверх, и хочу, чтобы вы поспали.  А  позже,  в
восемь часов, я заеду за вами и отвезу вас в ресторан поужинать.
   Ева слабо улыбнулась ему, и герцог поднял ее на руки.
   Медленно взойдя по лестнице, он обратился к девушке:
   - Бы должны показать мне, где ваша спальня.
   Не в силах говорить, Ева  только  слабо  повела  рукой  на  ближайшую
дверь.
   Кое-как открыв ее, герцог внес девушку  в  большую  комнату,  которая
явно служила спальней ее бабушке.
   Как и салон, она отличалась элегантным убранством. На каминной  полке
стояли миниатюры де Шабриленов, а  на  стене  висел  портрет  графини  в
молодости. Герцог сразу заметил сходство с Евой в форме и цвете глаз.
   Он бережно опустил девушку на кровать  и,  решив,  что  вряд  ли  она
станет раздеваться, укрыл ей ноги атласным покрывалом.
   - Теперь спите. Я скажу слугам разбудить вас в семь часов.
   Ева что-то прошептала и закрыла глаза.
   Поняв ее шепот как согласие, герцог еще  долго  стоял,  глядя  на  ее
длинные ресницы, такие темные на фоне бледных щек, и прислушивался к  ее
легкому дыханию. Девушка заснула.
   Это был сон полнейшего изнеможения.
   Такое случается с людьми после  битвы  или  в  море  после  свирепого
шторма: от пережитого потрясения они спят крепко, без сновидений.
   Герцог подошел к окну и приспустил  штору,  чтобы  солнце  не  мешало
девушке.
   Последний раз взглянув на Еву,  англичанин  вышел  из  комнаты,  тихо
закрыв за собой дверь.
   Слуг он нашел на кухне. При его появлении Анри  и  Мария  почтительно
встали.
   Герцог ясно и четко отдал им распоряжения, чтобы не возникло  никаких
недоразумений.
   Оставив на столе два золотых луидора, он направился к выходу, и Анри,
открывая ему переднюю дверь, рассыпался в благодарностях.
   - Mersi beaucoup, monsieur, mersi!  - повторил он несколько раз.
   - Ну, вы поняли? - спросил маркиз на чистейшем французском. - Никому,
кроме меня, не разрешается входить в дом.
   - Да, да, мсье, все будет исполнено,  как  вы  приказали,  -  ответил
Анри.
   Герцог сел в ждущий его фаэтон, но  поехал  вовсе  не  к  дому  возле
Булонского леса, а на улицу Офмон.
   Он  услышал  от  Евы  такую  запутанную  историю,  что  она  казалась
невероятной.
   Герцог хотел получить подтверждение всему, что рассказала девушка,  и
единственным человеком, знающим правду, была Леонида Лебланк.
   Когда англичанин прибыл к куртизанке,  слуга  сообщил  ему,  что  она
только что вернулась домой и сейчас одна в салоне.
   - Доложите обо мне! - приказал герцог, называя свое имя.
   Увидев  сейчас  Леониду,  Ева  подумала  бы,  что  она  выглядит  еще
причудливее и театральнее, чем всегда.
   Ее платье - явно творение Фредерика Уорта - было малиновым.  Юбка  на
турнюре состояла из множества оборок, украшенных  бархатом,  кружевом  и
шелковыми цветами. На шее куртизанки мерцали  нити  жемчуга,  стоившего,
как подумал герцог, бешеные деньги,  а  на  жемчужных  серьгах  сверкали
бриллиантовые подвески размером с оливки.
   Услышав, кто пришел, Леонида явно удивилась.
   Затем она поднялась навстречу гостю со своей неподражаемой грацией.
   - Неужели это грозный брат Чарльза? - пленительным  голосом  спросила
француженка. - Я всегда жаждала, мсье, познакомиться с вами.
   - Теперь ваше желание исполнится, - ответил герцог, -  поскольку  мне
нужна ваша помощь.
   Леонида ахнула:
   - Ваш брат опять в беде? Неужели Бишоффхейм не заплатил ему?
   - Нет-нет, заплатил, - успокоил ее герцог.
   -  Тогда,  пожалуйста,  мсье,  садитесь  и  расскажите  обо  всем,  -
предложила Леонида. - Я беспокоилась, вдруг что-то пойдет не так в самый
последний момент.
   Герцог удобно расположился на диване и скрестил ноги.
   - Я весьма благодарен вам за такой интерес  к  Чарльзу.  Насколько  я
понимаю, вы спасли его от возможной катастрофы!
   - Я не могла представить себе, ваша светлость, что  вам  пришлось  по
вкусу заполучить в невестки дочь Бишоффхейма.
   - Да, мне бы это совсем не понравилось, - подтвердил герцог, - и брат
сказал, что именно вас я должен благодарить за его спасение.
   - Я рада оказаться полезной, - промолвила  Леонида  с  провокационной
улыбкой и подвинулась чуть ближе к герцогу.  -  А  теперь,  что  я  могу
сделать для вас?
   - Это совсем не сложно, - заявил англичанин. - Я хочу  услышать,  как
вы встретились с Евой Хиллингтон.
   Леонида посмотрела на своего  гостя,  пытаясь  прочитать  его  мысли.
Затем сказала проницательно:
   - Бы думаете, что Чарльз и Ева  солгали  вам?  Но  все  действительно
очень просто.
   - Тогда, пожалуйста, расскажите мне правду, - попросил герцог.
   - Сэр Ричард Хиллингтон, который был моим  старым  другом,  во  время
сердечного  приступа  нечаянно  уронил  свою  жемчужную  запонку.  После
похорон его дочь пришла спросить меня, не здесь ли эта жемчужина.
   - Запонка! - шепотом повторил герцог. - Так вот как вы познакомились!
   - Пока Ева была здесь, - продолжила куртизанка, -  прибыл  ваш  брат,
только что узнавший о намерении банкира сделать его своим зятем.
   Леонида вскинула руки в красноречивом жесте.
   - И тут меня осенило! Герцог засмеялся:
   - Конечно. Выдать Еву за невесту Чарльза - это была  ваша  затея.  Не
зря все говорят, что вы самая умная женщина в Париже.
   - Мне нравится в это верить, -  промолвила  куртизанка,  -  а  теперь
расскажите, что случилось с вашим братом и, конечно, с Евой.
   - Я отправил Чарльза обратно в Англию, и он просил меня  сделать  вам
подарок. Одна из причин, почему я зашел, - это спросить, что мне купить,
чего у вас еще нет.
   Леонида засмеялась.
   - На такой вопрос легко ответить, когда его задает англичанин.
   Она выразительно посмотрела на герцога из-под ресниц, и он спросил:
   - Ну? Так что же?
   - Ну конечно, лошадь! - воскликнула куртизанка.
   Герцог улыбнулся.
   - Хорошо, у вас будет лошадь,  которой  вы  сможете  гордиться,  и  я
договорюсь, чтобы ее доставили как можно скорее.
   - Herd, monsieur, vous etes tres  gentil  , - сказала Леонида и придвинулась еще ближе,  подставляя
ему свои губы.
   - Поблагодарите моего брата, когда в следующий  раз  увидите  его,  -
откликнулся герцог. - Это его подарок, не мой.
   Леонида была слишком опытной женщиной,  чтобы  не  понять  того,  что
крылось за его словами.
   Она встала с дивана.
   - Теперь прошу извинить меня, ваша  светлость,  но  мне  нужно  лечь.
Очень скоро ко мне придет гость, а вечером меня ждут несколько  приемов,
которые, как обычно, продлятся допоздна.
   Герцог встал.
   - Позвольте еще раз поблагодарить вас. Бы мудрая женщина, и  я  знаю,
что вы никому не расскажете об этой истории.
   - Я бы не сделала ничего, что повредило бы вашему брату,  которого  я
очень люблю, или Еве, которой я уже велела никому не говорить,  что  она
когда-то встречалась со мной.
   - В таком случае я могу лишь повторить: вы очень мудрая женщина!
   Он поцеловал куртизанке руку.
   - Бы  получите  лошадь,  достойную  "королевы  Парижа",  которой  вы,
несомненно, являетесь!
   Оставив Леониду, герцог поехал к графу де Шабрилену.
   Едва войдя в холл, англичанин понял,  что  хозяин  дома  вернулся,  и
нашел его в кабинете, в полном одиночестве.
   - Привет! - воскликнул граф. - Как император?
   - Болен и подавлен.
   - Что, пруссаки причиняют больше неприятностей, чем обычно?
   Герцог взял предложенный хозяином бокал шампанского и сел в кресло.
   - Если вы спросите меня, то я скажу одно: французы сами себя загоняют
в  ловушку.  Если  они  не  поумнеют,  их  вызов  пруссакам   закончится
катастрофой.
   - Полностью с вами согласен, - ответил граф. - Подобный вызов был  бы
абсолютно гибельным! Бы сказали это императору?
   - Его величество дал мне понять, что у него слишком много советчиков.
Однако императрица упорно толкает его на конфронтацию с нацией,  которую
она никогда не любила.
   - Женщины не должны вмешиваться в политику или государственные  дела!
- сердито вставил граф.
   - В то же время, - продолжил герцог, - немало французов  думают,  что
они могут ринуться в бой с одними флагами и фанфарами  и  победить  лишь
потому, что они французы.
   - Я вас очень хорошо понимаю, - промолвил  граф,  -  и  кому-то  надо
что-то делать, пока еще не слишком поздно.
   - Бот именно, - подтвердил герцог.
   Они еще поговорили о политике, пока граф не спохватился,  что  должен
одеваться к ужину, ради которого и приехал в Париж.
   - Сегодня я ужинаю с принцем Наполеоном,  -  сообщил  он  герцогу.  -
Принц уже несколько лет говорит, что мы играем на  руку  врагу,  но  его
никто не желает слушать.
   Вскоре и герцог пошел наверх переодеваться, и  лицо  его  было  очень
серьезным.
   Из последних донесений он знал,  что  Пруссия  держит  на  границе  с
Францией большую, хорошо обученную армию.
   Если дойдет до войны, французы, с  их  непомерной  расточительностью,
очаровательными женщинами и бесконечными  поисками  наслаждения,  окажут
очень слабое сопротивление.
   - Если французская армия потерпит поражение, - сказал себе герцог,  -
недалеко и до осады Парижа!
   Это казалось невероятным.
   И в то же время эти две страны никогда не могли ужиться вместе, а  их
государственные деятели оскорбляли друг друга как в личных беседах,  так
и публично.
   Принимая ванну, герцог думал о том, с  каким  удовольствием  пруссаки
унизят французов и как мучительно это будет для парижан.
   Затем он сказал себе, что это не его дело и нечего беспокоиться из-за
глупости других людей.
   Слава богу, британцев всегда отделял от континента пролив.
   Одевшись, герцог обнаружил, что хозяин дома уже уехал, но один из его
удобных экипажей был оставлен в распоряжении гостя.
   Герцог поехал на Сент-Оноре, предвкушая встречу с Евой.
   По дороге он думал о том, как прелестна эта девушка, причем прелестна
на очень оригинальный и необычный манер.
   Теперь англичанин понимал, что ее белокурые волосы  с  их  золотистым
отливом, как и белая кожа, достались Еве  от  отца,  а  темные  глаза  -
наследство ее матери.
   Герцог видел ее совершенные черты в детях де Шабриленов, когда был  в
замке, и теперь даже удивился, что сразу не обратил  внимания  на  явное
сходство между Евой и младшей дочерью графа, которой недавно исполнилось
семнадцать лет.
   Но Ева отличалась еще и яркой личностью, которая поразила  герцога  с
первой минуты встречи.
   Бот только он не понимал, почему девушка его боится.
   Сначала  англичанин  думал,  что  это  из-за  ее  тайной  помолвки  с
Чарльзом.
   Но Ева и дальше сторонилась его и даже сбежала, когда герцог разыскал
ее в библиотеке.
   Затем он понял, что это более глубокий  страх,  чувственный  страх  и
совсем не похожий на тот ужас, что вызвал в ней де Суассон.
   Герцог знал, что даже борясь с маркизом, девушка не вполне  понимала,
чего добивается этот француз. Только милостью божьей он, герцог,  прибыл
вовремя и спас Еву от опыта, который на всю жизнь мог изменить ее душу.
   Когда он нес девушку наверх, он думал, какая же она легкая и хрупкая.
А потом, на кровати, Ева выглядела как сказочная принцесса, заснувшая на
сотню лет.
   Глядя тогда на  нее,  герцог  вспомнил  сказку  о  Спящей  красавице,
разбуженной поцелуем принца, и понял, что хочет поцеловать девушку.
   Хотя бы лишь для того, чтобы успокоить ее и убедить, что ей не  нужно
больше бояться.
   После того, что сказал Чарльз, герцог был совершенно уверен, что  Еву
никогда прежде не целовали.
   Крайне прискорбно, что  первым  мужчиной,  возжелавшим  ее,  оказался
маркиз - этот развратный, испорченный человек.
   Герцог многое знал о нем, но не собирался  делиться  этим  знанием  с
Евой. Он думал о том, что девушке придется защищать себя и от маркиза, и
от великого множества других, ему подобных.  Но  тогда  Ева  утратит  то
неуловимое очарование невинности, что отличает  ее  от  всех  женщин,  с
которыми герцог обычно общался.
   - Я должен поговорить с девушкой о  будущем,  -  твердо  сказал  себе
англичанин, выходя из экипажа.
   Анри уже ждал его и почтительно распахнул дверь.
   Герцог шагнул в знакомую прихожую со странным волнением в душе.

***

   Ева ждала герцога в салоне.
   Слуга проводил его до двери, и, как только англичанин вошел,  девушка
вскочила со стула и сделала шаг вперед, будто хотела побежать к нему.
   Затем, словно спохватившись, медленно пошла навстречу,  пока  они  не
сошлись в центре комнаты.
   Там Ева сделала реверанс.
   "Она выглядит прелестно", - мысленно отметил герцог.
   Он не знал, что девушка снова надела одно из платьев своей матери.
   Увидев это платье, Жози пришла в восхищение и  заявила,  что  никакие
украшения не сделают его более совершенным, чем оно есть.
   Ева брала с собой это платье в замок  на  тот  случай,  если  удастся
остаться на вторую ночь.
   Но теперь она смотрелась в нем  достаточно  нарядной  и  для  гораздо
более важного события, чем тихий ресторан, в который они идут.
   - Вам уже лучше? - спросил герцог.
   Ева подняла на него сияющие глаза и проговорила:
   -  Я  спала,  пока  Мария  не  разбудила  меня,  и  теперь  я  должна
извиниться, что вела себя так.., глупо.
   - Бы не были глупы, вы просто испугались, и это  вполне  понятно  при
таких обстоятельствах, - возразил герцог и увидел признательность  в  ее
глазах.
   Затем девушка сказала уже другим тоном:
   - Я.., я должна.., спросить у вас кое-что.
   - И что же?
   - Это так любезно, что вы пригласили меня на ужин.., но возможно, мне
не следует идти с вами одной... Вдруг дядя рассердится на меня?
   Герцог улыбнулся:
   - Конечно, вам не позволили бы этого, если бы вы оставались в замке с
графиней. Но поскольку вы еще не поселились там, они  не  имеют  на  вас
никаких прав.
   - Значит, я могу пойти с вами? - жадно спросила Ева.
   - Я буду крайне разочарован, если вы откажетесь. К тому же мы идем  в
очень тихое место, где нас никто не увидит и никто не будет  сплетничать
о нас завтра.
   - Как чудесно! - воскликнула девушка. -  Когда  мы  только  приехали,
папа два раза водил меня ужинать в ресторан, а  теперь  я  боялась,  что
больше никогда не смогу туда попасть.
   - Мы идем в ресторан,  где  готовят  великолепные  блюда,  -  пояснил
англичанин. - И я буду очень огорчен, если вы не насладитесь ими.
   - Я буду наслаждаться каждой минутой, - пообещала Ева.
   - Тогда чего мы ждем?
   Девушка улыбнулась и легкими шагами, словно паря над полом,  вышла  в
прихожую.
   Там Ева накинула на плечи бархатный палантин.
   Когда они сели в экипаж, девушка сказала:
   - Это такое волнующее событие для меня, но ведь вы очень  влиятельный
человек и вам следует ходить в ресторан с кем-нибудь вроде...
   Тут Ева запнулась. Герцог понял, что она собиралась сказать  "Леониды
Лебланк", а потом вспомнила, что ей велели не упоминать этого имени.
   Помолчав, девушка немного неубедительно продолжила:
   - ..тех красивых дам, которых я видела в Булонском лесу.
   - Если вы ожидаете комплиментов, - промолвил  герцог,  -  то  я  могу
заверить вас, Ева, что вы так же красивы, нет, даже красивее  всех  дам,
которых я видел в Булонском лесу с тех пор, как приехал.
   Ева  ойкнула  от  удовольствия.  Это  прозвучало   как-то   по-детски
непосредственно и очень трогательно.
   - Это правда? Никто раньше не говорил мне.., ничего подобного.
   - Значит, я имею честь быть первым, - ответил герцог.
   Они выехали на улицу Мадлен.
   Там вблизи церкви находился ресторан, где герцог часто ужинал,  когда
бывал в Париже.
   "Пару" не считался фешенебельным, но славился  своей  кухней,  и  его
посещали исключительно гурманы.
   Герцог потребовал стол в нише, где, как он знал из  прошлых  визитов,
можно ужинать и видеть всех, самим оставаясь незамеченными.
   Когда они сели, по лицу  девушки  герцог  понял,  что  она  захвачена
окружающей обстановкой: мягкими диванами, горящими на столах  свечами  и
обилием цветов.
   И в отличие от других ресторанов в "Лару" не было никакой музыки.
   Осмотревшись,  Ева  сняла  перчатки   и   воскликнула   очень   юным,
возбужденным голоском:
   - Как замечательно оказаться здесь.., с вами!
   Она посмотрела на г