всем обязаны доктору.

   - Был у вас уже мой Джо? - робко осведомилась Сюзеи у Ээдрью. - Нет?
Ну, значит, еще придет, будьте уверены. Он не помнит себя от радости. Он
жалеет только, что в Южной Африке не будет вас, чтобы лечить нас, если
понадобится.

   Надлежащим образом угостившись пирогом и домашней наливкой из бузины
(для старухи было бы тяжкой оэгдои, если бы он отказался выпить за
здоровье се внука), Эидрью ушел продолжать обход больных. У него было
удив51тельпо тепло на душе. "Они меня приняли, словно английского
короля",- подумал он самодовольно. Этот эпизод послужил как бы
противоядием против впечатления, оставленного встречей на кардиффском
вокзале.
   В пользу брака и семенной жизни говорило то счастье, которым полно было
все в доме Моргана.

   Недели через две, когда Эндрью закончил визиты в дом ј 12, Джо Морган
пришел к нему домой. У Джо был необычайно торжественный вид. Он долго и
мучительно подыскивал слова, затем выпалил:

   - Чорт возьми, доктор, я не мастер говорить. Никакими деньгами не
заплатишь за то, что вы для нас сделали.
   Но все-таки мы с хозяйкой хотим отблагодарить вас этим маленьким
подарком.

   И он стремительно протянул Эндрью бумажку. Это был чек на пять гиней.

   Эндрью смотрел на чек. Морганы были люди зажиточные, но далеко не
богатые. Этот дар, особенно теперь, когда им предстояли значительные
расходы на переезд, был, должно быть, большой жертвой с их стороны,
доказательством благородной щедрости. Эидрью сказал, тронутый :

   - Я не могу его принять, Джо, дружище.

   - Вы должны принять,-возразил Джо серьезно и настойчиво, положив руку
на руку Эидрью.-Иначе моя хозяйка и я будем смертельно обижены. Эти деньги
для вас, а не для доктора Пейджа. Он много лет получал то, что с меня
вычитали, и ни разу мы до сих пор его не беспокоили. Он достаточно
получил. И это наш подарок вам, доктор, понимаете?

   - Да, понимаю, Джо,- с улыбкой кивнул головой Эидрью.

   Он сложил чек, положил его в карман жилета и несколько дней не
вспоминал о нем. Но в следующий вторник, проходя мимо Западного банка,
остановился, задумался на минуту и затем вошел в банк. Так как миссис
Пейдж платила ему всегда наличными деньгами, которые он отсылал по почте в
управление Фонда, то он ни разу еще не имел дела с банком. Теперь же,
вспомнив с приятным чувством, что у него есть собственные деньги, он решил
положить дар Джо в банк на свое имя.

   У перегородки он расписался на обороте чека, заполнил необходимые
бланки и передал все это молодому кассиру, сказав с улыбкой:

   - Здесь немного, но как-никак - начало.

   В это вргмя он заметил, что Эньюрин Рис из глубины комнаты наблюдает за
ним. И когда он уже повернулся к дверям, длинноголовый директор подошел к
перегородке, держа в руках чек. Тихонько его разглаживая, он искоса
поглядел на Эндрью через очки.

   - Добрый день, доктор Мэнсон. Как поживаете?
   Пауза. Директор втянул в себя воздух через желтке зубы.

   - Гм... Вам угодно внести эту сумму на свой личный счет?

   - Да,- ответил Эндрью с некоторым удивлением.- А что, разве сумма
слишком мала, чтобы открыть текущий счет?

   - Нет, нет, доктор! Дело не в сумме. Мы очень рады иметь вас в числе
клиентов.- Рис замялся, рассматривая чек, затем посмотрел Эндрью в лицо
своими маленькими недоверчивыми глазками.-Э... Вы желаете внести это на
свое имя?

   -Ну, разумеется!

   - Прекрасно, прекрасно.- Лицо его внезапно изменило выражение и
осветилось бледной улыбкой.- Я только так подумал... Хотел проверить.
Какие чудные дни стоят, не правда ли? Будьте здоровы, доктор Мэнсон,
будьте здоровы!

   Мэксон вышел из банка озадаченный, спрашивая себя, что нужно было от
него этому лысому, застегнутому на все пуговицы субъекту. Но только через
несколько дней он получил ответ на этот вопрос.


   XII

   С тех пор как Кристин уехала на каникулы, прошло уже больше недели.
Эндрью так был занят родами Сюзен Морган, что успел зайти к ней только на
несколько минут в самый день отъезда. Он не поговорил с нею. А теперь,
когда ее не было, он тосковал по ней всем сердцем. Лето в этом городе было
ужасно мучительно. Весенняя ^зелень, увянув от зноя, давно стала
грязножелтой. Горы словно пылали в лихорадке, и когда в неподвижном,
истомленном зноем воздухе эхом раскатывались из рудника или каменоломни
ежедневные взрывы, они, казалось, заключали город в сверкающий купол
звуков. Рабочие выходили из шахт с лицами, покрытыми, будто ржавчиной,
рудной пылью. Дети играли как ни в чем не бывало. Старый Томас, кучер
Пейджей, заболел желтухой, и Эндрью приходилось всех больных обходить
пешком. Шагая по раскаленным улицам, он думал о Кристин. Что она думает о
будущем, о возможности счастливой жизни вдвоем с ним?

   И вдруг, совсем неожиданно, он получил записку от Уоткинса с просьбой
зайти в контору копей.

   Управляющий принял его любезно, пригласил сесть, пододвинул ему через
стол коробку с папиросами.

   - Вот что, доктор,-начал он дружеским тоном,-я давно уже хотел
поговорить с вами, и давайте обсудим это дело, раньше чем я представлю
смету на будущий год.- Он остановился, чтобы снять с языка желтую полоску
табака.- Ко мне приходило множество наших ребят, и во главе всех Имрис
Хьюз и Эд Вильяме, прося зачислить вас штатным врачом нашего предприятия.

   Эндрью выпрямился на стуле, охваченный волнением и радостным
удовлетворением.

   - Вы хотите передать мне практику доктора Пейджа?

   - Не совсем так, доктор, -медленно возразил Уоткинс.- Видите ли,
положение создалось трудное. Мне приходится считаться с рабочими. Я не
могу исключить из штата доктора Пейджа, так как есть много рабочих,
которым это не понравится. Поэтому я в ваших интересах попробую просто
как-нибудь ухитриться втиснуть и вас в штат. Тогда те, кто захочет, могут
очень легко перейти от доктора Пейджа к вам.

   Оживление исчезло с лица Эндрью. Он нахмурился, сидя все в той же
напряженной позе.

   - Но вы же понимаете, что этого я не ;"югу сделать.
   Я сюда приехал в качестве помощника Пейджа. Если я выступлю его
конкурентом... Нет, ни один порядочный врач не сделает этого!

   - Другого выхода нет.

   - Но почему вы не хотите передать мне его практику?- настаивал
Эндрью.- Я бы охотно уплатил ему за нее часть своих доходов. Это было бы
совсем другое дело.

   Уоткинс упрямо покачал головой.

   - Блодуэн этого не допустит. Я уже раньше говорил с нею. Она знает, что
положение ее прочно. Почти все наши старые рабочие, как, например, Инох
Дэвнс, стоят за Пейджа. Они верят, что он поправится. Попробуй я только
его уволить, как вспыхнет забастовка.- Он помолчал.- Обдумайте это дело до
завтра. Завтра я буду посылать список новых штатов в наше правление в
Суонси.
   Если список будет отослан, ничего нельзя будет сделать до будущего года.

   Эндрью с минуту смотрел 'в пол, затем медленно сделал отрицательный
жест. Его надежды, минуту назад так высоко занесшиеся, теперь были
повержены в прах.

   - Нечего откладывать до завтра. Я не могу на это согласиться, хотя бы
раздумывал целые недели.

   Ему горько было принимать это решение и объявлять его Уоткинсу,
выказавшему столько участия к нему. Но нельзя было уйти от того факта, что
возможность показать себя на работе в Блэнелли он получил в качестве
помощника доктора П„йджа. Выступить теперь против последнего, хотя бы и
при таких исключительных обстоятельствах, было немыслимо. Если бы Пейджу
удалось все же вернуться к работе, хорош был бы он, Эндрью, отбивая у
старика его пациентов! Нет, нет! Он не может и не должен соглашаться на
это предложение.

   Все же весь день он был в тяжелом унынии, негодовал на бесстыдные
вымогательства Блодуэн, говорил себе, что он попал в невозможное положение
и что лучше бы Уоткинс не предлагал ему ничего. Часов в восемь вечера он с
горя отправился в гости к Денни. Он не виделся с ним уже довольно давно и
чувствовал, что ему станет легче от разговора с Денни, который, может
быть, ободрит его уверением, что он поступил правильно. Он добрался до
Денни в половине девятого. Как всегда, вошел в дом, не постучав, и
направился прямо в гостиную.

   Филипп лежал на диване. Сначала, не разглядев его в полумраке, Мэнсон
подумал, что он спит после трудного рабочего дня. Но Филипп в этот день
ничего не делал.
   Он лежал на спине, тяжело дыша, закрыв лицо рукой.
   Он был мертвецки пьян.

   Эндрью, обернувшись, увидел за собой, у самого своего локтя, квартирную
хозяйку Денни, встревоженную и озабоченно смотревшую на него.

   - Я услышала, как вы вошли, доктор. Вот лежит сегодня весь день! И не
ел ничего, ни крошки. Не знаю, как и быть с ним.

   Эндрью не знал, что сказать. Он стоял и глядел на бессмысленное лицо
Филиппа, вспоминая его циничное замечание в амбулатории при первой с ним
встрече.

   _ Вот уже десять месяцев прошло со дня его последнего запоя,-
продолжала хозяйка.- А между запоями он капли в рот не берет. Но уже когда
запьет - беда.
   И на этот раз, как на грех, доктор Николе уехал на праздники. Придется,
видно, вызвать его телеграммой.

   - Пришлите сюда Тома,- сказал, наконец, Эндрью.- Мы уложим его в
постель.

   С помощью сына хозяйки, молодого шахтера, который, видимо, отнесся ко
всей этой истории, как к чему-то очень забавному, он раздел Филиппа и
надел на него пижаму.
   Затем они снесли его, сонного и валившегося, как мешок, в спальню.

   - Главное - смотрите, чтобы он больше не пил. Понимаете? Если
понадобится, заприте его на ключ,-сказал Эндрью хозяйке, когда они с Томом
воротились в гостиную. - А теперь не дадите ли вы мне список адресов, куда
его вызывали сегодня?

   С ученической грифельной доски, висевшей в передней, он списал адреса
больных, которых Филипп должен был сегодня навестить, и вышел, рассудив,
что, если поспешить, он успеет сделать все визиты до одиннадцати.

   На следующее утро, сразу после амбулаторного приема, он пошел на
квартиру Денни. Хозяйка вышла ему навстречу, ломая руки.

   - Я не знаю, где он достал виски. Я не виновата, я сделала для него
все, что могла.

   Филипп был еще пьянее вчерашнего, отяжелевший, безучастный ко всему.
После того как Эндрью долго пытался его растормошить и подбодрить крепким
кофе, которое в конце концов разлилось по всей постели, пришлось опять
взять список визитов. Кляня жару, мух, желтуху Томаса и Денни, Эндрью
снова в этот день проделал двойное число визитов.

   К вечеру он вернулся домой измученный, сердито решив во что бы то ни
стало добиться вытрезвления Денни.
   На этот раз он застал его верхом на стуле, в пижаме, все еще пьяного.
Денни разглагольствовал, обращаясь к Тому и миссис Сиджер. Когда вошел
Эндрью, Денни круто оборвал речь и уставился на него с хмурой насмешкой.
Потом сказал хрипло:

   - А, милосердный самаритянин! Я полагаю, что вы опять сделали вместо
меня визиты. Весьма благородно с вашей стороны. Но с какой стати вы это
делаете? Почему этот проклятый Николе улизнул, а мы должны работать за
него?

   - Не знаю.- Терпение Эндрью начинало уже истощаться. - Знаю только
одно, что лучше было бы, если бы вы делали свою долю работы.

   - Я хирург. Я не какой-нибудь проклятый лекарь, лечащий от всех
болезней. "Практикующий врач". Ух!
   что это значит? Задумывались вы когда-нибудь над этим вопросом? Нет?
Ну, так я вам сейчас объясню. Это самый последний, самый стереотипный
анахронизм, самая скверная и глупая система, когда-либо созданная
человеком.
   Л^илые старые "врачи за все"! И милая старая британская публика! Ха-ха!
-Он насмешливо захохотал. -Это она их создала. Она их любит. Она трясется
над ними.- Денни раскачивался на стуле, его воспаленные глаза снова
приняли злобное и мрачное выражение, он пьяно поучал слушателей:

   - Что же может сделать бедняга при таких условиях?
   Ваш драгоценный "практикующий врач", этот шарлатан и мастер на все руки
? Он, может быть, окончил курс двадцать лет тому назад. Откуда же ему
знать терапию, и акушерство, и бактериологию, и все современные достижения
науки, и хирургию? Да! Да! Не будем забывать о хирургии. Такой врач время
от времени пробует свои силы, делая какую-нибудь пустяковую операцию в
сельской больнице. Ха-ха! Ну, скажем, мастоидит. Оперирует ровно два с
половиной часа. Если найдет гной-он спаситель человечества. Если
нет-пациента хоронят.-Денни повысил голос. Он был зол дикой, пьяной
злостью. - К чорту все, Мэнсон! И это тянется уже сотни лет. Неужели они
никогда не захотят изменить систему? Впрочем, что толку?
   Что толку, я вас спрашиваю? Дайте мне еще виски. Все мы сумасшедшие. А
я, кажется, к тому же еще и пьян.

   Несколько минут царило молчание, потом Эндрью, подавляя раздражение,
сказал:

   - Не лучше ли вам теперь опять лечь? Пойдемте, мы вам поможем.

   - Оставьте меня в покое, - угрюмо отрезал Денни. - Нечего запрятывать
меня в постель. Я этот способ слишком хорошо знаю - в свое время много раз
его применял.- Он резким движением встал, пошатнулся и, ухватив миссис
Сиджер за плечо, толкнул ее в кресло, затем, качаясь, грубо имитируя
слащавую любезность, обратился к испуганной женщине:

   - Как сегодня ваше здоровье, дорогая лэди? Немно-ого лучше, надеюсь?
Пульс уже не так слаб. Хорошо ли спали? Гм... В таком случае придется
прописать вам чтонибудь для успокоения нервов.

   В этой нелепой сцене было нечто пугающее: худая фигура в пижаме и
небритая физиономия Филиппа, который, передразнивая светского доктора,
склонялся с раболепным почтением перед съежившейся от страха женой шахтера.
   Том захлебнулся нервным смехом. Денни тотчас набросился на него и
влепил ему пощечину.

   - Вот тебе! Можешь смеяться! Смейся, пока не лопнет твоя дурацкая
башка! А я на этом потерял пять лет жизни!
   О господи, как подумаю об этом, хочется умереть!

   Он обвел всех сверкающими глазами, схватил одну из ваз, стоявших на
каминной полке, и сразмаху швырнул ее на пол. Через секунду в руках у него
очутилась вторая ваза, которую он разбил вдребезги о стену. Он рванулся
вперед, в глазах его пылала бешеная жажда разрушения.

   - Ради бога, удержите его,- заплакала миссис Сиджер, - удержите его!

   Эндрью и Том бросились на Филиппа, который стал с ними бороться с диким
упрямством пьяного. Но затем внезапно ослабел и впал в плаксивую
чувствительность.

   - Мэнсон,- хныкал он, цепляясь за плечо Эндрью, - вы славный малый. Я
люблю вас больше, чем брата. Я и вы, если будем держаться вместе, можем
спасти всю проклятую медицинскую профессию.

   Он стоял, как потерянный, с блуждающим взглядом.
   Потом голова его повисла на грудь, все тело обмякло.
   Он позволил Эндрью свести его в соседнюю комнату и уложить в постель.
Когда голова его очутилась на подушке, последнее, что он изрек, была
слезливая просьба,'обращенная к Эндрью:

   - Обещайте мне одно, Мэнсон: ради Христа, не женитесь на знатной даме!

   На другое утро он напился еще сильнее прежнего.
   Эндрью махнул на него рукой. Он отчасти подозревал, что юный Сиджер
тайком доставляет Денни виски, несмотря на то, что на его вопрос Том,
побледнев, стал клятвенно уверять, что он ничего подобного не делает.

   Всю неделю Эндрью вдобавок к своим визитам обходил и пациентов Денни. В
воскресенье после завтрака он пошел на Чэпел-стрит. Филипп был уже на
ногах, аккуратно одет, выбрит, словом-имел'безупречный внешний вид, но
осунулся, и руки у него тряслись. Тон его был холоден и трезв.

   - Я догадываюсь, что вы делали за меня всю работу, Мэнсон.

   Дружеская интимность последних, дней исчезла бесследно. Ее сменили
сдержанность, ледяная чопорность.

   - Это пустяки, - неловко возразил Эндрью.

   - Напротив, это вам, вероятно, причинило много затруднений.

   Тон Денни был так неприятен, что Эндрью побагровел.
   Ни слова благодарности, ничего, кроме этого упрямо-холодного и дерзкого
высокомерия!

   - Если уж хотите знать правду, мне было чорт знает как трудно эту
неделю! - буркнул он.

   - Будьте уверены, что я постараюсь как-нибудь вознаградить вас.

   - За кого вы меня принимаете?! - вскипел Эндрью.- За какого-нибудь
кучера, который ждет от вас подачки?
   Если бы не я, миссис Сиджер телеграфировала бы доктору Николсу и вас бы
вышвырнули вон. Вы заносчивый, недопеченный сноб, вот вы кто! И следовало
бы хорошенько набить вам морду.

   Денни закурил папиросу. Пальцы у него дрожали так сильно, что он едва
мог удержать в них спичку. Он сказал иронически:

   - Очень деликатно с вашей стороны выбрать такой момент для того, чтобы
вызывать меня на драку. Истинно-шотландская тактичность. Как-нибудь в
другой раз я вам, может быть, доставлю это удовольствие.

   - Заткните глотку! - оборвал его Эндрью. - Вот список ваших больных.
Крестиками отмечены те, которых следует навестить в понедельник.

   Он в бешенстве выбежал из дома Денни. "А, будь он проклят! - возмущался
он мысленно. - Какое право он имеет держать себя так, как будто он - царь
и бог! Можно подумать, что он мне делает одолжение, разрешая вместо него
исполнять его обязанности!"

   Но, пока он шел домой, возмущение его мало-помалу остывало. Он искренно
любил Филиппа, и теперь ему уже была понятна эта сложная душа:
стыдливо-замкнутая, чрезмерно впечатлительная, легко уязвимая. Только эти
свойства заставляли Денни укрываться в защитную скорлупу жесткости.
Воспоминание о недавнем запое, о том, в каком состоянии его видели люди,
вероятно, сейчас было для него пыткой.

   Не в первый раз удивлялся Эндрью тому, что этот умный и одаренный
человек зарылся в такую дыру, как Блэнелли. Филипп был талантливым
хирургом. Давая наркоз во время его операций, Эндрью видел, как он на
кухонном столе вырезал у больного шахтера желчный пузырь. Пот ручьями тек
с его красного лица и волосатых обнаженных рук, но все его действия были
образцом быстроты и точности. Человеку, который так работал, можно было
многое простить.

   Несмотря на это, Эндрью, придя домой, все еще испытывал жгучую обиду
при воспоминании о холодности Филиппа. И когда он, войдя в переднюю и
повесив на вешалку шляпу, услышал голос миссис Пейдж, звавшей его, у него
совсем не было желания откликнуться на этот зов.

   - Это вы, доктор?.. Доктор Мэнсон! Вы мне нужны!
   Эндрью сделал вид, что не слышит, и хотел было подняться по лестнице в
свою комнату. Но, когда он уже взялся рукой за перила, голос Блодуэн
донесся снова, еще резче, еще громче прежнего.

   - Доктор! Доктор Мэнсон I Вы мне нужны!
   Эндрью обернулся и увидел, что миссис Пейдж выплыла из гостиной, лицо
ее было необычно бледно, черные глаза так и горели от сильного волнения.
Она подошла ближе.

   - Вы что, оглохли? Неужели не слышали, как я кричала, что вы мне нужны?

   - В чем дело, миссис Пейдж? - спросил он, с .раздражением.

   - В чем дело? - Она задышала чаще. - Это мне
   нравится! Он еще спрашивает! Нет, это мне нужно у в а с
   кое-что спросить, мой милый доктор!

   - Так спрашивайте! -огрызнулся Эндрью.
   Лаконичность его реплик, видимо, злила Блодуэн до невозможности.

   - Так вот, мой любезный джентльмен, может быть, вы потрудитесь
объяснить мне, что означает это!..

   Она достала из-за корсажа, обтягивающего ее полную грудь, какую-то
бумажку и, ке отдавая ее Эндрыо, угрожающе размахивала ею перед его
глазами. Он узнал чек, который дал ему Джо Морган. И, подняв голову,
увидел за спиной Блодуэн Риса, укрывшегося за дверью гостиной.

   - Да, да, смотрите! - продолжала Блодуэн. - Я вижу, вы узнаете эту
бумажку. Так отвечайте же нам нeмедленно, как вы посмели внести эти деньги
в банк на свое имя, когда они принадлежат доктору Пейджу и вам это
известно.

   Эндрыо почувствовал, что кровь стремительной волной бросилась ему в
голову.

   - Они мои. Джо Морган дал мне их в виде подарка.

   - Подарка! Ото! Это мне нравится! К сожалению, его уже нет в Блэнелли,
и он не может уличить вас во лжи.
   Эядрью ответил сквозь сти