ятно, рассказывала
ей все, что узнавала от мужа.
     Если будет  точно  установлено,  что  секретарша  - агент Севера,
придется признать,  что в центре Сеула, в доме американского советника
по делам разведки и контрразведки, в течение нескольких лет помещалась
неприятельская разведывательная резидентура. Какой скандал!
     Хаш-хаш сказал:
     - Самое главное - выяснить:  знала ли она об  основном  плане?  И
если знала,  то успела ли передать своим? Если успела передать, то нам
надо начать как можно скорее, пока они не подготовились как следует.

     Пак Ча Ден записал текст обращения,  только  что  переданного  по
пхеньянскому  радио.  Обращение  передано от имени блока прогрессивных
политических партий и общественных организаций  Севера  и  Юга  Кореи.
Блок,   именуемый   Единым   демократическим   отечественным  фронтом,
предлагает осуществить объединение Кореи мирным путем.
     Северяне, очевидно, уже догадываются об всем и стараются изо всех
сил предотвратить события.
     Надо начать  как  можно  скорее.  Это  обращение  насчет  мирного
объединения страны лучше всякого  архисекретного  документа,  добытого
агентурным  путем,  говорит  о  том,  что северяне не готовы к войне и
боятся ее.
     В Сувон прибыли Лим Хо, полковники Судзуки и Хидака и майор Ириэ.
     Ямаока, Котани, Ии и другие сейчас находятся в Сеуле.
     В Пусан прибыли еще три японских отряда.

     Доктору только  что  сообщили  по  телефону  из Сеула о том,  что
личная секретарша Бирда и весь  штат  прислуги  казнены.  Несмотря  на
применение  различных  форсированных  способов  допроса,  никто из них
ничего не сказал.

     Северяне от имени  своего  парламента  снова  передали  по  радио
предложение  о  мирном  объединении  страны  путем слияния парламентов
Северной и Южной Кореи.
     Судя по всему,  северокорейское правительство не может положиться
на свои войска и поэтому всячески старается предупредить акции с нашей
стороны.

     Из Сеула  приезжал  с  визитом майор Уильям Цой.  Говорит,  что в
последнее время,  несмотря на чрезвычайные меры, принимаемые полицией,
все  чаще  и  чаще  на  стенах  и  заборах  стали появляться листовки,
призывающие к мирному объединению корейского народа.
     Надо скорей начинать!

     Советник государственного  департамента Джон Форстер Даллес вчера
проехал вдоль линии 38-й параллели,  осматривая позиции  южнокорейских
войск.  По  окончании  этого обследования Джон Даллес выступил с речью
перед офицерами двух тайханских соединений. Он сказал:
     - Я  увидел  гораздо  больше,  чем  слышал  ранее.  Вам  не может
противостоять  даже  самый  сильный  противник.  Недолго  ждать   того
момента, когда вы сможете проявить свою силу.

10

     Час тому  назад  меня  вызвал  Хаш-хаш  и слегка дрожащим голосом
медленно произнес:
     - Завтра утром.
     Он достал из чемодана шприц  и,  отвернув  рукав,  впрыснул  себе
порцию хиропона. Я взял из коробки сразу три таблетки и проглотил.
     - Когда именно? - спросил я.
     - В четыре утра по сеульскому времени.
     - Как начнем?
     - Взорвутся  мины замедленного действия на самой линии параллели.
Начнется стрельба.  Они ответят. Члены корейской комиссии Объединенных
Наций, конечно, удостоверят, что северяне открыли огонь первыми. После
артиллерийской подготовки западная армия Ким Сек Вона и восточная  Цай
Бен Дека ринутся вперед.
     Хаш-хаш достал  из  чемодана  бутылку  французского  коньяка   и,
наполнив дорожные бокалы, провозгласил тост:
     - За начало позитивных действий!
     Я сказал:
     - За переход от холодной войны к горячей!
     Мы чокнулись и выпили.
     Хаш-хаш закупорил бутылку и спрятал в чемодан.
     - Это  очень  дорогой старинный коньяк.  Следующий глоток из этой
бутылки сделаем на берегу Ялу.
     Я так и не разглядел этикетку на бутылке.
     То, что я записал до сегодняшнего дня,  заполнило тетрадь  только
наполовину.  С завтрашнего дня - 25 июня 1950 года - я начну заполнять
вторую половину.  Каждый вечер буду тщательно, аккуратно, обстоятельно
записывать итоги дня - все детали великого продвижения на Север.
     С завтрашнего  дня  начну  новую   страницу   моей   тетради.   С
завтрашнего дня начнется новая страница истории Азии.
     Сегодня ночью дух генерала Исихара спустится на землю и  медленно
пройдет  по  линии,  вдоль  которой на днях проехал высокопоставленный
американец.
     Бог воинов Юмия Хатиман, благослови нас!

ПЛАН В ДЕЙСТВИИ

1

     Все это  время  было  не  до  записей.  Эти  два месяца останутся
навсегда в моей памяти как ужасный сон. Сон, который длился шестьдесят
дней подряд. Я даже ни разу не вспомнил о тетради.
     Мой чемодан - в нем была тетрадь - уцелел  чудом.  Майор  Дод  из
штаба  генерала  Чэрча  -  преемника Робертса,  схватив мой чемодан по
ошибке,  швырнул его в проходящий джип.  Дод не доехал до Тайдена, его
сразил выстрел из бамбуковой рощи, а чемодан доехал. Я нашел его среди
вещей,  валявшихся перед Тайденским  вокзалом.  Я  сам  чуть  было  не
остался  в  Сувоне.  Суматоха началась глубокой ночью после нескольких
выстрелов на южной окраине города.  Первым укатил сам  Чэрч  со  своим
штабом,  бросив даже личные вещи. Я кинулся к джипу Хаш-хаша, но перед
машиной уже происходила свалка.  Меня сбили с ног, я чуть не попал под
"роллс-ройс",   набитый  американскими  офицерами.  Некоторые  были  в
пижамах, но в шлемах. Потом я узнал, что этот "роллс-ройс" принадлежал
тайханскому  министру обороны Син Сен Мо.  Самого министра выкинули из
машины.  Его подобрали наши из отряда Саваи,  ехавшие в грузовике, но,
увидев,  что это не японец, опять выкинули. Министр все же добрался до
Тайдена - не знаю как. А я спасся благодаря капитану Харуяма из отряда
Саваи. Он прыгнул в машину, в которой были какие-то штатские корейцы в
шляпах,  - очевидно,  тайханские сановники,  и втащил меня.  Кто-то из
штатских  попытался  вытолкнуть  меня,  но  я  выстрелил  ему в лицо и
выбросил из машины.  Харуяма погиб нелепой смертью. На крутом повороте
он  вылетел  из  машины  и  угодил  прямо  под  шедший  следом за нами
студебеккер. В ту ночь Сувон был филиалом ада.

2

     Буду записывать как попало. Некогда думать о связности изложения.
Сейчас не до этого.  Как-нибудь потом перепишу все, исправлю, дополню.
А пока что буду набрасывать начерно.
     Вначале предполагалось,  что  наша  группа  займется  проведением
особых акций,  в частности подготовкой агентов  особого  назначения  и
заброской их тем или иным путем в неприятельский тыл для осуществления
мероприятий в ожидании подхода  наших  войск.  Но  надобность  в  этом
отпала в связи с непредвиденным ходом событий.
     Отпала надобность и в "сырье",  имевшемся в  нашем  распоряжении.
"Сырье"  состояло из арестованных обоего пола двух категорий - тех,  у
кого родственники на Севере,  и тех,  кто был арестован просто с целью
выяснения возможности его использования.
     Мы имели в виду отобрать из этого  "сырья"  материал,  подходящий
для  вербовки  и  заброски.  В  случае  использования  того  или иного
завербованного  имелось  в  виду  превратить  членов   его   семьи   в
заложников.  Поэтому  мы  заблаговременно  собрали  членов  семей всех
арестованных - их родителей,  мужей,  жен, братьев, сестер и детей - и
заключили под стражу для сохранности.
     Как только выяснилось,  что в связи  с  угрожающей  ситуацией  на
фронте  придется  начать подготовку к эвакуации,  Хаш-хаш распорядился
приступить к ликвидации "сырья" и членов их семей.  Не таскать  же  за
собой 2 000 с лишним арестованных,  добрую половину которых составляют
женщины и малыши.  По получении сообщения о начале боев в районе Сеула
мы  решили частично ликвидировать их на одной из окрестных сопок,  где
были  большие   пещеры.   Это   проделали   под   нашим   руководством
южнокорейские  полицейские.  Оставшихся мы переправили на грузовиках в
Тайден. Прибыв туда, мы ликвидировали всех до одного накануне ухода из
города.
     Оставшись без работы,  наша группа получила  приказание  помогать
отделу  контрразведки  штаба 24-й американской дивизии,  а затем штаба
8-й армии. Чины контрразведки были завалены работой в связи с приказом
командующего  8-й  армией  Уокера  об  уничтожении всех подозрительных
гражданских лиц,  появляющихся в прифронтовой полосе.  При отступлении
американские войска заставляли жителей всех городов и деревень уходить
на юг.  Но вскоре возникли опасения,  что агенты северян, просачиваясь
через  линию  фронта,  пробираются  в  толпе  эвакуирующихся на юг для
подрывной работы или для установления связи с партизанами. Ввиду этого
американская   контрразведка   приступила   к  жестокому  прочесыванию
эвакуирующихся.  На всех дорогах и у входа в каждый  город  и  деревню
стали  действовать летучие группы контрразведчиков.  Первое время всех
мало-мальски подозрительных обезвреживали на месте без допроса.
     Но так как эти массовые ликвидации подозрительных, проводимые без
всякого   допроса,   не   давали   никаких   данных   о   деятельности
неприятельской   разведки,   всем   летучим   группам  было  приказано
препровождать  наиболее  подозрительных  в  отделы  контрразведки  при
частях.  А эти отделы,  в свою очередь, направляли в контрразведку при
штабе армии всех,  кого находили интересными. Работать нам приходилось
круглые  сутки,  чтобы  скорее пропускать арестованных.  Они поступали
беспрерывно.
     Некоторым арестованным  перед  допросом вводили в организм особые
препараты -  амитал  и  пентотал.  Нам  сказали,  что  эти  препараты,
действующие  на психику,  употребляются сейчас в Америке при допросах,
чтобы ускорять признания арестованных.  Но эти американские  препараты
на корейцев действовали слабо.  Мы предпочитали применять традиционные
форсированные методы допроса, варьируя их по своему усмотрению.
     По этой  части,  пожалуй,  самым  изобретательным был наш доктор.
Всегда  корректный,  отличающийся  своими  церемонными  манерами,   он
оставлял свою изысканную вежливость у входа в каморку,  где вел допрос
с помощью трех технических ассистентов -  американских  сержантов.  Из
этой  каморки  никто  из  допрошенных не выходил на собственных ногах.
Хаш-хаш допрашивал только женщин и тоже был весьма изобретателен.
     Эта работа   выматывала   нас,   приходилось   поддерживать  себя
хиропоном и сигаретами,  пропитанными героином.  После одной бессонной
ночи,  когда  мы  профильтровали несколько десятков рабочих и работниц
Тэгуской трикотажной фабрики, подозреваемых в содействии партизанам, и
сразу же после допроса обезвредили, Хаш-хаш сказал нам:
     - Есть  два  фронта,  на  которых  мы  сейчас  ведем   борьбу   с
северокорейцами:  наземный и наш, экзекуционный. На наземном дела пока
идут туговато, зато мы как следует отыгрываемся на другом фронте.
     - Есть  еще  третий,  -  сказал я,  - воздушный.  На этом мы тоже
отыгрываемся.
     - Воздушный это тоже экзекуционный.  Наши массированные бомбежки,
уничтожающие их население в тылу,  это не  столько  военные  операции,
сколько карательные.

3

     На наземном фронте дела действительно шли неважно.  С тех пор как
мы начали операции, прошло два месяца. Перед нами не Ялу, а Нактонган,
сзади Корейский пролив.
     Вся работа  нашего  Общества  изучения  истории  пошла  насмарку.
Робертс  снова  подвел.  Обученные  и разрекламированные им тайханские
дивизии не выдержали первого же контрудара.
     Почему так  быстро рухнул фронт?  Главная причина:  позиции войск
Ким Сек Бона и Цай Бен Дека были довольно сильны на переднем крае,  но
не имели большой глубины. Все десять южнокорейских дивизий, двинутых в
дело на рассвете 25 июня,  готовились не к оборонительным операциям, а
к нанесению внезапного и сокрушительного удара. У всех нас - начиная с
пятизвездного  сегуна  в   Хибия   и   кончая   последним   тайханским
подпоручиком   -  была  твердая  уверенность,  что  враг,  застигнутый
врасплох, не выдержит удара и будет нокаутирован на месте.
     Нанося удар,  южнокорейское командование сразу же ввело почти все
основные силы в первые эшелоны,  чтобы придать им  максимальную  мощь.
Начато    было    хорошо.   Артиллерийская   подготовка   была   очень
непродолжительной  -  надо  было  скорее  накинуться   на   врага.   И
южнокорейские  дивизии,  перейдя  линию  параллели,  ринулись вперед в
районах Хэдю,  Кымчона и  Червона.  Перед  собой  они  увидели  только
несколько  небольших  отрядов северокорейской пограничной стражи.  Эти
отряды  стали  отходить,  и  южнокорейские   войска,   вступившие   на
территорию   Северной  Кореи,  продвинулись  в  глубину  на  несколько
километров.  Но  после  этого  темп  наступления  стал  падать   из-за
яростного  сопротивления северокорейских пограничников.  И вместо того
чтобы броситься в  атаку,  выдержав  до  конца  принцип  молниеносного
удара,  дивизии  южан стали топтаться на месте,  ожидая прибытия своей
тяжелой  артиллерии.  Это  замедление  темпа   продвижения   оказалось
роковым.   Стали  подходить  части  северокорейской  армии  и  с  ходу
завязывать бои на отдельных участках.  Все преимущества, вытекавшие из
фактора  внезапности,  быстро  сошли  на  нет.  Противнику  была  дана
возможность прийти в себя и начать развертывать свои силы.  Спустя три
часа    после   первого   броска   продвижение   южнокорейских   войск
приостановилось,  а вскоре на некоторых участках  они  стали  пятиться
назад.   Враг   быстро  усиливал  нажим  и  начал  контратаки.  Вскоре
контратаки  переросли  в   общий   контрудар.   И   этого   контрудара
южнокорейские   дивизии   не  выдержали.  Их  учили  одному:  внезапно
наброситься, смять врага и быстро пойти вперед, а не держать оборону.
     И в  это  время  противник  пустил  в  ход  танковые  части.  Они
вклинились в линии тайханцев,  стали все больше и больше  расстраивать
их  боевые порядки.  А затем началось контрнаступление северокорейцев.
Южане покатились обратно все быстрее  и  быстрее  и,  дойдя  до  своих
старых исходных позиций на линии параллели,  уже не смогли закрепиться
на них. Северокорейцы пошли вперед: на западе - на Сеул, в центре - на
Чунчон и на восточном побережье - на Каннын.
     На следующий день контрнаступление северокорейцев по всему фронту
уже переросло в оперативное преследование южнокорейских войск.
     К концу первой недели из  десяти  дивизий,  созданных  Робертсом,
осталось только три.  Война была,  по существу,  закончена.  Но она не
закончилась, потому что началась новая война - американо-корейская.

4

     Американо-корейская война тоже  с  самого  же  начала  пошла  под
знаком неожиданностей.
     Макартур бросил в Корею лучшие дивизии. Они составляют гордость и
славу американской армии, 1-я мотомеханизированная дивизия - та самая,
которая в феврале 1945 года первой ворвалась в горящую Манилу. За этот
подвиг  Мак  удостоил  ее  чести  первой  вступить  в столицу Японской
империи после ее капитуляции.  25-я  дивизия,  взявшая  остров  Лусон,
разбившая армию нашего лучшего стратега Ямасита;  2-я дивизия, которая
известна своим  громким  девизом:  "Вторая  -  но  никогда  не  бывает
второй!" Она высадилась в Нормандии первой, вошла в порт Брест первой,
дошла  до  Богемии  первой;  7-я  дивизия,   взявшая   острова   Атту,
Кваджелейн,  Эниветок и Лейтэ; 24-я дивизия, которая после своих побед
на Филиппинах получила название  "Дивизия  Победы",  и,  наконец,  1-я
дивизия  морской  пехоты,  отличившаяся на Гвадалканаре и Окинаве.  За
годы тихоокеанской войны эта дивизия получила 18337 пурпуровых сердец,
побив рекорд по части наград.  Все эти дивизии занимают в американской
армии такое же место,  какое занимали у нас в свое время  Гвардейская,
Кумамотоская и Канадзавская дивизии.
     Мак бросил в Корею лучших генералов  американской  армии.  Уолтон
Уокер  - знаменитый командир 20-го корпуса,  прошедший от Нормандии до
Австрии.  Его славе завидовал даже Паттон.  Хобарт Гэй  -  тот  самый,
который был начальником штаба у Паттона; Уильям Кин - бывший начальник
штаба 1-й армии;  Лоренс Кайзер - прославившийся в Северной Африке, и,
наконец,  Уильям Дин,  благодаря которому 24-я дивизия стала "Дивизией
Победы".
     И эти  лучшие  дивизии  Америки  и лучшие генералы Америки сейчас
думают только об одном:  как бы не скатиться с  Пусанского  выступа  в
море.
     Гнали немцев в Африке и Европе,  побеждали нас на островах Тихого
океана,  но  ничего  не могут сделать на Корейском полуострове.  В чем
дело?
     Из Вашингтона  уже  прилетали  к  Маку начальник штаба сухопутных
войск Коллинз и начальник  штаба  военно-воздушных  сил  Ванденберг  и
задали этот же вопрос: в чем дело?
     Прежде всего стали искать виновников. Прогнали с позором Робертса
за  то,  что  он учил южнокорейские войска только искусству неожиданно
нападать,  а  не  искусству  драться  по-настоящему  и  в  особенности
искусству перехода от нападения к обороне.  В дзюдзюцу и фехтовании на
мечах класс определяется именно степенью умения быстро  переходить  от
нападения к обороне.
     Затем прогнали    начальника    центрального    разведывательного
управления  США  адмирала  Хилленкеттера  за  то,  что он уверил Мака:
"Северяне не умеют драться,  валяйте". На его место назначили генерала
Бэдела Смита,  бывшего посла в Москве, а до этого - начальника штаба у
Эйзенхауэра.
     Всыпали также и министру обороны Джонсону за конфуз,  случившийся
с  отборными  дивизиями  Америки,  за   то,   что   "Дивизия   Победы"
превратилась в "Дивизию Катастрофы" под Тайденом.
     Не тронули только Мака.  В прошлую войну ему простили  бегство  с
Батаана,  на  этот  раз  ему  опять прощают все - и крах южнокорейской
армии и крах под Тайденом.
     Самое ужасное  то,  что лопнул самый план.  Кто мог ожидать,  что
крах произойдет на первом же этапе операции?
     Сеул был оставлен с такой поспешностью,  что даже не было времени
сжечь важнейшие  документы.  Северокорейцы  захватили  все  содержимое
сейфов начальника генштаба Цай Бен Дека и министра обороны Син Сен Мо.
Северокорейские газеты стали публиковать изо дня в  день  секретнейшие
документы,  касающиеся  планов  нападения на Север.  В том числе и те,
которые разработала наша группа.

5

     Когда-нибудь соберусь с мыслями,  обменяюсь  мнениями  с  Кавабэ,
Ямаока,  Ии  и  другими  и,  подытожив  все  наблюдения,  изложу  свои
соображения подробно.  А пока что записываю начерно, наспех. Сейчас не
до  записей.  Когда  обстановка изменится к лучшему,  начну записывать
подробнее, а пока ограничусь беглыми заметками.
     Сразу же выявился ряд изъянов американской армии. Эти изъяны были
незаметны в прошлой войне,  когда американцы большей частью гнались за
немцами  и  когда  войска  Мака  по  очереди  брали  острова  с нашими
гарнизонами, не имевшими ни танков, ни боеприпасов.
     Не буду  говорить о всех изъянах,  не хочу торопиться с выводами.
Буду говорить только о том, что увидел своими глазами.
     На пути  из Тайдена в Чэнан я видел валявшиеся на дороге базуки и
пулеметы.  Их бросали солдаты 24-й дивизии,  чтобы как-нибудь ускорить
ход грузовиков, на которых они удирали на юг.
     Тайденская паника началась сразу же после того, как кто-то пустил
слух  о  появлении  северокорейских танков в тылу.  Американцы бежали,
оставив на произвол судьбы южнокорейские части.
     Я знаю:  американцы  хорошо  дрались  и  на  Гвадалканаре,  и  на
Филиппинах,  и особенно на Окинаве.  24-я дивизия заслужила  по  праву
почетное прозвище после высадки на Лейтэ. В чем же дело?
     Почему в Корее американцы сразу же показали свои слабые  стороны?
Боятся  рукопашных боев.  Боятся ночных боев.  Боятся сообщений о том,
что их фланги  под  угрозой.  Арьергардные  бои,  как  правило,  ведут
брошенные на произвол судьбы негритянские части или тайханцы.
     Противотанковые базуки -  вещь  хорошая.  Из  2.5-дюй