испробовать его на деле.  Говорят,  что по ночам он,  стоя у
окна в своем кабинете,  показывает язык луне.  Все адъютанты знают  об
этом...  Это  ужасно,  что  сейчас,  когда  империя  находится в такой
опасности,  ее военный министр - сумасшедший. А государь, к сожалению,
не замечает...
     После этого разговора с Ии я еще раз прочитал "Последнюю войну" и
окончательно  убедился в том,  что генерал Исихара - самый прозорливый
политик во всей поднебесной.

КРАХ

1

     Декларация из  Потсдама,  предлагающая   Японии   сдаться,   была
передана  по  американскому  радио  рано  утром 27 июля.  Спустя час в
главное управление жандармерии и департамент полиции начали  поступать
сведения о том, что текст декларации, записанный тайком и переведенный
на  японский  язык,  уже  распространяется  по  городу.  Затем   стало
известно,   что  через  ворота  Сакасита  проследовали  в  августейшую
резиденцию князь Коноэ и председатель Тайного совета барон Хиранума  -
поехали  шушукаться  с  лордом-хранителем  печати  маркизом  Кидо.  На
Итигаядай тоже началось экстренное совещание.  Военный  министр  Анами
пригласил к себе всех армейских лидеров.
     Мы сидели  до  вечера  во  флигель-адъютантской   части,   ожидая
новостей. Дзинтан поехал в министерство и обещал позвонить оттуда. Два
молодых офицера - Кацумата и  Минэ,  недавно  переведенные  к  нам  из
Квантунской  армии,  сообщили  мне,  что  все старшие чины Квантунской
армии,  находившиеся в Токио по служебным делам,  только что  получили
приказ немедленно вылететь в Манчжурию.
     - Наверняка там что-то начнется,  - сказал  капитан  Кацумата  и,
вздохнув, ударил ладонью по эфесу сабли.
     Капитан Минэ тоже стукнул по эфесу и прошептал:
     - Может  быть,  сегодня  ночью  решим  кончить войну с Америкой и
пойдем на русских...
     - Боюсь,  Квантунская армия сейчас не так сильна,  - сказал я.  -
Кое-какие части пришлось, вероятно, послать в Китай и в метрополию.
     Оба капитана   решительно  опровергли  мои  опасения.  В  составе
Квантунской армии,  сказали они,  сейчас находится несколько отдельных
армий.  В  случае  возникновения  войны с Советским Союзом Квантунская
армия начнет развивать операции,  предусмотренные планом Исихара.  Для
решающего  удара  в  направлении Байкала предназначены отборные части,
подчиненные непосредственно командующему Квантунской армией,  например
соединения "Добродетель",  "Дорога", "Контроль" и 2-я воздушная армия.
А  на  1-м,  восточно-маньчжурском  фронте,  стоят  наготове   ударные
соединения    "Острие",    "Журавль",    "Скала",   "Непоколебимость",
"Решимость",  "Дальний замысел" и другие.  Им поручено взять в течение
суток Владивосток и Хабаровск. А если будет признано необходимым вести
оборонительную войну,  Квантунская  армия  сможет  укрыться  за  тремя
линиями укреплений, которые строились в течение последних четырнадцати
лет.  В сравнении с ними знаменитые линии Мажино и Зигфрида  не  более
чем простые деревянные заборы.
     - Ну,  вряд ли Квантунской армии  прикажут  вести  оборонительные
операции,  -  сказал  я.  -  Приказ Э 1 будет состоять из одной фразы:
"Вперед, до Урала!"
     Минэ торжественно сказал:
     - И в авангарде пойдут не танки, а дезинфекционные отряды. Потому
что  до  приказа Э 1 будет издан приказ Э 0:  "Пустить в ход секретное
оружие!"
     Не дождавшись  звонка  от Дзинтана,  я позвонил Муссолини,  но не
застал его.  Тогда я решил поехать к Осьминогу.  Старик  был  дома,  в
постели.  Пожилая благообразная служанка прижигала ему спину курильной
свечкой - ставила моксу.  Закончив лечебное  прижигание,  она  сердито
посмотрела на меня и вышла не поклонившись. Старик уже был осведомлен.
Группа  армейских  лидеров  во  главе  с   военным   министром   Анами
единогласно  решила  повернуть к стопам государя просьбу:  не обращать
внимания на Потсдамское предложение и продолжать  войну  до  почетного
мира.
     Спустя несколько дней,  по категорическому требованию  армейского
командования, премьер-министр адмирал Судзуки был вынужден выступить с
официальным заявлением о том,  что правительство решило  оставить  без
внимания предложение из Потсдама. Токийская роза передала заявление на
английском языке.  Осведомительное бюро  дало  указание  всем  газетам
печатать  изо  дня  в день на самом видном месте лозунги:  "Воевать до
конца!",  "Вооружимся бамбуковыми копьями и проведем решительный бой в
метрополии!",  "Сто  миллионов  японцев  готовы  разбиться  вдребезги,
подобно яшме!"

2

     Шестого августа вечером ко мне зашли после  дежурства  Дзинтан  и
Кацумата.
     - Что нового? - спросил я Дзинтана.
     Он сказал,  что только что разговаривал по телефону с начальником
общего отделения Ставки майором Сакакибара.  Майор сообщил, что особых
новостей нет. Министр после обеда уехал отдыхать в Атами.
     - Говорят,  что вчера был большой налет на Нисиномия и  Такасаки.
Охота им тратить бомбы на такие города!  Там ведь только общежития для
эвакуированных школьников, - заметил я.
     - А сегодня утром бомбили Хиросиму,  - сказал Кацумата,  - причем
американцы сообщили по радио,  что испробовали какую-то  бомбу  нового
типа. Но в штабе противовоздушной обороны пока что не получено никаких
сведений.
     Дзинтан поделился  более  интересными  новостями.  Сейчас  тайные
переговоры ведутся не только между командованием наших войск в  Шаньси
и  Янь  Си-шанем,  но  и  между  главнокомандующим наших войск в Китае
Окамура и начальником гоминдановского генштаба Хо Ин-цинем.  Вероятно,
Чан  Кай-ши  скоро  начнет  операции против коммунистов.  Уже с ноября
прошлого года наши войска в Китае стоят  на  месте  -  война  там  уже
фактически   прекратилась,  и  значительная  часть  войск  Чан  Кай-ши
блокирует районы, занятые коммунистами.
     В ту  ночь  не  было  налетов.  На  следующий день меня послали в
Оихама,   где   проводились   испытания   нового   типа    пикирующего
бомбардировщика "Ки-115",  предназначенного специально для смертников.
Испытания прошли хорошо.  Конструктор объяснил нам  весьма  остроумное
устройство  колес  у  самолета.  Они будут автоматически отделяться от
самолета сразу же после его взлета,  и их можно будет использовать для
других машин.  Летчикам-смертникам колеса нужны только для того, чтобы
взлететь в небо и остаться там навсегда.
     На обратном  пути я заехал в Иокогаму,  чтобы выполнить поручение
Осьминога -  передать  письмо  капитану  Сасаки  из  отряда  "Утреннее
солнце"  3-й  пехотной  бригады.  Капитан  пригласил  меня  в закрытый
офицерский ресторанчик,  находящийся в районе пристани. В ресторанчике
оказался довоенный запас вин,  не разбавленных водой,  а штат служанок
состоял из бывших гейш,  укрывшихся от трудовой повинности. Мы провели
время довольно весело.  Когда захмелевший Сасаки заговорил о том,  что
всем бабам скоро придется научиться бросать гранаты,  чтобы  выполнить
долг перед государем,  самая старая из служанок, игравшая на сямисене,
позволила себе сделать не совсем почтительное замечание.  Я схватил ее
за волосы и,  вытащив в коридор,  ударил несколько раз ногой, заставил
извиниться и спеть пять раз подряд песню "Выйдешь в  море  -  трупы  в
волнах". Мы пили до утра.
     Я вернулся в Токио на следующий день вечером и рассказал Дзинтану
о результатах испытания бомбардировщика "Ки-115". Потом спросил:
     - Что там за штуку сбросили позавчера? Что сообщают из Хиросимы?
     Дзинтан сказал,  что  в  восемь  часов  пятнадцать минут утра над
городом появились два американских самолета.  Их появление не  вызвало
особой  тревоги,  так  как  над Хиросимой часто пролетали американские
разведывательные  самолеты.  Один  из  них  сбросил   бомбу,   которая
взорвалась  в  пятистах  метрах  от  земли как раз над мостом Аиои,  в
центре города.  После ослепительной вспышки раздался  грохот,  к  небу
поднялся  огненный  шар,  а  затем  появился  грибообразный столб дыма
высотой в несколько сот метров. В городе начался пожар. Гарнизон почти
не пострадал,  штаб Западного района тоже, но сгорело много жителей, в
том числе несколько тысяч эвакуированных детей,  живших в  общежитиях.
Интересно  то,  что  на стенах каменных зданий отпечатались от вспышки
бомбы силуэты деревьев, а на лестнице банка Сумитомо - силуэт какой-то
женщины,  от  которой ничего не осталось.  Газетам строжайше запрещено
помещать какие-либо сообщения о Хиросиме.
     - А что сообщают американцы?
     - Сам президент выступил по радио и объявил,  что  была  сброшена
бомба нового типа - атомная.
     Я покачал головой:
     - Значит, это и есть та самая операция "Серебряное блюдо". А я-то
думал, что высадят где-нибудь десант... Значит, они пустили в ход свой
козырь. И почему именно сейчас?..
     - Ходят  слухи,  что  американцы  собираются  высадить  десант  в
Токийском  заливе,-  сказал  Дзинтан.  -  Мне говорили об этом офицеры
штаба Восточного района.
     В то  время  ни  я,  ни  Дзинтан еще не знали сокровенного смысла
хиросимской бомбы - "Гильды",  как нежно окрестил ее президент Трумэн.
Теперь  нам  известно,  что  он знал о том,  что через два дня русские
вступят в войну и постараются побыстрее разгромить нас. Следовательно,
сбрасывать эту бомбу на Японию уже не имело смысла.
     Бомба, разорвавшаяся в воздухе над японским  городом  Хиросима  6
августа  1945  года,  была  направлена  в другой адрес и рассчитана не
столько на стратегический эффект, сколько на политический.
     Но все это мы поняли позже.

3

     Вернувшись к себе в кабинет,  я развесил противомоскитную сетку и
лег спать на диване. Ночь была очень душная, но вскоре из-за воздушной
тревоги  пришлось  спустить  шторы на окнах,  и комната превратилась в
настоящую жаровню.  Я остался в помещении,  так как в последнее  время
американцы перестали сбрасывать бомбы на августейшую резиденцию. Налет
"Б-29" продолжался минут сорок.
     Около двух часов ночи меня разбудили. Муссолини, приподняв сетку,
хлопал меня по ногам. За ним стоял капитан Миками, адъютант Осьминога.
Он  держал в руке керосиновую лампочку.  У обоих был такой вид,  что я
сразу же вскочил  и  вытащил  из-под  подушки  мешочек  с  амулетом  и
револьвер.
     - Высадились? Начали? - взволнованно спросил я.
     Муссолини пробормотал  что-то  и  стал  вытирать рукавом лицо.  Я
быстро оделся и направился к дверям:
     - Пошли скорей!
     Но они оба повели себя очень странно.  Муссолини  сел  на  диван,
взял   с   моего  стола  веер  и  начал  медленно  обмахивать  голову.
Щеголеватый Миками с прилизанными волосами тоже сел и что-то зашептал.
Я прервал его:
     - Что ты мямлишь? Говори как следует!
     - Начали...  -  с  трудом  произнес  Муссолини  и,  закрыв глаза,
откинулся на спинку дивана.
     - Начали, - прошептал Миками и показал пальцем на карту, висевшую
над диваном. Это была карта Манчжурии и Восточной Сибири.
     Началось! Началось  то самое,  о чем мы,  воины империи,  мечтали
двадцать лет, - война с Россией. Но как началось!
     Миками стал   рассказывать,  глотая  слова.  Полчаса  назад  было
получено первое сообщение о том,  что на границах  Манчжурии  начались
военные действия.  Советское правительство присоединилось к декларации
трех держав и решило заставить Японию прекратить войну.
     Весь вопрос  теперь  заключался в том,  пущена ли уже в ход бомба
"И" или нет. В армейском отделе главной квартиры не было никого, кроме
дежурных.  Они знали только одно:  началось - и больше пока ничего.  Я
позвонил во флигель-адъютантскую  часть,  Дзинтана  там  не  было.  Мы
направились  в  министерство.  По  радио  еще ничего не объявляли,  но
чрезвычайные вести разносятся  с  быстротой  тайфуна.  Пологая  улица,
ведущая на Итигаядай, была заполнена машинами и мотоциклами.
     За всю войну ни разу  не  собиралось  так  много  людей  в  такой
поздний  час  в  здании  министерства.  В эту ночь "переулок новостей"
переместился в самый дальний коридор в подвале,  куда  выходили  двери
комнат  старшего адъютанта министра и секретаря министра.  Все имевшие
доступ в министерство столпились здесь,  как  на  платформе  подземной
дороги в часы "пик".
     Генерал Умедзу,  переговорив по  прямому  проводу  с  командующим
Квантунской  армией  Ямада,  прибыл  к Анами.  В кабинете министра шло
чрезвычайное совещание.  Были вызваны фельдмаршалы Сугияма и Хата, все
члены  Военного  совета,  главнокомандующий  войск  Восточного  района
генерал Танака и другие члены высшего командования.
     Мы простояли  до  утра,  изнемогая  от  духоты  и  нетерпения,  и
дождались конца совещания. Когда в коридор стали выходить генералы, мы
окружили   их   и  начали  наперебой  расспрашивать,  забыв  о  всякой
дисциплине и правилах приличия.  Мы  превратились  в  толпу  оголтелых
репортеров. Генералы молча отмахивались от нас.
     Начальник главного  управления  военно-воздушных   сил   Терамото
бросил на ходу:
     - Все предусмотрено.
     Шедший рядом с ним командующий 11-й армией Фудзиэ пробормотал:
     - Теперь начинается настоящая война.
     А маленький  толстенький  генерал  с  большими  глазами - это был
командующий 13-й армией Доихара - весело крикнул:
     - Квантунская армия - первая в мире! Абсолютно непобедима!
     По всем коридорам вдруг пошли слухи:  войска 1-й армии уже  ведут
бои  в  районе  Гродеково.  Соединение "Счастье-долголетие" из состава
17-й армии уже заняло Посьет.  2-я воздушная армия  генерал-лейтенанта
Харада   уже   провела  массированный  налет  на  Читу.  А  соединение
"Искреннее сердце" уже перерезало дорогу Владивосток - Хабаровск.
     Я закрыл  глаза  и  задержал  дыхание.  В  первый  раз  в жизни я
возносил от глубины сердца молитву богам - всем  богам,  какие  только
существуют  на свете.  Стоявший рядом со мной артиллерийский полковник
шепнул мне:
     - Наши танки,  наверное,  уже идут через Монголию,  чтобы выйти к
Байкалу.
     Минут через  пять  с  другого  конца  коридора ко мне протискался
Миками,  обливающийся потом, с растрепанными волосами, и сказал мне на
ухо:
     - Наши части уже форсировали Амур и с  боем  взяли  Благовещенск.
Линия Хабаровск - Чита перерезана!
     И наконец,  пронесся слух,  которого ждали все:  секретное оружие
"И" введено в действие, бомбы сброшены на семнадцать городов Сибири!
     Кто-то закричал:
     - Его величеству банзай!
     Все подхватили.
     Теперь требовалось только одно: чтобы все слухи подтвердились.

4

     Но подтверждений не поступало. В утренней сводке главной квартиры
говорилось только о налетах американцев за истекшие сутки на среднюю и
западную  части  Хондо,  на  Кюсю  и Токио.  А с нового фронта никаких
сведений еще не было. В генштабе прослушали передачу на японском языке
из Хабаровска, но в ней тоже ничего не говорилось о боях на границе.
     Зато стали  поступать  сведения  с  другого  фронта.  Этот  фронт
находился  у  нас под самым носом.  На нем с утра стали развертываться
весьма тревожные события.
     В 10.30  было  созвано  экстренное  заседание  Высшего  совета по
ведению войны.  Премьер-министр Судзуки и министр иностранных дел Того
заявили,  что,  после  того как Советский Союз определил свою позицию,
исчезли  последние  остатки  надежды  на  успешное  окончание   войны.
Продолжать  войну  при  создавшихся условиях - это рисковать всем,  то
есть судьбой династии.
     Незадолго до  конца заседания было получено сообщение из Нагасаки
о том,  что в 11 часов утра там была сброшена вторая атомная бомба. На
этот раз пострадала окраина города - район, где находились медицинский
институт, богадельня и католический храм.
     Сидевший рядом с Анами премьер-министр шепнул ему:
     - Эта бомба требует от нас соответствующего вывода.
     Анами прошептал в ответ:
     - Штаб 18-й армии сообщает,  что никаких потерь.  Только  жители.
Подождем с выводами...
     Заседание совета окончилось в 14.00.  Никакого  решения  не  было
принято.
     В 14.30  началось  экстренное   заседание   кабинета   министров.
Заседание продолжалось до 22.00 без перерыва.  Во время заседания было
получено  сообщение:  советские  войска  с  боем  вступили  в  пределы
Маньчжурии,  с  запада  -  в районах станции Манчжурия и Трехречья и с
востока - к югу от  Хунчуня.  Советские  танки  прорвали  линию  наших
пограничных укреплений.
     Большинство министров склонялось к тому,  что  продолжение  войны
может создать опасность для династии.
     В 23.55  в   августейших   апартаментах   началось   чрезвычайное
совещание под председательством государя.  Кроме членов Высшего совета
по ведению войны присутствовал председатель  Тайного  совета.  Военный
министр сказал:  "Всецело уповая на то, что нам будет ниспослана свыше
возможность  благополучно  завершить   войну,   необходимо   дождаться
выяснения  позиции  Америки,  а  пока  продолжать  войну в Манчжурии".
Выслушав речь военного министра, государь одобрительно кивнул головой.
     В это  время министру подали только что расшифрованную телеграмму
командующего Квантунской армией.  Советские танки продвигались вперед.
Ввиду  быстрого  наступления  советских  войск с трех сторон на Харбин
секретному отряду Э 731 был отдан приказ приготовиться к эвакуации.
     Прочитав телеграмму генерала Ямада, государь закрыл глаза и после
недолгого  размышления  приказал   правительству   запросить   союзные
державы:   не   повлияет  ли  принятие  Японией  условий  мира  на  ее
государственный строй?
     Совещание окончилось в 2.30. Эта ночь была лунной и очень жаркой.
Американские  самолеты  не  появлялись,  но  вместо  них  со   стороны
дворцового    рва   налетело   несметное   количество   комаров.   Все
присутствовавшие на совещании  беспрерывно  хлопали  себя  по  лицу  -
отгонять  комаров  дымом было нельзя,  ибо в высочайшем присутствии не
полагалось курить.
     Во исполнение  высочайшего повеления министерство иностранных дел
послало директивы нашим посланникам в Швеции и Швейцарии -  обратиться
к  неприятельским  державам с предложением дать заверения относительно
послевоенного статуса верховной власти императора.
     Факт вступления  в  переговоры  с  врагом  держался  в строжайшем
секрете от всей страны. В утренних газетах было опубликовано обращение
военного министра. Он призывал население империи, сплотившись воедино,
продолжать войну.

5

     Советские танки продвигались вперед. На западе прошли Халхин-Гол,
на  севере  - Сахалян,  а на востоке оставили позади себя Пограничную,
Санчагоу и Дуннин.  Линия 1-го фронта была прорвана.  Советские  танки
мчались во весь опор к Пинфаню.
     Двенадцатого августа в 2.00 по американскому радио было  передано
заявление   государственного   секретаря   Бирнса  о  том,  что  после
капитуляции Японии права императора и правительства  будут  ограничены
властью главнокомандующего союзных войск в Японии. Министр иностранных
дел доложил государю об этом ответе.  Государь созвал совещание членов
императорской  фамилии  и  повелел  доложить  обстановку  в Манчжурии.
Советские танки продвигались вперед.  Противник занял на южном  берегу
Амура  Лобэй  и  Лахасусу,  на  западном  берегу Уссури - Хутоу,  а на
западно-маньчжурском фронте - Аргунь.  Все члены высочайшей фамилии во
главе  с августейшими братьями - принцами Титибу,  Такамацу и Микаса -
высказались в пользу немедленного открытия переговоров  с  Америкой  и
Англией.
     Затем началось экстренное заседание кабинета  министров.  Генерал
Анами выступил с заявлением о том,  что армия с негодованием отвергает
все разговоры о мире,  ибо мир означает безоговорочную капитуляцию,  а
капитуляция  перед  Россией в то время,  когда еще остается надежда на
заключение мира с Америкой на приемлемых условиях,  - это самоубийство
империи.
     Вскоре после начала заседания кабинета министров небольшие группы
офицеров  стали  разъезжать  по  городу  на  грузовиках и разбрасы