в  конце  мая   тысяча
девятьсот  сорок  пятого  года и точно установил фамилии всех японских
офицеров,  имевших отношение к этому делу.  Ваша настоящая фамилия мне
известна.
     Затем он  начал  рассказывать  о  своем  участии   в   подготовке
материалов для ряда судебных процессов,  состоявшихся на островах Гуам
и  Кваджелейн.   Эти   процессы   показали,   что   японские   офицеры
систематически   умерщвляли   пленных  американцев  и  совершали  даже
каннибальские действия согласно старинному японскому воинскому обычаю.
По  приговору  американского  военного  суда  за  каннибализм  казнено
несколько   десятков   видных   японских   офицеров   во    главе    с
генерал-лейтенантом  Татибана  и  вице-адмиралом  Мори.  И  что  самое
интересное, из показаний обвиняемых выяснилось, что один подполковник,
ставший  позднее  офицером  для  особо  важных  поручений  при главной
квартире,  принимал в бытность на островах Макин и Эниветок деятельное
участие   в  этих  древнеяпонских  банкетах.  Этот  мерзавец  подлежит
военному суду, как военный преступник категории "Си", разряда "Тигры".
Категория "Си" - это те, кто совершал чудовищные бесчеловечные деяния,
а в разряд "Тигры" включены все,  кто совершал людоедские обряды. Этот
подполковник-тигр будет наверняка повешен. Амулет ему не поможет.
     Харшбергер провел пальцем по горлу и подмигнул мне.  Затем вызвал
секретаршу и, передав ей записку, приказал:
     - Возьмите в картотеке военных  преступников  сведения  на  этого
господина.
     - Укажите категорию и  разряд,  -  сказала  секретарша,  -  чтобы
быстрее найти.
     Харшбергер написал что-то на записке. Взглянув на нее, секретарша
приоткрыла  рот и уставилась на меня с жадным любопытством.  Она вышла
из кабинета, не сводя с меня глаз.
     Через некоторое   время  Харшбергер  спросил  сугубо  официальным
тоном:
     - А почему вы оказали сопротивление нашей военной полиции?
     - Потому  что  меня  арестовали  по  ошибке.  Я   хотел   поймать
красного...
     - Вы ударили одного человека...
     - Этот студент красный; он бежал...
     Харшбергер стукнул костяшками пальцев по столу:
     - Вы  ударили  сотрудника  нашей контрразведки в нос и еще в одно
место.  И  кажется,  изувечили.  Он  преследовал  известного  красного
лидера.  У  нас  имеются  все основания обвинить вас в том,  что вы по
заданию Японской коммунистической партии пытались убить сотрудника  Си
Ай  Си.  Готов  держать  пари,  что военный суд расправится с вами как
следует.
     - Если  меня  потащат  на  суд,  я  могу  рассказать  о том,  как
некоторые   пленные   американские    офицеры    выдавали    важнейшие
стратегические тайны, чтобы спасти свою жизнь.
     - А у вас есть доказательства?  - с улыбкой спросил Харшбергер. -
Показания  американского  офицера  не  записывались ввиду чрезвычайной
секретности,  и только ваш военный министр,  генерал Анами,  во  время
допроса,  который он производил самолично,  сделал кое-какие пометки в
своем блокноте.  После капитуляции нам были  переданы  все  бумаги  из
сейфов военного министра,  в том числе и блокнот министра, но, так как
все записи в этом блокноте,  сделанные иероглифической скорописью,  не
поддавались  прочтению,  этот блокнот,  на основании моего заключения,
был сожжен вместе с другими бумагами, не представлявшими интереса. Так
что  вы  ничем  не  сможете  подкрепить  свои  слова.  Суд  не поверит
голословным заявлениям военного преступника.
     - По   пометкам,   сделанным   министром,  мной  была  составлена
всеподданнейшая  докладная  записка.  В  ней  точно  указана   фамилия
пленного   американца,   давшего  сведения  о  предстоявших  операциях
"Олимпик",  "Коронет" и "Серебряное блюдо".  Я назову на суде  фамилии
нескольких  старших офицеров из секретариата Высшего совета по ведению
войны, которые читали эту записку, - ответил я.
     - Назовите этих офицеров.
     Я сделал  вид,  что  пытаюсь  вспомнить,  но  затем  отрицательно
покачал головой.
     - Не хочешь сказать?
     Он схватил   большую  настольную  зажигалку  и  швырнул  в  меня.
Зажигалка попала мне прямо в ухо.
     Я понял:  мое сообщение о том,  что имеются живые свидетели, было
неожиданным для него.  Он считал себя в полной безопасности,  но вдруг
оказалось,  что я держу его тайну в своих руках.  Мы были в одинаковом
положении: "держали друг друга за хвост".
     Харшбергер с шумом отодвинул кресло и, подойдя ко мне, гаркнул:
     - Встать,  грязная тварь!  Не забывайся! Я тебя выучу европейским
манерам!
     Я встал. Он взял два карандаша со стола:
     - Назови фамилии этих офицеров. Скажешь?
     - Я не помню сейчас. Клянусь...
     - Давай руку.
     Он приказал  мне  растопырить  пальцы  и   вставил   между   ними
карандаши.
     - Сейчас начну сжимать и буду жать до тех пор, пока не выжму все!
Но  я  не  советую  упрямиться.  Зачем  зря мучить себя?  Вы не хотите
назвать фамилии, чтобы сохранить козырь на всякий случай. Так?
     Он посмотрел мне в глаза:
     - Вы держите этот козырь, потому что боитесь меня?
     - Да. Я боюсь вас, и вы боитесь меня. У нас одинаковое положение.
     - Нет,  у меня преимущество.  На этот раз  вы  сидите  у  меня  в
качестве пленного. Но... можно говорить по-деловому. Как вы считаете?
     Я кивнул головой.
     В дверь постучали. Харшбергер бросил карандаши на стол и вернулся
на свое место.
     - Войдите! - крикнул он.
     Вошла секретарша и положила на стол листок с прикрепленной к нему
карточкой.   Затем   подняла   с  пола  зажигалку  и,  передав  своему
начальнику, вышла. Пробежав карточку, он удивленно посмотрел на меня и
приказал повернуть голову. Я повернул. Он протяжно свистнул.
     - Шрам на месте.  Значит, это вы. - Он откинулся на спинку кресла
и тихо засмеялся.  - Я так обрадовался нашей встрече, что совсем забыл
о том, что вас уже давно нет в живых. Ваш труп был найден на дворцовой
площади,  сожжен  и  пепел передан вашей семье.  Эти данные совершенно
точны.  Картотека  второго  отдела  основана  на   самых   достоверных
сведениях.
     - Разумеется, - вежливо подтвердил я.
     - А  ловко  придумали,  мерзавцы!  -  сказал он с восхищением.  -
Только азиаты могут  придумать  такое...  одни  зарезались,  а  другие
присвоили их трупы...  Понятно,  почему почти все,  кого мы включили в
разряд "Тигры",  оказались мертвыми.  Значит,  они так же мертвы,  как
вы... Тело в могиле, а дух шатается по городу.
     - Это получилось только со мной,  и  то  случайно,  -  сказал  я,
опустив глаза.  - Я приготовился умереть,  но мне помешали...  а потом
как-то не пришлось. Но мои друзья действительно покончили с собой, как
подобает доблестным людям. Их почетная кончина...
     - Короче говоря, вы струсили. А кто эта ваши доблестные друзья?
     Я назвал  имена  Дзинтана,  Муссолини,  Кацумата и Минэ.  Когда я
сказал,  что все они в свое время служили в штабе  Квантунской  армии,
Харшбергер  записал  их имена и спросил,  окончил ли кто-нибудь из них
школу Накано,  выпускавшую работников секретной службы. Я ответил, что
школу  Накано  кончили  Муссолини и Кацумата.  Харшбергер опять что-то
записал.
     - У  вас  прекрасный послужной список,  - сказал он и похлопал по
листку,  прикрепленному к карточке. - Вы имеете богатый опыт секретной
службы  на  материке.  Думаю,  что вы окажетесь нам полезны.  Начнем с
того,  что вы дадите сведения по некоторым  вопросам.  Садитесь  сюда,
господин дух. - Он показал на кресло у стола. - Хотите сигарету?
     - Очень прошу дать мне хиропон,  - сказал я,  подойдя к столу.  -
Может быть, найдется у кого-нибудь... Мне очень нехорошо...
     - Вы тоже принимаете?  - Он вытащил из верхнего кармана коробочку
и протянул мне. - Только у меня таблетки.
     Я жадно проглотил  две  таблетки  сразу.  Он  написал  вопросы  и
передал   мне.  Мне  предлагалось  сообщить,  какую  работу  я  вел  в
шанхайском органе специальной службы,  перечислить секретных  агентов,
работавших  по  моим заданиям среди гоминдановцев и в тайном уголовном
обществе Хунбан,  и изложить все,  что мне известно о деятельности так
называемого   "института  Тоа-добунсеин"  -  нашего  разведывательного
органа в Шанхае, который вел работу против красного подполья.
     - Возьмите эту бумажку домой и приготовьте ответы. А я подготовлю
другие вопросы. Где вы живете?
     Узнав мой  адрес,  Харшбергер  позвонил куда-то и,  вызвав майора
Шеррода,  спросил,  известна ли ему  контора  Ии.  Получив  ответ,  он
положил трубку и сказал:
     - Не говорите этому Ии о том,  что  вы  были  здесь,  и  о  нашем
разговоре. Даете слово? Можно верить вам?
     - Даю слово. Японскому офицеру можете верить.
     Харшбергер закурил трубку. Докурив ее до конца, он оказал:
     - Если   считать,    что    сведения    картотеки    верны,    то
подполковника-тигра нет в живых,  и следовательно,  его нельзя судить.
Так?
     - Если  суда  не будет,  то все,  что знал покойный подполковник,
останется тайной навсегда. Мертвецы - лучшие хранители тайн.
     - Договорились!  -  Он  встал  и,  черкнув  на  обратной  стороне
листочка номер своего телефона,  передал мне. - Позвоните, когда будут
готовы ответы, и мы увидимся. Помните наш разговор при первой встрече?
Мы говорили тогда о будущем...
     - Вы говорили о будущем американском варианте "плана Исихара"...
     - Да.  Будущее,  о котором мы тогда говорили,  стало настоящим. У
нас  теперь общая цель - спасти Восточную Азию от красного потопа.  Мы
союзники.
     - Ваш союзник растоптан, и у него голые руки.
     - Не преувеличивайте!  Вы вовсе не  растоптаны.  А  что  касается
голых  рук,  то  это  дело  поправимое.  Вы  провели,  согласно  нашим
указаниям,  демобилизацию армии так организованно,  что в любой момент
сможете  совершить  обратный  процесс  с  такой  же  быстротой.  -  Он
подмигнул мне и протянул руку. Я пожал ее. Он вложил в конверт мешочек
с амулетом, медицинское свидетельство и листочек и протянул мне.
     - Можете больше не скрываться.  Свидетельство,  выданное  вам  на
Иводзима,  -  подлинный  документ.  Берите.  Ваше  пребывание  в бесте
кончилось. Поздравляю.
     Я взял конверт:
     - Хорошо,  что наш разговор кончился благополучно и обошлось  без
всяких неприятных процедур.
     - Эту  штуку  с  карандашами  мы  знаем.  Она  у  нас  называлась
"деревянной перчаткой", - сказал я.
     - А вот это...  - Он вынул из кармана спички и,  закурив  трубку,
поднес  к  своей  руке  горящую  спичку.  -  Очень действенный способ.
Особенно если применять его с толком - не давать передышки и в  то  же
время не доводить до обморока. Никому не советую пробовать...
     Он вздрогнул и,  бросив догоревшую до конца спичку на пол,  подул
на пальцы и потряс рукой.
     - Ну, идите, - сказал он, морщась. - Ждите моего звонка.
     Харшбергер вызвал лейтенанта и приказал выпустить меня из здания.
Когда мы прощались,  он предупредил  меня  о  том,  что  по  картотеке
"криминал  реджистри"  -  уголовной регистратуры 2-го отдела штаба - я
значусь покойником,  поэтому должен раз навсегда забыть свое настоящее
имя   и   помнить  только  фамилию  и  чин,  указанные  в  медицинском
свидетельстве.  Затем он еще раз взял с меня слово,  что я  никому  не
скажу  о  нашей  встрече.  Я  поклялся  честью японского офицера,  что
сохраню все в тайне.

ГЛАВНАЯ КОНТОРА

1

     Вернувшись домой,  я рассказал Ии обо всем - о том, как я попал в
американский  штаб,  о встрече с Харшбергером и о разговоре с ним.  Ии
слушал меня, сложив, как всегда, руки на животе и удовлетворенно кивая
головой.
     - В общем, все получилось очень удачно. Ты должен быть благодарен
этому  шпику из Си Ай Си.  Считай себя амнистированным.  Теперь можешь
открыто работать в моей конторе.
     - Торговать дрожжевыми удобрениями? - Я брезгливо скривил рот.
     Ии беззвучно рассмеялся:
     - Нет,  теперь  тебе  можно  сказать  о  более  интересных  делах
конторы.
     Он начал  свой  рассказ  с так называемого Манильского совещания.
Сейчас же после того как  по  радио  был  передан  высочайший  указ  о
капитуляции,  генерал  Макартур вызвал в Манилу заместителя начальника
японского генштаба генерал-лейтенанта Кавабэ Торасиро.  Макартур лично
принял  Кавабэ  и  имел  с  ним  беседу в присутствии начальника штаба
Сатерленда.  В процессе этой беседы Макартур  дал  секретные  указания
представителю японского командования.
     По возвращении  в  Токио  Кавабэ  сделал  всеподданнейший  доклад
государю,   и   имперское   правительство   немедленно   приступило  к
осуществлению указаний Макартура.
     Главнокомандующему японских  войск  в Китае генералу Окамура было
приказано заключить секретное соглашение с начальником гоминдановского
генштаба   Хо   Ин-цинем,   а,  командующему  армейской  группой  1-го
направления  генерал-лейтенанту  Оумида  -  заключить   соглашение   с
маршалом   Янь   Си-шанем.   Оба  соглашения  обеспечивали  проведение
капитуляции японских войск в Китае таким образом,  чтобы не  допустить
перехода  важнейших  районов  Китая  в  руки китайских коммунистов.  В
случае необходимости  японским  войскам  надлежало  проводить  военные
операции  против красных совместно с гоминдановскими войсками.  Вскоре
от Окамура было получено донесшие  о  том,  что  он  встретился  с  Хо
Ин-цинем в Чжицзяне и подписал соглашение.
     Затем началось  расформирование  японских   вооруженных   сил   в
метрополии.  По  мере  роспуска  воинских  частей и военных учреждений
создавались различные объединения демобилизованных:  артели,  конторы,
землячества,   клубы.  Это  делалось  для  того,  чтобы  предотвратить
распыление кадровых офицеров.  Все эти офицерские  объединения  -  вне
зависимости  от  их  характера и наименования - поступали под контроль
штаба американского главнокомандующего.
     Затем американскому  командованию  были  переданы мобилизационные
списки японской армии и секретные архивы генштаба - в  первую  очередь
материалы,  связанные  с  планом  Исихара  и с одним из его вариантов,
носившим шифрованное название "Особые маневры Квантунской армии".
     Словом, все   указания   американского   главнокомандующего  были
выполнены.
     - В   ведении   какого   отдела   американского  штаба  находятся
объединения демобилизованных? - спросил я.
     - Специального  отдела,  который занимается организацией японских
полицейских формирований.  Но на деле функции отдела значительно шире.
Отдел носит название: контора "Зи Эф".
     - Как расшифровывается?
     - "Зи"  - это сокращенное "зиро аур" - решительный час,  а "Эф" -
это "форсес" - вооруженные силы.
     - Вооруженные  силы  для  решительного часа...  Многозначительное
название!
     Ии кивнул головой:
     - Достаточно  ясное.  Оно   означает,   что   американцы   решили
унаследовать план Исихара. Осуществить то, что не удалось нам.
     - И еще означает, что без нашей помощи им не обойтись?
     - Никак не обойтись.
     Мы переглянулись и засмеялись. Ии достал из шкафа бутылку "Белого
журавля" и чайные чашки. Мы стали пить сакэ, не подогревая его.
     Я задавал один вопрос за другим.  Ии терпеливо  удовлетворял  мое
жадное  любопытство.  Он  объяснил мне структуру конторы "Зи Эф".  Она
подчинена  непосредственно  начальнику  штаба   главнокомандующего   и
состоит  из  нескольких  отделений,  в ведение которых входят японские
полицейские силы на суше и  на  море  и  объединения  бывших  строевых
офицеров. Кроме того, при конторе имеется несколько специальных групп.
Первая  группа  ведает  объединениями  генштабистов,  в  том  числе  и
конторой  Ии.  Вторая  - бывшими офицерами жандармерии и чинами тайной
политической полиции, то есть специалистами по борьбе с левыми. Третья
группа руководит бывшими офицерами секретной службы - специалистами по
агентурно-разведывательной работе,  а  те  офицеры  секретной  службы,
которые  проводили тайные акции особого значения,  подчинены четвертой
группе - группе "Джэй".  Эта группа по  своим  функциям  соответствует
8-му сектору нашего генштаба.
     - Я слышал о твоем  Харшбергере,  -  сказал  Ии.  -  Говорят,  он
выполняет особо секретные поручения начальника разведывательной службы
штаба генерал-майора Чарлза Уиллоби,  и  поэтому  в  штабе  его  зовут
"Хаш-хаш", что значит "Не подлежит оглашению". Хаш-хаш теперь работает
в конторе "Зи Эф" в группе "Джэй". Тебе повезло, что ты попал именно к
нему. Он, очевидно, сегодня старший дежурный по отделу.
     Мы проговорили до утра.  Посмотрев на часы, Ии включил радио. Шла
как раз передача "Розыск родных и знакомых". Я просыпался всегда очень
поздно и поэтому ни разу не слышал этой передачи.  Но я  знал,  что  в
послевоенной Японии ни одну передачу не слушают с таким взиманием, как
эту.
     Торговец сандалиями  такой-то,  проживающий  там-то,  искал  свою
жену,  исчезнувшую  во  время  одной  из  бомбежек  Токио,  и   просил
отозваться  всех,  кто знал о ее судьбе.  Родных одного унтер-офицера,
погибшего в Бирме,  просили явиться за урной с  пеплом  по  указанному
адресу.  Супружеская  чета,  приютившая  девочку  после смерти матери,
разыскивала отца девочки, который должен был вернуться из Кореи.
     Затем диктор прочитал:
     - Бывшая сестра  милосердия  Сакано  Кумако,  репатриированная  с
Борнео  пятнадцатого  ноября  прошлого  года и проживающая по прежнему
адресу, хочет видеть господина Хамада Иноскэ.
     Я усмехнулся:
     - Ищет возлюбленного.
     - Нет, - сказал Ин, - это означает, что в конторе Сакума завтра в
пятнадцать часов состоится собрание офицеров,  служивших в авиационном
отряде  Хамаи.  В  экстренных  случаях  этой  передачей пользуются для
извещений.

2

     Чутье старого работника специальной службы все-таки не обманывало
меня.  Недаром меня так тянуло в узкие переулки деловых кварталов, где
стоят в  ряд  дома,  увешанные  вывесками  всякого  рода  предприятий.
Недаром эти вывески привлекали мое внимание.  Но я не знал тогда,  что
начертанные на них иероглифы,  цифры и  латинские  буквы  надо  читать
по-особому.
     Оказывается, "дрожжевые  удобрения"  означали  то   же,   что   и
"ароматные грибы сиитакэ". Все компании и конторы, на вывесках которых
фигурировали эти удобрения и эти грибы,  были филиалами известной Лиги
Восточной Азии - организации сторонников, генерала Исихара.
     Общества и клубы с цифровыми обозначениями - Общество 8, Общество
14,  Общество  38  и  многие  другие  -  были  объединениями офицеров,
служивших в одной и той же части или вместе учившихся.
     "Артели совместного  земледельческого  труда"  представляли собой
объединения  офицеров  авиационных  отрядов.  А  артели   велорикш   в
крупнейших  городах и рыболовные артели в деревнях на берегу Японского
моря были сформированы из офицеров наземных войск и  флота.  Некоторые
артели   состояли   исключительно   из  тех,  кто  был  в  танковых  и
парашютно-десантных отрядах смертников.
     К этим   организациям  примыкали  члены  крайне  правых  обществ,
которые  после  войны  были  распущены,   но   вскоре   с   разрешения
американского штаба возродились под другими названиями.
     Штаб-офицеры объединились в небольшие замкнутые  группы,  похожие
на те боевые группы, которые была созданы накануне мятежа.
     В доме  напротив  станции  Йоцуя,  на  котором   висела   вывеска
"Гостиница  Фукудая",  помещался  штаб  группы  морских офицеров,  а в
гостинице "Вакамацусо" в районе Усигомэ помещался штаб группы  военных
врачей-бактериологов.  Клуб  "Романс"  на  Западной Гиндзе - в здании,
примыкающем к  телеграфному  агентству  Денцу,  был  штабом  офицеров,
окончивших разведывательную школу Накано.
     Кафе "Акахоси"  в  районе  Сибуя  служило  явочным  пунктом   для
офицеров    штаба    армии    в    Корее,   а   контора   Ии   -   для
офицеров-генштабистов,  работавших  по  русской  линии.  Эти  штабы  и
явочные  пункты  офице