Баллигант сплюнул в воду:
     - Очень хорошенькая.  Но вряд ли она любовница аптекаря.  Заходит
за лекарственными травами для своей бабушки-кореянки. Некоторые данные
о ней заслуживают внимания.  Ее дядя был известным адвокатом в Японии,
выступал  на  процессах  левых.  Недавно,  после  того  как  побывал в
жандармерии, умер. Ему отбили легкие. Наверное, был связан с японскими
и  корейскими  красными.  Вот почему связь этой студентки с Ан Гван Су
весьма подозрительна.  Можно полагать,  что кореец связан с  советской
разведкой  и  проводит  работу  по  ее  заданиям.  В  Вашингтоне очень
заинтересовались  этим  делом.  Гувер  приказал  не  спускать  глаз  с
корейца.
     - Следите за ним и за студенткой  и  предварительно  докладывайте
мне. Никаких мер без моей санкции не принимайте.
     - Но если прикажут в срочном порядке?..
     Кита стукнул рукояткой револьвера о борт лодки:
     - Сперва мне. Понятно?
     - Понятно, - тихо сказал Баллигант.
     - Прежде всего вы работаете у меня, и только потом у Сиверза. Это
надо  помнить  всегда.  -  Кита посмотрел на ручные часы со светящимся
циферблатом.  - Поворачивайте к берегу,  к тому месту, где бассейн для
ватерполо.
     Лодка мягко врезалась в песок.  Кита спрятал револьвер  в  задний
карман брюк,  надел перчатки,  вынул из пиджака белый пакет, осторожно
извлек из него лакированный портсигар и передал Баллиганту:
     - Вытаскивайте из портсигара деньги.  Здесь двести. И отдельно на
подарок дочке - пятьдесят.
     Баллигант поклонился,  вынул деньги и вернул портсигар Кита.  Тот
вложил портсигар в пакет и засунул в карман.
     - Надо будет у нас тоже ввести это...  - Баллигант усмехнулся.  -
На портсигаре остаются отпечатки  пальцев  вместо  расписки.  И  можно
проставить потом любую сумму.
     - Любую?  - Кита вытащил пакет из кармана  и  развернул  его.  На
портсигаре  было  написано  красной  тушью:  "250  долларов".  - Сумма
проставлена.
     - Я не вас имел в виду, простите. - Баллигант приложил обе руки к
груди. - Я просто так... в шутку. Не сердитесь.
     - Не надо так шутить.  - Кита тяжело дышал.  - Если бы мы не были
связаны работой,  я прикончил бы вас  как  собаку  за  оскорбление.  Я
никогда не стану пачкаться,  наживаться на таком дерьме,  как вы...  В
следующую среду утром вам позвонят,  будут говорить по коду "Февраль".
- Сделав паузу,  он смягчил голос:  - Берегите себя,  желаю скорейшего
выздоровления вашей дочке.  Я пришлю ей  часики,  а  вы  скажете,  что
выиграли пари.
     - Мне хотелось бы выиграть еще зажигалку... - протянул с жалобной
интонацией  Баллигант.  - Пришлось выбросить в воду,  а я так привык к
ней.
     - Я   подарю  вам  другую.  Только  не  в  виде  револьвера.  Эта
действовала мне на нервы.
     Кита кивнул головой и быстро пошел в сторону двухэтажного дома за
трибунами  бассейна.  Обойдя  ограду,  он  вынул  из  кармана   пальто
электрический фонарик и направил свет на землю.  За деревьями вспыхнул
свет фар, бесшумно подкатила машина. За рулем был Абэ.
     - Домой, - скомандовал Кита и сел рядом с шофером.
     - Идэ приказал мне прибыть к нему в четыре утра, - доложил Абэ. -
Наверное, поедет в поселок около аэродрома Белоуз.
     - Уже завел там агентов? А как у него дела в городе?
     - Я возил его два раза на Ривер-стрит, затем к аэродрому Хикэм. А
на прошлой неделе он ездил к Канеохэ, там у него тоже есть кто-то.
     - Значит,  в  первую  очередь расставляет людей около аэродромов.
Готовится к наземным мероприятиям.
     - А Сугимото должен был действовать около аэродрома Эва.
     - Какой Сугимото?
     Абэ сделал удивленное лицо:
     - Не читали? Его нашли мертвым.
     - Этот Сугимото? Значит, он был связан с Идэ?
     - Да. На прошлой неделе Идэ сказал мне, что Сугимото ненадежен, и
предупредил  через меня хозяина китайского ресторана напротив таможни.
Затем он приказал мне заехать за  Сугимото  и  привезти  его  ночью  к
воротам парка Капиолани. И больше я его не видел.
     - Шанхайские  приемы.  Не  может  отвыкнуть.  А  с  Хаями  Марико
встречается?
     - Он уже был у нее дома, познакомился с мамашей. Я возил какие-то
книги,  которые  Идэ  достал  для нее.  А самой Марико он поднес целый
мешок японских целебных растений.  Она,  кажется, хочет писать научный
труд о старинной восточной медицине. Наверно, ее тоже прикончит.
     - А может быть, и нет. Обо мне спрашивает?
     - О вас нет, а о Моримуре несколько раз спрашивал.
     - Смотри, ничего не говори. Ни слова о том, что видишься со мной.
И насчет моих дел с Баллигантом.  Если проболтаешься... выдам со всеми
потрохами Баллиганту.  Я ему сообщу,  почему умер тот  полицейский,  и
представлю доказательства.
     Абэ замотал головой:
     - Ничего не скажу.
     Он вдруг круто затормозил. Кита чуть не ударился лицом о ветровое
стекло. Машина уперлась в кусты папоротника.
     - Болван!
     Кита ударил Абэ кулаком по голове. Абэ поклонился:
     - Простите. Не хотел давить кошку... она черная.
     - Ну и что?
     - Черные кошки после смерти мстят. Это точно.
     Они поехали дальше.
     - В тот раз,  когда везли того китайца, помните? - продолжал Абэ.
-  Мы  раздавили  черную кошку,  и через два дня китаец утонул.  Кошка
отомстила.
     Кита погладил нос и усмехнулся.
     - Чуть не расплющил.  - Немного погодя он  спросил:  -  А  сейчас
раздавил?
     - Нет, выскочила из-под колес. Еще бы секунда, и...
     - Насчет сегодняшней поездки Идэ сообщи мне завтра.  Достал билет
на воскресный бейсбольный матч?
     - Не успел.
     - Хочешь пойти?
     - Конечно.
     - Я дам тебе свой билет.
     Абэ поклонился,  приложив  лоб  к рулевому колесу.  Кита приказал
остановить машину недалеко от  памятника  королю  Камехамеха  и  пошел
пешком в генконсульство.

                              28 ноября
     Письмо Марико встревожило Уайта. Она сообщила, что Акино встретил
ее на улице и сказал, что тот женьшень, который она недавно дала одной
знакомой японке,  оказался ядовитым - японка умерла по возвращении  на
родину.  Если  японская  полиция известит об этом американскую,  могут
возникнуть большие  неприятности.  Марико  купила  женьшень  в  аптеке
корейца,  но к ответственности могут привлечь не только аптекаря, но и
ее.  Акино прозрачно намекнул, что это дело он может уладить. Зато она
в  свою  очередь должна помочь ему,  когда это понадобится.  Поведение
Акино кажется ей странным.
     Марико просила  дать  совет.  Уайт  показал  письмо Донахью.  Тот
заявил:
     - Явный шантаж, готовит вербовку. Твоя красотка в опасности. Если
только не врет.
     - Что же ей посоветовать? Только не шути, дело серьезное.
     Подумав немного, Донахью ответил:
     - Я  хорошо  знаю начальника морской контрразведки в Перл-Харборе
капитана второго ранга Уолша.  Могу радиотелефонировать ему,  чтобы он
попросил Эф-Би-Ай взять этого японца под наблюдение.
     - Но тогда и за ней начнут следить.  Нельзя ли сделать так, чтобы
она осталась в стороне?
     - Я попрошу Уолша  действовать  самым  деликатным  образом.  Так,
чтобы   твоя  косоглазенькая  наяда  ничего  не  заметила.  -  Донахью
пристально посмотрел на Уайта.  - А ты  не  думаешь,  что  это  начало
комбинации против тебя?
     - Против меня?
     - Может быть, она хочет втянуть тебя в эту историю?
     - Какая чепуха! Я за нее ручаюсь.
     - Никогда  нельзя ручаться за женщин,  а тем более за азиаток.  Я
боюсь, что она - японская Мата Хари.
     Уайт рассердился:
     - Я жалею,  что показал тебе письмо.  Обратился  к  тебе,  как  к
другу, а ты...
     - Ну ладно,  не кипятись.  - Донахью погладил Уайта по  спине.  -
Будем  считать,  что  она  чиста,  как  белая  лилия,  и не имеет пока
отношения к японской разведке.  Я сейчас позвоню Уолшу и попрошу взять
ее под защиту. Как ее зовут? Я плохо запоминаю их дурацкие имена.
     - Хаями Марико.
     Донахью пошевелил губами и кивнул головой:
     - Постараюсь запомнить.
     Вечером того  же  дня  через  Т-бюро  прошла телеграмма из Токио,
адресованная генеральному консулу в Гонконге.
                               "Э 111
     Ввиду крайнего  обострения  японо-американских  отношений  просим
присылать без определенной периодичности донесения о военных кораблях,
стоящих на рейде Перл-Харбора,  но не реже двух раз в неделю.  Как  вы
уже,   наверное,   поняли,  необходимо  обращать  особое  внимание  на
сохранение секретности нашей переписки".
     Телеграмму перевел  Пейдж.  Проверив  ее  и  поставив в углу свои
инициалы, Уайт сказал Пейджу:
     - Донахью нет,  его куда-то вызвали вместе с Макколла. Иди с этой
"магией" прямо к Уилкинсону. Пусть включит ее в экстренную сводку.
     Пейдж сел   за   свой   стол   и  стал  перекладывать  словари  и
справочники. Потом снял очки и смущенно буркнул:
     - Иди  сам,  Ник.  Не люблю ходить к нашему боссу.  Чувствую себя
кроликом перед гремучей змеей.
     Уайт укоризненно покачал головой:
     - Мне рассказывали,  как ты провел одно дело в Кантоне под  видом
контрабандиста. Японцы тогда могли преспокойно пристрелить тебя, но ты
не струсил. А тут боишься?
     Пейдж молча  пожал плечами.  В это время явился Гейша.  Он принес
самую свежую "магию" из  дешифровального  сектора.  Макколла  приказал
перевести ее вне очереди.
     - А почему Макколла считает,  что она такая экстренная? - сердито
спросил Пейдж. - Он же не знает японский.
     - Я перевел ему несколько последних слов,  - признался Гейша. - В
конце сказано: "сверхэкстренное извещение".
     - Наверное, опять напутал, - процедил сквозь зубы Пейдж.
     Гейша провел  пальцем по животу - сперва горизонтально,  потом по
вертикали.
     - Клянусь самурайской честью: не напутал.
     Уайт перевел телеграмму сам.  Он провозился с ней  долго,  потому
что  в  тексте  были искажения - надо было переводить очень осторожно.
Закончив  перевод,  Уайт  приоткрыл  окно  и  с  наслаждением  вдохнул
прохладный  воздух.  Шел  дождь,  уже  начинало  темнеть.  Пока  Пейдж
перепечатывал начисто перевод телеграммы,  Уайт стоял у окна и смотрел
на  белую  стену морского госпиталя на той стороне улицы.  Из-за стены
торчали голые деревья.
     - Безобразие,  -  прошипел Пейдж.  - Телеграмма от восемнадцатого
ноября, а ребята Сэффорда расшифровали ее только сегодня.
     - У армейцев еще хуже,  - сказал Гейша. - Полковник Сатлер совсем
растерялся. У них столько накопилось... Возятся еще с октябрьскими.
     - Потому что расшифровывают все подряд,  - заметил Пейдж.  - Надо
же делать отбор - пропускать  в  первую  очередь  наиболее  важные,  а
сводки о китайских фронтах, присылаемые из Токио, и отчеты о банкетных
расходах можно откладывать пока в сторону.
     Гейша развел руками:
     - Тогда я должен  сидеть  там  с  утра  до  вечера  и  заниматься
сортировкой "магии".
     Он взял у Пейджа перепечатанный текст,  пробежал  его  глазами  и
зачмокал губами:
     - Потрясающая штука! Наверху обалдеют от восторга.
     Текст телеграммы был таким.
                "Из Токио, от министра иностранных дел
                          Послу в Вашингтоне
                              18 ноября
                                Э 2353
     Относительно передачи по радио специального  сообщения  в  случае
чрезвычайного положения.
     В случае  возникновения  чрезвычайной  ситуации  (угрозы  разрыва
дипломатических  отношений с вами) или прекращения международной связи
в коротковолновую радиопередачу последних известий на  японском  языке
будут вставлены следующие фразы:  если,  речь будет идти об отношениях
между Японией и Америкой - "восточный ветер,  дождь",  между Японией и
Советским Союзом - "северный ветер,  облачно", между Японией и Англией
- "западный ветер, ясно".
     Этот сигнал  будет  дан  в  середине  и  в конце прогноза погоды,
передаваемого по коротковолновому радио. Фраза будет повторена дважды.
Услышав  эту  радиопередачу,  вы  должны немедленно уничтожить шифры и
прочие документы.  Сообщение держать в строжайшем секрете.  Передаем в
порядке сверхэкстренного извещения."
     - Под "возникновением чрезвычайной ситуации",  - сказал  Уайт,  -
надо  понимать  внезапное  нападение  Японии  на  одну из трех стран -
Америку,  Россию или Англию.  В этом случае у японцев не будет времени
зашифровывать  радиограмму.  Из  Токио  просто  дадут сигнал под видом
сводки погоды. Такой сигнал можно будет принять по радиоприемнику.
     - Теперь нас заставят следить за всеми японскими коротковолновыми
передачами. Совсем погибнем, - вздохнул Пейдж.
     - Нет, это не наше дело. Этим займется наша радиоразведка. - Уайт
кивнул Гейше. - Возьмите у Пейджа "магию", посланную в Гонолулу, и эту
и  бегите  к Уилкинсону.  Обе "магии" ему понравятся,  особенно насчет
сигнала.
     - Пахнет войной...  Густо пахнет, - Гейша шмыгнул носом и выбежал
из комнаты.
     Как и  следовало  ожидать,  "магия" о сигнале нападения произвела
большой эффект. Вскоре пришел Донахью, он широко улыбался:
     - Спасибо,  дорогие профессора,  за великолепную штучку.  Наверху
поднялся тарарам.  Гейша носится с таким видом,  как будто  он  выкрал
"магию"  из кармана японского премьер-министра.  Ну как,  Никки?  Твое
мнение?
     - Я  думаю,  - медленно произнес Уайт,  - что обе "магии" связаны
друг с другом и что скоро последует сигнал.
     - Правильно,  -  согласился  Донахью.  -  Будет  сигнал "северный
ветер". Нападут на русских, чтобы добить их.
     - Немцы  застряли  под  Москвой,  -  сказал  Уайт.  -  Выдохлись.
Неизвестно, что будет дальше.
     Донахью уверенным тоном произнес:
     - Немцы сейчас проводят перегруппировку  своих  сил,  подтягивают
резервы  и на днях начнут генеральный штурм большевистской столицы.  И
над Кремлем поднимется флаг со свастикой.
     - Ты, как попугай, повторяешь нацистские реляции, - сказал Уайт.
     Донахью протянул руку:
     - Давай пари.  Я ставлю на "северный ветер", ты - на "восточный",
Проиграешь наверняка.
     Уайт покачал головой:
     - Нет,  не проиграю.  Мы неуклонно идем к войне с Японией.  Ты же
знаешь  последнее  японское  предложение.  Оно  прошло на той неделе в
"магии".
     - Я был занят эти дни другими делами. Что же они предложили?
     - Они представили окончательный  вариант  соглашения.  Америка  и
Япония  взаимно  обязуются  не  увеличивать  вооруженные  силы на Юге;
Япония уберет войска из Индокитая  после  заключения  мира  с  Китаем;
Америка  не должна мешать японо-китайскому замирению;  Япония получает
нефть и прочее с Юга.
     - Это так называемое предложение "оцу",  - пояснил Пейдж.  - Явно
рассчитано на то, что мы не примем его.
     Донахью удивленно поднял брови:
     - Но ведь сюда прилетел второй посол,  и он вместе с Номура будет
вести переговоры.  Значит,  Токио хочет продолжать переговоры. Если бы
там не хотели этого, то не присылали бы Курусу.
     - Его прислали для того,  чтобы они вдвоем втирали очки Хэллу,  -
сказал Уайт.
     Пейдж протянул  Уайту  "Чикаго  трибюн"  от  27 октября.  Красным
карандашом было отчеркнуто  следующее  место  в  редакционной  статье:
"Каким  жизненным  интересам  США может угрожать Япония?  Она не может
напасть на нас.  Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база
на Гавайских островах находится вне досягаемости японского флота".
     - Вот так думают они,  - Уайт кивнул в сторону Донахью.  - Но то,
что позволительно газетному писаке, непозволительно штабному офицеру.
     Донахью взял у Уайта газету и, просмотрев ее, дернул уголком рта.
В комнату с шумом влетел Гейша. Он вытер платком лоб и шею.
     - Все меры приняты,  - доложил он.  - Всем радиостанциям морского
ведомства   приказано   отныне   контролировать  японские  заграничные
радиопередачи,  включая объявления и тексты песенок.  Я  уже  попросил
записывать  для  меня  японские танго и слоуфоксы.  Такие же директивы
даны армейским радиостанциям  и  станциям  радиоперехвата  федеральной
комиссии  связи.  Теперь  будем  ждать сводку погоды.  - Он взглянул с
улыбкой на Донахью.  - Я уже заключил пари на несколько дюжин  бутылок
олд парра. А вы?
     Донахью пошел к дверям.  У порога он обернулся и кивнул в сторону
Уайта:
     - Мы заключили пари.  Вы все будете свидетелями  Он  проиграет  и
уступит мне свою желтую... лилию.

                              28 ноября
     Оба посла сидели  в  угловом  кабинете  с  большим  электрическим
камином.  Они  недавно  вернулись от Хэлла.  Номура успел облачиться в
халат.  Курусу был еще в визитке и серых брюках  в  черную  полоску  -
строгий и чинный. Он держал в руках тетрадку.
     Адмирал диктовал секретарю-драгоману:
     - Таким   образом,   ответ   американской   стороны   сводится  к
контртребованию, чтобы Япония признала четыре принципа. Признание этих
принципов  будет  означать,  что  Япония  принимает  все  американские
требования:  эвакуировать войска из Китая и Индокитая,  упразднить все
правительства   на   территории   Китая,   с   тем   чтобы  чунцинское
правительство стало единственным...
     Перелистав тетрадку, Курусу швырнул ее на столик:
     - Все равно не запомнить.  Буду говорить  и  заглядывать  в  нее.
Правда, придется искать слова.
     Номура показал на драгомана.
     - Исида знает наизусть всю тетрадку.  Он будет сидеть около вас и
подсказывать.  - Сделав несколько глотков из  чашки  с  чаем,  адмирал
продолжал   диктовать:   -  Новым  является  предложение  относительно
заключения  коллективного  договора  о  ненападении,  причем  в  числе
участников договора фигурирует Чунцин.  Таким образом,  принятие этого
предложения обяжет Японию заключить мир с Чунцином и  вообще  поставит
ее в унизительное положение...  К этому прибавь то,  что я продиктовал
раньше, и перепиши все начисто.
     Драгоман вышел  из  кабинета.  Но тут же вернулся и сообщил,  что
Токио вызывает посла  Курусу  -  у  аппарата  начальник  американского
отдела  министерства  иностранных  дел  Ямамото.  Курусу  взял трубку.
Слышимость была неважная,  но помогло то,  что у Ямамото была отличная
дикция. Номура взял отводную трубку.
     Ямамото. Как дела со свадьбой? Повторяю: со свадьбой.
     Драгоман шепотом пояснил Курусу значение слова "свадьба".
     Курусу. Говорили примерно о том же,  о чем вчера говорила  Умэко.
Как и до сих пор, большое влияние оказывает южный вопрос.
     Ямамото. Южный?
     Курусу. Да,  южный.  Одно  время  казалось,  что  свадьба  - дело
решенное. Как вы считаете... ребенок родится?
     Ямамото. Очевидно, родится, и очень скоро.
     Курусу посмотрел на Номура. Тот покачал головой.
     Курусу. Значит, вы считаете, что ребенок может родиться?
     Ямамото. Я  думаю,  что  родится  крепкий  ребенок.  Вы   сделали
заявление по поводу сегодняшнего выступления Кимико-сан?
     Курусу. Нет, не сделали.
     Ямамото. Насчет свадьбы все-таки не прекращайте разговоров.
     Курусу. Продолжать? Попытаемся.
     После паузы Ямамото сказал:
     - Так или иначе, но мы не можем продать гору.
     Разговор кончился.  Положив трубку,  Курусу вздохнул, поднес руку
ко лбу и стал медленно массировать надбровье.
     - В Токио не хотят уступать, - пробормотал он. - Сугияма и Нагано
взяли верх.
     - Надежд  на  свадьбу  нет,  -  сказал  Номура.  - И по-видимому,
родится ребенок. Это неизбежно.
     Оба посла  погрузились  в  молчание.  На  улице  заиграл оркестр.
Адмирал подошел к окну и отодвинул  гардину.  На  той  стороне  улицы,
перед  закусочной,  вокруг  музыкантов  собрались люди.  Но как только
оркестр смолк и негритянка в форме офицера  Армии  спасения,  отчаянно
размахивая руками, начала проповедь, публика стала быстро расходиться.

                              29 ноября
     Стенные часы в коридоре уже пробили четыре. Уайта клонило ко сну.
Он налил из термоса черный кофе и выпил две чашки подряд.  Потом пошел
в туалетную и смочил лицо и волосы холодной водой.  Пейдж