ленно отправились туда. Они
поднялись в полной тишине к "уклонке" и остановились внизу, прислушиваясь.

- Эй, граждане, - кричал кто-то сверху, - выходите сюда, наверх, ничего вам
не будет! Ну что вы там хоронитесь? Господин комендант приказали всем из
каменоломен наверх выходить! Им известно, кто вниз ушел. Господин комендант
приказали выходить вам. От них ничего вам плохого не будет. Господин
комендант вас и так всех наперечет знают. Можем, если желаете, по
списочку... Гражданин Лазарев!.. Жученков!.. Зябрев!..

- Вот гадина, паразит!.. - прошептал Лазарев. - И голос какой-то
знакомый... Слышал я его не раз... Кто же это нас продает?..

- Александр Федорович! - продолжал кричать неизвестный у входа в "уклонку".
- Василий Андреевич! Семен Михайлович!..

Зябрев в полной темноте, спрятав фонарь за камни, повел Котло и Лазарева
вверх по "уклонке". Все шли, стараясь двигаться совершенно бесшумно,
прижимаясь к стенкам. Впереди сперва слабо, а потом все ярче забрезжил
свет, и вскоре стало видно полукруглое отверстие выхода.

На фоне неба был резко обозначен силуэт человека, который, не унимаясь,
продолжал выкрикивать имена партизан. За ним можно было рассмотреть
несколько фигур с автоматами.

- Эх, удобно их всех на прицел взять! Одной очередью снять всех можно, -
сказал на ухо Зябреву Корнилов.

Но командир, быстро вскинув руку, резко тряхнул его за плечо.

- Нельзя, никак нельзя! Там, в других ходах да в выемках, много жителей еще
прячется. Они во время бомбежек и боев убежища там себе присмотрели. Если
сейчас этих прохвостов прикончить, так столько бед мирному народу можно
наделать... А так пускай себе выходят. Как ты считаешь, комиссар?

Котло утвердительно положил свою тяжелую ладонь на спину Зябреву.

- Но голосок этот мы запомним, - еле слышно пробормотал он.

- А вниз идти не решаются, - усмехнулся Зябрев. - Побаиваются все-таки. Это
хорошо... Часовые пусть тут начеку будут. И караулы надо усилить. Слышишь,
Семен Михайлович?

Они спустились в нижние галереи, но долго еще до них доносился надсадный,
охрипший голос в "уклонке":

- Эй, люди, граждане! Зря таитесь... Выходите, никто вас не тронет...

Поздно вечером в каменоломни вернулись разведчики Важенин и Шустов,
выходившие на поверхность через одну из дальних штолен. Они прошли в штаб.
Вскоре Зябрев вызвал туда всех командиров; когда все собрались, он сообщил:

- Положение на сегодня таково: гитлерье, видно, уже хорошо знает о нашем
отряде. Вот разведчики наши сообщают, что всех, кто жил рядом с
каменоломнями, выселяют. Район под наблюдением. Мужчин арестовывают всех
без разбору.

- Да, еле выбрались, - подтвердил Важенин.

- А женщин немцы не арестовывают в этой местности? - спросил Зябрев.

- Нет, пока что ходят, - отвечал Важенин.

- Придется подумать, кого из наших женщин можно отрядить в разведку.

Через полчаса Надя Шульгина уже ходила по столовой и дразнила Важенина:

- Что, дядя Влас, кончилась твоя разведка? Полезай в нору, давай мне
дорогу. Думаешь, только вы, мужчины, одни храбрые? А выходит, уже не
годишься. Мой черед настал.

- Ладно ты! - отшучивался Важенин. - Язычок у тебя что твоя касса в
магазине: тебе одно слово серебром, а ты сдачи десяток медью.

- Верно, дочка, - посоветовал Шульгин, - ты б свой язычок-то тут оставила,
а то как бы его наверху прикусить не пришлось.

- А я наверху притворюсь, вроде будто глухонемая, - смеялась Надя.

Володя весь вечер ходил вокруг Нади Шульгиной, с завистью поглядывая на
нее: вот повезло девушке - в разведку отправляется! Это действительно
настоящее боевое задание. Это не сухарики перебирать.

Но не удалось Наде Шульгиной пойти в разведку: едва вышла она наверх через
одну из старых штолен, как сейчас же раздался грубый окрик на незнакомом
языке. Девушка метнулась обратно в штольню. Затопали тяжелые ботинки по
камням. Надя что было духу помчалась в глубь штольни, свернула в боковой
коридор. Провожавшие разведчицу комиссар и Важенин увидели у входа фигуру
немецкого солдата с автоматом. Важенин уже вскинул винтовку, но комиссар
схватил его за руку: выстрел мог привлечь внимание врага. Ясно было, что
вход этот уже и так контролируется, но не следовало убеждать немцев, что
именно здесь скрываются партизаны. Пусть думают, что тут одно из
бомбоубежищ, откуда еще не вышли на поверхность находившиеся там жители
поселка...

Надо было попытаться выпустить разведчицу через другой, более отдаленный
вход.

Отправились туда.

Здесь Важенин сказал:

- Погоди-ка, Надюша, выходить. Сперва лучше я сам погляжу, что у них там
творится.

Он пополз к выходу, выглянул наружу и сейчас же увидел стоящих неподалеку
гитлеровцев. Они копались в земле, зарывали что-то, Важенин бесшумно
втянулся обратно в лаз.

- Не состоится дело, - доложил он комиссару, - с этого боку уже минировать
начали. И часовые тут везде понаставлены. Нет хода.

- Так. Положение осложняется, - пробормотал комиссар. - Быстро они, однако,
все дорожки нам перебежали. Кто-то нас наверху предает... Ну, Надя, ты не
печалься, - попытался утешить он огорченную девушку. - Погоди, тут
торопиться нельзя, сообразим что-нибудь.

Несмотря на то что каждый выход на поверхность грозил гибелью, партизаны
продолжали предпринимать небольшие вылазки. Они выискивали далекие,
незаметные с поверхности, полуобвалившиеся ходы и выползали через них
наверх. Ходили в разведку переодетые в гражданское платье Дерунов и
Рофейчик. Проникали на поверхность опытные разведчики Макаров и Важенин. Им
приходилось несколько раз сталкиваться в отдаленных верхних галереях с
гитлеровцами, которые рыскали там в поисках незащищенных ходов в
партизанское подземелье. Иногда у разведчиков возникала перестрелка с
фашистами. Обычно в таких случаях гитлеровцы отступали, спеша унести ноги
из пугавшей их тьмы, населенной невидимыми и бесстрашными противниками.

Неожиданно отличным разведчиком оказался интендант Бондаренко. Вместе с
Рофейчиком и Деруновым он хаживал в самые отдаленные уголки каменоломен,
куда уже много лет ни одна живая душа не заглядывала. Бондаренко
рассчитывал найти там какой-нибудь не замеченный неприятелем выход на
поверхность либо встретить кого-нибудь из жителей, еще не выбравшихся из
убежищ, где люди прятались от бомбежек и артиллерийского обстрела.

Однажды Бондаренко действительно удалось найти один лаз в старой,
заброшенной шахте. Он был таким узким и тесным, что плечистому Бондаренко с
великим трудом удалось протиснуться через него. Как раз в этот момент над
отверстием лаза проходила одна из жительниц поселка. Увидев неожиданно
голову Бондаренко, появившуюся из-под земли возле самых ее ног, женщина
обмерла от страха, но Бондаренко сумел быстро успокоить ее, и она,
наклонившись будто затем, чтобы рвать траву для козы, которая паслась
неподалеку, и глядя в сторону, завела разговор с партизаном. От этой
женщины Бондаренко узнал о положении в поселке, о прибытии новых
гитлеровских частей и о том, что фашисты выпытывают у жителей, не знают ли
они точно, где скрываются партизаны.

Пока комиссар и Важенин пытались - и все неудачно - вывести Надю Шульгину
на поверхность, Володя со своими приятелями не терял времени даром. На
самом нижнем горизонте шахт, на глубине шестидесяти метров, политрук
Корнилов устроил нечто вроде тира. Здесь собрались молодые партизаны и
несколько моряков из роты Петропавловского. В длинной тупиковой галерее два
фонаря, поставленных на пол возле стен, освещали деревянные щиты с
наклеенными на них мишенями из газетной бумаги. И тут оказалось, что
Корнилов - настоящий снайпер. Пулю за пулей всаживал он из винтовки в самое
черное "яблочко" мишени, наведенное чернилами, но этого было мало...

- Володя, будь другом, собери-ка пустые гильзы да поставь их вон там на
камешек, сбоку от мишени.

Володя кинулся исполнять просьбу политрука. Затем вернулся на линию огня.
Отсюда с трудом можно было разглядеть едва мерцавшие в слабом свете фонаря
медные гильзы, поставленные, как кегли, на камень возле мишени.

- Ну вот, теперь гляди, - сказал Корнилов, отстегнул клапан кобуры, вытащил
пистолет с длинным дулом и высокой мушкой, поднял его к плечу и округлым
движением сверху навел оружие на цель.

Бац! - одна гильза исчезла. Корнилов повторил движение. Бац! - погас блеск
второй гильзы. И дальше, уже не взмахивая пистолетом, держа его на
вытянутой руке, политрук несколько раз нажал собачку. Громко хлопал
выстрел, пистолет словно откидывал черный затылок и в сторону, как семечко,
сплевывал гильзу. Рука Корнилова оставалась неподвижной, а гильзы возле
мишени пропадали одна за другой.

- Ой, вот это так здорово! Уж это правда, что здорово! - закричали
мальчики.

Политрук, играя грозным своим искусством и воинской сноровкой, подал Володе
коробок спичек и крикнул:

- А ну-ка, пусти его вдоль потолка!

Володя подбросил коробок спичек так, как просил Корнилов. Тотчас же
раздался выстрел, мальчики кинулись поднимать и, вырывая друг у друга
простреленный коробок, вручили его политруку.

- Да, - сказал Володя, - вот если бы я так стрелял...

- Ну что ж, - сказал Корнилов, - раз ты мечтаешь об оружии, надо сперва
изучить его, потом овладеть делом, техникой, как говорится, а затем уж
можешь получить оружие в свои руки... Ну, давайте сюда, ребята. Вот это,
видите, обыкновенная боевая винтовка, образца 1891 года. Винтовочка
русская, самая надежная. Теперь давай разберемся в ней. Это вот затвор...

И трое мальчишек низко склонились над щелкнувшим затвором винтовки, которую
держали крепкие и точные руки Корнилова. Урок был прерван появлением
Колышкина. Он спустился в галерею, еще издали крича:

- Дубинина Володю, Толю Ковалева и Гриценко Ваню - в штаб! Живо!..

Когда мальчики вошли в штаб, командир сидел на своем месте за столом, но
комиссар, обычно малоподвижный, быстро ходил из угла в угол своей тяжелой,
немножко валкой и грузной походкой. Взглянув искоса на ребят, он
отвернулся, покусывая губу, на мгновение остановился, а потом опять стал
расхаживать взад-вперед.

- Ну, Иван, Анатолий да Владимир, - сказал командир, и черные глаза его
быстро оглядели мальчиков, - как жизнь подземная идет?.. Ничего? Хорошо. А
у меня к вам дело, ребята. Садитесь! Вы мне скажите такую штуку. Недавно вы
хвастались, что все ходы и выходы знаете. Верно это?

- Кой-какие знаем, - скромно признался Володя.

А Ваня добавил:

- Мы только главный ход не знали, потому что нас туда не пускали, а которые
сбоку - там везде лазили.

- А сейчас найдете эти ходы?

- Почему же не найти...

- Ну, так я вам сейчас скажу, в чем дело, - продолжал командир. - Пытались
мы сегодня разведку выслать - не вышло. Все большие ходы под наблюдением у
немцев. Мы уж везде пробовали. Вон комиссар Иван Захарович сам ходил. Я вот
и подумал: может быть, вы, ребята, знаете какой-нибудь такой ход, что его с
земли и не видать совсем. Есть ведь, верно, такие?

Володя привскочил:

- Стойте, дядя Саша... то есть Александр Федорович... стойте! - Он
повернулся к Ване: - Ваня, помнишь, где я провалился, когда мы надпись
нашли? (Ваня закивал головой. ) Есть, дядя Саша, есть! Мы одно место знаем.
Там сверху хода вовсе не видно. Мы сколько раз с Ваней туда лазили.

Комиссар перестал ходить и подошел к столу.

- Это провал такой есть недалеко от главного хода, - продолжал Володя, -
там еще когда-то корова дяди Василия споткнулась, хлопнулась туда и ногу
поломала.

Зябрев рассмеялся:

- Ну, если корова ногу повредила, так, верно, там и сам черт ногу сломит...
Только вот не гуляют ли и там немцы? А? Как по-твоему?

Тут заговорил Шустов:

- Эге, постойте-ка... Я то место чуток знаю. Та дырка на подъеме горы
выходит. Оттуда, если и выйти наружу будет нельзя, зато далеко всю
местность просмотреть можно. С того места весь наш Старый Карантин как на
ладошке. Вот только не знал я, что в ту дырку отсюда попасть можно. Я так
считал, что провал такой, и всђ. А они вон что вызнали... Вы только, часом,
не брешете, хлопцы? Что-то дырка больно узка. Там ведь все обвалилось
давно. Кошка не пролезет.

- А мы пролезем, - упрямо сказал Володя. - Товарищ командир, дядя Саша, вы
нам позвольте... Вы, конечно, сами решайте, мы только просимся, - торопливо
прибавил он, вспомнив урок, полученный здесь в прошлый раз.

- Ну как, Иван Захарович, ты считаешь? - спросил Зябрев у комиссара. -
Придется, пожалуй, согласиться, а?

Комиссар нахмурился, грузно прошагал еще раз из угла в угол. Потом подошел
к ребятам и скрестил руки на груди:

- Вот, ребятки, и пришла нужда... Сами понимаете, неохота вас выпускать. Но
нам воевать надо, а для этого нужно иметь точные сведения. Все нам надо
вызнать: как у них там наверху, у немцев, положение, где войска
расквартированы, где штаб, куда движение наблюдается - в какую сторону...
Словом, задание вам потом все в точности разъяснят. А нам все это знать вот
как нужно! - Комиссар провел ребром ладони по горлу. - Партизан наших
сейчас наверх снаряжать нельзя; немцы всех мужчин в этой местности немедля
хватают, потому что пронюхали уже про нас и кто-то им про нас наболтал...
Из всех заброшенных штолен, где убежища были, людей тоже повыгоняли.
Значит, взрослым тут никак нельзя появляться. Понятная картина? А у других
известных нам выходов везде часовые стоят. К тому же минируют немцы эти
выходы. А вас могут не заметить, да если и увидят, подумают: ну, бегают
себе мальчишки... Только вы, конечно, особенно на глаза не лезьте. Берегите
себя, ребята! Зря не рискуйте. Это я вас просто лично прошу.

Комиссар посмотрел на мальчиков, махнул рукой и сел на табурет,
заскрипевший под его тяжелым телом.

Зябрев поглядел на него, заметно подмигнув ребятам:

- Вон, тревожится за вас комиссар. Да и у меня душа, признаться, не на
месте. Так что вы, орлы, поосторожнее там. Вам Иван Гаврилович Шустов даст
все указания. Он человек опытный. Вы все его советы запомните. И,
пожалуйста, не своевольничать. Ясно? Сейчас девять часов утра, - командир
посмотрел на часы, - через полчаса пойдете... Ты, Иван Гаврилович, доведешь
их до выхода; сам сперва поглядишь, как там всђ. Если заметишь, что
поблизости скопление какое-нибудь, ребят не выпускать. Подождем более
удобного момента... А вам, ребята, если удастся благополучно выйти наверх,
наказываю вернуться обратно с донесением в семнадцать ноль-ноль. Шустов вас
будет ждать у входа. Смотрите не заблудитесь, когда обратно пойдете, лаза
своего не потеряйте, а главное, Ивана Гавриловича слушайте, как родного
папу и как родную маму вместе. Смотри, Вова: полагаюсь на тебя. Парень ты,
видно, сообразительный. Назначаю тебя командиром группы. Пойдет с тобой
сегодня Толя Ковалев, Он место знает.

Ваня Гриценко с надеждой поглядел на командира, поймав его взгляд.

Но тот продолжал:

- Ты, Толик, слушай Вову: у него догадки много, глаз быстрый. Это я уж
заметил... А ты, Ваня, парень солидный, человек понимающий. Тебе пока рано
наверх показываться. Тебя многие знают... Ну, валяйте, орлы! Желаю вам
хорошего дела, успехов, удачи - словом, всего наилучшего.

- И в поселок сегодня не соваться, - проговорил комиссар, подходя к
ребятам. - Нам сегодня важно на первый раз выяснить обстановку тут, прямо
над нами, и возле каменоломен. Слышите, ребята? Мы на вас надеемся с
командиром.

- Сделаем как надо, вы не беспокойтесь, - сказал Володя, у которого все
внутри прыгало и пело от возбуждения. - Сделаем, будьте уверены!

- Если б мы не были уверены, так и не посылали бы вас...

- А сейчас, Иван Гаврилович, - сказал Зябрев, - своди-ка их живо к Манто на
камбуз, да пусть им там выдадут всего, сколько в них влезет, чтобы у них в
животах не крутило и не бурчало, когда они наверх вылезут... Вообще
давайте, ребята, условимся: без шума собирайтесь и тихонько - наверх! И
пока об этом никому ни слова.

Нелегко было обоим разведчикам промолчать, когда Акилина Яковлевна,
неторопливо угощая их, поинтересовалась, куда это они так спешат.

- На особое задание, тетя Киля, - сказал Володя и добавил: - Секретное.

- У всех секреты завелись - не дай тебе боже, - заворчала Акилина
Яковлевна. - Девчат звала - у тех тоже секреты какие-то. Знаю я ихние
секреты... С этими докторицами красоту у себя в "девичке" наводят,
фестончики да фасончики из газеты, да ковры на стеночку... До того все у
нас загруженные стали, что и покушать некогда. Десятый час, а никто еще
завтракать не пришел. И Манто сам куда-то задевался.

- Война, дорогая, с аппетиту сбивает, - усмехнулся Шустов. - По мирному
расписанию кушать никак не приходится... А вы, хлопцы, чего горячку порете?
Жуйте как следует, чтобы больше уместилось. Даром, что ли, для вас тетя
Киля свой ресторан открыла? Садитесь чин чином к столу - что вы стоя-то?

- Стоя больше влезет, - сказал Володя, торопливо жуя и давясь пирогом,
который нарезала мальчикам тетя Киля.

Позавтракав, поблагодарив тетю Килю, маленькие разведчики и их наставник
пошли в штрек, где обитал Шустов. Там Иван Гаврилович не спеша проверил
свою винтовку, вдел в ее ремень плечо, взял гранату, сунул за голенище
матросский нож - самое верное оружие в подземной тесноте. Потом Шустов взял
в руки лампочку-шахтерку. Со стороны показалось бы: собрался мирный горняк
выйти на работу, осталось лишь прихватить ему с собой обушок.

Володя и Толя уважительно разглядывали вооружение старого разведчика.

- Эх, - не выдержал Володя, - а нам бы хоть ножик перочинный дали, а то
идем с голыми руками!

- Я думал, ты малый сообразительный, а в тебе еще, оказывается, глупости
хватает! - рассердился Шустов. - Ты вот прикинь: хорошее будет дело, если
тебя немцы зацапают, а при тебе оружие будет? И тебе крышка тогда, и нас
накроют с тобой. Думать надо, дорогой! Я, когда наверх хожу, тоже все это
добро дома оставляю. Мирный гражданин, и все тут. Это я сегодня кое-что из
хозяйства прихватил, чтобы было чем угостить, если в штольне с непрошеными
гостями встретимся.

С завистью смотрел на своих товарищей Ваня Гриценко. На первый раз он
должен был лишь проводить Володю и Толю к знакомому лазу. Вылезать на
поверхность сегодня было для него опасно: Ваню слишком хорошо знали в
Старом Карантине. Всех бы удивило его быстрое возвращение. Ведь считалось,
что Гриценко с сыном эвакуировались из поселка.

Глава VIII. ПЕРВАЯ ВЫЛАЗКА

Шустов еще раз внимательно оглядел разведчиков, проверил все их карманы -
не осталось ли там чего-нибудь такого, что может в случае неудачи выдать
врагу связь ребят с партизанами. Но в карманах у мальчиков были только
сухари, переложенные ломтиками сала. У Володи, правда, нашелся карандаш и
лоскуток бумаги. Шустов и это отобрал. Потом он поднял с пола зажженную
шахтерку, мотнул головой, приглашая следовать за ним, и двинулся в темноту,
которая расступалась перед ним, как бы пропуская разведчиков, и тотчас же
смыкалась позади них.

По наклонной пологой штольне разведчики поднялись в верхний ярус
каменоломен. Путь под землей был извилистым и путаным. Слева и справа к
узкому тоннелю, по которому двигались разведчики, примыкали коридоры,
похожие один на другой. Они уходили в черную бесконечность. Иные были
загромождены плитами нарезанного ракушечника, который не успели поднять
на-гора. Во многих местах партизаны уже успели возвести искусственные
стены, проделали обходные пути, вырубили тупики-ловушки, чтобы затруднить
врагу проникновение в глубь подземной крепости. На десятки километров
протянулась под землей сеть узких галерей, тоннелей, штреков -
горизонтальных и наклонных, крутых и пологих, пересекающихся друг с другом
и готовых сбить с толку всякого неопытного человека. Однако Шустов и его
юные разведчики уверенно шагали в безмолвии каменных ходов. Только иногда
старый разведчик говорил:

- Здесь, примечай, хлопцы, - поворот. Вот этот знак из трех камней в память
возьми. Отсюда в обход...

И он освещай лампочкой условные знаки, выложенные из камней. Тот, кто не
был посвящен в тайну этих знаков,