нно отвечала Сюзанна, глядя на Антуана. Я посмотрел
на Ивана.
     С  безмятежным  видом  Иван  поднялся  и  с  достоинством  направился к
спальне.
     - Мадам  надо  сделать  компресс,  -  бросил  он на ходу. - Так я своей
Терезе делаю.
     О дверь что-то грохнуло.
     - Иду,  иду,  мадам,  -  невозмутимо  отозвался  Иван, открывая дверь и
отшвыривая ботинок с дороги.
     - В  последнее  время  матушка  стала весьма раздражительной, - заметил
вскользь Антуан. - Даже в церковь перестала ходить!
     Черный  монах  глядел  на  нас  с явным недоверием. Однако тайный агент
Интеллидженс сервис вовремя пробудился в нем, он соболезнующе улыбнулся:
     - Как  давно  не  видел  я  вашей  матушки,  мсье  Антуан.  Если  вы не
возражаете, я хотел бы засвидетельствовать ей свое почтение.
     - О,  это  ей  будет  весьма приятно, - с такой же учтивостью отозвался
Антуан.  -  Сейчас я спрошу у матушки, мсье Мариенвальд, - и тоже направился
в спальню.
     Сквозь  раскрывшуюся  дверь  до  нас  донеслось  отчетливое булькание и
хриплый  вскрик,  долженствующий означать радость. Я увидел испуганные глаза
Николь.
     - Кстати,  Роберт  Эрастович,  -  живо  обратился я к черному монаху. -
Чуть  было не забыл, хорошо, что вы задержались. Я тоже хотел бы просить вас
о  небольшом одолжении. Взгляните, какую интересную вещицу мы нашли вместе с
тетрадью  в  доме Альфреда Меланже, - в спальне, кажется, все утихомирилось,
я  продолжал  более  размеренно,  доставая  из  папки  злополучный  конверт,
который  так  подвел  меня  вчера.  -  Смотрите,  Роберт  Эрастович.  Убийца
Альфреда  послал  эту  карточку  из Ла-Роша через два дня после убийства. Он
хотел  замести  следы,  но  и сам оставил след. Письмо заказное, и конверт с
бланком.   Как  вы  думаете,  дорогой  Роберт  Эрастович,  можно  узнать  по
конверту,  кто послал его? А что, если в Ла-Роше на почте еще работают люди,
которые  вспомнят  отправителя.  Или  по почерку... - я замолчал, потому что
сказанного  было более чем достаточно. Передо мной сидел пыльный старец, и я
видел,  пока  говорил, как неумолимо и точно менялось его лицо: подозрение -
интерес - удивление - полная растерянность - страх - вот как оно менялось.
     - Откуда  вы  взяли  этот конверт? - спросил он, почти не владея собой,
рука его безвольно потянулась ко мне.
     Я   сам  не  ожидал  такого  эффекта.  Что  же  это  такое  получается?
Переборщил  я - вот что получается. Ну припру я его сейчас с этим конвертом,
заставлю  признаться, что он и есть тот отправитель - а дальше что? А дальше
ничего  не получится, тем более, что он довольно-таки успешно уже приходил в
себя:  мгновенный  страх - сомнение - спокойствие - уверенность - и вернулся
на  исходную  точку  -  подозрение, с той, однако, разницей, что теперь оно,
это подозрение, было обращено на меня: все ли я сказал, что знаю...
     Антуан  на  цыпочках  вышел  из  спальни,  заботливо  прикрыл  дверь  и
произнес взволнованным полушепотом:
     - Матушка  весьма  сожалеет,  что  не  может  принять  вас, мсье, у нее
сильная мигрень и кашель.
     Антуан  явно  переигрывал,  но  барону  стало не до матушки. Я поспешил
навстречу, чтобы исправить свою же промашку.
     - Я  же говорю вам, Роберт Эрастович, сестра Альфреда нам конверт дала,
Агнесса,  тогда  она  совсем  маленькая  была,  про убийство брата ничего не
знает,  а  сейчас  она  вроде  как психическая. Так вы мне поможете? Видишь,
Антуан,  Роберт  Эрастович  крайне  заинтересовался нашим конвертом. Столько
лет  прошло.  Это  же  почти неисполнимая задача: найти отправителя по такой
бумажке. Но Роберт Эрастович обещает помочь.
     - Там  же  штамп  отеля  есть,  -  с готовностью вмешался Антуан. - Это
все-таки дает надежду.
     - Что  и  говорить, - голос черного монаха обрел прежнее спокойствие, -
вы  сильно  меня  удивили.  Дело  в  том, что отель, штамп которого стоит на
конверте,  принадлежит  мне.  Значит,  конверт  был  послан  из моего отеля,
кто-то  из  моих  постояльцев...  - Он задумался глубоко и сосредоточенно. -
Когда  это  было,  вы говорите? Март сорок седьмого? Это несколько осложняет
дело,  потому  что я стал владельцем отеля только год спустя, но попробовать
все же можно, - он требовательно протянул руку за конвертом.
     Я  сделал  вид, что не заметил этого жеста, аккуратно спрятал конверт в
заветную  папочку.  Вчера  он  подвел  меня,  нынче  выручил и в будущем еще
послужит.
     - Да  мы же вместе с вами и поедем, Роберт Эрастович, - бодро сказал я.
- Хоть сейчас. И разберемся на месте.
     - Как вам будет угодно, - сухо бросил он, - но в данную минуту...
     Из спальни донесся вопрошающий глас.
     - Ты  меня  уважаешь,  матушка?  - Это Шульга изо всех своих бедных сил
трудился на французском языке для родины.
     Мариенвальд  удивленно  оглянулся  на  дверь.  В копеечку обойдется мне
Иванова помощь! Я вытащил из папки конверт.
     - Впрочем,  берите,  Роберт  Эрастович.  Не  обязательно нам двоим туда
ехать,  вы  сами  сделаете  лучше  и  быстрее,  если  это вообще возможно. Я
целиком  доверяюсь  вам,  - и протянул ему конверт с таким видом, словно это
был чек на миллион франков.
     Однако  и  конверт  кое-что  стоил!  Черный  монах с благодарным кивком
принял  мой  дар.  Конверт  тут  же исчез в сутане, и барон сам назначил ему
цену.
     - Склероз,  склероз,  -  молвил  он.  -  Я  же  совсем  забыл,  что  вы
филателист,  спасибо  этому  конверту,  он  напомнил  мне. Как филателисту я
завещаю вам свою коллекцию марок, она стоит не меньше миллиона.
     - Гран мерси, мсье Мариенвальд. От марок не откажусь.
     - Вот  именно,  мне  бы  сразу  сообразить,  - заметил с улыбкой барон,
радостно  похлопывая ладонью по сутане: обвел-де нас вокруг пальца, завладел
конвертом.  -  Однако  не  хороните  меня  раньше  времени,  я еще собираюсь
поскрипеть  и  на этом свете, - улыбка его сделалась игривой, и он подмигнул
Николь.  -  Завтра  даю  объявление о своей помолвке. Как жаль, что мне надо
спешить...  Такое  чудесное  общество...  Желаю  успеха  на  вашем  поприще,
дорогой  Виктор,  теперь  все будет зависеть от вас! - вот как он пригвоздил
меня с разлюбезной улыбкой.
     Я улыбнулся ответно:
     - Ах,  Роберт  Эрастович, вряд ли теперь от меня что-либо зависит после
того,  что вы объявили мне, - и пригвоздил его к тому же кресту. - Теперь от
вас будет зависеть, от ваших только действий.
     - Теперь  у  нас  с  вами общие действия, - он и вовсе повеселел. - Так
сказать, объединенный союз.
     - Но  под  вашим командованием, под вашим, Роберт Эрастович, - подпевал
я.
     Мы  уже  дошли  до  порога  -  и новая задержка: машина Луи катилась по
дороге.
     - Это  мсье  Дюваль, - любезно пояснил я, - старый партизан, друг отца,
он  ездил  в  Льеж  к  президенту  де  Ла  Гранжу,  мы  собираемся  подавать
официальное заявление по поводу...
     - Вы,  разумеется,  покажете  его мне, - бесцеремонно перебил барон, он
уже  чувствовал  себя полным хозяином положения, так глубоко заглотал он мою
наживку.  Но,  видно,  что-то  сверкнуло  в  моих  глазах, плохой я все-таки
актер,  черт  возьми!  Он тут же смягчил тон. - Я найму для вас самых лучших
адвокатов,  да  и  сам  помогу  советом. Вы, наверно, знаете, вопрос о сроке
давности еще не решен парламентом.
     - Но  речь  идет  еще  и  о  прямом  убийстве в мирное время, - любезно
напомнил я на всякий случай.
     Луи  уже  подъехал,  рядом  с ним сидела Татьяна Ивановна. Черный монах
заторопился  к  "ситроену". Луи вышел из машины. Они церемонно раскланялись,
и барон укатил.
     Татьяна Ивановна подошла ко мне.
     - Как  Луи  нашел  вас? - обрадовался я. - Он же за президентом поехал?
Где  вы  так  долго  пропадали?  Вы  должны  почитать  нашу тетрадь, Татьяна
Ивановна, а то у нас полная свистопляска с переводом.
     - Мсье  Луи  немного  заблудился  в Льеже, - напевным говорком отвечала
Татьяна  Ивановна.  -  Мы  случайно  встретились на улице, и я отвезла его к
дому  президента. Мсье Поль Батист продолжает в горах свой ваканс, он явится
по программе.
     - Какое  странное  название,  Татьяна Ивановна, "Отель де Виль" - вы не
находите?
     - У  нас  так  называется  городская ратуша, а иногда и главный отель в
городе.
     - Только  и  всего?  -  Я  был  обескуражен.  -  Впрочем,  это побочный
вариант,  бог  с  ним, - я повернулся к Дювалю. - Что так долго, Луи? Мы вас
заждались, идемте завтракать.
     - Тебе звонили, - объявил Антуан, когда мы вошли в комнату.
     - Тереза?
     - Она сказала, что она Тереза, - с готовностью перевел Иван.
     - И что же она молвила?
     - Что ты ей очень нужен.
     - А вы?
     - Антуан ответил, что ты уехал с важным визитом.
     - Ну  что  ты  теперь  скажешь, Антуан? Придется-таки прокатиться нам в
"Остеллу". Тереза сама зовет меня, Антуан.


ГЛАВА 21

     "Остелла"  -  два километра", - мелькнул голубой указатель, чуть дальше
-  призывный  щит:  "Вкусная  валлонская  еда,  уютные  недорогие  комнаты с
прекрасным  видом,  горные  теренкуры.  Загляните  в  нашу "Остеллу"!" Каков
стилек, вы узнаете его?
     Идем  на  "Остеллу" тремя "эшелонами". Луи и Шарлотта - впереди в своем
"Москвиче",  потом  мы  с  Антуаном, с Николь и Татьяной Ивановной на заднем
сиденье.   Иван   и   Гастон   прикрывают   эту  мощную,  хотя  и  несколько
разнокалиберную  колонну.  Грядем  в "Остеллу" всей дружной семьей на пикник
по  некоему поводу. Из большой моей семьи лишь Сюзанна осталась дома - нести
боевую вахту, ах, бедная Сюзи!
     Итак,  мы  нагрянули  в "Остеллу". На мне нейтральный штатский костюм с
белым  платочком  в нагрудном кармашке пиджака. Я тайно вступаю в переговоры
с  Терезой, а если это окажется недостаточным, если наши шуры-муры ни к чему
не  приведут,  то  дальше  все  проще  простого:  какая-либо  из наших машин
внезапно  поломается,  и  кто-то  остается  на  ночь в волчьем логове, чтобы
продолжить  поиск.  У  Шарлотты и Луи больше всего возможностей и шансов для
такой поломки, поэтому они и следуют в первом эшелоне.
     "Остелла" - 1 км". Зовут, зовут нас стрелки.
     - Приотстань  чуток,  -  говорю  Антуану,  - дадим Луи одну-две минуты,
пусть они осмотрятся. А тут и мы.
     Впрочем,  Антуан  и сам знает дело, он уже сбросил газ. Машина Луи ушла
за поворот.
     Вот  и  мостик,  возле  которого Иван замерзал. "Остелла" раскрылась за
срезом  скалы, загадочная "Остелла", сочно и красиво освещенная предзакатным
солнцем. Начинаю комментарии:
     - Вот  она  перед  вами.  Прошу  приготовить  кинокамеры.  Кадр первый:
торжественная встреча Луи Дюваля. Туш и выбор меню!
     - Ой, как я волнуюсь! - восклицает Николь за спиной.
     "Москвич"  стоит  у  дома,  а  сам Луи уже ведет переговоры с хозяйкой,
которая вышла из дверей. Шарлотта тут же.
     - Старый  партизан Луи в своем репертуаре. Вышел на исходную позицию, -
это я комментирую.
     Приближаемся  еще  на  пятьдесят  метров. За столиками под тентом сидят
посетители.  Тереза  сладостной волной плывет с подносом - и сердце мое вмиг
упало,  потому  что  я увидел и узнал другую: продолжая разговаривать с Луи,
женщина  у  дверей машинально обернулась на шум мотора - и я увидел ее лицо.
На ней было другое платье, летнее и светлое, но лицо-то не изменилось.
     - Вперед, Антуан. Алярм! - крикнул я. - "Остелла" отпадает...
     - Он  вас  умоляет:  алярм, - в растерянности сказала по-русски Татьяна
Ивановна.
     Но  и  Антуан  уже узнал женщину у дверей. Дал газ, мы пулей проскочили
мимо  "Остеллы",  лишь  угол крыши да скалу, нависшую над дорогой, увидел я.
Голова  лошади  выглядывала  там  с вершины, вздыбившаяся голова взнузданной
лошади,  с  нашлепкой толстых губ, подслеповатым темным глазом, надломленным
ухом.  Скала поразительно смотрелась как лошадиная голова, но, видимо, не из
всех точек, а лишь отсюда, с юго-восточной стороны...
     - Женщина в черном, - сказал Антуан, выжимая газ. - Нуар!
     - Женщина   в   черном,   -  взволнованно  повторила  Татьяна  Ивановна
по-русски. - Это она, я тоже узнала ее.
     - А  я  видела Терезу, - воскликнула Николь, - она шарман. Но почему мы
не остановились, кого вы узнали?
     - В  этом  игровом  эпизоде,  как  говорится,  комментарии излишни, - я
посмотрел  сквозь заднее стекло. - Тем не менее мы продолжаем наш репортаж о
несостоявшемся  пикнике. Только что слева по курсу промелькнула прекрасная и
загадочная  "Остелла",  перед  нами  возникла  уже  не  загадочная женщина в
черном,  но  не  только  она  возникла перед нами, мои дорогие слушатели, мы
узрели нечто более значительное. Мы увидели Лошадиную скалу.
     "Остелла"  скрылась  за  поворотом,  за  елями, но Лошадиная скала была
видна  еще  лучше,  отсюда  даже  шея  вырисовывалась  и  грива. Резкие тени
перечеркивали скалу, то бишь голову, рисунок был полон экспрессии и силы.
     Антуан  даже присвистнул, обернувшись, но он мог видеть Лошадиную скалу
и  в  смотровое  зеркальце,  так  четко  она  вырисовывалась. Иван неумолимо
следовал  за  нами  с  тем  же  интервалом и махал свободной рукой, призывая
остановиться.
     Ушла  от нас "Остелла". Отдалилась, растаяла за холмом Лошадиная скала,
но  камни,  похоже,  приостановили  свое  движение, они уже не скатываются в
глубь родника, и оседает песчаная дымка.
     - Как  думаешь,  Антуан,  видела она меня или нет, эта бедная вдовушка,
мадам Ронсо?
     - Мадам  Ронсо? - он на мгновенье вскинул брови. - Ага, понимаю. В этом
доме  промахнулся Альфред Меланже, и Борис убил Густава Ронсо. Все сходится.
Нет,  я не думаю, что она тебя видела. Как раз в этот момент она отвернулась
и стояла спиной. По-моему, она о чем-то спорила с Луи.
     - Отец  кого-то  здесь  убил, да? - допытывалась Николь. - Поэтому мы и
не могли остановиться? Это нельзя?..
     - Потерпи  немножко,  сестренка.  Торжественный пикник в горах временно
переносится  на весьма непродолжительный срок. Наши дела не так уж плохи, но
тебе, Николь, кажется, придется туговато.
     - Я  тебя  не  понимаю, дорогой братец, - отпарировала она. - Ты любишь
говорить загадками.
     - На  перекрестке  есть  неплохая таверна, - заметил Антуан. - Мы можем
там остановиться и посидеть.
     - И  перестанем, наконец, мучить Николетт своими загадками. Но держись,
дорогая сестрица!
     Дорога  шла  под  уклон  густым  лесом. Меж стволов проступали слоистые
скалы  с  прилипшими  к ним валунами. Опять мелькнула вдали Лошадиная скала:
отсюда  и шагали к ней "кабаны", она служила им ориентиром. Но ведь и промах
Альфреда Меланже имел свое значение...
     Иван  отчаянно сигналил, призывая нас к остановке. Но вот и перекресток
с   белокаменной   церквушкой.   Антуан   подъехал  к  таверне.  Иван  резко
притормозил  рядом,  высунулся  из  кабины, старый Гастон, обронив голову на
грудь, сочно похрапывал.
     - Что  это  значит?  -  вскричал  Иван,  подбегая. - Почему мы уехали с
нашего пикника?
     - Это  значит,  Иван,  -  в полном смущении отвечал я, - что человек по
имени Пьер Дамере находился в двадцати метрах от нас.
     - Где он был? - невнятно удивился Иван. - Ты увидел его в "Остелле"?
     - Позавчера,    в    воскресенье,    в    четырнадцать   ноль-ноль   по
среднеевропейскому времени. Он находился всего в двадцати метрах от нас...
     - И курил сигару, сидя в машине, - подхватил Антуан.
     - Номер  его  машины?  -  продолжал  я,  озлобляясь все больше. - А ну,
живо!
     Иван непонятливо пялил глаза.
     - Девяносто  три,  двадцать  пять,  икс, провинция Западная Фландрия, -
бесстрастно закончил Антуан.
     - Ты  понимаешь это? - в полном отчаянии кричал я, обращаясь к Ивану. -
В двадцати метрах?!
     - Ну  вас  к  богу,  -  обиделся  Иван.  -  Зачем  ты  меня  все  время
дурализируешь?
     - Антуан,  объясни  ему  популярно,  - я уже остыл и высматривал столик
поукромнее.  - А я с Николь пока поболтаю. Чует мое сердце, Луи там долго не
засидится. Иван, наблюдай за дорогой.
     - Я его не пропущу, - обещал Шульга.
     Я  продолжал  собирать свои камни. Пьер Дамере читает не только газеты,
но  знаком  и  с  моей частной перепиской: черный монах доложил ему о первом
письме,  которое  я  написал Антуану три месяца назад. Пьер тоже готовился к
моему  визиту,  он  вырезал  инициалы  на сосне, он выкрал или выкупил папку
"кабанов"  из  архива  генерала Пирра. А когда я начал раскапывать, что было
на  мосту,  Пьер  подослал свою бывшую невестку на банкет в надежде запугать
или  запутать  меня.  Женщина в черном неплохо исполнила роль, и, если бы не
старый  нож  с монограммой и не случайный поворот дороги, заведший нас с Луи
под  крышу  "Остеллы",  не собрать бы нам распавшиеся камни. Еще и сейчас не
все проступило в холодной прозрачности родника.
     - Кстати,  дорогой Гастон, вы так и не ответили на мой вопрос. Не может
того  быть,  чтобы  Мишель  состоял  в  отряде под фамилией Ронсо. Внимание,
друзья, предлагаю дать слово старому Гастону.
     Но  Гастона  и  просить  не  надо  было. Он выспался и жаждал говорить,
чтобы взять реванш за долгие годы молчания.
     - Минуту,  старче.  Вернемся к нашим баранам. Хотя бы такой вопрос: как
Мишель, он же Щеголь, попал в отряд "кабанов"?
     - Зачем  ты  хочешь возвращаться к ихним баранам? - равнодушно удивился
Иван.
     - Помолчи  минутку,  русский  Жан.  Слово  для  перевода  имеет Татьяна
Ивановна.
     Но  Гастон  болтал без умолку и как хотел, не было наших сил остановить
или вразумить его. Он увидел меня, поднял кружку.
     - Я  сразу  узнал  этого парня, - изливался он, - уж очень он на Бориса
похож.  И  форма  у  него красивая. Он получил королевский орден. Он русский
летчик,  летает  по всему миру, так написали в газете. И я подумал, пусть он
узнает  про  Бориса.  А  этот  парень  мне  тогда  не  понравился.  Он был у
"кабанов"  в  последний день и остался в моем доме. И я задумался, почему он
не  пошел  с  "кабанами" на мост и не погиб вместе с ними? Но потом я увидел
Мишеля  и понял, что Антуан не виноват, он был слишком молод, чтобы умирать.
А теперь я вижу, что Антуан - настоящий парень.
     - А  я  тебя подозревал, Гастон, - ответил Антуан с улыбкой. - Я думал,
ты  забрал  из  хижины  их  вещи. Но я тебя уважаю. Я всегда тебя уважал: ты
один выступаешь против всех.
     - Люди  уважают  старого  Гастона,  -  подтвердил  старик. - Но когда я
увидел  Мишеля,  я  понял,  что было на мосту. Мишель все тонко обделал, все
концы  спрятал  в воду, это он умеет. Осенью сорок четвертого года он явился
в  хижину  "кабанов",  он  хотел  забрать  свои  вещи. Но и старый Гастон не
дурак,  старый  Гастон  побывал  там  раньше  Мишеля. Я сразу понял, что тут
случилось.  Одиннадцать  настоящих  парней, отчаянных "кабанов" разве их так
просто  убить!  Ясное  дело  -  боши их выследили. И я пошел в хижину, чтобы
узнать,  кто  их  выдал.  Я  перекопал все вещи. И я нашел. В мешке Мишеля я
нашел  старую  библию,  а в ней была спрятана в корешке та самая фотография,
которую  я  показал Виктору. Я все понял: Мишель решил отомстить за Густава,
он  был  хороший  стрелок,  Альфред  часто  отпускал  его на охоту, чтобы он
принес  им  зайца  или  фазана.  Но он вместо охоты ходил к бошам и спелся с
ними.  Я  спрятал  библию  и  фотографию,  но  больше  я  ничего  не взял, а
разворошил все вещи, будто в хижине побывали боши или воры.
     - Под  какой  же  все-таки  фамилией  был Мишель в отряде? - спросил я,
воспользовавшись  паузой, пока Гастон наполнял свою чашу. - Спросите у него,
Татьяна Ивановна.
     - Почему  ты  не  даешь  говорить старому Гастону? - грозно откликнулся
старик.  -  Или  ты  считаешь  себя  умнее  старого Гастона? Конечно, Мишель
придумал  себе  другое  имя,  никто в отряде не знал, что он Ронсо, я сам об
этом  догадался лишь тогда, когда увидел фотографию. И он пришел в хижину за
этой  фотографией,  но  не  нашел  ее.  Тогда  он  спустился  в  мой