ве)  говорить
по-французски.
   - У меня к вам просьба, - сказал Лаперуз.  -  Будьте  так  любезны,
отвезите в Европу мои письма.
   - С удовольствием.
   - Вы  очень  меня  обяжете,  -  продолжал  Лаперуз.  -  Прежде  чем
отправиться домой, я должен осмотреть берега Австралии, посетить Новые
Гебриды и острова Дружбы.  На  это  уйдет  по  крайней  мере  год.  Вы
вернетесь в Европу на целый год раньше, чем я.  А  я  обещал  морскому
министерству при каждом удобном случае оповещать его о моем плавании и
о моих открытиях.
   Взглянув в глаза своему гостю, Лаперуз понял,  о  чем  тот  думает.
Капитан Филипп думал, что,  если  фрегаты  еще  год  побудут  в  Тихом
океане, они никогда не вернутся домой.
   - Нас  постигли  большие  несчастья,  -  продолжал  Лаперуз.  -  Мы
потеряли пятьдесят человек, и все самых лучших моряков. Вместе с  ними
погиб и командир "Астролябии" капитан де Лангль. Теперь  "Астролябией"
командует один из лейтенантов. Вот уже два  месяца  нас  не  оставляет
цинга.  "Компас"  скоро  превратится  в  больничную  палату.  Здоровые
выбились из сил, недосыпают, недоедают и все же не могут справиться со
своей работой. А отдохнуть им удастся только на  родине  -  через  два
года. Но мы не унываем. Мы знаем, что плавание вокруг земного  шара  -
не увеселительная  прогулка.  Мы  либо  выполним  возложенные  на  нас
поручения, либо погибнем. Ведь мы не унываем, Бутэн?
   - Не унываем, капитан, - ответил Бутэн.
   Капитан Филипп пообедал на "Компасе", распил с  Лаперузом  заветную
бутылку бургундского, хранившуюся в кладовой  фрегата,  взял  пакет  с
письмами и отправился к себе на корабль.
   Письма он добросовестно  доставил  в  Европу.  Это  была  последняя
весть, которую прислал о себе капитан Лаперуз.  С  тех  пор  в  Европе
ничего не слыхали ни о капитане Лаперузе, ни о его фрегатах.


                      Адмирал бежит от революции


                            Мечты о славе

   Прибыв в Лондон,  капитан  Артур  Филипп  передал  письма  Лаперуза
Британскому Адмиралтейству.
   Лорды Адмиралтейства не торопились отправлять их  в  Париж.  Англия
после путешествия Кука смотрела на все тихоокеанские земли как на свои
будущие колонии. Отношения с  Францией  были  скверные.  За  последние
десятилетия англичане несколько раз  воевали  с  французами  и  теперь
готовились к новой войне.
   Письма Лаперуза были в Лондоне вскрыты  и  тщательно  изучены.  Это
изучение заняло много месяцев. И только после этого  их  отправили  по
адресу во Францию.
   А между  тем  во  Франции  произошли  необычайные  события.  Власть
короля, дворян и церкви заколебалась. Началась революция.
   14 июля 1789 года толпа парижских  ремесленников  и  рабочих  взяла
приступом  крепость-тюрьму  Бастилию.  Были  отменены  все  дворянские
привилегии. Дворяне толпами бежали за границу.  Напуганные  революцией
монархи принимали их  радушно  и  обещали  им  поддержку  в  борьбе  с
восставшим   французским   народом.   Вся   Европа   угрожала   войной
революционной Франции.
   Где уж тут было помнить о капитане Лаперузе,  исчезнувшем  в  Тихом
океане!
   Но один  человек  не  забывал  о  нем.  Этот  человек  был  адмирал
д'Антркасто, тот адмирал д'Антркасто, который сам хотел плыть в  Тихий
океан вместо Лаперуза. Лаперуз  не  вернулся  в  срок,  и  д'Антркасто
решил, что с ним случилось несчастье.
   Письма Лаперуза, привезенные капитаном  Филиппом,  попали  наконец,
после  долгих  мытарств,  во  французское   Географическое   общество.
Прочитав их, ученые увидели, что уже тогда, когда письма эти писались,
экспедиция  находилась  в  катастрофическом  положении.  Решено   было
разыскать исчезнувшую без вести экспедицию и, если  возможно,  оказать
ей помощь. На этом  особенно  настаивал  ботаник  Ла-Биллардьер,  друг
физика Ламанона, убитого жителями Самоа вместе с капитаном де Ланглем.
   Ла-Биллардьер был знаком со многими членами Национального  собрания
и уговорил их поднять вопрос о помощи Лаперузу. Национальное  собрание
9 февраля 1791 года постановило отправить в Тихий океан два корабля  -
фрегат "Поиск" и бриг "Надежду" - и поручить  им  отыскать  экспедицию
Лаперуза.
   Узнав об этом постановлении, адмирал  д'Антркасто  всполошился.  Он
хотел, чтобы его назначили начальником кораблей, посланных на  розыски
Лаперуза. Впрочем, к Лаперузу д'Антркасто не питал никаких симпатий.
   Д'Антркасто  был  контрреволюционером.  Он  со  злобой  следил   за
успехами революции. Он приходил в  бешенство  при  мысли,  что  теперь
офицерами  могут  быть  люди  простого  происхождения.  Он   ненавидел
революцию и боялся, что она не пощадит и его. Он понимал, что  ему  не
мешает убраться из Франции, пока не поздно, убраться куда угодно, хотя
бы в Тихий океан.
   Но Тихий океан привлекал его и сам по себе.  Он  был  убежден,  что
стоит ему попасть  в  этот  океан,  как  он  сразу  откроет  множество
богатых, никому не ведомых земель. Пока он  будет  плавать  по  Тихому
океану и открывать новые земли, король с помощью иностранных государей
раздавит революционеров,  вернет  дворянам  их  земли,  и  все  пойдет
по-старому.  Возвратившись,  адмирал  д'Антркасто  будет  пользоваться
славою великого мореплавателя до конца своих дней.
   И он немедленно  решил  использовать  все  свои  связи,  чтобы  его
назначили начальником отправляющихся в Тихий океан кораблей.  Связи  у
него  были  огромные.  В  морском  министерство  еще   сидели   старые
королевские  чиновники.  Мысль  отдать  оба  корабля  под   начальство
адмирала д'Антркасто им очень понравилась.
   Адмирал выбрал себе помощников - таких же монархистов, как он  сам.
Капитаном  брига  "Надежды"  он  назначил  своего  приятеля  Гюона  де
Кармадека. А старшим лейтенантом на фрегате "Поиск"  был  лучший  друг
адмирала - маркиз д'Орибо. Так он подобрал и всех остальных  офицеров.
Сторонниками революции на  обоих  кораблях  оказались  только  простые
матросы  да  ботаник  Ла-Биллардьер,  сопровождавший  д'Антркасто   по
постановлению Географического общества.
   Лето 1791 года ушло на сборы в путь. Это  лето  было  полно  бурных
событий, и д'Антркасто торопился.  Король  сделал  попытку  бежать  за
границу,  чтобы  стать  во  главе  эмигрантов,  подготовлявших  войну.
Переодетый лакеем, он вместе со своей семьей выехал тайком из Парижа в
старой карете и помчался по направлению  к  границе.  Но  недалеко  от
границы местные жители узнали его, задержали  и  отправили  обратно  в
Париж.  Народ  волновался  и  требовал  низвержения  короля-изменника.
Якобинский  клуб,  в  котором  собирались   революционеры,   составлял
петиции, воззвания, призывал к борьбе. Ходили толки  о  провозглашении
республики.  Положение  сторонников  старого  режима  с  каждым   днем
становилось все хуже.
   И д'Антркасто спешил.
   28 сентября 1791 года "Поиск" и "Надежда" под начальством  адмирала
д'Антркасто вышли из  Бреста  в  открытое  море  на  розыски  кораблей
Лаперуза, покинувших этот порт шесть лет назад.


                     На вершине Тенерифского пика

   Едва берега Франции скрылись из виду,  как  всем  стало  ясно,  что
адмирал д'Антркасто  не  потерпит  у  себя  на  корабле  разговоров  о
революции.  Сразу  же  было   строго   запрещено   всякое   обсуждение
политических событий. Обращение офицеров с матросами круто изменилось.
Они не называли их больше гражданами, как в Бресте, они кричали на них
и  за  малейшее  непослушание  сажали  в  карцер.  Часто  устраивались
молебны, на которых экипаж должен был просить бога даровать долголетие
римскому папе и французскому королю.
   В середине октября "Поиск" и "Надежда" прибыли к  острову  Тенериф.
Ла-Биллардьер решил во что бы то ни стало взобраться на вершину пика.
   - Меня письменами дьявола не остановишь, - говорил он. - Монерон  и
Ламанон слишком полагались на своих проводников. А мне  проводники  не
нужны.
   В спутники себе  он  выбрал  здоровенного  матроса,  и  они  вдвоем
налегке отправились в путь. Для восхождения они воспользовались не тем
склоном  пика,  по  которому   карабкались   их   предшественники,   а
противоположным. Это очень удлинило дорогу,  потому  что  два  дня  им
пришлось проблуждать у подошвы  горы,  но  зато  выбранный  ими  склон
оказался гораздо более пологим.
   Добравшись до соснового леса, они вступили в полосу густого тумана.
В двух шагах они не видели друг друга. Туман этот был  большой  тучей,
нависшей над островом. Усталые,  озябшие,  промокшие  до  костей,  они
взбирались все выше и выше и наконец выбрались из тучи. В  синем  небе
над ними сверкала  лысая  острая  вершина  пика.  Под  ними  клубилось
облако, похожее на клокочущий океан.
   - Глядите! Глядите!  -  в  страхе  закричал  матрос.  -  Нас  здесь
сторожат великаны. Недаром испанцы внизу говорили,  что  вершина  этой
горы заколдована.
   Ла-Биллардьер обернулся. В первую секунду он и сам был  испуган.  В
воздухе под ним реяли два огромных великана, ростом в километр.
   - Это  наши  тени!  -  вскричал  ученый,  оправившийся  наконец  от
изумления. - Наши тени легли на облако. На таких исполинских горах это
часто случается. Видишь, я подымаю ногу - и великан подымает  ногу,  я
подымаю руку - и великан подымает руку.
   Действительно, великан поднял  сначала  полуверстовую  ногу,  потом
полуверстовую руку. Матрос рассмеялся и  принялся  прыгать,  заставляя
своего огромного двойника принимать самые забавные позы.
   Налюбовавшись этим веселым зрелищем, оба  путника  полезли  дальше.
Часто отвесные скалы преграждали им путь, но всякий раз  им  удавалось
найти какую-нибудь боковую тропинку, по которой можно  было  двигаться
вверх. Они на четвереньках ползли по каменным карнизам, боясь  глянуть
вниз, в пропасть. Они с разбегу перепрыгивали через ущелья.
   Лес кончился. Кругом были  мох  да  камни.  На  многих  камнях  они
находили  высеченные   гуанчами   надписи.   Ла-Биллардьер   тщательно
перерисовывал их к себе в тетрадку.
   После четырехдневного восхождения им, несмотря  на  все  трудности,
удалось - первыми из всех европейцев - достигнуть вершины Тенерифского
пика.
   Три дня спустя, полумертвые от голода и усталости, они вернулись на
"Поиск". Путешествие к вершине горы заняло больше недели.


                        Честолюбие и упрямство

   23  октября  корабли  д'Антркасто   покинули   остров   Тенериф   и
направились к мысу Доброй Надежды - самой южной оконечности Африки.
   17 января 1792 года "Поиск" и "Надежда" вошли  в  гавань  Капштадта
[теперь - Капстадскую (Кейптаунскую)].
   В гавани  стоял  большой  торговый  английский  корабль,  на  корме
которого была надпись "Сириус". "Сириус" уже готовился  к  отплытию  и
подымал паруса. Увидев входящие в гавань французские корабли, командир
"Сириуса" капитан Гэнтер решил посетить  адмирала  д'Антркасто.  Таков
был обычай: капитаны судов, стоящих на одном рейде, наносят друг другу
визиты. И едва французы бросили якорь, как на "Поиск"  явился  капитан
Гэнтер. Он привез адмиралу в подарок ящик вина.
   Д'Антркасто, человек надменный и гордый, встретил гостя учтиво,  но
холодно. Капитан Гэнтер попробовал завязать разговор,  но  д'Антркасто
отвечал односложно и  с  явной  неохотой.  Тогда  замолчал  и  Гэнтер.
Просидев полчаса в адмиральской каюте и  не  сказав  почти  ни  слова,
английский капитан попрощался.
   Ла-Биллардьер вышел его провожать.
   - Скажите, какая цель вашего плавания?  -  спросил  его  на  палубе
англичанин, - Если это, конечно, не тайна...
   - Совсем не тайна, - ответил  Ла-Биллардьер.  -  Мы  отправлены  на
розыски пропавших кораблей Лаперуза. Попутно мы рассчитываем  заняться
научными исследованиями и открытиями.
   Капитан Гэнтер задумался, ничего не сказал, сел в шлюпку  и  уехал.
Через полчаса "Сириус" покинул  Капштадтскую  гавань  и  отправился  в
Англию.
   Д'Антркасто   поехал   в   город,   чтобы   посетить   голландского
губернатора. Вернувшись на "Поиск", он вызвал к себе капитана Гюона де
Кармадека и Ла-Биллардьера.
   - Господа, - сказал д'Антркасто, - губернатор передал  мне  письмо,
оставленное для меня одним французским судном месяц назад. Письмо  это
необходимо обсудить. Вот оно:

        "Адмирал!
        В Калькутте мне сообщили  очень  важное  известие.  Некий
     Гэнтер, капитан английского торгового судна "Сириус",  плывя
     в прошлом  году  мимо  островов  Адмиралтейства,  видел  там
     островитян, одетых в мундиры моряков французского  флота.  У
     меня явилась мысль, что несчастный капитан Лаперуз  погиб  у
     Адмиралтейского  архипелага  и  фрегат  его  был  разграблен
     туземцами.  Считаю  долгом   поставить   вас   об   этом   в
     известность.

        Командующий  военными  и  морскими   силами   Франции   в
     Ост-Индии генерал Сен-Феликс".

   - Невероятно! - вскричал Гюон де Кармадек, когда д'Антркасто кончил
читать. - Каким образом Лаперуз мог попасть к островам Адмиралтейства?
Ведь в бумагах, привезенных  капитаном  Филиппом,  ясно  указано,  что
Лаперуз  собирался   сначала   осмотреть   берега   Австралии,   потом
отправиться к островам Дружбы, а оттуда - к  Новым  Гебридам.  Да  так
было   ему   предписано   и   инструкцией    морского    министерства.
Адмиралтейский архипелаг расположен к северу от Новой Гвинеи,  и  туда
Лаперузу было совсем не по пути.
   - Я хорошо знал капитана Лаперуза, - сказал д'Антркасто, бледнея от
гнева. - От него можно ждать  всего,  что  угодно.  Не  стоит  слишком
доверять его словам. Он мог сказать, что едет на юг, а отправиться  на
север.
   - Не стану с вами спорить, адмирал, - возразил Гюон до Кармадек,  -
но до встречи с  капитаном  Филиппом  Лаперуз  весьма  точно  исполнил
инструкцию морского министра.
   - Признаться, я не слишком доверяю письму генерала  Сен-Феликса,  -
заметил Ла-Биллардьер. - Сен-Феликс  не  видел  капитана  Гэнтера.  Он
пишет по слухам. Капитан Гэнтер только что был здесь. Почему он ничего
не сказал о французских мундирах на островах Адмиралтейства?
   - Капитан Гэнтер не знал, что мы посланы  на  розыски  Лаперуза,  -
возразил д'Антркасто.
   - Нет, знал, - возразил Ла-Биллардьер.
   - Откуда?
   - Я сам ему сказал.
   Д'Антркасто рассердился.
   Дальнейший спор был невозможен.  Отдохнув  и  запасшись  провизией,
французские моряки 16 февраля покинули Капштадтскую гавань и  вышли  в
Индийский океан.


                           Трудное плавание

   Бурей, дождями, порывистым ветром встретил корабли Индийский океан.
А им предстояло пересечь его в самом широком месте. Д'Антркасто держал
курс на остров Тасмания.
   До Тасмании плыли больше двух месяцев. Моряки падали от  усталости.
Д'Антркасто опасался, что  на  судах  начнется  цинга.  Реи  ломались,
паруса лопались. Обшивка обоих кораблей требовала серьезного ремонта.
   И только 24 апреля, когда впереди появились лесистые горы Тасмании,
угрюмые лица матросов несколько повеселели.
   Но Тасмания была населена народом, не  знавшим  ни  земледелия,  ни
скотоводства. Запастись  провизией  здесь  было  невозможно.  Тасмания
могла предоставить морякам только дрова и пресную воду.
   Берег не дал путешественникам даже отдыха.  Нужно  было  немедленно
приниматься за починку судов. Из  гигантских  эвкалиптов  приготовляли
новые мачты.  Корпуса  кораблей  проконопатили  и  просмолили.  Паруса
свезли на берег и заштопали. Все эти работы заняли больше трех недель.
И, несмотря на это, для полной починки  суда  следовало  бы  ввести  в
верфь.
   17 мая "Поиск" и "Надежда" снова вышли в открытое море. Через месяц
они были уже  у  берегов  Новой  Каледонии.  Там  удалось  наменять  у
туземцев кокосов и плодов хлебного дерева и благодаря этому прекратить
начавшуюся было цингу.
   9 июля увидели  гористые  Соломоновы  острова,  заросшие  до  самых
вершин лесом. Экспедиция передвигалась от одного  острова  к  другому,
всюду останавливаясь, но нигде не высаживаясь на берег.
   Это сердило Ла-Биллардьера, неутомимого исследователя, которому для
собирания растений и животных необходимо было побывать на  берегу.  Но
д'Антркасто считал, что задача мореплавателя состоит в открытии  новых
земель, а не в собирании  птичьих  чучел  и  разговорах  с  туземцами,
которых он презирал до глубины души. Честолюбивый адмирал метил  прямо
в Колумбы и на меньшее не соглашался. Но, как назло,  Америки  ему  не
попадались.
   На кораблях снова свирепствовала  цинга.  Не  помогли  даже  свежие
фрукты. У Соломоновых островов кинули в воду несколько трупов.


                        Острова Адмиралтейства

   Наконец "Поиск" и "Надежда" прибыли к островам Адмиралтейства.
   На берегу толпились чернокожие  островитяне  и  знаками  приглашали
французов  посетить  их.  Ла-Биллардьер   разглядывал   островитян   в
подзорную трубу. Он  старался  заметить  на  них  остатки  французских
мундиров, о которых  писал  в  своем  письме  генерал  Сен-Феликс.  Но
туземцы все до единого были голы. Только  бедра  свои  они  обертывали
пестрой рогожкой.
   Спустили  шлюпку.  Д'Антркасто  поручил  начальство   над   шлюпкой
лейтенанту д'Орибо. В эту шлюпку сел и Ла-Биллардьер, захватив с собой
бусы и ножи для мены.
   -  Запрещаю  вам  высаживаться  на  берег!  -  крикнул   им   вслед
д'Антркасто. - Остановитесь от берега в ста  шагах,  и,  если  туземцы
захотят начать с вами торговлю, пусть они добираются до вас вплавь.
   - Но нам необходимо высадиться, - возразил Ла-Биллардьер. - Как же,
не высаживаясь, мы можем узнать что-нибудь о Лаперузе?
   - Делайте то, что вам приказывают! - ответил адмирал. - Я не  желаю
ради Лаперуза рисковать жизнью вверенных мне людей.
   Нужно было повиноваться. Напрасно туземцы махали руками и  зазывали
к себе европейцев. Шлюпка остановилась в ста  шагах  от  берега  и  не
двигалась дальше ни с места. Ла-Биллардьер стал издали  показывать  им
бусы. В толпе появился человек, голова которого была  украшена  венком
из мелких ракушек, нанизанных на веревку. Это был вождь.
   Все расступились перед  ним.  Он  дал  одному  из  своих  подданных
кокосовый орех и, как догадался  Ла-Биллардьер,  приказал  ему  вплавь
доставить этот орех на шлюпку. Посланный с ужасом глядел то на  вождя,
то на европейцев. Мало ли что могут  сделать  с  ним  в  своей  шлюпке
страшные белые люди. Но вождь  не  привык,  чтобы  ему  возражали.  Он
хлопнул труса палкой по животу, тот прыгнул в воду и доставил  орех  в
шлюпку.
   Ла-Биллардьер наградил дрожавшего от страха посланца связками бус и
дюжиной ножей. Туземец снова прыгнул в воду  и  поплыл  к  берегу.  На
берегу вождь сразу завладел всеми  подарками  и  обвесил  себя  ими  с
головы до ног.
   Вернувшись  на  "Поиск",  Ла-Биллардьер  стал  умолять  д'Антркасто
разрешить туземцам доступ на палубу судна.
   - Может быть,  нам  здесь  удастся  получить  от  них  какие-нибудь
сведения о Лаперузе, - говорил он.
   Но д'Антркасто теперь почти не скрывал, что он вовсе  не  стремится
найти Лаперуза. Он отправился к островам Адмиралтейства, ибо  это  был
предлог побывать в малоизвестных частях океана.  Он  надеялся  открыть
какие-нибудь неведомые земли и этим открытием прославить свое имя.  Но
ему не повезло. Он ничего не открыл и только измучил долгим  плаванием
своих подчиненных. А Тасмания, Новая Каледония  и  Соломоновы  острова
были уже до него знакомы европейцам.
   - Стану я пускать этих грязных воров на палубу, - ответил он. - Они
только запакостят мне весь корабль.


                           Вновь по волнам

   Покружив возле  островов  Адмиралтейства,  д'Антркасто  повел  свои
корабли на запад, к Индонезии. 6 сентября "Поиск" и "Надежда" вошли  в
гавань голландской колонии на острове Амбоина.
   Около  половины  команды  страдало  цингой.  Моряки  находились   в
плавании почти год. Они  нуждались  в  продолжительном  отдыхе.  Кроме
того, необходимо было починить суда, совершенно истрепавшиеся.
   Голла