го  дома  слабо
освещала военный грузовик. Около него копошился водитель, что-то  исправляя,
а на машине сидел бородатый солдат.
   - А у тебя огонь есть? - спросил Пашка, подходя  к  машине  и  протягивая
солдату папиросу.
   - Найдем. Вот спасибо, малый... Весь день не курил.
   - А ты куда едешь, дядя?
   - Приехали вот в город Ленинград с фронта.
   - С финского?
   - Точно.
   Солдат зажег спичку, прикурил и дал прикурить Пашке.
   - У нас в батальоне два таких же пострела, вроде тебя...
   - А что они делают?
   - Дела на фронте хватает... Разведчики. Один  с  отцом  вместе  воюет,  а
второй приблудный.
   Помолчали. Пашке не хотелось отходить от солдата. В голосе его услышал он
родные деревенские нотки.
   - Дядя, а что такое совесть? - неожиданно спросил мальчик.
   Солдат ответил не сразу.
   - Совесть? Вот, скажем, у тебя есть мать?
   - Ну, так что?
   - Вот, скажем, велит тебе фашист родную мать застрелить, чтобы себе жизнь
спасти. Если совести у тебя нет, ты застрелишь...
   - А если не мать, а другого человека?
   - А это - какой человек... Тут тебе твоя совесть в аккурат  и  подскажет.
Врага стреляй, а друга грудью  заслони.  Или  вот,  скажем,  предатель,  кто
против своих пошел. У того тоже совести нет...
   Солдат не успел досказать. Шофер зашел в кабину. и машина начала фырчать.
Пашка вернулся на  тротуар.  Его  не  удовлетворило  объяснение  солдата.  В
представлении мальчика совесть была чем-то  более  мелким,  обыденным.  Вот,
например, он начал воровать, - есть у него совесть или нет? А если нет, если
он ее потерял, то навсегда или снова может ее  найти?  Пашке  казалось,  что
стоит ему бросить игру в карты, раззнакомиться с ворами,  и  все  станет  на
свое место и, наверное, совесть вернется к нему обратно. И  это  никогда  не
поздно.
   Грузовик зафырчал, несколько раз  громко  хлопнул,  выбрасывая  из  трубы
огонь, и уехал. Снова тишина.
   Пашка стоял неподвижно, забыв, что приближается одиннадцать часов и  надо
торопиться. Ровно в одиннадцать движение  по  городу  прекращалось,  и  всех
опоздавших  не  имеющих  ночных  пропусков,  патрули  забирали  в  отделение
милиции, где они и сидели до пяти часов утра.
   Какое-то  отупение   охватило   Пашку.   Очнулся   он,   услышав   быстро
приближающиеся шаги...
   - Мишка, ты?
   Миша остановился. В первую секунду он удивился, узнав Пашку.
   - Ты домой?
   - Ага.
   - Идем скорей, а не то заберут.
   - Мне наплевать. Пускай хоть повесят, - мрачно  сказал  Пашка.  -  Хочешь
папиросу?
   - Я не курю. Идем, идем.
   Они пошли по безлюдной набережной.
   - Проиграл? - спросил Миша.
   - Все продул. Ободрали, как липку. Мишка, давай вместе воровать. Я  бы  с
тобой не боялся.
   Миша молчал. Он только что простился с Леной, узнал  адрес  мастерской  и
думал о том, как приятно будет помочь этой славной девочке. От  этих  мыслей
на душе у Миши  было  тепло.  И  вдруг  такая  встреча.  Но  делать  нечего,
приходится разговаривать. Ведь он разведчик...
   - А ты давно воруешь? - небрежно спросил он.
   - Нет.
   - Какой же ты мне помощник? Сразу и попадешься. Посадят тебя в тюрьму,  и
меня выдашь.
   - Нет... я буду молчать.
   - Ты лучше скажи, где деньги достал?
   - Украл.
   - У кого украл?
   - Ключ сделал от кладовой и мясо украл у Стакан Стаканыча.
   - А кто это такой?
   Пашка  рассказал  о  кладовщике,  сознавшись,  что  тот  хорошо  к   нему
относился. И он, воспользовавшись доверием старика, смастерил второй ключ,
   Миша слушал без злобы. Почему-то ему было жаль этого простодушного на вид
паренька, чем-то сильно похожего на Сысоева.
   - Я могу всякий ключ сделать, - похвастался Пашка. - Не отличишь.
   - Подумаешь, ключ! А ты подумал о том, что теперь тебя в тюрьму посадят?
   - Никто и не узнает.
   - Сразу узнают. Пришлют собаку, она обнюхает следы - и готово.
   - Ну да! - испуганно сказал Пашка, останавливаясь.
   - А ты как думал?.. Мы таких дураков только и ловим. Обыгрываем в  карты,
пока не посадят. Это же все нарочно подстроено...
   - А если я вас обыграю...
   - Не обыграешь.
   - А вот обыграю. Достану еще денег и всех обыграю.
   Миша понял, что задел самолюбие упрямого парня и, кажется, все испортил.
   - Ничего у тебя не выйдет.
   - Почему?
   - Потому что ты дурак.
   - Ну, ладно... посмотрим, какой я дурак, - со  злостью;  сказал  Пашка  и
замолчал.
   Миша напряженно думал, как исправить ошибку, и  наконец  блестящая  мысль
осенила его.
   - А ты про Ваську Панфилова слышал?
   - Нет.
   - Которого в Фонтанке утопили? - Кто утопил?
   - Вот тебе и кто!
   - Скажи, Миша.
   - Разболтаешь.
   - Я разболтаю? Да я как могила! Да провалиться  мне  сквозь  землю,  если
кому скажу!
   - Ну, а если скажешь, сам будешь в Фонтанке, - сказал  Миша  и,  выдержав
паузу, продолжал: - Был такой, вроде тебя, Степка Панфилов.
   - А ты говорил Васька...
   - Васькой его воры звали. Прозвище у него было Васька  Кот.  А  на  самом
деле его Степаном звали, - нашелся Миша. - Вот любил в карты играть? А нашим
только того и надо. Обыграли его раз, другой, а он все не унимается.  Ворует
деньги, часы, все, что под руку попадет, и проигрывает. Один раз много денег
принес и давай играть. Всех обыграл. Брюнета, и Кренделя, и всех.
   - А тебя?
   - Меня тогда не было. Да я не люблю с нашими играть.
   - Ну, а дальше?
   - А дальше - финку ему в бок и в Фонтанку.
   - А деньги? - спросил со страхом Пашка.
   - Деньги взяли и поделили. Понял? Я тебе сказал про Панфилова потому, что
теперь твоя очередь.
   Миша чувствовал, что его выдумка попала в цель.  Пашка  усиленно  засопел
носом.
   - Только ты не забудь, - предупредил Миша. -  Если  кому-нибудь  скажешь,
сразу в Фонтанку угодишь.
   - Я не скажу, честное слово, не скажу... - Честное слово?  Дешево  стоит.
Если бы ты честный был. Я и так верю.
   В это время радио заиграло "Интернационал".
   - Уже одиннадцать - испугался Пашка. - Еще в милицию попаду...
   Они шагали вдоль решетки Летнего сада. Вот и силуэт судна.
   - А тебе далеко? - спросил Миша.
   - Нет. Мост перейти.
   - Ну, будь здоров. Подумай о том, что я сказал.
   Миша хлопнул  по  спине  нового  знакомого,  перебежал  дорогу  и  быстро
поднялся по трапу своего корабля.

   13. СЕКРЕТ АММИАКА
   Часа три бесполезно кружили Вася со Степой по подвалу в поисках выхода  -
его не было: окна завалены  снаружи  строительным  мусором,  дверь  закрыта.
Ребят охватило отчаяние. Фонарик горел совсем плохо.  Хотелось  есть,  и  ко
всему этому в подвале было сыро и холодно.
   - Что же нам делать? - спросил Вася, когда они обшарили весь подвал.
   - Ложись спать. Наверно, уже ночь.
   - А чего ты злишься?
   - А ты чего меня  глупости  спрашиваешь?  В  это  время  раздался  глухой
подземный удар.
   - Обстрел.
   За первым ударом  сразу  последовал  второй,  третий.  Разрывы  снарядов,
выстрелы пушек учащались, и ребята с надеждой прислушивались к ним.
   - Вот бы сюда попал. Пробил бы стенку...
   - Ну и обоих нас всмятку.
   - Я хотел сказать... и не разорвался бы.
   - Все "бы" да "бы"... Давай попробуем окно расчистить. Крайнее окно около
ящика, наверно, не очень завалено.
   - А ты откуда знаешь?
   - Там крупный кирпич торчит.
   - Ну что ж, попробуем, - надо же что-то делать. Согреемся за работой.
   Зажгли еле светивший фонарик и направились к намеченному окну. Степа едва
доставал до окна, и после нескольких минут работы Васе  пришлось  встать  на
корточки и держать на себе приятеля. Можно было бы подтащить к окну  ящик  с
противогазами, но его решили не  трогать,  чтобы  не  вызвать  подозрений  у
врага. Работа закипела. Битый кирпич, известка сыпались на Васю, и, несмотря
на это, сердца обоих ребят наполнились радостью надежды. Потом  Вася  сменил
Степу. Углубление  в  мусоре  увеличивалось.  Казалось,  что  разрывы  стали
слышнее... Еще немного, и они выберутся  на  улицу.  Через  полчаса  работы,
когда оба согрелись и начали весело перекликаться,  случился  первый  обвал.
Верхняя часть мусора осела и  завалила  полуметровый  проход-туннель.  Степа
едва успел выдернуть руку, сильно поцарапав пальцы.
   - Что такое? - спросил Вася, когда Степа поспешно соскочил на пол.
   - Все рухнуло.
   - Как рухнуло?
   - Обвалилось. Руку чуть не захватило. Ну-ка, зажги фонарь.
   Вася зажег фонарик и поднес к руке друга. Пальцы были в крови.
   - Больно?
   - Да нет, ерунда. Царапины.
   - Что же делать?
   - Как что? Продолжать. Знаешь, как пленники, когда к  побегу  готовились,
ногти себе начисто сдирали и то не сдавались, а у меня еще все целы...
   - Да-а... Это только в книжках.
   - А вот и не в книжках... Начинай теперь же!
   - А сколько рыть? Может быть, гам гора навалена?
   - Ну так что? Будем рыть, пока не вылезем. Залезай! Я  уже  приготовился.
Только ты направо не отгребай, а то как раз на голову сыплется. Слышишь?
   - Слышу.
   Вася ощупью нашел ставшего на корточки приятеля, забрался ему на спину и,
убедившись, что всю  работу  надо  начинать  сначала,  со  вздохом  принялся
отгребать мусор.

   * * *
   Когда Миша пришел на корабль, Николай Васильевич лежал на койке  в  своей
каюте с открытыми глазами и думал. После свидания с  братом  он  не  находил
себе покоя.
   Четыре дня прошло с тех пор, как Иван  Васильевич  задал  ему  задачу  об
аммиаке. Старший механик был сильно занят эти дни, но что бы он ни делал,  о
чем бы ни думал, в голове крепко сидело слово "аммиак". Это слово неотступно
следовало за ним повсюду, и чем больше он о нем думал, тем дальше уходил  от
решения загадки, как ему казалось. Не доверяя своим познаниям, он просмотрел
много литературы, но это не помогло. "Как могут  немцы  использовать  аммиак
для  газовой  атаки?  Этот  сравнительно  безвредный  и  очень  легкий  газ.
Употребляется он в холодильном деле, и, если его  выпустить  на  воздух,  он
никакого вреда принести не может".
   -  Черт  бы  их  побрал  с  этим  аммиаком!  -  проворчал  вслух  Николай
Васильевич, переворачиваясь на бок.
   Откуда-то издалека доносился грохот разрывающихся  снарядов.  В  коридоре
послышались шаги. Кто-то  спустился  по  трапу  и,  шаря  рукой  по  стенке,
приближался к каюте. Затем раздался стук.
   - Можно!
   В каюту вошел Иван Васильевич в штатской одежде.
   - Наконец-то! - обрадовался брату механик.
   - Ты не спишь?
   - Не могу заснуть.
   - Лежи, лежи. Я на минутку зашел. Почему ты не спишь? Обстрел мешает? Это
в Московском районе...
   - Какой там обстрел? Из-за тебя не сплю. Задал ты мне задачку. Как только
еще не свихнулся!
   - Какую задачку?
   - Да насчет аммиака.
   - Ну, ну? - заинтересовался майор, усаживаясь около койки. -  Что  же  ты
придумал?
   Механик подробно изложил все  свои  соображения  и  догадки  относительно
безвредности этого газа.
   - Думаю, что тут что-то не так, - добавил он. - Аммиак - это скорей всего
шифровка. Условное обозначение какого-то другого газа.
   - Нет, Коля, - перебил майор. - Аммиак они аммиаком  и  называют.  Ты  не
совсем понял задачу и пошел по неверному пути. Конечно,  аммиак  безвредный,
легкий газ, но ведь им такой и  нужен,  чтобы  устроить  панику.  Это  трюк,
провокация. Мы  все  время  находимся  в  боевой  готовности,  и  они  хотят
использовать нашу настороженность. Газовая тревога, растерянность в обороне,
а тем временем они двинут танки Если бы немцы применили более  устойчивый  и
вредный газ, то во время штурма они и сами столкнулись бы с ним.
   - Тогда в чем же задача?
   - Задача в том, как они могут аммиаком создать видимость  газовой  атаки?
Снарядами? В баллонах?.. Но ты не ломай голову. Загадку мы почти раскусили.
   - Это секрет?
   - Секрет.
   Механик сел на койку.
   - А насчет  аммиака,  действительно...  -  задумчиво  сказал  он.  -  Так
просто... В самом деле, зачем им настоящий газ? Именно тут хорош аммиак... И
его там очень много... Холодильники в Московском районе...  Их  там  сколько
угодно. Молококомбинат, Мясокомбинат...  Да,  наконец,  и  в  столовых  есть
компрессоры...
   - Алексеев вернулся? - спросил майор.
   - Миша? Не знаю. Что-то не видел его сегодня целый день.
   - Надо узнать. Пошли кого-нибудь.
   - Я схожу сам.
   Николай Васильевич спустился в кубрик.
   - Алексеев! Алексеев!
   Миша выскочил из каюты.
   - Я здесь, Николай Васильевич.
   - Ага! Ты давно пришел?
   - Да с час...
   - Оденься и поднимись ко мне.
   - Есть! Миша забежал к себе в каюту, на всякий случай надел кепку, пальто
и побежал наверх. У каюты механика, прежде чем открыть дверь, снял кепку.
   - Здравствуй, Миша, - приветливо встретил его майор.
   Миша от неожиданности растерялся.
   - Товарищ майор... вы зачем... то есть вы как сюда попали?
   - Пешком пришел. Говорят, что ты сегодня где-то целый день болтался?
   - Было такое дело...
   - С ворами познакомился?
   - Познакомился.
   - Ну и как? (Миша замялся.) Весело было?
   - Какое там веселье, - ответил Миша. - Выпили водки...
   - И ты пил?
   - Нет, я не стал пить.
   - Был там высокий парень, по прозвищу Брюнет?
   - Так это их атаман!
   - А еще кто был?
   Миша перечислил присутствовавших на вечеринке воров, рассказал о  встрече
на рынке с человеком, знакомым по фотографии, и передал содержание некоторых
разговоров о краденых карточках. Судя по выражению Глаз майора, это все  его
не задевало, интересовало его что-то другое...

   - А ты не заметил у них новеньких противогазов? - спросил майор.
   - Нет. Хотя знаете что? На рынке Брюнет передал противогаз тому,  который
на карточке снят, Горскому, - сказал Миша и сразу заметил  огонек  в  глазах
Ивана Васильевича,
   - Ну, а дальше?
   - А дальше я его не видел.
   - Он не приходил туда вечером?
   - Нет.
   - Ну, а они тебе ничего не предлагали?
   - Нет.
   - А насчет немцев или о политике ничего не говорили?
   - Нет.
   - Ну, а что вы еще делали?
   - В карты играли.
   - Ты тоже играл?
   - Играл, - сильно смутившись, сказал Миша. Это смущение не ускользнуло от
внимания майора.
   - Ну и как?
   - Проиграл.
   - Много проиграл?
   - Да нет... рублей пятнадцать, что ли. Я так, для видимости  играл,  Иван
Васильевич.
   - Понимаю. А были у тебя еще с собой деньги?
   - Были. У меня рублей двести накоплено.
   - Ну, молодец, - похвалил майор. - Я на тебя  крепко  надеюсь.  Сознаюсь,
были у нас сомнения. Бураков выражал опасения, что эта компания воров  может
втянуть тебя в игру, испортить... Но я, Миша,  за  тебя  поручился.  Верю  и
знаю. что ты вполне самостоятельный и  крепкий  мальчик.  Не  подведи  меня.
Самое трудное сделано. Ты установил с этой шайкой связь, но главное впереди.
Сейчас нужно добиться того, чтобы они тебе доверяли. Продолжай держаться так
же независимо. Ворье уважает людей, которые не пляшут под дудку  таких,  как
Брюнет, и не боятся их. Брюнет -  это  подлый  и  ловкий  враг.  У  него  ни
совести, ни чести. В карты он проигрывает и выигрывает с расчетом. И  взаймы
дает - тоже. Тут тонкий прием.
   - Я ничего такого не заметил.
   - А тебе и замечать особенно не надо. Нас интересует он не как картежник,
а как враг... как предатель. К ремесленнику присмотрись.  Это  жертва.  Надо
узнать, где он такие деньги достал.
   - Ворует.
   - Ну, конечно, не заработанные приносит... Ну,  ты  еще  об  этом  завтра
поговоришь с Бураковым. Он утром зайдет. Значит, помни: главное  впереди,  и
будь все время осторожен. Малейшая ошибка, промах,  лишнее  слово  -  и  все
сорвется.
   - Сволочи они, товарищ майор. Иван Васильевич серьезно сказал:
   - Опасные сволочи, Миша. Враги...
   - Противно быть около них...
   - Понимаю, Миша. Может быть, посылать тебя к ним больше не стоит?
   - Что вы, что вы, товарищ майор! Я не боюсь.
   - Верно, Миша... Но будь  осторожен  А  теперь  иди  спать.  Утро  вечера
мудренее, как пословица говорит. Миша попрощался и ушел к себе в кубрик. Как
только за ним закрылась дверь, вошел механик,
   - Беспокоит меня эта история, Ваня, - сказал он.
   - Какая история?
   - Да с Мишей...
   - А что?
   - Даешь ему поручения какие-то, наверно опасные. Не попал бы он в беду...
Хорошего парня - и вдруг в опасные истории...
   - Именно хорошего. Плохого нельзя... Мы еще не все распутали. В это  дело
оказались втянутыми воры, мальчишки. Их используют немцы. Со  взрослыми  они
не будут водиться. Поэтому я и послал к ним Мишу.
   - Но почему Мишу?
   - Потому что он надежный и умный парень. Сознательно  к  делу  относится.
Наблюдательный. С хорошей памятью и со смекалкой. У него есть два  приятеля;
ребята неплохие,  но  слишком  увлекающиеся,  -  обязательно  перестараются,
пересолят... А здесь, Коля, игра идет оч-чень серьезная...
   - Я все понимаю, но неужели у тебя нет людей?
   - Люди есть, и люди работают. Алексеев делает маленькое дело. Только один
узелок развязывает, но этот узелок важный и  ответственный.  Не  беспокойся,
Коля, мы с него глаз не спускаем. В обиду не дадим.

   14. ТАЙНА ПРОТИВОГАЗА
   Иван Васильевич вернулся к себе в кабинет около пяти часов утра  и  сразу
позвонил Буракову.
   - Трифонов не вернулся? - спросил он, когда вошел заспанный помощник.
   - Никак нет, товарищ майор. Звонил он часа три тому назад.  Сообщил,  что
последнюю поездку за хлебом делает.
   - Больше новостей у вас нет?
   - Алексеев благополучно вернулся на судно.
   - Алексеева я видел. Надо будет выписать пару часов и  завтра  утром  под
расписку передать ему. Пускай он продаст их Брюнету. Ворье будет думать, что
часы краденые. Нужно проинструктировать его основательно.
   - Есть!
   Бураков  вышел.  Иван  Васильевич  сед  за  стол  и  начал  просматривать
документы. За эти несколько дней много было сделано.
   Теперь он был уверен,  что  находится  на  верном  пути  и  главные  нити
немецкой провокации с газовой атакой у него в руках. Почти все предатели уже
известны, но это все второстепенные  лица  -  исполнители.  Где-то  за  ними
скрывается обер-бандит, и даже установлена его кличка - Тарантул, но кто  он
и где скрывается, - неизвестно. Ивана  Васильевича  беспокоило  одно:  вдруг
немцы назначат час штурма, и тогда придется поторопиться, захватить  мелочь,
чтобы сорвать немецкую операцию с аммиаком, а Тарантул может ускользнуть.
   Иван Васильевич еще раз перечитал рапорт Трифонова о противогазе. Это был
вторичный сигнал.  Противогаз  играл  какую-то  роль  у  банды,  но  не  как
противогаз. Трифонов был опытный, способный и наблюдательный разведчик и  не
мог ошибиться,  придавая  такое  значение  обыкновенному  противогазу.  Если
противогаз или сумка  его  использовались  немцами  для  хранения,  переноса
документов, оружия или чего-нибудь вроде этого, то это была  удачная  мысль.
Почти все ленинградцы носили противогазы.

   * * *
   После третьего оползня у  ребят  пропала  всякая  надежда  своими  силами
выбраться из подвала. Куча мусора под окном значительно  выросла.  Мальчики,
стоя на битых кирпичах, которые они  выгребли,  уже  свободно  доставали  до
окна, но силы таяли, и работать становилось все труднее и труднее. Главное -
они не знали, сколько же там за окном навалено этого мусора.
   - Хорошо все-таки, когда  люди  вокруг,  -  сказал  Степа  после  долгого
молчания. - В прошлом году, помнишь, я  тоже  в  подвале  сидел,  когда  нас
бомбой завалило. Воды  по  колено,  думали  -  утонем;  мертвецы  кругом,  а
все-таки много живых людей было... И ничего. Я нисколько не боялся.  Николай
Васильевич тогда все подбадривал нас.  Говорил,  что  не  надо  робеть,  что
потом, когда на свет вылезем из могилы, лучше жить станем.
   - Никто не знает, что мы здесь, - глухо сказал Вася.
   - Пускай не знают. Придет же он за противогазами? Не  бросит  их  совсем.
Как только услышим, что он идет, мы сразу в угол спрячемся. А когда  пройдет
к ящику, мы сразу дверь цоп... закроем.
   - Зачем?
   - Майору позвоним, - продолжал Степа. - И пускай