ротив и  молча  следил  за  каждым  движением  девочки.  С
приходом Миши он оживился.
   - Что ты наделал, голова, - с упреком сказал он. - Вся мокрая. Ты ее  мог
утопить.
   - Не утопил же. Зато рыбину поймал. Видел какую?
   - А плевать я хотел на рыбину. Теперь  она  с  тобой  больше  никогда  не
поедет. Люся, ты поедешь с ним еще кататься? - спросил он девочку.
   - Нет.
   - Слышал? А со мной поедешь?
   - Поеду.
   - Ага! Слышал? Теперь тебе полная отставка. На какое-то мгновение в  душе
мальчика шевельнулось ревнивое чувство, но он не  показал  этого,  а,  пожав
плечами, подошел к одежде и начал разглядывать старое пальто.
   - Что делать с рыбой? - сказал он. - Отдать в котел?
   - Ты ее посоли, на всю зиму хватит. Люсе половину снесешь, -  посоветовал
машинист.
   - У меня там еще плотвы несколько штук.
   - Ну, а плотву мы зажарим.
   - А если на рынок снести?
   - Зачем?
   - Продать, а на эти деньги Люсе обмундирование купить.
   - Вот это верно. Вот молодец! - Сысоев  засуетился.  -  Я  и  то  смотрю:
ботинки сносились и пальтишко  неважное.  Это  мы  с  тобой  завтра  с  утра
сделаем. Ты знаешь, за такую рыбу ей можно что хочешь достать. Это уж ты  на
меня положись. Сейчас мы это все обмозгуем.
   Сысоев торопливо ушел к себе и через несколько минут вернулся с  бумагой,
карандашом и десятиметровой рулеткой.
   - Садись и пиши, - приказал  он  Мише.  Когда  мальчик  взял  карандаш  и
устроился за столом, машинист принялся за дело. Измеряя  рулеткой  Люсю,  он
сравнивал размеры с развешенной старой одеждой.
   - Начнем сначала с ноги. Ботинки...  Сейчас  мы  прикинем,  чтобы  точно.
Ну-ка, Люсенька, дай твою ножку... Четырнадцать с  половиной  сантиметров...
Это надо же!.. Так. А  здесь?  Шестнадцать...  Понятно.  Один  сантиметр  на
вырост. Пиши,  Миша...  Ботинки  -  тире  -  нога.  Пятнадцать  с  половиной
сантиметров.
   Работа  оказалась  довольно  трудной.  Мужчины  столкнулись  со   многими
сложными вопросами детского туалета. Например,  какова  должна  быть  ширина
платья  у  девочки  или  как  узнать  размер  головного  убора,  если   Миша
представлял его в виде капора, а Сысоев думал про пуховый платок для зимы  и
какую-то соломенную шляпу для будущего лета. Длина платья тоже вызвала спор.
Пробовали обращаться за советом к Люсе, но она соглашалась с обоими и  ничем
помочь не могла.
   Тогда ее поставили на табуретку, самым тщательным  образом  измерили  всю
вдоль и поперек и записали все размеры на обратной стороне списка намеченных
для покупки предметов.

   8. НА РЫНКЕ
   Как и  было  условлено,  на  другой  день  без  четверти  час  два  друга
остановились на набережной, против судна. Степа вытащил  из  кармана  старый
театральный бинокль  и,  прислонившись  к  стенке  дома,  стал  разглядывать
теплоход. На палубе никаких признаков жизни  не  было  заметно,  словно  все
вымерли. Прождав полчаса, ребята  забеспокоились.  Обычно  Миша  никогда  не
опаздывал и очень сердился, когда это случалось с другими.
   - Пойдем спросим, - предложил Вася.
   - Выгонят.
   - Кто выгонит? Видишь, никого нет. - Дежурный где-нибудь спрятался.
   - Ну так что? Вылезет, а мы его и спросим.
   - Подождем еще. Обедает, наверно.
   В это  время  на  палубе  показалась  рослая  фигура  старшего  механика,
торопливо направлявшегося к трапу с большим ключом в руках.
   - Николай Васильевич, здравствуйте, - радостно встретил его Степа.
   - А-а, Степа! - Старший механик протянул ему руку. - Давно тебя не видел.
Как живешь?
   - Хорошо.
   - Не ко мне ли пришел?
   - Нет. Мы с Алексеевым условились к часу прийти, а его все нет.
   - Опоздал. Я ему разрешил отлучиться.
   - А где он?
   - На рынок пошел. Что-то сестренке понадобилось купить.
   Ребята с недоумением переглянулись.
   - А давно он ушел?
   - С утра. Должен скоро вернуться.
   - На Мальцевский рынок пошел? - спросил Вася.
   - Вот этого  не  знаю...  Ну,  друзья,  мне  больше  некогда,  тороплюсь.
Заходите в другой раз.
   Николай Васильевич ушел Ребята остались в сильном смущении.  Что  делать?
Ждать ли здесь, или идти на рынок разыскивать друга?..

   * * *
   Между тем Миша с Сысоевым, положив в сумки от  противогазов  по  большому
куску лососки, с утра отправились  на  рынок  искать  для  Люси  необходимое
"обмундирование".
   Самый крупный в Ленинграде Сытный рынок на  Петроградской  стороне  после
обстрелов и прямых попаданий снарядов был закрыт,  и  первенство  перешло  к
Мальцевскому.
   Как только Миша протискался за ограду рынка,  он  сразу  увидел  женщину,
которая держала в руках подходящие по размеру детские туфли.
   - Тетя, сколько они стоят?
   Женщина подозрительно посмотрела на мальчика и махнула рукой.
   - Ладно... тебе не нужны.
   - Не мне. Я сестренке хочу купить.
   - А что у тебя есть? Я на крупу меняю.
   - Крупы нет. У меня рыба есть.
   - Какая рыба?
   - Свежая. Вот посмотрите.
   Миша раскрыл противогаз,  и  женщина,  увидев  розовое  мясо,  заговорила
совершенно другим тоном,
   - Это что? Кета?
   - Это лососина, - пояснил Миша.
   - Сколько у тебя тут?
   - Можно свешать.
   - А ты посмотри, какие туфельки-то! Кожаные, ни разу не ношенные.
   Мише никогда не приходилось заниматься обменом  на  рынке,  лососина  ему
досталась случайно, и он готов был отдать весь кусок за эти туфли.
   - Эй, адмирал! - услышал он голос за спиной. - Ты не пропадай. Что нашел?
   - Туфли. Как раз для Люси.
   Сысоев внимательно оглядел торговку. Затем с видом  знатока  взял  туфли,
вытащил рулетку, смерил подошву, поцарапал ногтем по коже.
   - Не то...
   - Почему не то?
   - Цвет не тот, - сказал Сысоев.
   - Самый лучший цвет. Не маркий.
   - Для вас он самый лучший, а для нас не годится.
   - Но мы уже сговорились...
   - Нет, нет, не подходит. Пошли, Михаил. - Он толкнул мальчика в спину  и,
нагнувшись, тихо сказал:
   - Ты не торопись. Надо посмотреть, что тут есть... Они  стали  ходить  по
рынку. Детских вещей было много, и цены на них  невысокие.  Мальчик  шел  за
машинистом, то и дело дергая за  противогаз,  но  Сысоев  отмахивался,  пока
наконец не остановился около старухи с детскими ботиночками синего  цвета  в
руках.
   - Вот, Миша, это подходящие, - сказал он.  Сысоев  взял  один  ботинок  и
начал внимательно его осматривать.
   - Раза три надевала внучка, - сказала старушка.
   Машинист искоса взглянул на нее. У старушки были совершенно белые волосы,
но молодые ясные глаза с грустным и добрым выражением.
   - А большая у вас внучка? - спросил он.
   - Шесть лет.
   - Это нам подходит.
   - Что подходит? - спросила старушка.
   - Подходит, говорю, по возрасту, -  объяснил  машинист.  -  У  меня  тоже
такая. У вас, мамаша, может быть, еще вещи имеются, ненужные для внучки?
   - Они все ей теперь ненужные, - сказала старушка.
   - Почему же ненужные?
   - Немцы убили... вместе с матерью.
   Всего этого разговора Миша не слышал. Он напряженно смотрел  на  высокого
худого мужчину,  который  стоял  к  нему  спиной,  около  железного  столба,
подпиравшего навес над рынком. Был момент, когда мужчина повернул голову,  и
Миша увидел лицо с прямым носом и тонкими сжатыми губами. К мужчине  подошел
франтовато одетый юноша и передал ему противогаз.
   - Эй, Миша! На кого ты так уставился? - окликнул его Сысоев.
   - Да тут знакомого увидел.
   - Мы с бабушкой сговорились на квартиру сходить. Где у тебя список?
   Миша  достал  из  кармана  бумажник,  в  котором  лежал  список  Люсиного
"обмундирования", и когда раскрыл его, то с фотографии глянуло лицо  мужчины
с прямым носом и тонкими губами. Он оглянулся. Ни мужчины, ни юноши на месте
уже не было. Миша сунул обратно бумажник, быстро снял противогаз  и  передал
его машинисту.
   - Держи, Сысоев...  Делай,  как  знаешь.  Мне  некогда.  Важное  дело,  -
торопливо проговорил он и, не дожидаясь ответа, скрылся в толпе.
   Сысоев знал самостоятельность  юнги,  какую-то  тайну,  связанную  с  его
отпуском на берег, приездом на машине,  знакомством  с  братом  механика,  и
поэтому не  удивился  стремительному  бегству  мальчика.  Главное,  что  ему
разрешено было действовать  по  своему  усмотрению,  а  значит,  он  доведет
"обмундирование" Люси до конца.
   Миша бросился искать мужчину. Проталкиваясь через толпу,  огибая  ларьки,
он держал направление к выходу. Здесь ему удалось  забраться  на  решетку  и
сверху посмотреть на море голов, но это не помогло...
   Сосредоточив все  свое  внимание  на  физиономии  мужчины,  он  не  успел
разглядеть, как он был одет, и это сильно затрудняло поиски.
   Вдруг чья-то рука тронула Мишу. Он оглянулся и увидел Буракова.
   - За мной! - отрывисто скомандовал тот и, не оглядываясь, пошел к выходу.
   - Товарищ Бураков, я нашел... который на карточке, - попытался рассказать
мальчик, пробираясь следом, но Бураков махнул рукой, давая знать, чтобы Миша
замолчал.
   Энергично  лавируя,  они   быстро   двигались   вперед.   Около   ларьков
остановились. Поглядывая по сторонам, Бураков жестом оборвал  новую  попытку
заговорить,
   - Я знаю. Слушай внимательно. Следи за мной.  Я  задержу  одного  вора  и
поведу в Отделение. Ты не отставай. В переулке  освободи  его.  Толкни  меня
посильней  и  удирай  вместе  с  вором.  Постарайся  с  ним   познакомиться.
Понимаешь?
   - Понимаю.
   - Меня зашибить не бойся.  Дело  важное.  Твоя  задача  -  попасть  в  их
компанию и посмотреть, чем  они  занимаются,  кроме  воровства.  Крадут  они
хлебные и продовольственные карточки...  Вот  он...  Надеюсь  на  тебя.  Сам
соображай.
   С последними словами Бураков  отвернулся  и,  сделав  несколько  шагов  в
сторону, попал в поток людей, двигавшийся через ворота  на  улицу.  Миша  не
отставал. Коричневая кепка Буракова была хорошо  заметна,  и  он  не  боялся
потерять его. За воротами Бураков круто  свернул  в  сторону  и  остановился
возле железной загородки. Мишу вынесло  на  середину  мостовой.  Здесь  было
свободно. Бураков временами медленно передвигался вдоль загородки,  стараясь
не упустить кого-то из виду, но кого именно, - Миша не видел.
   Время шло. Они уже обогнули рынок и оказались у входа  со  стороны  улицы
Некрасова. Бураков по-прежнему никого не задерживал, но здесь  Миша  заметил
будущего  знакомого.  Невысокого  роста  парень  стоял  около  ворот   и   с
независимым видом курил. Черные штаны его были  запрятаны  в  сапоги,  кепка
сдвинута па затылок, пестрый джемпер с застежкой "молния" красиво  выделялся
под темным пиджаком.
   В воротах образовалась пробка. Вор  наметил  жертву  и  быстро  юркнул  в
толпу. Миша не видел, что он там делал, но Бураков моментально  оказался  на
месте. В толпе произошло замешательство,  раздался  женский  крик  и  брань,
затем  толпа  расступилась  и  Бураков  за  шиворот  вытащил   на   мостовую
извивающегося парня.
   - Пусти... - плаксиво кричал тот, садясь на  землю.  -  Чего  ты  душишь?
Больно-о...
   Бураков почти на весу крепко держал вора за воротник.
   - Оставьте мальчика, - вы делаете  ему  больно,  -  заступилась  какая-то
сердобольная женщина.
   - Держи, держи!
   - В милицию его отправить, - раздались голоса.
   Парень почувствовал, что большинство окружающих людей не на его  стороне,
и перестал ломаться.  Он  был  опытным  вором  и  сделал  еще  одну  попытку
вырваться. Выбрав подходящий момент, он быстро закружился  на  одном  месте,
рассчитывая воротником сдавить державшую его руку. Этот прием  был  известен
Буракову, и он тотчас парировал его, подставив навстречу кулак.
   - Ну, успокоился! Не вышло? - спросил Бураков, когда тот выпрямился.
   Миша замешался  среди  любопытных.  Встретившись  взглядом  с  вором,  он
подмигнул ему.
   Все дальнейшее произошло точно так,  как  это  мысленно  представил  себе
Миша. Бураков повел вора в отделение милиции. Сначала их провожали некоторые
свидетели, но вскоре они  отстали.  Теперь  можно  было  действовать.  Когда
Бураков с вором свернули на  пустую  улицу  и  поравнялись  с  разбомбленным
домом, Миша сорвался с места, догнал Буракова и  с  размаху  толкнул  его  в
спину. Бураков выпустил вора и упал.

   - Удирай! - крикнул Миша и, не оглядываясь, пустился бежать.
   Он слышал за спиной топот ног спасенного. На  углу  улицы  остановился  и
оглянулся. Погони не было. Вор перегнал его, свернул за угол  и  прижался  к
стене.
   - Ну что? - спросил он, тяжело дыша.
   - Никого нет, - ответил Миша. Парень высунулся  из-за  угла  и  некоторое
время смотрел туда, где упал Бураков.
   - Здорово! Ты его финкой стукнул?
   - Нет.
   - Ну, значит, об камни брякнулся. Не встает.  Миша  подумал,  что,  может
быть, Бураков действительно ударился о камни и разбился.
   - Идем...
   - Погоди, - ответил Миша, не зная,  что  делать.  Оставить  Буракова  без
помощи он не мог. На улице никого не  было,  и  неизвестно,  когда  появится
какой-нибудь прохожий. А если и появится, то может не обратить  внимания  на
лежавшего без движения человека.
   К счастью, в это время Бураков зашевелился, пощупал голову, надел упавшую
кепку, посмотрел по сторонам и, пошатываясь, отправился назад.
   - Теперь ученый, -  с  руганью  сказал  парень  и  захихикал.  -  Надолго
запомнит!
   Нового "приятеля" звали Шурка Крендель. Всю  дорогу  они  шли,  оживленно
разговаривая, причем вор не мог сказать ни одной фразы без  крепкой  ругани.
Это коробило Мишу, и он, не выдержав, спросил:
   - А чего ты ругаешься?
   - Как чего? Так... - вор даже растерялся от  неожиданного  вопроса.  -  А
чего не ругаться? Ты не умеешь, что ли?
   - Я почище тебя умею,  а  зачем?  Какой  смысл  язык  поганить?  Уж  если
ругаться, то по делу.  Сказал  это  Миша  совершенно  спокойно,  чем  сильно
озадачил вора. Видимо, ему никогда в голову не приходило задать себе вопрос:
зачем он через каждое слово прибавляет бессмысленное ругательство?

   9. ПРОТИВОГАЗЫ
   За час до того, как Миша сбил Буракова с ног и освободил Шурку  Кренделя,
его настоящие друзья в раздумье стояли на набережной, не зная, что делать.
   Неожиданно Степа расхохотался.
   - Ты чего? - спросил Вася, не видя никакой причины для этого смеха.
   - Одному ослу справа привязали овес, а слева сено. Понимаешь? Ну вот  он,
значит, и не знал, что сначала есть.  Хочет  с  овса,  а  потом,  понимаешь,
передумает и решит сначала сено есть и  опять  передумает...  Ну  и  сдох  с
голоду. Так и не решил, с чего начать. Вот и мы с тобой. Стоим, как осел,  и
не знаем, что решить. Пойдем домой, что ли?
   - Лучше на рынке поискать.
   - Ну, пойдем тогда на рынок.
   Они быстро зашагали по набережной. Пройдя Горбатый  мостик,  свернули  на
Фонтанку, затем по улице Чайковского вышли на Литейный. Здесь им  перерезала
дорогу военная колонна с новыми пушками. Молодые красноармейцы  с  довольной
улыбкой поглядывали по сторонам.
   - Вот это пушечки! -  с  восторгом  сказал  Степа.  -  Эта  долбанет  так
долбанет.
   - Маленькие.
   -  Маленькие,  да  удаленькие.  Стволы-то  какие  длинные!  Все   пробьет
насквозь.
   Ребята первый раз видели подобную  технику.  Такие  пушки,  видимо,  были
новинкой, потому что на довоенных парадах они бы не ускользнули от  внимания
ребят. Глядя на артиллеристов, захотелось быть самим на их месте,  двигаться
на фронт и бить врага.
   Они пошли по Литейному, рядом с  колонной.  Новенькие  пушки  как  нельзя
лучше действовали на настроение ленинградцев. На лицах  встречных  пешеходов
ребята подметили гордые и радостные улыбки.
   - ...Я верю в русский народ, Павел Федорович, - услышали ребята голос  за
собой. - Это самый талантливый народ на земле. В  такие  короткие  сроки  мы
освоили самую сложную технику. Раньше говорили, что мы  можем  только  землю
ковырять, да и то первобытным способом. А теперь? И в воздухе, и на воде,  и
на земле - везде русские как дома. Простой деревенский парень, который  и  в
городе-то никогда не бывал, - через полгода первоклассный летчик.
   Степа  оглянулся.  Говоривший  был  мужчина  средних  лет,  в  шинели,  с
портфелем под мышкой и в больших роговых очках. Рядом с  ним  шагал  пожилой
человек в штатском, высокий, с длинным носом.
   - На колесах - резина. Все честь честью, - сказал второй. - А ведь они  в
Ленинграде делались.
   - В Ленинграде...
   - Лошади сытые и сбруя новая...
   - Вы все с хозяйственной точки зрения, Павел Федорович...
   Из подъезда дома на дорогу выскочили две женщины в домашних блузках.
   - Бейте их крепче, товарищи! - крикнула одна и замахала платком.
   Ехавший впереди расчета командир козырнул и, улыбаясь, закивал головой.
   В ответ ему замахали пешеходы, а красноармейцы взяли под козырек.
   Около Кирочной ребятам удалось проскочить через улицу в  интервале  между
подразделениями.
   У входа на рынок остановились.
   - Народу-то сколько! Как тут его найдешь?
   - Найдем. Иди за мной.
   Они пошли между ларьками. Очень скоро  Степа  кого-то  увидел  и  схватил
приятеля за рукав.
   - Стой! - скомандовал он. - Вижу!  Вася,  думая,  что  тот  увидел  Мишу,
вертел головой по сторонам.

   - Где?..
   - Да вон... куда ты смотришь? Смотри прямо... Резинку покупает.
   Наконец и Вася увидел человека, черты  которого  он  крепко  запомнил  по
фотографии. Горский стоял около ларька и внимательно разглядывал разложенный
на прилавке товар.
   - Степа, это же Горский, которого мы на  огороде  караулили,  -  зашептал
Вася.
   - А я что говорю...
   - Вот здорово!.. Что теперь делать? Надо бы Мишку найти.  Знаешь  что?  Я
буду за ним следить, а ты скорей Мишку ищи.
   - Не надо. Мы и без Мишки обойдемся.  Вот  если  "туда"  позвонить?  Нет.
Сделаем так... - горячо зашептал Степа. - Будем все записывать.  Я  читал  в
какой-то старинной книге  про  сыщика.  Он  интересно  все  записывал...  Ты
записывай все... Время записывай, что делает,  записывай,  куда  пошел...  А
потом все подробно Буракову расскажем.
   - Правильно.
   - У тебя есть на чем записывать?
   - Есть.
   - На глазах у него не надо крутиться.
   - Отойдем в сторонку.
   Они отошли в конец прохода, откуда Горский был хорошо виден.
   - Давай записывай. Резинку покупает, - шепнул Степа, толкнув  приятеля  в
бок.
   Вася достал записную книжку и занес первое наблюдение. Долго  они  ходили
за Горским на почтительном расстоянии  и  старательно  записывали  все,  что
видели. Степе  быстро  наскучило  это  хождение,  и  он  даже  пожалел,  что
предложил такой план, но отступать было уже нельзя. Васю же,  наоборот,  чем
дальше, тем сильней захватывала эта слежка. От волнения, спешки,  сокращений
и грубых ошибок записи у него получались малопонятные. Потом он и сам не мог
разобрать, что записал:
   "У магаз. см бел. резинку. Не купил. Говор. с хоз. ход".
   "Ст. у ворт. Здоровал. с женч".
   "Ход. Ост. Молка куп. вып стак."
   "Говр. с парнем заст. молния".
   И все в таком духе Ребятам уже наскучило ходить  за  Горским,  когда  они
приблизились к решетке, огораживающей рынок со стороны  улицы  Некрасова.  У
выхода что-то случилось. В толпе послышался крик женщины, ругань...
   Степа поравнялся с высоким человеком, глаза которого горели  любопытством
и рот был полуоткрыт.
   - Что там? - спросил он ротозея.
   - Вора поймали. Вон он как крутится.. Ишь ты...
   Из-за толпы Степа не видел, кто кого поймал, и хотел было протискаться  в
самую гущу, но в этот момент Вася сердито окрикнул:
   - Смотри, уходит... не отставай!
   Горский торопливо пробирался вдоль решетки к выходу.
   Выбравшись на улицу, ребята остановились.
   - Ну, что теперь? - спросил Степа, провожая глазами удалявшуюся фигуру.
   - Пошли за ним, - мотнув головой, сказал Вася.
   - А стоит ли, Вася? - неуверенно спросил Степа.
   - Ясно. Теперь мы узнаем, где он живет.
   Вася знал, что его друг быстро загорался  и  так  же  быстро  остывал,  а
поэтому не обращал внимания на нотки сомнения, появившиеся в его тоне.
   - Только ты на н