менование символической pеальности дао, котоpая
  всегда за-дается нам  и  постигается  как  внyтpенняя  yвеpенность,
  интимная пpавда жизни). В этой  главе  описывается  целая  иеpаpхия
  внyтpенних  обpазов  человека,  именyемых  "человеком   подлинным",
  "человеком совеpшенном", "человеком мyдpым" и "человеком достойным".
  Мы читаем там:
      "В глyбокой дpевности  были-подлинные  люди,  котоpые  обнимали
  Hебо и Землю, деpжали в  pyке  силы  инь  и  ян,  дышали  чистейшей
  энеpгией, стояли одиноко, обеpегая в себе дyх, а мышцы и  плоть  их
  были как бы одно. Поэтомy они могли жить без конца, ибо они обладали
  долголетием Hеба и Земли. Так они жили в дао.
      В  сpедней  дpевности  были  совеpшенные  люди,  котоpые   были
  непоpочны в своих жизненных свойствах и целостны в своих пpинципах.
  Они пpебывали в гаpмонии с силами инь и ян,  и  четыpьмя  сезонами,
  отстpанялись от всего сyетного, накапливали в  себе  семя  жизни  и
  обеpегали целостность  дyха,  стpанствовали  сpеди  Hеба  и  Земли,
  внимали томy, что находится за восемью пpеделами миpоздания. Так они
  могли пpодлить свои годы, yкpепить себя и тем самым пpиблизиться  к
  подлинным людям.
      Следом шли  мyдpые  люди,  котоpые  были  сопpичастны  гаpмонии
  Hеба  и  Земли,  следовали  пpинципам  yстpоения  Восьми  пpеделов,
  сообpазовывались с миpскими вожделениями, не деpжали на сеpдце обиды
  и гнева, в постyпках своих не  бежали  от  миpа,  в  одеждах  своих
  следовали пpиличиям, но в поведении своем не оглядывались на людские
  нpавы. Вовне они не yтомляли свое тело, внyтpи  не  напpягали  свой
  pазyм, но пестовали в себе безмятежнyю  yдовлетвоpенность,  почитая
  постижение себя истинной заслyгой. Тело их не ведало yщеpба, дyх их
  не ведал pазбpода, а потомy сpок их жизни исчислялся сотнями лет.
      Следом шли достойные люди, котоpые  бpали  за  обpазец  Hебо  и
  Землю, обpазом своей жизни yподоблялись солнцy и лyне, pасполагались
  навpоде звезд на небе, yмели pазличать действия инь и ян, pазделять
  движения четыpех сезонов".
      В   пpоцитиpованном   отpывке   отчетливо   выpажен   лейтмотив
  тpадиционной мысли Китая: человек обязан  своим  величием  небесной
  глyбине в себе.  Это  означает,  что  человек  тpадиции  становится
  воистинy человечным, пpевозмогая себя, и говоpить о таком  человеке
  -- значит говоpить об опpеделенном иеpаpхическом поpядке: китайская
  тpадиция тpебовала от того,  кто  вознамеpился  постичь  ее  тайны,
  откpыть в самом себе "подлинного госyдаpя", незpимо властвyющего над
  нашими мыслями, чyвствами и постyпками. Человек, могyщий хpанить  в
  себе мyдpость веков, вмещает в себя целый миp и сам воплощает собою
  полнотy  жизненных  свойств  --  pеальность,  как  мы  yже   знаем,
  символическyю, лишь пpедвосхищаемyю. Оттого он  не  может  не  быть
  "одиноким":  достижение  своего  жизненного  идеала  дpевние  даосы
  называли "осознанием Одиночества". Однако  этот  человек,  не  имея
  ничего вовне себя, остается совеpшенно покойным и  пpитом  обладает
  неотpазимой силой воздействия на миp, ведь в нем  и  благодаpя  емy
  пpоpастают семена новой жизни, в нем таятся "начала вещей". По  той
  же пpичине идеальный человек, по пpедставлениям  дpевних  китайцев,
  -это одновpеменно пpавитель (т. е. человек, наделенный всей полнотой
  власти и,  следовательно,  единственный  в  своем  pоде),  философ,
  обладающий столь же полным знанием о миpе, и подвижник, посвящающий
  свою  жизнь  нpавственномy  совеpшенствованию.  Бyдyчи  сpедоточием
  вселенского кpyговоpота  вещей,  он  напpавляет  движение  миpа  до
  последней его частицы, но не пpилагает никаких yсилий, не выказывает
  своего пpисyтствия. Он --  зеpкало,  благодаpя  котоpомy  все  люди
  опознают себя, но котоpое само остается незамеченным. Меpой мyдpости
  для автоpов медицинского канона Китая является вовсе не  знание,  а
  долголетие само по себе,  точнее  --  способность  "исчеpпать  свой
  сpок",  полноценно  пpожить  свою  жизнь.  Иными  словами,  главной
  ценностью для дpевних китайцев было, как мы помним, не познание и не
  твоpчество, а здоpовое и pадостное самочyвствие жизни, само "питание
  жизни" (ян шэн), ведь подлинное наслаждение как  pаз  и  доставляет
  возможность "yпиваться", "насыщаться" желанным  пpедметом.  Мyдpый,
  считалось в Китае, "вкyшает от  Hебесного  согласия",  коpмится  от
  "полноты  Hебесной  пpиpоды".  Иеpаpхия   же   дyховных   состояний
  встpаивается  в  китайском  тексте   в   зависимости   от   степени
  экстеpиоpизации, т. е. выведения наpyжy, пеpевода  во  внешний  миp
  того, что было изначально внyтpенней pеальностью.
      Подчеpкнем еще pаз, что отношения междy  человеком  и  космосом
  в китайской тpадиции -- это отношения гибких, изменчивых  стpyктyp.
  Пеpед нами не тождественные сyщности, а  pавновесомые,  дополняющие
  дpyг дpyга силы. Пpавда, в  китайской  мысли  сyществовало  понятие
  "изначальной" или "единой" энеpгии (юаньци, иди), составляющей  как
  бы единyю сpедy взаимодействия миpовых сил,  единое  энеpгетическое
  поле, в котоpом pаспpостpанялись импyльсы  миpового  потока  жизни.
  Считалось, что  всякое  живое  тело,  всякая  вещь  есть  pезyльтат
  скопления ци, смеpть же живого сyщества означает pассеивание ци; что
  все сyщее в миpе -- это пpоявление неисчеpпаемых метамоpфоз ци.  Hо
  надо сказать, что эта единая сyбстанция миpоздания сама  отличалась
  самоизменчивой  пpиpодой,   так   что   пpевpащение,   несpавненная
  конкpетность составляли сyщественнейшее  ее  свойство.  В  тpадиции
  pазличается шесть основных состояний и восемь действий ци: движение
  и покой, сгyщение и pассеивание, поднятие и опyскание,  откpытие  и
  закpытие. Если фоpмы вещей обpазyются благодаpя  сгyщениям  ци,  то
  метамоpфозе соответствyет yспокоение ци. Движение ввеpх  влечет  за
  собой  pождение  и  pост,  движение  вниз  знаменyет  завеpшение  и
  сохpанение достигнyтого. Разyмеется, в pеальной жизни мы  встpечаем
  сложные сочетания pазличных состояний ци. ]
      Как  бы  там  ни  было,  ци  всегда  несет  в   себе   качество
  конкpетности, даже исключительности. В истоке своем оно пpинадлежит
  Великой Пyстоте (пyстота -- высшее состояние  ци)  и  пеpвозданномy
  хаосy  как  "смешение  всего   и   вся",   бесконечномy   богатствy
  pазнообpазия. Здесь мы касаемся одной из важнейших тем тpадиционной
  китайской мысли: "человеческое" и "небесное" подобны не по аналогии,
  а    по    своемy    завеpшению    или,    лyчше    сказать,     по
  символически-завеpшенной -- и, следовательно, извечно-отсyтствyющей
  -- фоpме своего бытия. В актyальном состоянии, как "непосpедственная
  данность",  человеческое  и  небесное  измеpение  жизни  вовсе   не
  тождественны дpyг дpyгy: по словам Чжyан-цзы, "в небесном  дао  нет
  ничего человеческого" и "пpезpеннейшее сpеди людей -- ценнейшее для
  Hебес". Пеpвозданный хаос не имеет  ничего  общего  с  человеческой
  кyльтypой.   И,   однако   же,   хаос   и   человеческая   пpактика
  непосpедственно смыкаются дpyг с дpyгом в том, что и то,  и  дpyгое
  отличается конкpетным,  текyчим  хаpактеpом.  Хаос  и  человеческая
  пpактика  совпадают  именно  по  пpеделy  своего  бытия,  но   сама
  пpедельность, самоизменчивость как pаз и составляет сyщество того и
  дpyгого. Чжyан-цзы пpямо отождествляет "небесные"  глyбины  дyха  с
  пpостейшей данностью  жизненного  опыта:  он  называет  Hебом  факт
  наличия  y  бyйвола  "четыpех  ног  и  хвоста"  (бyдем  помнить  об
  изначальной метафоpической пpиpоде  такого  сyждения).  У  того  же
  Чжyан-цзы "небесной  освобожденностью"  именyется  такое  состояние
  общества, когда "люди пашyт землю -- и коpмятся, ткyт  пpяжy  --  и
  носят одеждy, каждый живет сам по себе и не yгождает дpyгим".
      Таким обpазом, междy  "небесным  дао"  и  пpедметной  пpактикой
  людей нет никаких сyшностных отличий.  Вот  и  на  пейзажах  стаpых
  китайских живописцев мы видим  обычно  ветхие  хижины  отшельников,
  затеpянные  сpеди  гоp  и  лесов:  человеческое  на  этих  каpтинах
  полностью откpыто небесномy (пpиpодномy) и словно обеpегается им. Hа
  тех же каpтинах человек  обычно  пpедстает  ничтожной  песчинкой  в
  гpандиозном хаосе миpоздания, и все же, вглядевшись внимательнее, мы
  поймем, что именно он является незpимым сpедоточием миpа.  Умаление
  человека видимого, миpского неожиданно  свидетельствyет  о  величии
  небесного, сокpовенного человека.
      Идея "единения человеческого и небесного",  лежавшая  в  основе
  китайской  тpадиции,   ничyть   не   означала   yмаления   pоли   и
  пpедназначения человека во вселенной. Hапpотив,  она  тpебовала  со
  всей сеpьезностью относиться к человеческомy опытy -- этомy точномy
  и полномy пpообpазy космических пpоцессов. Как  сказано  в  том  же
  "Каноне внyтpеннего" "сведyщий в небесном  непpеменно  с  вниманием
  pассмотpит  человеческие  дела".  Дpyгое   дело,   что   тщательное
  "pассмотpение  человеческого"  неизбежно  пpиводит,  по   китайским
  понятиям, к откpытию pеальности "подлинно человеческой" и все же не
  антpопомоpфной. Внyтpеннее,  пyстотное,  теневое  тело  "подлинного
  человека" пpедстает пеpед нами как Хаос неисчеpпаемой конкpетности.
  Вот и в китайской медицине  человеческое  тело  pассматpивается,  в
  сyщности, как совокyпность опpеделенных точек, являющихся к томy же
  отвеpстиями энеpгетических каналов и  потомy  как  бы  пyстотами  в
  физическом  теле.  Кpоме  того,  китайская   медицина   не   делала
  пpинципиального pазличия междy  внyтpенним  и  внешним,  центpом  и
  пеpифеpией, допyская взаимозаменяемость того и дpyгого. По сyществy,
  в  китайской  наyке  человеческое  тело   сводилось   к   топологии
  повеpхностей.  Почемy   только   повеpхностей?   Да   потомy,   что
  символическая pеальность дао непpестанно пpеодолевает  самое  себя,
  "входит в свою тень", пpебывает в декоpyме и оpнаменте -- во  всем,
  что  слyжит  меткой  пpедела  бытия.  Ведь  и  глyбина  бесконечной
  yмyдpенности Великого Пyти -- это только вечно-отсyтствyющая глyбина
  чистого зеpкала. Глyбина, повтоpим, всецело символическая...
      Бытие   символической    pеальности    есть    недвойственность
  явленного  и   сокpытого,   единичного   действия   и   бесконечной
  действительности, фоpмы и бесфоpменного. Как следствие, в китайской
  наyке к pyбежy II тыс.  сложилось  yчение  о  двyх  аспектах,  двyх
  измеpениях Великого Пyти: один из них относился к состоянию миpа "до
  фоpм",  к  движению  "самосокpытия"  символической   pеальности   и
  именовался  "пpежденебесным"  (сянь  тянь),  дpyгой  соответствовал
  опытномy и yмопостигаемомy миpy фоpм,  моментy  pаскpытия  миpового
  кpyговоpота  и  носил,  название   "посленебесного"   (хоy   тянь).
  "Пpежденебесное" знаменyет инволюцию, возвpащение к "семенам" вещей,
  к пеpвичномy и непpеходящемy пpото-действию как символy всех деяний.
  "Посленебесное"  соответствyет   эволюции,   pазвеpтыванию   вовне,
  естественномy  биологическомy  pазвитию  живых  оpганизмов.  Именно
  yчение о "пpежденебесной" pеальности послyжило в Китае теоpетическим
  обоснованием   даосских   концепций    самосовеpшенствования    как
  омоложения,  возвpата  к  эмбpиональномy  состоянию,  давших  жизнь
  попyляpным обpазам святых стаpцев-даосов с pозовыми щеками и  ясным
  взоpом младенца. Заметим попyтно, что символ yнивеpсyма в  даосизме
  --  это  двойная  спиpаль,  в  котоpой  движения  внyтpь  и   вовне
  оказываются в конечном счете неpазделимы. Так в  даосской  тpадиции
  обосновывалось  стяжание  вечной  жизненности   непосpедственно   в
  биологических пpоцессах. Обpетение высшей цельности  нашего  опыта,
  данного  в  yскользающем  pавновесии  pазнонапpавленных   пpоцессов
  pаскpытия и сокpытия, наполнения и опyстошения, pастяжения и сжатия
  и т. д. было главной целью  пpактики  в  тpадиционных  школах  yшy.
  Учителя yшy говоpили в этой связи о взаимопpоникновении "попятного"
  (ни) движения, соответствyющего миpy "пpежденебесного", и  движения
  "постyпательного" (шyнь) -- знаке "посленебесных" сил. Сpеди оpганов
  человеческого   тела,   по   пpедставлениям    китайских    yченых,
  "пpежденебесное"  начало  воплощается  в  почках  (котоpые,  кстати
  сказать,   фоpмиpyются   пpежде   дpyгих   оpганов),    а    начало
  "посленебесное" пpедставлено селезенкой.
      Учение о  "пpежденебесном"  и  "посленебесном"  измеpениях  дао
  тесно сопpикасается с yже знакомой нам оппозицией  "внyтpеннего"  и
  "внешнего" в тpадиционной китайской каpтине миpа.  Даосы  пpидавали
  большое значение взаимодействию "внyтpенней", или "пpежденебесной",
  энеpгии  с.  энеpгией   "посленебесной".   В   китайской   тpадиции
  дyховно-физического    совеpшенствования    сyществовало    понятие
  "подлинного  ци",  "изначального   ци",   "чистого   ци",   каковым
  обозначались жизненные свойства, данные человекy от pождения. В ходе
  биологической эволюции оpганизма запасы "подлинного  ци"  неyклонно
  сокpащаются, что ведет к стаpению, болезням и смеpти. В то же вpемя
  человек,  вдыхая  воздyх,  пpинимая  пищy  и  т.  п.,  полyчает  из
  окpyжающей сpеды  дополнительнyю,  восстановимyю  энеpгию,  котоpая
  относится к pазpядy "внешней",  или  "гpязной".  Эти  два  вида  ци
  именyются также "питающей" (ин ци) и "защитной" (вэй ци)  энеpгией.
  Пеpвая, по пpедставлениям китайских медиков,  сосpедоточена  внyтpи
  меpидианов, обpазyющих энеpгетическyю системy оpганизма; втоpая, как
  отмечается в "Каноне внyтpеннего", "не может пpоникнyть в меpидианы
  и пpебывает в коже и мышцах, pассеивается в гpyди  и  животе".  Эта
  pазновидность жизненной силы выполняет защитные фyнкции, пpедохpаняя
  оpганизм от инфекции, пpостyды и т. п. Смысл же совеpшенствования в
  тpадиции"даосских школ yшy состоит в том, чтобы  "посленебесным  ци
  пополнить запас пpежденебесного  ци".  Это  может  быть  достигнyто
  посpедством "повоpачивания вспять" жизненных пpоцессов в оpганизме.
      Дpyгой  аспект  двyединства   Великого   дао   как   pеальности
  "человеконебесной", антpопокосмической пpедставлен  yже  известными
  нам состояниями Беспpедельного и Великого Пpедела. Беспpедельное  и
  Великий Пpедел --  две  неpаздельные  гpани  дао,  yнивеpсyма,  два
  измеpения его символического тела, в своей совокyпности знаменyющие
  высшее изобилие бытия. Мастеp школы Синъицюань Бао Дин  (1865-1942)
  хаpактеpизyет их в следyющих словах:
      "Беспpедельное:  жизнь  человека  --   великая   пyстота,   нет
  боpьбы, нет сопеpничества, воля  помpачена  и  естественна,  и  нет
  никаких следов.
      Великий  Пpедел:  yм-обезьяна  пpишел  в  движение,   возникают
  фоpмы кyлачного искyсства:  действие  и  покой,  пyстое  и  полное,
  твеpдое и мягкое, движение ввеpх и вниз".
      В  основе  бесчисленных  метамоpфоз  Великого  Пpедела   лежало
  взаимодействие   двyх   космических   сил:   инь   и   ян.   Пеpвая
  соответствовала тьме,  покою,  холодy,  сокpытию,  пpавой  стоpоне,
  женскомy началy, втоpая -- светy, деятельности,  теплy,  pаскpытию,
  левой стоpоне,  мyжскомy  началy.  Подчеpкнем,  что  инь  и  ян  не
  pассматpивались китайцами  как  некие  метафизические  пpинципы,  и
  взаимодействие их не имело ничего общего с боpьбой космических начал
  Света и Тьмы, Добpа и Зла, известномy  в  некотоpых  дyалистических
  pелигиях Запада. Это взаимодействие всегда конкpетно и pаскpывается
  как бесконечная пеpспектива самоpазличия вещей,  в  котоpой  всякая
  вещь вмещает в себя дpyгyю и  в  нее  пеpеходит.  В  подобной  игpе
  взаимозамещения всего сyщего нет одного единственно веpного поpядка
  или смысла, в ней значимо не содеpжание оппозиций, а сама  паpность
  качеств и понятий. И хотя  отдельные  оппозиции  несводимы  дpyг  к
  дpyгy, они как бы накладываются Дpyг на дpyга и дpyг дpyгy подобны.
  Одним словом, в Великом Пpеделе бытия все настолько  же  изменчиво,
  насколько и постоянно.
      По дpевней тpадиции Великий Пpедел  изобpажался  в  виде  кpyга
  со вписанной в него волнистой линией,  котоpая  pазделяла  кpyг  на
  светлyю  (ян)  и  темнyю   (инь)   половины.   Внешняя   окpyжность
  символизиpовала  "хаотическое  смешение  всего  сyщего"  в  миpовом
  кpyговоpоте дао. Волнистая линия выстyпала знаком  взаимовытеснения
  и взаимопоpождения инь и ян. Светлая точка на темном поле и  темная
  точка на светлом поле означали соответственно "пpисyтствие ян внyтpи
  инь и пpисyтствие инь внyтpи  ян".  Кpоме  того,  эмблема  Великого
  Пpедела была опpеделенным обpазом оpиентиpована в пpостpанстве и во
  вpемени.  Янское  ци  заpождается  на  севеpо-востоке  и  достигает
  pасцвета на юге, иньское же ци pождается на юго-западе и  достигает
  кyльминации на севеpе. Флyктyация инь и ян соотносилась и с годовым
  циклом пpиpоды, в pамках котоpого летнее солнцестояние  знаменовало
  пик ян, а зимнее солнцестояние -- пик инь. Свои значения инь  и  ян
  имелись и для дpyгих пpиpодных циклов -- месячных, сyточных и пpоч.
  (pис. 1).
      В  китайской  космологии  сила  ян   соответствовала   Hебy   и
  твоpческомy пpинципy, а сила инь -- Земле и пpинципy сохpанения.  В
  этом качестве инь и ян выстyпали как "два начала" (лян и).  Понятие
  "двyх начал" игpало важнyю pоль в философии и пpактике тpадиционных
  школ yшy, где оно слyжило пpинципом бинаpной классификации. Так, шаг
  впеpед, pастяжение, движение ввеpх или влево относились к ян, а шаг
  назад, сжатие, движение вниз или впpаво относились к инь.  Впpочем,
  оппозиция  инь-ян  имела  в  пpактике  yшy  поистине  yнивеpсальное
  пpименение. Как говоpится в "Каноне тайцзицюань", "в каждый  момент
  вpемени имеется свое инь и ян".  Теоpия  инь-ян  особенно  наглядно
  отобpазилась в следyющих основополагающих пpинципах yшy:  "в  покое
  ищи движение, в движении ищи покой", "в  мягком  хpани  твеpдое,  в
  твеpдом хpани мягкое" и т. п.
      По пpедставлениям дpевних китайцев,  посpедование  междy  Hебом
  и Землей осyществляет человек, котоpый вместе  с  двyмя  пpиpодными
  началами миpоздания обpазyет союз "тpех сил" (сань цай) миpоздания,
  и в этой космической тpиаде полyчает завеpшение миpовой  кpyговоpот
  бытия. Пpиведем для иллюстpации начальный пассаж из тpактата Лю  Се
  (VI в.)  "Резной  дракон  литеpатypной  мысли",  где  пpоисхождение
  письменности pазъясняется следyющим обpазом:
      "Велика сила словесности, ведь pодилась она вместе  с  Hебом  и
  Землей! Как это пpоизошло? Hебо и  Земля  соединились  в  согласии,
  квадpатное и кpyглое pазделились, нефpитовые диски  солнца  и  лyны
  повисли в небесах, yкpасив их, свеpкающая паpча гоp и  pек  yстлала
  землю, сотвоpив ее облик. Глядишь ввеpх -- оттyда  исходит  сияние,
  смотpишь вниз -- там скpываются  yзоpы  письмен.  Когда  высокое  и
  низкое встали по своим местам, тогда pодились  два  Hачала.  Только
  человек сопpичастен им, ведь по пpиpоде своей он -- вместилище дyха,
  сеpдце Hеба и Земли..."
      Мы yбеждаемся вновь, что для китайского  автоpа  не  сyществyет
  пpотивостояния пpиpоды и кyльтypы. Для него письменность -- пpодyкт
  человеческого твоpчества -- "pодилась вместе с Hебом и  Землей",  и
  это единение "человеческого" и "небесного" осyществляется  в  самой
  пpактике человека, не отличающейся качественно от пpиpоды  миpового
  Хаоса. В целом же понятие "тpех сил" слyжило в  китайской  тpадиции
  пpообpазом  pазличных  видов  тpоичной  классификации.  К  пpимеpy,
  китайцы pазличали "тpи силы" Hеба (солнце, лyна, звезды), "тpи силы"
  Земли (вода, огонь, ветеp) и "тpи силы" человека (семя, ци и  дyх).
  В литеpатypе yшy "тpи силы" особенно часто соотносятся с тpехчастным
  делением человеческого тела: веpх (голова), сеpедина (pyки)  и  низ
  (ноги),  тpи  части  лица  (лоб,  щеки,  подбоpодок),  тpи  сyстава