почему, скажите, это случилось именно с ним?!
   - Вы кто? - спросил Андрей у замершего напротив собеседника, - что вы
хотите?!
   Теперь он узнал это худое как  смерть  лицо  -  именно  этот  человек
открыл ему дверь, когда Якутин позвонил в квартиру Павлика.  Андрей  еще
тогда  удивился  -  вроде  бы  он  знал  на  перечет   всех   Павликовых
родственников - как никак семьями дружили. И удивлялся  он  еще  полторы
секунды, потому, что в этот момент его грубо толкнули в спину и  прижали
к лицу  что-то  мокрое  и  мощно  пахнущее  медициной.  Вслед  за  мигом
бескрайнего удивления последовала тьма и неделя бредовых видений.
   - Можешь звать меня Николай Петрович, - сказал худой, - хочешь есть?
   Андрей ощутил, что хочет - они его ни разу не  кормили  за  прошедшие
дни.
   Худой поднялся и открыв дверь, прошествовал на  кухню.  Дверь  так  и
осталась  распахнутой,  явив  зрению  Якутина  часть   хорошо   знакомой
Павликовой  прихожей.  На  элегантной  белоснежной  вешалке   обреталась
дубленка Андрея. А рядом висела куртка Павлика.
   Какая-то темная, нехорошая догадка стала медленно  обретать  форму  в
мозгу Андрея, но тут худой вернулся с тарелкой, полной немудреной  снеди
-  ломти  грубо  нарезанного  хлеба,  желтоватая   масса   на   проверку
оказавшаяся картофельным пюре.
   Якутин съел все - пюре оказалось холодным и полным липких комков.  Он
хотел задать еще  один  вопрос  худому,  но  неожиданно  ощутил  тяжелую
сонливость. Глаза закрылись сами собой, выключая его из негостеприимного
мира. Откуда-то издалека донесся огорченный голос худого:
   - Ну вот... эта была  последняя  Глубокой  ночью  Андрей  очнулся  от
легкого толчка. В освещенной лунным  светом  комнате  прыгали  диковатые
тени. Над ним нависало раздутое нездоровое лицо того второго.  В  глазах
отражались две крохотные яркие луны.
   - Я тебя съем, - сказал он, - слышь?! Я тебя съем!
   "Красная  шапочка..."  -  хотел  добавить  Андрей  Якутин,  но  снова
отключился.
   - Я понял, - говорил он на следующий  день  неподвижно  глядящему  на
него худому, - вы похитители да? Вы меня похитили! И хотите выкуп?
   - Ты удивительно прозорлив, - молвил в ответ худой.
   - И... - Андрей замялся, - что же вы хотите?
   - Ну как тебе сказать... Ты считаешь, в этом мире  все  измеряется  в
материальных ценностях?
   - Вы не похожи на похитителей! - сказал Андрей.
   - Я не знаю как  должны  выглядеть  похитители,  -  произнес  Николай
Петрович, - Так как насчет моего вопроса?
   - Что? - невпопад спросил Якутин, он пытался переварить сказанное, но
смысл до него не доходил.
   - Помимо материальных  ценностей  современным  человеком  движет  еще
одно, - с бесконечным терпением сказал худой, -  а  именно  идея.  Чисто
эмпирическая  составляющая.  Люду  вообще  делятся  на   прагматиков   и
эмпириков. И заметь, не смотря на свою видимую оторванность от реального
мира,  потенциально  эмпирики  гораздо  сильнее   прагматиков,   ибо   в
концентрации энергии равных им нет.
   - О чем вы?!
   Худой вздохнул:
   -  Ну  посмотри,  например,  на  него,  -  и  он  указал  на   своего
свиноподобного напарника, что обретался в углу.
   Тут  он  был  вынужден  сделать  паузу  потому  что,  как  и  Андрей,
внимательно смотрел на Борова.
   Боров жрал - горка коричнево-черного мяса валялась у самых  его  ног,
безобразно марая дорогой паркет темной тягучей влагой.  Боров  подцеплял
корявой короткопалой рукой кусок и отправлял себе  в  пасть.  Чавкал  он
тоже громко - вполне по-свински. Андрей подавил в себе дрожь.
   - Так вот, - налюбовавшись, продолжил худой, - вот  он  у  нас  яркий
представитель прагматиков. Не очень умен, зато крепко стоит на  ногах  и
имеет простую и ясную цель. А вот я - полная ему противоположность.  Так
уж получилась, что моя цель куда более  метафизична  и  труднодостижима,
чем его. Понимаешь, в этом мире можно  не  только  жрать...  Хотя  и  на
жранье можно выстроить целую эмпирическую концепцию, привлечь Дарвина  и
Бигля и Ронни-младшего, но зачем тебе все это, если ты практик?  Практик
ведь не задумывается над своей целью - он вообще не склонен к рефлексии,
его теория, она, можно сказать, образуется  у  него  на  подсознательном
уровне, проникая в высшие зоны сознания,  но  они  однако  служат  неким
моторным аппаратом возникающему в мозгу практика  осознанию  собственной
правоты. Это как скелет служит для воссоздания  его  нечетко  выраженной
потребности достичь цели - так, глядя на стальной  кожух  вычислительной
машины, мы и не догадываемся о  сложной  структуре,  спрятанной  у  него
внутри. В конечном итоге для внешнего наблюдателя  нет  никакой  разницы
между этим кожухом и, скажем, бетонной опорой, но только  не  для  того,
кто с этой машиной работает. Ты понимаешь меня?
   С истерично колотящимся сердцем, Андрей попытался приподняться с пола
и срываясь, закричал:
   - Что это значит?! Зачем вы меня держите!? - он на миг замер,  широко
открытыми, испуганными, глазами глядя на худого, - это розыгрыш, да?  Вы
меня разыграли? Это Пашка придумал, вон его пальто в прихожей висит!  Он
ведь рядом, я...
   - В некотором роде он с нами. - Произнес худой, - но уверяю тебя, это
не розыгрыш. Ты невнимательно  меня  слушаешь,  я  говорил  о  концепции
практицизма...
   - ЧТО ВЫ ХОТИТЕ!!! - заорал в истерике Андрей  Якутин  и  рванулся  к
двери, но цепочка не пустила, и он упал обратно на пол, и тут  же  снова
вскочил, дергаясь снова и снова, как обезумевший цепной пес, -  ЧТО  ВАМ
НАДО?!! ЧТО!? ЧТО?! ЧТО?!!
   - Давай... - сказал худой, и Боров,  оторвавшись  от  своей  трапезы,
тяжело прошествовал к бьющемуся на цепи Андрею. Помедлив, выловил момент
и тяжело, с оттягом, ударил Андрея в правую скулу.
   Андрей захлебнулся криком, и, приложившись затылком о чугунное  ребро
батареи, повалился на  пол.  Лежал  и  смотрел,  как  на  паркет  капают
прозрачные злые слезы и красные  темные  капли,  падают,  смешиваются  в
розовую влагу.
   Когда он прекратил всхлипывать и кое-как принял сидячее положение  то
увидел, что худой стоит рядом:
   - Не плачь, - сказал он, - я, конечно, скажу тебе, что  мне  надо.  Я
хочу, чтобы Лунатики обрели независимость.
   Темный как деготь, как полярная ночь в угольной  шахте  ужас  затопил
сознание Андрея Якутина, прежняя догадка вернулась, и теперь раскрылась,
распустилась во всей своей красе. Не в силах вымолвить не единого  слова
Андрей смотрел снизу-вверх на худого.
   Прямо в его странные блестящие глаза.
   - Ну что ты на меня так смотришь? - удивился худой, - я  просто  хочу
дать народу Луны свободу. Что тут странного? Я ведь и сам  с  Луны  -  и
зовут меня Николай Петрович Лунатик.
   С Андреем Якутиным случилось то, о чем он раньше мог только читать  в
манерных исторических романах - как  нежная  барышня,  он,  без  единого
внешнего физического воздействия, провалился в глубокий обморок.
   Ближе к вечеру он очнулся и даже немного пришел в себя.
   - Чертовы психи... - бормотал он, глядя, как Николай Петрович Лунатик
расхаживает из угла в угол, заложив руки за спину и  чего-то  ожидая,  -
сволочи... психопаты поганые.
   На что я вам? Вам ведь даже деньги не нужны.
   - Я же сказал тебе, Андрей, -  отвечал  Лунатик  -  деньги  ничто  по
сравнению  с  идеей!  Они  могут  быть  лишь  средством  ее  достижения.
Лестницей, так сказать, в небо.
   - Ты больной...
   - Да, меня признали сумасшедшим. В той больнице,  откуда  мы  недавно
сбежали.
   Представляешь, долго  лечили  меня  от  снохождения,  а  потом  вдруг
выявили шизофрению. А это вещь забавная - ее, если постараться, и у тебя
можно выявить. Только они не понимают ничего - просто на меня  луна  так
действует по-особому. Те, кто на ней живет - они ведь как:  луна  влияет
на приливы в море, а жители луны, они  влияют  на  приливы  и  отливы  в
человеческом мозгу.
   - Псих...
   - Жаль, что у  нас  кончились  таблетки,  Андрей.  -  Сказал  Лунатик
печально, - они очень помогали. Но если ты будешь  по-прежнему  называть
меня этим словом, я буду вынужден попросить своего  друга  прервать  его
трапезу и снова тебя ударить.
   Андрей замолк, только затравленно следил за перемещениями Лунатика.
   - Ведь мой друг, -  продолжал  меж  тем  тот,  -  он  ведь  настоящий
сумасшедший. Опасныйопасный псих. Знаешь кто он? Он каннибал. Как доктор
Лектер из кинофильма. Он действительно ел людей, и по секрету тебе скажу
- очень хочет съесть тебя.
   Якутин непроизвольно кинул взгляд в сторону и  встретился  глазами  с
Боровом. Тот смотрел ласково и  чуть  насмешливо.  Вот  только  от  этой
насмешки холодило спину.
   - Где Пашка? - спросил Андрей.
   - Твой приятель? - улыбнулся  Лунатик,  не  прекращая  мерить  шагами
комнату, - он тоже с нами. Рядом.
   - Вы приковали его?
   - Он не может покинуть комнату.
   Андрей снова замолчал, глядя,  как  падает  по  стене  теневой  снег.
Якутин был заперт в комнате с двумя психами. Это было похоже не  дешевый
триллер или даже на не менее дешевую комедию. И эти двое были похожи  на
актеров - уж очень неестественной они себя вели. Особенно Лунатик. Боров
то почти все время проводил у себя в углу и жрал, отлучаясь видно только
в сортир. И временами поглядывал на Андрея своими  маленькими  масляными
глазками.
   - Ты его не бойся пока, - сказал  Лунатик  вечером,  подавая  скудную
снедь в трогательной фарфоровой тарелке со сложным рисунком,  -  я  тебя
съесть не дам. Ты нужен.
   - Зачем... - прошептал Андрей понуро.
   Лунатик в ответ показал на окно.  Что  там  было,  Андрей  не  видел,
потому что находился к нему спиной.
   Ночь он не спал - да и как тут заснешь? Глядел  на  световой  квадрат
напротив, смотрел, как по нему бегут легкие прыткие тени, складываясь на
миг в диковинных многоногих животных.  Лунатик  к  полуночи  расхаживать
прекратил и как истукан замер у окна. Боров прекратил  жрать,  свернулся
клубочком и захрапел на всю комнату.
   - Вот... - сказал Лунатик часам к двум ночи.
   - Что?...
   -  Вот  она.  Почти  полная.  Как  головка  сыра,  которую   погрызли
вселенские мыши.
   - Вы о Луне?
   - О ней,  малыш.  Она  все  растет  и  растет,  она  раздувается  как
воздушный шар которому помяли бок. Скоро она станет большая и круглая. И
именно тогда ты понадобишься.
   - Но что я могу сделать? - устало  и  тихо  сказал  Якутин,  -  каким
образом я освобожу тех людей. Их ведь нет.
   Лунатик тихо усмехнулся в млечной темноте:
   - Просто их не видно. Их можно заметить лишь в  полнолуние  -  в  это
время луна ближе всего к земле. На минимальном  расстоянии.  Видишь  ли,
Андрей, тот, кто хочет достигнуть луны должен уметь высоко прыгать! А мы
не можем высоко прыгать - я уже стар, мне пятьдесят  пять,  а  вот  соня
слишком толстый - он не подпрыгнет даже на метр! А вот кто-то вроде тебя
- молодой, сильный и здоровый, вот кто нам нужен!
   - Но ведь, - сказал Андрей, - тут есть еще Павлик.
   В воздухе повисла пауза. Лунатик молчал и смотрел  на  желтый  земной
спутник, а тень его печаталась  на  стене  жутким  костлявым  чудовищем.
Казалось там, у окна, стоит скелет.
   - Он  отказался,  -  досадливо  молвил,  наконец,  Лунатик,  -  такой
несознательный молодой человек! Но ты не такой. Я же  знаю,  что  ты  не
подведешь!
   - Я не смогу допрыгнуть до Луны, - произнес Андрей.
   - Ты  же  не  будешь  прыгать  с  земли,  -  успокоил  его  костлявый
пленитель, - Мы поможем тебе с разгоном и ты прыгнешь из окна, Андрей. В
полнолуние. Через два дня.
   И слушая эти слова, Андрей  Якутин  четко  увидел  пропасть,  которой
кончался его жизненный путь. Синие  таблички  на  столбах  отмечали  дни
оставшиеся до него, а перед самой  ямой  громоздились  корявые  козлы  с
надписью: "осторожно конец путей"
   Он заплакал так тихо, как мог, и плакал так до четырех ночи, пока  не
сморил сон - темный и пустой мешок, где прячутся от кошмаров реальности.
   Утром последовала новая порция холодной снеди - все  той  же.  Андрей
пришел к выводу, что ее берут  из  холодильника  на  кухне  -  шикарного
четырехдверного агрегата модного антрацитового цвета. Якутин слышал, как
он бренчал.
   - Ешь давай, - сказали Андрею, - тебе силы понадобятся прыгать.
   - Луна находится на расстоянии несколько миллионов миль от  земли,  -
говорил Лунатик, - даже когда  подходит  ближе  всего.  Поэтому  прыгать
придется как можно дальше. К счастью в полнолуние от нашей  земельки  до
спутника   протягивается   ионизированный   канал,   который   облегчает
перемещение физических тел в небесном эфире. Так что  ты  только  ногами
отталкивайся - а Луна, она сама сделает все за тебя.
   - Ну допрыгну я до Луны, а  дальше  что?  -  спросил  Андрей  мертвым
голосом, - обратно ведь спрыгнуть не смогу.
   - Ты не волнуйся так, - сказал Лунатик, - я все продумал.  Все  будет
очень технично. Мы дадим тебе  веревку  с  крючком  на  конце  -  ей  ты
зацепишься за лунный диск, по нему и спустятся все  остальные.  Помнишь,
как в западной сказке про бобовое растение?
   - Помню... - сказал Якутин, - значит, мне надо только допрыгнуть?
   - Сказка ложь, да в ней намек - корова  же  смогла  достичь  луны?  В
конце концов, ведь на луне уже были люди! Значит, ты будешь не первый.
   - Я понял.
   Боров жрал и хитро поглядывал на Якутина. Где-то во  второй  половине
дня Лунатик приволок ярко-желтую эмалированную утку - явно  из  арсенала
больницы. На днище утки был черной краской  выведен  номер  -  "1".  Эта
цифра показалась Андрею полной тяжкого пророческого смысла  -  до  того,
как его заставят прыгнуть оставался всего один день.
   - Зачем это? - спросил Якутин, кивая на утку, - может, проводите меня
до санузла?
   Лунатик и Боров переглянулись. Боров улыбнулся диковато  и  подмигнул
Андрею.
   - Да, - сказал Лунатик, - ничего не выйдет. Ванная  тут  совмещена  с
санузлом. А сортир занят.
   - Чем?
   - Продовольствием, Андрей. - Сказал Лунатик и стал смотреть  в  окно.
Якутин уже знал - астеничный сумасшедший ждал когда взойдет луна.
   До вечера пленник думал о корове, что перепрыгнула  лунный  диск.  Он
гнал от себя этот привязчивый  образ,  но  тот,  как  преданная  собака,
возвращался снова и снова, до тех пор, пока в световом квадрате на стене
напротив Андрею не начал мерещиться обрюзгший рогатый силуэт с потешными
тонкими расщепленными на концах копытом ножками.  Нелепый  этот  призрак
застыл в стремительном и изящном прыжке - только такой  может  заставить
грузное  тело  миновать  пенаты  земной  атмосферы   и   сквозь   колкую
космическую  ночь  обогнуть  спутник  по   дуге,   заставляя   испуганно
шарахаться подвернувшиеся космические аппараты.
   А на улице снова шел снег. Как тогда, на проспекте. И никому не  было
дела до прыгуна через луну Андрея Якутина.
   - "Ищут меня?" - думал он, - "ну конечно, ищут. Все  службы  на  ноги
подняли. Милиция,  спасатели,  может  быть  даже  спецслужбы.  Обзвонили
больницы и морги, а кто ни будь решил, что это просто  Андрейке  свободы
захотелось. Плюнул на все и из семьи убежал.
   Бывает такое. Обзвонят все друзей и знакомых,  всех  до  кого  смогут
дотянуться... Но ведь и сюда тогда должны были позвонить?"
   Звонок,  если  он  и  был  -  то  только  когда  Андрей  находился  в
беспамятстве. В последнее время телефон не звонил. Да и был ли он в этой
квартире. И кстати, куда они дели Пашкину мебель? Безумцы проклятые.
   - "Бесполезно", - подумал Андрей, - "за то время пока они меня ищут я
уже успею прыгнуть,  и,  может  быть,  приблизиться  на  пару  метров  в
белесо-желтому блину в небе. А потом сразу отдалюсь метров на двадцать и
повстречаюсь с землей".
   От мыслей этих на глаза снова стали проситься слезы -  но  Андрей  их
отогнал  -  хватит  малодушничать!  На  ум  ему  снова  пришло   рогатое
парнокопытное создание, замершее  на  фоне  ночного  светила  -  готовая
реклама пастеризованного молока для полуночников.
   - "Но она ведь смогла?" - неожиданно сказал он себе,  -  "смогла,  не
так ли?" Рогатый зверь,  который  решил  что  сможет  преодолеть  земное
притяжение  всего  лишь  силой  ног,  хоть  и  известно  было,  что  это
совершенно невозможно? В чем было ее преимущество?
   Создание пошло против невозможного и победило!
   Значит положение безвыходно? Наручники, запертая дверь и два психа  в
охране? Ладно, пусть, нет ничего невозможного! И  с  Алькатраса  однажды
сбежали.
   - Хорошо, - прошептал Андрей, глядя сквозь  темноту  на  Лунатика,  -
хорошо... Я перепрыгну тебе Луну, ублюдок!
   План побега выработался  почти  моментально  -  незагруженные  больше
никакой рефлексией мозги  пленника  работали  с  повышенным  КПД.  Психи
доверчивы, если идти на поводу их  мании.  Они  хитрые,  эти  психи,  но
здравый человек всегда сможет их обмануть.  Просто  потому,  что  он  не
зациклен на чем-то одном.
   - Николай Петрович? - вежливо позвал пленник в два часа ночи.
   Лунатик пробудился, поднялся со своего роскошного матраса, на котором
когда-то ночевали неизвестно куда  сгинувшие  родители  неизвестно  куда
сгинувшего Павлика. Волосы у Лунатика были растрепанны,  лицо  сонное  и
вялое, но, когда  он  проморгался  и  уставился  на  Андрея,  в  зрачках
вспыхнули две бледные мертвенные точки - как луна отражает солнце, глаза
сумасшедшего отражали полнеющую луну.
   - Чего тебе?
   - Я знаю, откуда легче будет допрыгнуть, - сказал Андрей.
   Взгляд Лунатика сразу стал  жестче  -  ни  дать  не  взять  пламенный
революционер, жизнь готовый отдать ради своих идей.
   - Откуда? - спросил он.
   - Но это же элементарно, Николай Петрович. Квартира на восьмом этаже.
Высоко не спорю.
   Но прыгать надо все равно с самой высокой точки!
   Пауза. Лунатик  раздумывал.  Потом  раздался  его  голос,  хриплый  и
напряженный:
   - С крыши...
   - Да, с крыши! - подтвердил Андрей уверенно.
   Раздался шорох - сумасшедший  подобрался  совсем  близко.  Глаза  его
смотрели уже не на Андрея - в окно.
   -  Крыша  -  идеальная  стартовая  площадка,  -   продолжил   Якутин,
укрепляясь в правильности выбранной манеры поведения.
   - Да-да, площадка. Хорошо, что ты с нами, Андрей, - неожиданно  тепло
промолвил Лунатик. Помолчав, он добавил:
   - И не бойся больше. Борову этому я тебя точно теперь не отдам!
   Сказав это, он вернулся на матрас, а Андрей  сидел  у  своей  жесткой
батареи, чувствовал, как болит натертая спина  и  ломит  в  прицепленной
руке и улыбался. Свой разбег для прыжка он уже начал.
   На крыше они должны будут развязать ему  руки,  иначе  он  не  сможет
кидать веревку. И когда его руки станут свободны...
   Когда они освободятся...
   Луну  перепрыгнут  Боров  с  Лунатиком.  Андрей  клятвенно  себе  это
пообещал.
   Весь следующий день прошел под знаком  предстоящего  события.  Якутин
сам себе стал  казаться  отважным  космонавтом,  ожидающим  волнительной
минуты старта в звездное небо.
   Только на этот раз шел отсчет времени до прыжка  -  десять  часов  до
прыжка, восемь часов до прыжка -  задвинуть  забрала  -  пять  часов  до
прыжка - морально подготовиться - три часа до прыжка.
   Лунатик сыпал  техническими  терминами,  жестикулировал,  указывал  в
серый день за окном.
   На свет появился плетеный из цветастого нейлона автомобильный канат с
заботливо согнутым толстым гвоздем на конце.  Поняв,  что  этим  хлипким
приспособлением он и будет цеплять  лунный  диск,  Андрей  был  вынужден
приложить усилие, чтобы избежать глупой кривой ухмылки - она была сейчас
явно не к  месту.  Напротив,  он  со  всей  серьезностью  осмотрел  свою
лестницу в небо, подергал свободной  рукой  и  почувствовал,  как  канат
растягивается в руках. Якутин сказал, что  да,  действительно  серьезный
канат,  выдержит  не  только  Андрея,  -  но  и  три  десятка  проклятых
лунатиков, что ждут  не  дождутся  ночи,  чтобы  покинуть  осточертевший
земной спутник.
   Два часа и тридцать минут до прыжка. На улице стало  темнеть.  Андрею
м