ся  в  очень
скором времени. Ибо его же собственный нож, который Ру подхватил и метнул  в
него, был отравлен, а удар пришелся ниже плеча, и нож пронзил легкое.


     Военачальник прошел в  покои  царя  Апепи,  где  находились  также  его
советники и молодой царевич Хиан, единственный наследник престола.  Большой,
грузный, с горбатым, как у всех гиксосов, носом и  злыми  черными  глазками,
царь гиксосов отличался бешеным нравом и был очень жесток и  мстителен,  как
и все его соплеменники, и в то же время беспокоен и труслив.
     Не таким был сын его Хиан, рожденный египтянкой,  в  чьих  жилах  текла
царская кровь. Апепи взял египтянку в жены, преследуя  свои  государственные
соображения, он по-своему любил ее и, когда она  умерла,  дав  жизнь  своему
единственному дитя - Хиану, Апепи не  заменил  ее  другой  царицей,  хотя  в
гареме его было много женщин. Хиан вырос и возмужал. Кровь  отца-гиксоса  не
сказалась на внешности, не наложила  отпечатка  на  его  характер;  это  был
добрый по натуре, красивый юноша с приветливым взглядом мягких черных  глаз,
однако сильный телом и быстрый умом, из тех, кто любит учиться и  склонен  к
размышлениям, воин и охотник и в то  же  время  человек,  приверженный  всей
душой мирной жизни, правитель, мечтающий о том, чтобы залечить  раны  Египта
и возродить его величие.
     Перед отцом и сыном и  предстал  старый  везир  Анат,  он  рассказал  о
случившемся, а затем прочитал то, что было записано со слов раненого воина.
     Апепи выслушал его внимательно.
     - Знаешь ли ты, везир, кто  эта  безумная  дева,  которая  восходит  на
вершины Великих пирамид? - спросил он, когда тот закончил чтение.
     - Нет, не знаю, Ваше Величество, хотя, быть  может,  и  могу  высказать
одну догадку, - неуверенно отвечал везир.
     - Тогда  я  скажу  тебе,  везир.  Это  единственная  дочь  фараона  Юга
Хеперра, который пал в битве много лет тому  назад.  У  меня  сомнений  нет.
Известно, что эта дочь была рождена,  и  ты  должен  помнить:  мы  подкупили
тогда многих фиванских вельмож, приближенных Хеперра, чтобы захватить  ее  и
ее мать, царицу Риму, дочь царя Вавилона. Но, как видно, боги вступились  за
младенца, потому что обе исчезли, а из тех, кому поручено было их  схватить,
лишь один остался в живых. Всех остальных сразил черный великан,  охранявший
царицу Риму и ее дочь. Такой  же  точно  черный  великан  сражался  рядом  с
Хеперра и вынес его тело с поля битвы.  Видели  его  и  на  торговом  судне,
плывущем вниз по Нилу, и с ним двух женщин и ребенка, конечно же, в  простой
одежде,  и  лица  они  прятали.  Хитростью  и  обманом   эти   трое   сумели
проскользнуть мимо моих дозорных в Мемфисе, - я прогнал потом их всех!  -  а
поплыло то судно в сторону Вавилона, - так мне было  доложено.  Но  вот  что
странно: наши лазутчики донесли нам, что в Вавилон они не  прибыли.  Значит,
либо их нет в живых, либо они прячутся где-то в Египте.
     - Похоже, так оно и есть, фараон,  -  сказал  везир,  и  все  советники
кивнули в знак согласия.
     - А в последнее время, - продолжал Апепи, - от Порогов до  самого  моря
разносятся слухи, и в городах и селениях вдоль всего Нила  люди  нашептывают
друг другу, будто египетская царевна жива и вскоре объявится,  чтобы  занять
престол. Более того, говорят, нашла она убежище  в  Братстве  мудрецов,  что
расположилось среди гробниц и пирамид неподалеку от Мемфиса, а называют  они
себя Общиной Зари. И еще известно мне, что ты,  везир  Анат,  чтобы  узнать,
правдивы ли эти слухи, без совета со мной, пообещав щедрую  награду,  послал
туда нескольких смельчаков, чтобы они вызнали правду  об  этой  общине,  где
своих предателей не водится, и  поглядели  на  эту  чудесную  деву,  которая
может взбираться на пирамиды и которая, если  верить  слухам,  и  есть  сама
царевна Египта. Но я-то утверждаю другое: обманщица она, и больше никто.
     - Или дух, - предположил везир, - потому  что  не  может  быть  женщина
такой ловкой и смелой, и все это, конечно, выдумка.
     - Пусть  дух,  хотя  я  и  не  очень-то  верю  в  духов.  Так,  значит,
отправляются они туда, пробираются на Священную  землю  -  так  называют  те
места, как эта дева спускается с пирамиды, и, хоть я и не  давал  им  такого
приказа, хватают ее, а это говорит о том, что она  из  плоти  и  крови;  она
громко кричит, и черный великан - заметьте, опять этот черный великан!  -  с
ревом бросается к ней на помощь. Он убивает троих  из  этих  людей  с  такой
легкостью, словно они малые дети, и бросает нож в четвертого,  тяжело  ранит
его, и дева исчезает, а Община Зари увеличивает свою стражу. И вот теперь  я
скажу, что дева эта не кто иная, как Нефрет, египетская царевна, а  охраняет
ее все тот же эфиоп, который вынес с поля боя тело ее отца.
     Когда стих шепот согласия, Апепи продолжал:
     - Скажу также, что все это очень  опасно.  Давайте  взглянем  правде  в
глаза. Кто мы такие - гиксосы? Много лет тому назад мы вторглись  в  Египет,
захватили самые богатые его земли, прогнали царя Египта  обратно  в  Фивы  и
присвоили весь Север. Им я владею и по сию пору, да и Югом  тоже,  поскольку
мы подкупили его знать и верховных жрецов, оплели  их  золотыми  цепями.  Но
теперь мы в опасности: беспрерывные войны с Вавилоном очень ослабили нас;  к
тому же многие наши мужчины женились на египтянках, как сделал и я сам,  так
гиксосы испортили свою  кровь  и  цветом  кожи  стали  походить  на  жителей
Нильской долины. Египтяне - упрямый и коварный народ, к тому же  они  блюдут
верность старым обычаям, им по крови ближе цари,  которые  правили  на  этих
землях много веков. И если они узнают наверняка, что жива прямая  наследница
древней династии, они поднимутся, подобно Нилу в сезон дождей, и сметут  нас
с этих земель. Потому я говорю: царица эта, а вместе с  ней  и  Община  Зари
должны быть уничтожены.
     Наступило  молчание.  И  тогда  со  своего  кресла,  которое  стояло  у
подножия трона, поднялся царевич Хиан и, отвесив почтительный  поклон  отцу,
впервые вступил в разговор.
     - О царь, мой отец, выслушай  меня,  -  так  начал  Хиан.  -  Как  тебе
известно, я глубоко изучил обычаи и тайные обряды Древнего Египта  и  помимо
всего прочего от сведущих людей и из старинных  рукописей  многое  узнал  об
Общине Зари. Это старинная,  очень  могущественная  Община,  а  члены  ее  -
мирные люди, которые побеждают духом, а не мечом, и хотя вроде бы  никто  не
знает о ее  существовании,  учение  ее  исповедуют  тысячи  людей  по  всему
Египту, оно насчитывает тысячи сторонников, и я не поручусь, что  нет  таких
и при твоем дворе, отец. Известно мне, что много ее сторонников  живут  и  в
дальних странах,  в  особенности  в  Вавилонии.  Еще  следует  сказать,  что
возглавляет эту Общину всеведущий пророк, которого зовут Рои,  очень  старый
человек - если он и вправду человек;  это  он  общается  с  богами,  и  боги
покровительствуют ему, как и всем, кем он правит. И вот что еще я скажу:  по
договору, заключенному  с  нашими  праотцами,  первыми  царями  гиксосов,  и
подтверждаемому каждым последующим царем, - и тобой, мой отец, он  тоже  был
подтвержден, - земля, где находятся захоронения египетских  предков  и  где,
под сенью пирамид, нашла себе приют эта  Община,  -  считается  священной  и
неприкосновенной.  Страшное  проклятье  падет  на  того,  кто  нарушит  этот
договор, и, как видно, оно и поразило тех четверых, кто, без  твоего  на  то
согласия и, конечно же, против моей воли,  нарушили  договор  и  ступили  на
Священную землю, вознамерившись не только вызнать там  что-то,  но  и  силой
захватить то ли деву, то ли духа.  На  землю  эту  нельзя  ступать  -  таков
обычай и  договор,  и  нельзя  причинять  вред  обитателям  Города  мертвых.
Потому, о фараон, отец мой, прошу  тебя,  не  помышляй  больше  о  том,  как
принести вред этой Общине или деве, которую  ты  считаешь  дочерью  Хеперра,
ибо, если ты посягаешь на них, ты навлечешь погибель на  себя  самого  и  на
всех, кто служит тебе.
     Слушая Хиана, Апепи гневался все больше и больше.
     - Можно подумать, царевич, - сказал он с  ухмылкой,  -  что  ты  и  сам
служишь этой Общине Зари. Что значат клятвы и договоры, когда мое царство  в
опасности! Во владениях наших неспокойно. Вавилон  то  и  дело  нападает  на
нас. А почему? Потому, говорят они, что мы нехорошо обошлись с их  царевной,
которая стала супругой царя Хеперра, что из-за нас она умерла. Ты не  знаешь
об этом,  но  мне  сообщили  лазутчики.  Хочешь  ты  того  или  нет,  гнездо
заговорщиков должно быть разрушено - так говорю я, фараон Апепи.
     Царевич Хиан ничего на это не ответил, но везир Анат сказал:
     - О фараон, вот о чем я подумал:  не  пойти  ли  нам  более  осторожным
путем и достичь цели, не отступаясь от нашего договора с Общиной  Зари,  ибо
это могущественная Община, и ее нельзя не опасаться,  и  я,  как  и  царевич
Хиан, верю, что само Небо покровительствует ей. Ты полагаешь, что  эта  дева
пирамид - законная дочь фараона Хеперра, и, может, ты прав.  Но  вот  что  я
задумал: направь посольство к пророку Рои и объяви,  что  хочешь  взять  эту
деву себе в жены - ведь у тебя сейчас нет жены. Так ты скрепишь весь  Египет
узами любви и не запятнаешь своих рук кровью.
     Выслушав речь Аната, Хиан громко рассмеялся, а  советники  заулыбались.
Апепи же сначала не сводил с Аната гневного взгляда, а затем опустил  глаза,
помолчал, размышляя о чем-то. Но вот он поднял голову и сказал:
     - Тебе, Анат, не откажешь в мудрости. Львиного детеныша можно убить,  а
можно приручить, да только, если приручишь, не  забывать,  что  со  временем
детеныш вырастет и станет большим львом, и  тогда  его  потянет  бродить  по
пустыне и насыщаться сырым мясом, как спокон веков делали  его  прародители.
Отчего бы мне и вправду не жениться на этой деве -  если  это  дочь  фараона
Хеперра? Значит, как я предполагал, она осталась в живых, и так  я  объединю
царский род гиксосов с древней династией фараонов Египта. Это положит  конец
многим распрям, Египет соединится и будет жить в мире; тогда можно будет  не
опасаться Вавилона. Но что скажет царевич Хиан? Я ведь еще  не  стар,  и  от
такого союза могут родиться дети; тогда старший наследник, рожденный в  этом
браке, как все фараоны древних династий, должен будет  унаследовать  двойную
корону Севера и Юга, ибо по египетским законам право  на  престол  переходит
от матери из рода фараонов - таким путем изначально объединялись династии.
     Везир и советники повернулись к  Хиану:  слово  было  за  ним,  от  его
ответа зависело, быть ему в будущем правителем Севера или не быть.
     Он молчал минуту-другую, потом улыбнулся и сказал:
     - Видно, так я должен понять твой вопрос,  о  фараон,  отец  мой:  если
живет на свете некая дева - законная дочь Хеперра,  покойного  фараона  Юга,
и,  следовательно,  продолжательница  древнего  царского  рода,  что  правил
Египтом долгие тысячелетия, до той  поры,  когда  гиксосы  отняли  часть  их
наследных земель; если согласится она  выйти  замуж  за  моего  царственного
отца; если,  вступив  с  ним  в  брак,  она  родит  ему  ребенка,  тогда  я,
теперешний законный наследник, по условиям такого союза могу лишиться  права
наследования престола. Но когда  столько  "если"  и  никому  не  дано  знать
наперед, свершатся ли эти "если"  и  когда  свершатся,  разве  это  важно  -
принимать сейчас какое-то решение? Столь ли сильно желаю я стать  правителем
Севера и тем самым унаследовать войны и беды; желаю ли я занять трон  и  тем
самым помешать Египту залечить раны и слить  воедино  два  мощных  престола?
Жизнь человеческая коротка, и фараон ли, простой ли землепашец -  и  тот,  и
другой скоро будут забыты, и, быть может,  лучше  содействовать  наступлению
мира, чем принять на себя верховную власть, которой не жаждешь.
     - Воистину, я был прав, когда сказал, что и сам  ты,  как  видно,  член
этой Общины, ибо будь я на твоем месте,  Хиан,  не  такой  ответ  дал  бы  я
своему царственному отцу, - сказал  пораженный  Апепи.  -  Но  пусть  каждый
лелеет свои мечты и тешит свои  причуды.  А  потому  ловлю  тебя  на  слове:
значит, как законный  наследник  царского  престола,  ты  не  имеешь  ничего
против этого моего плана - как я считаю, смелого и дерзкого - который,  если
выйдет все, как задумано, многое может изменить  в  нашей  жизни,  -  ты  не
возразил против него, хотя и отдаешь себе отчет,  что  если  он  исполнится,
это нанесет тебе большой  ущерб.  А  теперь  слушай  мое  решение,  Хиан:  я
посылаю тебя,  царевича  Севера,  послом  в  Общину  Зари,  к  пророку  Рои.
Возьмешься ли ты, кто оказался столь разумным и пекущимся  о  благе  страны,
за такое дело?
     - Прежде чем я отвечу тебе, о фараон, скажи: какие слова будут  вложены
в уста посла? Будут это слова мира или войны?
     - И те и другие, Хиан. Посол скажет людям Общины  Зари:  фараон  Севера
опечален тем, что против его воли  договор  между  Общиной  и  его  царством
нарушен безумцами, которые состояли  у  него  на  службе;  все  они  жестоко
поплатились за свое преступление,  и  во  искупление  его  он  привез  дары,
которые  возложит  на  алтари  богов,  которым  они  поклоняются.  Затем  он
спросит, правда ли, что среди них  живет  Нефрет,  дочь  фараона  Хеперра  и
супруги его Римы, дочери правителя Вавилона. Они могут прятать ее  где-то  в
тайном месте и отрицать, что им известно о ней, но если ты поймешь, что  она
там, ты должен объявить в присутствии Совета и самой  девы,  если  то  будет
возможно,  что  Апепи,  царь  Северного  Египта,  еще  не  старый   мужчина,
лишившись супруги, своей законной царицы, хочет взять царевну Нефрет себе  в
жены, соблюдая все подобающие церемонии. Далее ты сообщишь, что,  заимев  на
то твое согласие, Апепи принесет клятву: рожденный ею от него сын,  если  он
будет дарован им богами, после  смерти  Апепи  будет  коронован  как  фараон
всего Египта, и Верхнего, и  Нижнего.  Все  это  посол  сможет  удостоверить
письменно и скрепить моей печатью, которая будет ему дана.
     - То, что я услышал, - слова мира, о фараон. А  теперь  поведай  мне  о
войне.
     - Тут все будет короче и проще, царевич. Если Нефрет живет среди них  и
она сама или Совет от ее имени отвергнет мое предложение, тогда ты  скажешь,
что я, царь Апепи, отныне отказываюсь соблюдать все соглашения между мной  и
Общиной Зари и покараю их как заговорщиков  против  моей  власти  и  мира  в
Египте.
     - А если я удостоверюсь, что они не укрывают царевны, тогда что?
     - Тогда ты не выскажешь им никаких угроз,  а  возвратишься  и  сообщишь
обо всем мне.
     - С тех пор, как я вернулся с  Сирийских  войн,  о  фараон,  придворная
жизнь наводит на меня скуку. Сам  не  знаю  почему,  но  мне  по  душе  твое
поручение. Поэтому, если хочешь, назначай меня твоим  послом,  я  берусь  за
это дело, - помедлив немного, сказал Хиан. - Только  вот  о  чем  хочу  тебя
спросить: хорошо ли это, что я:  царевич  Хиан,  прибуду  к  ним  под  своим
именем? Хоть  и  в  твоей  власти  решить,  кому  ты  передашь  наследование
престола, все же до сего времени твоим  наследником  считался  я,  и  потому
Община Зари может проявить недоверие к такому послу и поступить с  ним,  как
сочтет нужным. Они могут оставить меня заложником.
     - С чем я и попрошу  тебя  смириться,  Хиан.  Пусть  ты  станешь  живым
доказательством моего честного  намерения,  покуда  не  свершится  свадебная
церемония. Пойми одно, Хиан:  если  царевна  Нефрет  в  самом  деле  жива  и
скрывается в Общине, мое самое  большое  желание  -  жениться  на  ней,  ибо
теперь я понял: она, и только одна она принесет нам спасение.  Тот  же,  кто
захочет помешать мне, станет моим смертельным врагом, кто бы  он  ни  был  -
пророк Рои или кто другой, - его ожидает смерть!
     - Однако ты скор на решенья, отец. Еще час назад тебе  и  в  голову  не
приходила мысль о женитьбе, теперь же ты одержим ею.
     - Это так, сын мой, ибо теперь - и я благодарю за это Аната - я  увидел
корабль, который вывезет меня и Египет из  разлива  бед,  которые  грозят  в
скором времени  захлестнуть  всех  нас,  и,  следуя  примеру  своих  великих
предшественников, я вхожу на него, покуда его  не  увлекло  течением  прочь.
Везир, ты издалека разглядел этот корабль, ты сослужил  мне  добрую  службу,
вот тебе золотая цепь в награду, и обещаю тебе еще многие  награды  впереди.
Нет, побереги свою благодарность до того  дня,  когда  корабль  благополучно
доставит нас в гавань. А тебе, Хиан, я скажу вот что: если ты считаешь,  что
посольство это слишком опасно - а оно  таит  много  опасностей,  -  я  поищу
другого посла, хотя и предпочел бы  тебя.  К  тому  же  я  сомневаюсь,  что,
назвавшись другим именем и притворившись,  что  ты  -  не  царевич  Хиан,  а
придворный  сановник  или  кто-то  еще,  ты  проведешь   этих   востроглазых
хитрецов. Но, впрочем, поступай как знаешь.
     - А почему бы мне не стать простым человеком, коль скоро ты и сам  того
хочешь, о фараон? - с улыбкой спросил Хиан. - Ведь если все  пойдет  хорошо,
тогда я, кто еще этим утром был законным наследником  престола  -  так  тебе
было угодно меня называть,  о  фараон,  -  стану  просто  одним  из  царских
сыновей. Если судьбе угодно будет распорядиться  так,  я  попросил  бы  тебя
оставить мне, кто лишится столь многого, поместья и доходы, которые  перешли
мне от матери или дарованы Твоим Величеством. Ибо, хоть царский  трон  и  не
слишком влечет меня, я все же хотел бы остаться  богатым  человеком  и  жить
спокойно, отдавшись своим любимым занятиям.
     - Клянусь исполнить твое желание, Хиан.  И  пусть  это  будет  записано
здесь и сейчас и скреплено моей царской печатью.
     - Благодарю тебя, о фараон. А теперь позволь мне  удалиться  -  я  хочу
побеседовать с тем раненым беднягой до того, как он умрет,  быть  может,  он
даст мне полезные советы.
     С этими словами царевич склонился перед фараоном в глубоком поклоне,  а
затем вышел.
     "Сколь же велик душой этот молодой человек, -  думал  про  себя  Апепи,
провожая взглядом сына. - Мало кто не  дрогнул  бы  от  такого  удара,  если
только он не замыслил предательства. Но Хиан не способен  на  предательство.
Мне даже горько сознавать, что я лишил  его  престола.  Все  же  так  должно
поступить. Если царевна Нефрет живет на свете, я женюсь  на  ней  и  принесу
клятву передать престол ее детям, ибо только тогда покой снизойдет  на  меня
и на Египет".
     А вслух он произнес:
     - Совет окончен, и проклятие тому, кто выдаст,  о  чем  тут  шла  речь.
Предатель будет брошен на растерзание львам.


                                 Глава VIII

ПИСЕЦ ПО ИМЕНИ РАСА

     Через тридцать дней после этого совета на границе  Священной  земли,  в
том месте, где Нил в разливе поднимался выше всего, появился  чужестранец  и
крикнул землепашцу, работавшему в поле, что принес  письмо,  которое  просит
доставить пророку Общины Зари.
     Землепашец подошел поближе и, тупо уставившись на пришельца, спросил:
     - Что это за община такая и кто ее пророк?
     - А ты поспрашивай  об  этом  у  людей,  друг,  -  сказал  чужестранец,
протягивая ему свиток и вместе с ним дорогой подарок. - Я  же  тем  временем
подожду ответа; на рассвете или на  закате,  когда  я  возношу  молитвы,  ты
непременно найдешь меня вон под теми пальмами.
     Крестьянин поскреб в затылке и, приняв свиток и подарок,  отвечал,  что
постарается оказать услугу столь щедрому  господину,  хотя  и  не  знает,  о
какой общине и о каком пророке тот ведет речь.
     На следующий день, на закате,  он  появился  снова  и  вручил  посланцу
другой свиток, который, как  он  объявил,  дал  ему  незнакомый  человек,  и
сказал, что это письмо царю Апепи, что находится со своим двором  в  Танисе.
На что посланец лукаво ответил, что сроду не слыхивал ни о каком царе  Апепи
и не  знает,  в  какой  ст