землей,  мы
зрим его меж звезд небесных, но не подносим ему  никаких  даров,  лишь  души
наши отданы ему. И сами мы тоже не принимаем дары, ибо служим друг  другу  в
нашем Братстве и не нуждаемся в золоте. А  потому,  посол,  сделай  милость,
унеси эти дары обратно и проси царя гиксосов отдать их вдовам и  детям  тех,
кто, как мы полагаем, выполняя приказ царя, тайно проникли на нашу  землю  и
хотели совершить насилие над нашей сестрой, а также выведать  наши  секреты,
что и навлекло на них смерть.
     - Хотел бы я узнать, кто этот ваш бог,  что  царит  над  всеми  богами.
Если то не воспрещают ваши установления, прошу  тебя,  о  святейший  пророк,
наставить меня в знаниях о нем  и  рассказать  про  обряды  и  моления,  ему
возносимые, поскольку я жажду познать Истину.
     - Если будет на то время, мы поведаем тебе  о  нашей  вере,  -  ответил
Рои.
     - Что же касается даров, - продолжал  Хиан,  отвесив  низкий  поклон  в
знак благодарности за обещание, - мне нечего сказать в ответ, прошу лишь  не
поручать мне это дело, а самому возвратить их, сопроводив особым  посланием.
Ты, о пророк,  прожив  на  свете  немало  лет  и  преисполнившись  мудрости,
конечно же, заметил, что великие цари не любят,  когда  их  дары  возвращают
им, говоря при этом слова, которые сказал ты; когда же такое случается,  они
склонны винить во всем того, кому велено было поднести их.
     Улыбка тронула уста  Рои;  ничего  не  ответив  на  просьбу  Хиана,  он
продолжал:
     - Мы приглашаем тебя сегодня ночью на церемонию, писец Раса.  А  теперь
ты можешь удалиться в отведенные покои, где тебе будет подана еда и  где  ты
сможешь отдохнуть до назначенного часа, если, конечно, ты  изъявишь  желание
присутствовать на нашем торжестве.
     - Можно ли в этом сомневаться? - отвечал Хиан, и  служитель  вывел  его
из зала Совета.


     Близилась полночь. Хиан, облачившись в  праздничные  одеяния,  какие  в
подобных случаях надевают писцы, лежал на постели в своем покое,  раздумывая
над тем, в какое странное место забросила его судьба и какие  странные  люди
его населяют. Мысли его обращались к величавому старцу с  орлиным  взором  и
его почтенным советникам, собравшимся в подземном храме; раздумывал он  и  о
том, в честь чего назначена церемония, на которую  его  пригласили,  -  если
только о нем не позабыли и он дождется, когда за ним придут.  Думал  о  том,
как его отец,  Апепи,  примет  гордый  ответ  этих  отшельников;  об  улыбке
могучего Сфинкса, которого он увидел сегодня впервые, и о многом другом.
     Однако более всего мысли  его  занимал  проводник,  что  вывел  его  из
пальмовой рощи, а потом завязал ему глаза. Без сомнения,  то  была  женщина,
вернее, юная девушка - у нее такие прекрасные волосы  и  красивые  маленькие
руки, а на пальце - царский перстень. Вот и все,  что  он  о  ней  знал;  на
самом деле она могла оказаться уродкой, а перстень, быть  может,  нашла  или
украла. Но одно было неоспоримо:  пусть  она  простая  женщина  с  ничем  не
примечательным  лицом,  ум  ее  никак  не  назовешь   заурядным.   Ни   одна
крестьянская девушка, сколько бы ее не обучали, не  выскажет  таких  высоких
мыслей, облачив их к тому же в столь ученые слова. Как хотелось ему  увидеть
своего проводника без длинного плаща и капюшона и открыть тайну той, у  кого
был такой приятный голос.
     Тут раздумья его были  прерваны:  кто-то  густым  басом  спрашивал  его
разрешения войти, которое он и дал.  Хиан  поднялся  с  постели:  в  тусклом
свете светильника перед ним возник чернокожий великан с огромным  топором  в
руке - таких великанов Хиан еще не встречал.
     - Прошу, скажи мне, кто ты и что ты хочешь со мной сделать?  -  спросил
Хиан, протирая глаза, потому что ему показалось, что все это ему снится.
     - Я твой проводник, - сказал гигант, - и пришел, чтобы отвести тебя  на
церемонию.
     - Великий Сет, еще один проводник! Но до чего  непохож  на  первого!  -
воскликнул Хиан, подумав при этом: "Уж не казнь  ли  моя  -  эта  церемония?
Этот гигант с топором куда как подходит для такого дела. Или он -  еще  один
призрак, что рыщет по пирамидам?"
     Хиан снова обратился к Ру, потому что это был он.
     - Достопочтимый господин Великан, живущий на земле, или дух,  обитающий
в подземном мире, ибо мне неизвестно, кто ты, - сказал он, - я не  испытываю
ни малейшего желания отправиться куда-то вместе с тобой.  Я  очень  устал  и
предпочитаю остаться там, где нахожусь. Доброй ночи тебе, господин.
     - Почтенный посол, или писец, или переодетый царевич, или воин,  -  вот
уж в этом-то меня не обманешь: у тебя вид  воина,  и  шрамы  тебе  не  стило
писца нанесло, - как бы ты ни устал, не можешь ты остаться  в  постели.  Мне
повелели доставить тебя в другое место.  Пойдешь  ты  сам  или  мне  отнести
тебя, как я нес твою поклажу?
     - Ах, так, значит, это ты украл мои свертки, а вести меня  через  пески
предоставил сладкоречивой девчонке.
     - Девчонке! - взревел Ру. - Девчонке... - И он взмахнул топором.
     - Что ты, что ты, друг! Но кто же она? Не  мужчина  -  в  этом  я  могу
поклясться, а ничего среднего между мужчиной и  женщиной  нет.  Прошу  тебя,
скажи, кто она, - я сгораю от  любопытства.  Садись,  друг,  а  то  с  твоим
ростом тут  не  выпрямишься,  выпьем  с  тобой  вина.  Однако  ваши  браться
неплохие виноделы. Такого вина я не пробовал даже... на царских  пиршествах.
Выпей же!
     Ру взял кубок, который ему протянул Хиан, и осушил его.
     - Благодарю тебя, -  сказал  он.  -  Вот  почему  плохо  жить  с  этими
отшельниками - они одну  воду  пьют,  хотя  у  них  и  такого  питья  немало
припрятано в какой-нибудь гробнице. А теперь пойдем -  я  тебе  уже  сказал:
мне велено...
     - Да, ты сказал, что велено, дружище великан. Но кто велел тебе?
     - Она ве... - начал было Ру и умолк.
     - Она? Кто - она? Ты говоришь о  девушке,  которая  вела  меня  сюда  и
завязала мне глаза? Не спеши, друг. Выпей еще кубок этого прекрасного вина.
     Ру выпил и снова сел.
     - Ты почти отгадал, но мой  рот  на  замке,  -  сказал  он.  -  Пойдем,
царевич.
     - Царевич? - удивленно вскричал Хиан,  всплеснув  руками.  -  Мой  друг
великан, похоже, вино уже ударило тебе в голову. Что ты хочешь сказать?
     - То, что сказал,  хотя  и  не  должен  был  говорить.  Разве  тебе  не
известно, царевич, что жители этих  гробниц  -  чародеи  и  волшебники,  они
знают все на свете, хотя и делают вид, что не знают ничего?  Думают  небось:
вот глупый эфиоп, только и умеет, что махать своей секирой. Может,  так  оно
и есть, только уши-то у меня на месте, и слышу я хорошо - вот так  я  узнал,
что ты царевич, а также воин, как и я сам, хотя  тебе  почему-то  захотелось
притворяться, что ты писец. Но я никому про эту свою догадку даже  и  словом
не обмолвился, даже самой... а-а, это я про то. Будь уверен - она ничего  не
знает. Думает, все ты сидишь да переписываешь всякие там папирусы. И  хватит
об этом, теперь молчок. Пойдем же, а то  опоздаем.  А  потом  ты  расскажешь
мне, какие войны идут сейчас в  Египте,  потому  что,  живя  тут,  я  совсем
ничего не слышу ни про какие войны, я стал нянькой, а ведь был воином.
     И, схватив Хиана за руку, Ру потащил его по темным галереям. Но  вот  в
конце одной из них замерцал свет, и они вошли в огромный дворцовый зал.  Под
самым потолком его протянулся ряд окон, через  них  внутрь  вливался  лунный
свет. Тут собралось множество людей; мужчины то или  женщины,  Хиан  не  мог
разглядеть, потому что все они были в длинных белых одеяниях и лица их  были
закрыты. Точно белые призраки. В глубине  зала,  на  возвышении,  освещенном
светом лампад, также в белых одеяниях, но с открытыми лицами,  сидели  члены
Совета Общины Зари. В центре этого полукруга  помещался  наполовину  скрытый
занавесом алебастровый алтарь, перед ним  стояло  кресло  с  подлокотниками,
украшенными головами сфинксов. Когда Хиан вошел,  в  зале  царила  тишина  -
казалось, его прихода ожидали.
     - Мы  опоздали,  -  прошептал  Ру  и  повлек  Хиана  к  боковому  нефу;
собравшиеся поворачивали головы, когда Хиан проходил мимо, - сквозь  прорези
покрывал на лицах он видел обращенные к нему глаза.
     Они подошли к креслу, помещавшемуся перед возвышением, но на  некотором
расстоянии от него, так что Хиан мог хорошо видеть все,  что  происходит  на
возвышении. Ру усадил своего подопечного, шепнув ему, чтобы  он  не  вздумал
куда-нибудь  уйти.  Затем  он  поспешно  удалился  и  вскоре   появился   на
возвышении, где  встал  по  левую  сторону  от  алтаря,  по  правую  сторону
которого уже стояла седовласая статная Кемма.
     - Закройте вход и выставите стражу, - произнес Рои,  и  по  движению  в
глубине зала Хиан понял, что приказание верховного  жреца  исполнено.  Затем
Рои поднялся со своего кресла  и  начал  говорить:  -  Братья  и  старейшины
священной, древней и могущественной Общины Зари, Совет которой нашел  теперь
пристанище среди гробниц и пирамид,  охраняемых  великим  Сфинксом,  образом
восходящего солнца, слушайте меня, пророка Рои. Вы пришли отовсюду, из  всех
номов и городов Египта, из Тира и Вавилона, из Ниневии, из Сирии и  с  Кипра
и многих других заморских стран; вы были избраны в этих  городах  и  странах
теми, кто зажигает в сердцах людей свет и наставляет их в  истине  и  добре,
дабы сбросить притеснителей наших всеми праведными действиями  и  объединить
мир воедино в служении Всевышнему  Духу,  которому  мы  поклоняемся  и  кому
служат все боги.
     Отчего были призваны вы из дальних мест? Я  скажу  вам:  чтобы  принять
участие в  коронации  царицы  Египта,  законной  наследницы  древних  царей,
которые не одно  тысячелетие  правили  Египтом,  введенной  недавно  в  нашу
Общину Зари, давшей обет служить ей верой и правдой и исполнять  ее  обряды,
дочери царя Хеперра и царицы Римы  из  рода  царей  Вавилонских,  призванных
теперь Осирисом.  Мы,  Совет  Общины  Зари,  где  царевна  нашла  убежище  с
младенческих лет, клятвенно утверждаем, что та, что  сейчас  появится  перед
вами, не кто иная, как  Нефрет,  египетская  царевна,  дочь  и  единственная
наследница Хеперра и Римы. Почтенная Кемма, ее  воспитательница,  что  стоит
сейчас перед вами, может это удостоверить, ибо  она  присутствовала  при  ее
рождении и была с ней  рядом  вплоть  до  этого  часа.  Верите  ли  вы  нам,
советники и старейшины Общины, или требуете дальнейших доказательств?
     - Верим, - в один голос отвечали присутствующие.
     - Тогда  пусть  Нефрет,  египетская  царевна  и   законная   наследница
египетских царей, правивших Верхним и Нижним Египтом, явится пред вами.
     При этих словах  занавес  перед  алебастровым  алтарем  раздвинулся,  и
собравшимся предстала Нефрет. Так прекрасна была она в царственном  одеянии,
на котором сверкали и переливались инситнии и драгоценности  древних  царей,
так величава и стройна, что зал ахнул от восхищения; Хиан замер, не сводя  с
нее изумленного взгляда, и сердце горячо забилось у него в груди.
     Нефрет  стояла  у  алтаря  совершенно  неподвижно,  так  что  он  вдруг
усомнился, земная ли она женщина? Быть может, это сама  богиня  любви  Хатор
или статуя, которую кто-то искусно нарядил в роскошные одежды?  Но  тут  его
сомнения рассеялись: о чудо, - она улыбнулась! - затем отошла  от  алтаря  и
была  проведена  к  резному  трону.  Она   опустилась   на   него,   и   все
присутствовавшие в храме, а вместе со всеми и Хиан, трижды  поклонились  ей,
и она трижды поклонилась в ответ. Затем к трону подошел Рои  и  обратился  к
ней с такими словами:
     - Царевна Египта, - сказал он,  -  здесь  собрались  честные  и  чистые
сердцем люди из многих стран и  земель,  чтобы  в  их  присутствии  ты  была
помазана и  провозглашена  царицей  Египта.  Не  так  и  не  в  таком  месте
следовало бы совершать  этот  святой  обряд,  но  мы  переживаем  трудные  и
опасные  времена:  чужестранный  царь  захватил  половину  наших  земель   и
выставил на границах вооруженную стражу. Вот почему тайно, в полночный  час,
на этой земле, где одни лишь гробницы и призраки, а не под ярким  солнцем  в
присутствии множества людей в Мемфисе или Фивах примет твоя рука  скипетр  и
корона Египта увенчает твою голову. Но знай, что вскоре от нильских  порогов
до моря и за  морем,  да  и  при  дворе  самого  царя  гиксосов,  разнесется
новость, что в Египте снова есть царица. Принимаешь ли ты верховную  власть,
как бы ни тяжела была эта ноша и какие бы она ни несла с собой опасности?
     - Принимаю,  -  произнесла  Нефрет  приятным  ясным  голосом,  и  Хиану
показалось, что он уже слышал где-то этот голос. - Недостойная,  я  принимаю
то, чего не домогалась и не желала, но что досталось  мне  по  праву  крови.
Опасностей я не боюсь, не страшусь  и  тяжести  этой  ноши,  ибо  сила,  что
привела меня к этому трону, охранит меня.
     По залу пробежал ропот  одобрения,  -  Хиан  тоже  безотчетно  произнес
восторженные слова, - и  когда  шум  стих,  Рои  поднял  алебастровую  чашу,
наполненную маслом и, окунув в нее палец, прочертил на лбу  Нефрет  какой-то
знак. Вперед выступила Кемма и подала Рои золотой венец с  царским  уреем  и
скипетр из слоновой кости, украшенный драгоценными камнями. Венец Рои  надел
Нефрет на голову, а скипетр вложил в ее  правую  руку.  Затем  он  опустился
перед ней на одно колено и сказал:
     - Именем духа, что правит миром, я, убеленный сединами Рои, сын  твоего
почтенного предка, всемогущим духом определенный быть вашим  пророком,  пред
этим собранием братьев и слуг Общины  Зари  совершаю  помазание  и  объявляю
тебя, Нефрет, царевну  Египта,  лучшую  из  сестер  Общины  Зари,  достигшую
совершеннолетия, по священному  праву  рождения  царицей  Верхних  и  Нижних
земель, и да снизойдет на тебя благословение святого духа. Пусть  не  имеешь
ты пока что царского  двора  и  войска  и  твои  права  незаконно  присвоены
другим, однако знай, о царица, что  в  сердцах  своих  бессчетное  множество
людей признают тебя своей повелительницей, и если  увидишь  ты  где-то,  что
сошлись поговорить пятеро, знай, что трое из них - твои верные  слуги,  хотя
и держат это в тайне. Будущее нам неведомо,  ибо  скрыто  от  людей,  но  мы
верим, что впереди тебя ожидает много  радостей  и  что  придет  время  -  и
корона, которой мы увенчали тебя сейчас тайно, засияет открыто пред  взорами
великого множества людей, населяющих этот мир.  От  имени  Египта  и  Общины
Зари клянемся служить тебе верой и правдой.
     Он преклонил колени и коснулся губами руки коронованной царицы,  а  все
присутствующие простерлись ниц.
     Нефрет подняла скипетр в знак того, что  Рои  и  все  остальные  должны
подняться. Затем сама она сошла с трона.
     - Что мне сказать  достойнейшим  и  почтенным  моим  соотечественникам,
собравшимся здесь для того, чтобы оказать мне великую  честь  и  ради  блага
Египта возложить на  меня,  столь  молодую  и  неумудренную,  корону  царицы
Египта? - начала она. - Только одно могу  я  сказать:  что  клянусь  жить  и
умереть ради Египта. Мне открыли, что, когда я родилась,  египетские  богини
явились во сне моей матери и сообщили ей,  что  мне  будет  даровано  звание
Объединительницы земель. Да  сбудется  этот  сон!  Пусть  я  воистину  стану
объединительницей Верхних и  Нижних  земель,  и  когда  настанет  мне  время
отправляться к своим праотцам, оставлю Египет единым и великим.  Об  этом  я
молюсь. Благодарю вас всех и отпускаю.
     - Еще не время, о царица, -  сказал  Рои.  -  Ответь  сначала  на  один
вопрос. К нам прибыл посланник от царя гиксосов,  что  держит  свой  двор  в
Танисе, с  посланиями,  которые  завтра  должны  быть  рассмотрены  тобой  в
Совете. Но есть среди них одно послание, на которое, как  мы  решили,  ответ
должен  быть  дан  сейчас  и  здесь,  перед  всеми  собравшимися   и   перед
посланником - вот он сидит перед тобой.  Царь  Апепи,  будучи  вдов,  просит
руки Твоего Величества, он хочет взять тебя в  жены  и  дает  обещание,  что
дети и внуки твои станут царями  всего  Египта.  Что  ответит  на  это  Твое
Величество?
     Не сразу заговорила Нефрет -  она  молчала,  плотно  сжав  губы,  точно
удерживала готовые сорваться с уст опрометчивые слова. Затем ответила:
     - Благодарю царя Апепи, но дело это столь важное  для  всего  Египта  и
царицы  египетской,  что  мне  надлежит  рассмотреть  его  вместе  с   моими
советниками, а потому прошу посла царя Апепи, - тут Нефрет  бросила  быстрый
взгляд на Хиана, - милостиво принять гостеприимство в нашем  тайном  убежище
до следующей полной луны, что поднимется над пирамидами; я же  тем  временем
обдумаю все сама и спрошу совета у  тех,  кто  теперь  пребывает  в  дольнем
мире. К царю Апепи отправят гонцов, чтобы объяснить, почему задерживается  с
возвращением  его  посол.  Если  же  посол  царя  Апепи  захочет   сам   без
промедления сообщить об этом моем решении своему повелителю, пусть  поступит
так.
     Поднявшись с места, Хиан низко поклонился царице и отвечал:
     - Нет, госпожа и Совет Общины Зари, этого делать я не хочу. Мне,  писцу
Расе, было велено самолично доставить ответ на все те вопросы, что  изложены
в посланиях, а потому я останусь здесь, пока ответы эти не будут  мне  даны.
Если же вы сейчас хотите направить сообщение царю Апепи, не  в  моей  власти
указывать вам, как поступить. Делайте, как считаете нужным.
     - Пусть будет так, - сказала Нефрет.
     Она  поклонилась  всем  и,  сопровождаемая  Кеммой  и  членами  Совета,
скрылась за занавесом.
     Так закончилась  полночная  коронация  Нефрет,  которая  стала  царицей
Египта.


                                  Глава X

ПОСЛАНИЕ

     Наутро Хиан проснулся поздно - слишком он  устал  накануне,  да  и  всю
ночь сновидения сменяли одно другое. Сны были такие диковинные,  что  он  не
мог их ясно припомнить; ему грезились  пирамиды,  люди  с  закрытыми  легкой
белой тканью лицами, черный великан с огромным топором в руке и пальмы,  где
веял  ласковый  ветерок,  который  вдруг  зазвучал  женским  голосом,  очень
похожим на голос проводника, что вел его по пальмовой роще; а потом  тот  же
голос оказался у царственной особы, восседавшей на троне  в  храмовом  зале.
Но - увы! - он не мог понять о чем вещал этот голос, и, сердясь,  повернулся
к черному великану с топором в руке и спросил, что все  это  значит.  Черный
же великан вдруг чудесным  образом  обратился  в  Сфинкса,  возлежащего  над
песками, а он, Хиан, стоял перед  грозным  изваянием,  устремив  пристальный
взгляд на его недвижный лик. Сфинкс же глядел  на  него.  И  вдруг  каменные
губы раздвинулись, и  Сфинкс  заговорил.  Голос  его  был  подобен  дальнему
раскату грома.
     - Что ты хочешь узнать у меня, древнейшего  из  древних?  -  прокатился
над пустыней рокочущий голос.
     Хиан совсем перепугался и в смятении отвечал:
     - Я хотел узнать, как давно ты был изваян и что видел на своем веку,  о
Сфинкс.
     - Миллионы лет тому назад во  чреве  огня  обрел  я  форму  и  в  муках
рождения был исторгнут в сей мир, - был ответ каменных  уст.  -  Миллионы  и
миллионы лет лежал я в глуби вод и  ширился  и  рос  во  мраке.  Потом  воды
отступили, и  вот  я  стал  горой,  вершина  которой  поднялась  над  лесом.
Громадные твари лазали по моим бокам и рычали в тумане, одни  твари  сменяли
других и так продолжалось тысячелетия. Туман рассеялся, и я  увидел  солнце,
огромный пылающий красный шар, - день за днем он поднимался  надо  мной.  От
страшного жара, что исходил от него, леса иссохли и сгорели в  огне.  На  их
месте появились пески, задули сильные ветры - они обтесали  меня,  они-то  и
изваяли из меня льва. У ног моих потекла река Нил. Вместо тварей  ползающих,
которых уже не стало, в моей тени прятались теперь иные звери;  они  рыскали
вокруг в поисках добычи, дрались, соединялись и рождали потомство.
     Миновали  еще  милл