ь меня.  Но  приказание  есть
приказание,  и  ты  знаешь,  что  случается  с  теми,   кто   не   выполняет
распоряжений Совета. Начнем же.
     Хранитель уговаривал ее, умолял и  чуть  не  плакал,  но  добился  лишь
того, что Нефрет сказала:
     - Если ты боишься подняться на эту пирамиду, я поднимусь  одна.  Но  ты
знаешь - я могу упасть.
     В конце концов  огорченный  Хранитель  позвал  своего  сына,  сильного,
гибкого юношу, который, точно горный козел, легко  взбегал  на  пирамиды,  и
велел ему принести длинную веревку, свитую  из  пальмовых  волокон,  и  этой
веревкой  обвязал  он  тонкую  талию  Нефрет.  Но  теперь   возникло   новое
препятствие: Ру, который  до  тех  пор  с  удивлением  слушал  их  разговор,
спросил, что он делает  и  почему  он  обвязывает  госпожу  веревкой,  точно
какую-то рабыню.
     Хранитель стал ему объяснять, а Нефрет согласно кивала.
     - Но это невозможно, - сказал Ру. - Мой  долг  -  повсюду  сопровождать
знатную госпожу.
     - В таком случае, друг мой Ру, - сказала Нефрет, - поднимись вместе  со
мной на пирамиду.
     - На пирамиду? - Ру обиженно насупился. - Взгляни на меня, прошу  тебя,
госпожа, и ответь: что я  -  кот  или  обезьяна,  чтобы  по  гладкому  камню
взобраться с земли на небо? Да я не поднимусь и на длину этой  веревки,  как
упаду вниз и сломаю шею. Лучше я одной рукой сражусь  с  десятком  вражеских
воинов, чем поддамся такому безумию.
     - Что верно, то верно. Пожалуй, никогда не побывать тебе  на  пирамиде,
друг мой Ру, - сказала Нефрет, окидывая взглядом исполина-эфиопа, который  с
годами ничуть не изменился. - А потому оставь пустые разговоры, и  не  будем
зря тратить время. Если ты не можешь  подняться  на  пирамиду,  стой  внизу,
вдруг я поскользнусь и упаду, тогда лови меня.
     - Ловить тебя,  госпожа?!  Если  ты  упадешь?!  -  У  Ру  даже  дыхание
перехватило.
     Не сказав больше  ин  слова,  Нефрет  направилась  к  подножию  третьей
пирамиды, на  которую  Хранитель,  также  не  говоря  ни  слова,  начал  уже
подниматься по  знакомому  пути,  укрепив  на  себе  второй  конец  веревки,
которой он обвязал Нефрет. Скинув сандалии и подобрав тунику до  колен,  как
велел Хранитель, она начала подниматься вслед за ним,  а  чуть  ниже  Нефрет
поднимался сын Хранителя, следивший за каждым ее движением.
     - Слушайте мои слова, вы, отец  и  сын!  -  простонал  Ру.  -  Если  вы
допустите,  чтобы  моя  госпожа  поскользнулась  и  упала,  лучше   вам   не
спускаться вниз, потому что я убью вас обоих. Оставайтесь тогда  наверху  до
конца вашей жизни!
     - Если она упадет, упадем и мы. Но боги свидетели - моей вины в том  не
будет, - отвечал Хранитель, прильнув к склону пирамиды.
     Тут сразу же  следует  сказать,  что  Нефрет  показала  себя  способной
ученицей. Глаза у нее были зоркие, как у ястреба, смелостью она не  уступала
льву, а ловкостью - обезьяне.
     Она поднималась все выше и выше, ухватываясь за  те  щели,  за  которые
ухватывался ее проводник, и ставя ноги точно в те  места,  куда  ставил  он;
так они поднялись до середины пирамиды.
     - Достаточно на сегодня, - сказал Хранитель пирамид. - Ни один  новичок
из нашего рода не идет в первый раз дальше -  это  правило.  Отдохнем  здесь
немного, а потом начнем спуск. Мой сын будет ставить тебе ноги, куда надо.
     - Повинуюсь тебе, -  отвечала  Нефрет  и  так  же,  как  ее  проводник,
обернулась  назад  -   под   ней   простиралась   пустота,   только   где-то
далеко-далеко внизу стоял на песке казавшийся совсем  маленьким  Ру.  И  тут
впервые она почувствовала головокружение.
     - У меня кружится голова, - тихо сказала она.
     - Обернись назад, к пирамиде, - сказал  Хранитель  размеренно-спокойным
голосом, стараясь скрыть охвативший его страх.
     Нефрет повиновалась, и сила и воля вновь вернулись к ней.
     - Все в порядке, - сказала она.
     - Тогда, госпожа, повернись  еще  раз,  потому  что,  не  сделав  этого
теперь, ты не сделаешь никогда.
     Она снова повиновалась, и  -  о,  радость!  -  она  уже  не  испугалась
высоты, душа ее победила страх. Спуск после этого прошел легко,  потому  что
она могла бросить взгляд, куда ставить ногу, в  какую  расщелину  или  излом
горячего блестящего мрамора, да и юноша, спускавшийся впереди нее, знал  все
эти расселины наизусть и говорил ей,  куда  ступать.  Так  они  благополучно
спустились на землю;  Нефрет  немного  посидела,  чтобы  отдышаться;  она  с
улыбкой смотрела на Ру: у того глаза вылезли из орбит - так он напугался,  и
он все отирал пот со лба краем своего одеяния.
     - Может,  довольно  с  тебя  пирамид,  госпожа?  -  спросил  Хранитель,
освобождая ее от веревки.
     - Ну уж нет, - отвечала Нефрет, вскочив  с  песка  и  потирая  саднящие
руки. - Мне понравилось, и я не успокоюсь, пока не  научусь  подниматься  на
них одна, в свете луны, как, говорят, можешь делать ты.
     - Исида! Мать Небес! - воскликнул Хранитель, простирая  вверх  руки.  -
Нет, ты не смертная дева, ты, наверное, богиня; может быть, ты  и  есть  Дух
пирамид, обретшая облик смертной?
     - Ты угадал, - отвечала ему Нефрет. - И я так думаю: я -  Дух  пирамид.
А потому не соблаговолишь ли ты встретить меня завтра здесь, в то же  время?
Надеюсь, завтра мы поднимемся на самую вершину малой пирамиды.
     И пока растерявшийся  Хранитель  собирался  с  ответом,  Нефрет  надела
сандалии и удалилась в сопровождении Ру, который  от  волнения  утратил  дар
речи.
     Так все началось, а затем Нефрет исполнила свой зарок. На время все  ее
помыслы, сила, воля сосредоточились на одном: покорении пирамид.  Пусть  это
была скромная цель, на заре  девичьей  зрелости,  но  она  поглотила  Нефрет
целиком. Ей сообщили, что по рождению она - царица Египта.  Это  не  так  уж
глубоко  взволновало  ее;  здесь,  среди   покинутых   храмов   и   гробниц,
царствование над Египтом казалось ей несбыточной мечтой, во  всяком  случае,
если это и было предопределено ей судьбой, то в  далеком  будущем.  Пирамиды
же были здесь, перед ней, и пока что ей хотелось стать  Владычицей  пирамид,
которые, как ей тоже было сказано, ее далекие предки  воздвигли  для  своего
погребения.
     К тому же рассказ о царственной красавице, появляющейся на  пирамиде  в
лунные ночи, возбудил в ней  любопытство.  Неужели  это  дух  ее  бродит  по
ночам? Молодые люди склонны быть доверчивыми, когда речь  идет  о  любви,  и
Нефрет была просто зачарована этой печальной историей. Воображение  рисовало
ей, как молодая дева, которая так же, как и она,  научилась  подниматься  на
пирамиды и так же суждено ей было стать  царицей,  стремительно  всходит  на
вершину самой высокой из них и бросается  оттуда  вниз,  лишь  бы  избегнуть
страшной участи и не стать женой человека, которого она ненавидит и  который
поверг в прах ее родную страну; и так она, побежденная, обрекает  на  смерть
победителя. Особенно же волновал Нефрет  конец  легенды:  настанет  день,  и
другая прекрасная молодая  царица,  преследуемая  другим  влюбленным  в  нее
чужестранцем, взбежит на вершину пирамиды, и там,  на  краю  бездны,  любовь
победит вражду, и на страну, за власть над которой они сражались,  снизойдет
благословение.
     Нефрет еще ничего не знала о  любви,  и  все  же  природа  берет  свое,
пробуждаясь даже в малом ребенке. Нефрет догадывалась, о чем повествует  эта
красивая сказка, и душа ее просыпалась навстречу будущему. Но  пока  что  ею
владело лишь одно желание - достичь  того,  что  считалось  невозможным  для
женщины: покорить пирамиды; в ту пору она не отдавала  себе  отчета  в  том,
что для нее это было еще и символом: взойдет  она  на  вершину  пирамиды,  и
тогда ей, сильной духом и телом, не страшны еще более трудные  дела  и  куда
более страшные опасности, которые, быть может, ожидают ее в будущем.
     В тот же год Нефрет овладело желание молиться,  потребность  проникнуть
в тайну общения с тем, кто поставлен над родом людским, с тем,  кого  жители
земные зовут Богом, и не Рои с Тау внушили ей это желание - то было  веление
души. Более всего на свете жаждала теперь Нефрет общения с  Богом;  странная
мечта овладела ею - быть может, иные сочли  бы  это  за  безумие,  но  такие
мечтания довольно часто овладевают юношами и девушками на пороге зрелости  -
или  зрелыми  людьми  на  пороге  старости,  в  те  сумеречные   годы,   что
предшествуют приходу смертной тьмы. Точно мираж являлся  ей,  точно  видение
Истины - ей все время чудилось, что Высший Дух, который  витает  над  ней  и
над всем миром, лучше услышит ее молитвы и станет внимать  ей,  если  она  в
полном одиночестве обратит к  нему  свои  молитвы  с  вершин  пирамид.  Быть
может, то была причуда, но вело к ней чистое и  достойное  побуждение.  И  в
конце  концов  Нефрет  осуществила  свою  мечту:  спустя   год   она   могла
подниматься на все пирамиды в полном одиночестве.
     Хранитель пирамид и его сыновья, чье искусство и ловкость  передавались
из поколения в поколение,  дабы  они  побеждали  в  состязаниях  и  получали
награды, лишь удивлялись этому и  чувствовали  себя  несколько  уязвленными:
эта девушка не только сровнялась с ними, но, пожалуй, даже  превзошла  их  в
столь трудном искусстве.
     В самом начале обучения Совет Общины, встревоженный  сообщениями  Ру  и
Кеммы о странном капризе, который овладел  их  подопечной,  чью  драгоценную
жизнь они были обязаны денно и  нощно  охранять,  призвал  Хранителя  и  его
сыновей и спросил, велика ли опасность.  Для  тех,  кому  дан  этот  дар,  -
никакой, отвечали они, и подтверждением тому шесть  поколений  их  рода:  ни
один человек в их роду не умер от падения с пирамиды. Иное дело с теми,  кто
не принадлежал их роду, продолжал Хранитель,  для  всех  других,  кто  хотел
проникнуть в секрет их искусства, это окончилось печально.  Ответ  Хранителя
испугал Совет. Однако Рои открыл ему, что Нефрет не  дано  препятствовать  в
ее увлечении, сама же она упорно  совершенствовалась  в  этом  искусстве,  и
никакой беды с ней не случалось. Наконец настало время,  когда  Нефрет,  при
свете ли дня или при свете луны, могла взойти на вершину  любой  из  пирамид
так же быстро, как сам Хранитель и его сыновья.
     Тогда Хранитель и его сыновья преклонились перед Нефрет и обратились  к
ней с просьбой стать их предводителем, ибо она  превзошла  их  всех.  Однако
Нефрет лишь засмеялась в ответ и сказала, что это вовсе ничего не  значит  и
она не станет их предводителем, а прикажет, чтобы им дали  награды,  которые
она сама назначит. После этого ей была предоставлена полная свобода,  теперь
она могла одна, без сопровождения  Хранителя  и  его  сыновей,  подниматься,
когда она захочет, на любую из пирамид.
     Но вот тогда-то и случилось тревожное происшествие.


                                 Глава VII

ЗАМЫСЕЛ ВЕЗИРА

     Как уже было сказано, Нефрет, когда ей овладевало  желание  помолиться,
поднималась на одну из пирамид на восходе или перед закатом солнца  и,  стоя
в полнейшем одиночестве на маленькой площадке на самом верху,  обращалась  к
богам. Иной раз она не молилась, а лишь,  блуждая  взором  по  раскинувшимся
вокруг  пространствам,  раздумывала   над   уготованной   ей   судьбой   или
предавалась девичьим мечтаниям.
     Об этой ее привычке  стало  известно  не  только  членам  Общины  и  ее
служителям, но и жителям окрестных  земель  и  странникам,  путешествовавшим
неподалеку  от  границ  Святой  Земли  -   так   называли   местность,   где
расположилась Община Зари и чьи границы не осмеливался переступить  ни  один
чужестранец. Да и как было не пойти молве:  стройная  фигура  Нефрет  словно
парила между небом  и  землей,  ясно  вырисовываясь  на  голубом  небосклоне
ранним утром и на закате; при разливах ее было видно  даже  с  самого  Нила.
Люди говорили, что это сам Дух пирамид предвещает Египту тревожные  времена,
ибо никто не верил, что земная женщина может решиться подняться  так  высоко
на пирамиду, что ей хватит силы и ловкости, точно ящерице,  скользить  вверх
по гладкому мрамору.
     Скоро весть об этом чудесном явлении дошла до Таниса.
     Как-то под вечер Нефрет поднялась на вершину второй пирамиды  и  начала
было уже спускаться своим обычным путем, однако,  заметив,  что  смеркается,
выбрала более короткий спуск - не по южной стороне,  где  ее  ожидал  Ру,  а
повернула на западный  склон,  который  все  еще  освещался  солнцем.  Легко
спрыгнув на  песок,  она  поискала  взглядом  Ру,  но  вместо  него  увидела
четверых приближающихся к ней мужчин, на которых она  поначалу  не  обратила
внимания, в сумерках приняв их за  Хранителя  пирамид  и  его  сыновей;  она
подумала, что они хотят расспросить ее о новом спуске, который она  отыскала
на западном склоне пирамиды. Потому она спокойно  стояла,  а  они  подходили
все ближе, затем приостановились, словно  чего-то  опасаясь,  и  тут  чей-то
голос выкрикнул:
     - Женщина то иди дух - хватайте ее! Только бы она не  убежала  от  нас!
Помните о большой награде - хватайте ее!
     Ободренные  таким  образом,  неизвестные  бросились  к   ней.   Осознав
опасность, Нефрет резко повернулась и начала снова взбираться  на  пирамиду,
она уже поднялась на несколько локтей, но тут один из  чужестранцев  ухватил
ее за лодыжку и стянул вниз.
     - Ру! - тревожно крикнула  Нефрет.  -  Ко  мне,  на  помощь,  Ру!  Я  в
ловушке, Ру!
     Случилось так, что Ру  находился  почти  тут  же,  за  углом  пирамиды.
Потеряв из виду Нефрет и забеспокоившись, он направился к  западному  склону
пирамиды, который был  лучше  освещен,  поглядеть,  не  там  ли  Нефрет.  Он
услышал ее крик о помощи и бросился вперед;  повернув  за  угол,  он  увидел
Нефрет, лежащую на  песке:  вокруг  нее  теснилось  четверо  мужчин  -  трое
обматывали ее веревками, а четвертый повязывал на лицо полотняный лоскут.
     Ру яростно взревел и,  подняв  топор,  прыгнул  на  них.  Тот,  который
обвязывал Нефрет лицо, первым заметил гигантскую черную фигуру, которую  он,
конечно же, принял за страшного духа-хранителя здешних мест; он отпрыгнул  в
сторону и кинулся бежать. Но сверкнул  топор,  и,  разрубленный  надвое,  он
свалился замертво. Затем второй разбойник, который сначала подумал, что  это
ревет лев, тоже увидел Ру и на  миг  застыл  от  изумления.  Но  Ру,  бросив
топор, схватил за  горло  сразу  двоих  и,  с  силой  стукнув  их  головами,
отбросил  злодеев  в  разные  стороны,  оба  упали  на  песок  и  больше  не
шевельнулись. Четвертый же успел выхватить нож - то ли чтобы  защититься  от
Ру, то ли чтобы заколоть им Нефрет; однако когда он увидел,  что  сталось  с
другими, смелость оставила его, и, завизжав от страха, он  выронил  из  руки
нож и пустился наутек.  Ру  подхватил  нож  с  песка  и  швырнул  его  вслед
беглецу. Страдальческий вскрик боли подтвердил, что Ру достиг цели,  хотя  в
сгустившейся темноте он уже не мог разглядеть самого беглеца. Ру хотел  было
броситься за ним в погоню, но Нефрет, приподнявшись с песка, крикнула ему:
     - Не уходи! Останься здесь, может быть, их тут много!
     - Ты права, - сказал Ру, - а этот пес свое получил.
     Не говоря больше ни слова, он схватил Нефрет, прижал ее,  словно  малое
дитя, к своей груди, придерживая левой рукой, правой подобрал  топор  и  без
промедления, даже не взглянув лишний  раз  на  поверженных  врагов,  побежал
вдоль западного подножия пирамиды; он не сбавил шага до тех пор, покуда  они
не оказались среди надгробий, где уже их никто не мог увидеть.
     - Вот и пришел конец твоим забавам, госпожа, -  решительно  сказал  Ру;
он весь дрожал, но, конечно же, не  от  страха  -  он  думал  о  том,  какой
опасности только что избегла царевна.
     - Если б не ты, все могло бы кончиться плохо, -  отозвалась  Нефрет.  -
Это для меня хороший урок, теперь я буду знать, чего мне  опасаться.  Опусти
меня на землю, мой дорогой Ру, я уже успокоилась.
     Страх и тревога охватили Кемму и  общинный  Совет,  когда  эта  история
была им поведана; встревожился даже  мудрый  Тау.  Один  только  пророк  Рои
оставался спокойным.
     - Никто не причинит Нефрет зла, - сказал он. - Я знаю это от  тех,  кто
не может лгать, - вот почему я позволил ей следовать ее причуде -  научиться
всходить на пирамиды, ибо не следует держать ее  взаперти  и  препятствовать
ее желаниям; Нефрет должна уметь смотреть в лицо  опасности  и  преодолевать
любые препятствия.  Нам  же  отныне  надо  неусыпно  охранять  царевну,  ибо
опасности еще только начинаются.
     Затем  Рои  послал  людей,  чтобы  они  принесли  трупы  тех,   с   кем
расправился Ру, по возможности отыскали  раненого  и  захватили  его  живым.
Этого они, однако же, сделать не  смогли,  потому  что  когда  рассвело,  от
чужестранного злодея остались лишь кровавые пятна на песке,  которые  вскоре
потерялись, а это значило, что раненый, превозмогая боль,  стал  пробираться
дальше по камням, чтобы не оставлять за собой следов.
     Мертвые же кое-что поведали о себе: двое были из  племени  гиксосов  и,
судя по одежде, служили при дворе царя Апепи. Третий, как видно, был  у  них
проводником,  однако,  какому  народу  он   принадлежал,   определить   было
невозможно, ибо это на его голову обрушился топор Ру.
     Тела презренных похитителей были брошены шакалам и  стервятникам,  дабы
в них больше не могли вернуться их Ка, а  души  их  со  всеми  полагающимися
обрядами, в присутствии членов Общины Рои проклял, дабы из  века  в  век  не
находили они упокоения. Ведь они  не  только  нарушили  соглашение,  которое
соблюдали многие поколения, и ступили на Священную землю Общины Зари,  но  и
пытались похитить, а возможно, и умертвить деву, чье имя еще не было  никому
ведомо за пределами этой земли.
     Тем история и закончилась, только теперь ни на восходе,  ни  на  закате
солнца никто не видел Нефрет на вершине пирамиды.
     Немного погодя выбившийся из сил,  изможденный  гиксос  с  перевязанной
спиной, то и  дело  харкавший  кровью,  как  бывает,  когда  ранено  легкое,
добрался до царского  дворца  в  Танисе;  здесь  его  признали  и  отвели  к
большому военачальнику, который выслушал его с гневным выражением  на  лице,
приказав записать его рассказ слово в слово. Когда  писец  закончил  запись,
начальник выбранил пришедшего за то, что тот не справился с  порученным  ему
делом.
     - Разве это моя вина? - спросил пришедший.  -  Разве  это  правильно  -
посылать тех, кто рожден женщиной, чтобы захватить в плен дух или  колдунью?
Ибо ни одна дева, если в ней течет теплая кровь, не  может  бегать  вверх  и
вниз по пирамиде, выложенной гладкими блестящими плитами,  так,  словно  это
муха летает вверх-вниз по стене, а мы это видели своими глазами.  Разве  это
справедливо - ожидать от простых людей, что они одолеют черного  дьявола  из
преисподней, страшного великана, какого и не видел никто из живущих на  этом
свете, чудище, которое рычит, точно лев,  а  руки  его  крушат  человеческие
черепа, точно это плоды граната? Разве  справедливо  -  приказывать  простым
смертным людям ступить на Священную землю, где поселились  боги,  волшебники
и призраки умерших? Зачем только я, глупец,  слушал  тебя  и  польстился  на
твои щедрые посулы; глупцами были и мои товарищи, и, верно, так сейчас  себя
и называют в преисподней, ибо есть ли хоть один человек в Египте, кто бы  не
знал, что вторгнуться в Священную землю Общины  Зари  -  значит  навлечь  на
себя проклятие и смерть! А  теперь  дай  мне  вознаграждение,  чтобы  я  мог
поделить деньги между моими детьми.
     - Вознаграждение! - зловеще прошептал начальник. - Не  будь  ты  ранен,
не миновать бы тебе порки. Убирайся отсюда, собака!
     - Куда же мне, преданному проклятью, идти? - спросил несчастный.
     - Туда, куда уходят все, кто  проиграл,  -  в  преисподнюю,  -  отвечал
начальник и подал знак слугам.
     И они вышвырнули его, в ад  или  куда-то  еще  он  отправил