Да!  Он  должен  устроить вам свидание с Вернером. Естественно, ведь Стауниц
боится, как бы Чехович его не выдал.
     - Откуда "Трест" знает об аресте?
     - Помилуйте, такая мощная организация. У нее везде свои люди.
     - В  самом  деле,  -  сказал  Якушев, - эта история может даже повысить
наши шансы в глазах полковника Вернера.
     Якушев  с  необыкновенной  для  его  возраста и солидности поспешностью
разыскал  Стауница  и  объяснил ему, что надо делать, и притом немедленно. И
Стауниц мгновенно понял.
     Он  разыскал официанта Стасика, вопил и метался так, что этот сотрудник
полковника Вернера, как мог, его утешал:
     - Я   понимаю  вашу  тревогу,  но  пан  Чехович  бывал  и  не  в  таких
переделках, он вас не выдаст. Кроме того, посольство заявит протест.
     - Что  протест?  Выручить  Чеховича  может  только  "Трест". Надо, чтоб
полковник встретился сегодня вечером с нашим "главным"...
     - Да, но где? Не в нашем кабаре, конечно...
     Стауниц задумался. И вдруг сообразил:
     - Сегодня  у  моих  друзей,  Кушаковых,  раут...  Полковник  может туда
приехать  как  гость.  Особняк...  там  рады гостям, открытый дом. Кушаковым
этот  визит даже польстит. Вообще полезное знакомство. Наш "главный" приедет
к десяти. Ответ по телефону...
     Стасик позвонил: полковник согласен, прибудет к десяти. Адрес?..
     14   октября  1923  года  состоялось  свидание  Якушева  с  полковником
Вернером.   Произошло   это   в   особняке  Кушаковых.  Агриппина  Борисовна
действительно  была польщена визитом Вернера, на Якушева она обратила меньше
внимания.  Стауниц уговорил ее предоставить свою спальню для интимной беседы
полковника со своим старым другом.
     Мимо  гостиной,  где играли в карты, Стауниц проводил Якушева в спальню
Кушаковой.  Там  его  ожидал Вернер. Якушев вошел в спальню, которую хозяйка
называла  "будуаром",  поздоровался  с  Вернером и взглянул на Стауница. Тот
понял и мгновенно исчез.
     В  "будуаре"  пахло  духами,  светил  только  голубой фонарь в потолке.
Присев на низенький пуф, Якушев сказал:
     - Могу  вас  порадовать.  Чехович  будет  освобожден,  - он взглянул на
часы, - вероятно, он уже дома.
     - Мы заявили протест.
     Якушев пожал плечами:
     - Зачем?  Вы  должны  были  прежде  всего  оповестить нас. У нас хватит
влияния  на  то, чтобы освободить Чеховича. Но это дело прошлое. Поговорим о
будущем. Вы хотели что-то сказать?..
     - Да.   Примите   нашу  благодарность...  То,  что  мы  знаем  о  вашей
организации,  нас  порадовало.  Нас  устраивает  ваша  ориентация на Николая
Николаевича.  Мы  не  забыли  его  обращение  к  полякам в начале войны, его
обещания  автономии. Словом, его персона нас устраивает. В случае конфликта,
как  нам  известно,  вы  будете поддерживать нас и Францию. Однако некоторые
русские монархисты придерживаются германской ориентации.
     - Так же, как некоторые ваши титулованные магнаты.
     - Мы  это  знаем.  И  не только магнаты. Мы возмущены поведением барона
Врангеля.  Он,  очевидно, не понимает, что "царство Польское" кончилось и не
возродится.  Эти  господа  раздражают  нас  своим  высокомерием.  Между нами
говоря,  простой  люд  Польши  склонен  больше доверять большевикам в смысле
сохранения  независимости  Польши.  Поэтому  мы  бы желали получить от вашей
организации  заверения  в  том,  что  вы  будете выполнять обещания великого
князя Николая Николаевича.
     - В  настоящее время, - с достоинством начал Якушев, - наш Политический
совет  вырабатывает  меморандум, в котором будет ясно сказано об отношении к
соседним  с  Россией  государствам. Меморандум будет вручен вам через нашего
эмиссара в Варшаве Артамонова-Липского.
     - Господин  Липский  был принят начальником второго отдела генерального
штаба   Братковским.   Речь   шла   об   организации   "окна"   на  границе,
следовательно, о переносе вашей работы на "кресы"...
     - В Западную Белоруссию.
     - Мы  называем  наши  восточные окраинные области "кресами". Но если мы
оказываем  вам  эти  услуги,  то  вместе  с тем мы бы желали получить от вас
некоторые  сведения  военного  характера.  Нас интересует дислокация войск в
приграничной полосе, сведения о сокращении контингентов...
     - Позволю  себе  вас  прервать, полковник... Я не имею полномочий вести
беседу  по  чисто  военным  вопросам.  Эти  вопросы начальник второго отдела
вашего   генерального  штаба  может  прояснить  с  начальником  штаба  нашей
организации,  генералом...  Фамилии  я  не  назову,  но  я убежден, что вы с
уважением  отнесетесь  к  этому весьма авторитетному лицу. Смею вас уверить,
что   мы  в  случае  военного  конфликта  будем  поддерживать  рас  и  ваших
союзников.  Хочу  вам  сказать  еще,  полковник, что помощь, оказанная вами,
будет  способствовать нашим добрососедским отношениям, предстоящим в близком
будущем. Личные контакты в Варшаве я считаю необходимыми.
     - Я  рад  это слышать от главы будущего... - здесь Вернер сделал паузу,
- будущего правительства.
     - Не  будем  опережать  события, полковник, миссия руководителя внешней
политики нашей организации меня вполне удовлетворяет.
     На этом кончилось свидание Якушева с Вернером.
     Агриппина  Борисовна  Кушакова  была  несколько разочарована: "западный
дипломат",  как назвал Вернера Стауниц, ушел незаметно, простившись только с
хозяйкой.  Но  зато  Якушев  теперь  очаровал  хозяйку,  он  отведал  гуся с
антоновскими  яблоками и коллекционное вино из подвалов "Массандры". Стауниц
с   удивлением  убедился,  что  Якушев  оказался  душой  общества  в  салоне
Кушаковой.
     Они ушли от Кушаковых в первом часу ночи.
     На улице Стауниц спросил:
     - Как вы думаете, чем кончится эта игра?
     - Игра  только  началась.  Наполеон  как-то  сказал:  "Надо ввязаться в
игру,  а  потом  посмотрим,  что  выйдет..."  Было  бы  идеально получить от
второго  отдела  польского штаба все, что нам нужно... Вы понимаете, о чем я
говорю?
     - Признаюсь - не понял.
     - Все  эти  Марковы,  тальберги и компания, которых польский генштаб на
порог  не  пускает,  будут  бегать к нам и просить протекции. Таким образом,
"Трест" приобретет международное значение.
     - Александр Александрович!
     - Что?
     - Вы - гений!
     - Я  далеко  не  гений.  А  в  военных  делах  совсем  слабоват.  Но не
сегодня-завтра примет дела наш начальник штаба.
     - Кто он все же? Или это еще тайна?
     - Генерального штаба генерал-лейтенант Потапов.


31

     1  сентября  1923  года  ОРА перестало существовать. Врангель объявил о
создании   РОВС  -  Российского  общевоинского  союза.  РОВС  объединил  все
воинские  силы эмиграции с подчинением их штабу Врангеля в Сербии. На втором
месте  после  Врангеля  теперь оказался генерал Александр Павлович Кутепов -
упрямый,  энергичный  и  жестокий.  Он опирался на галлиполийцев, то есть на
тех,  кто  после эвакуации Крыма прошел испытания в лагере на Галлиполи. Там
Кутепов   насаждал   свирепую  дисциплину,  сажал  офицеров  на  гауптвахту,
разрешил  дуэль  на  винтовках  за  оскорбление  офицерской  чести (дуэльных
пистолетов  не  было). Полевые суды и жестокие наказания несколько подтянули
дисциплину.   Когда   галлиполийцев   эвакуировали  в  Болгарию,  они  имели
потрепанный  вид,  но  все  же  были  пригодны  для  карательных экспедиций.
Генерал  Туркул,  командуя  этим  войском, сумел жестоко подавить в Болгарии
народное  восстание.  Особенно  свирепствовал  генерал Покровский, известный
своими  зверствами  еще  в  годы  гражданской  войны.  Он  продолжал  так же
действовать  и  в  Болгарии,  но там его кровавая деятельность кончилась: он
был убит повстанцами.
     Характер    Кутепова   привел   его   к   столкновению   с   болгарским
монархо-фашистским  правительством.  Кутепов был отстранен от командования и
переселился  в Стремске Карловцы, в Сербию, где находился штаб Врангеля. Там
Кутепов снова обрел власть над остатками белых армий, став во главе РОВС.
     Приход  Кутепова  в  РОВС  означал, что диверсионная и террористическая
деятельность   белых   будет   возрастать.  Юрию  Ширинскому-Шихматову  было
поручено  организовать  школу  агитаторов и подобрать "твердые элементы" для
заполнения должностей в России после реставрации монархии.
     "Трест",  как  одно  из  средств  борьбы  против терроризма, шпионажа и
диверсий,  приобретал  большое значение. Надо было искать пути проникновения
в  РОВС  и  войти в доверие к Врангелю и Кутепову. Вместе с тем продолжалась
переписка  с  Высшим  монархическим  советом  и с Климовичем (он по-прежнему
состоял при Врангеле).
     Якушев  заботился о том, чтобы стиль писем "Треста" соответствовал духу
верноподданнических  излияний  того  времени. Он к месту вставлял "уповая на
монаршую   волю",   "следуя  предначертаниям  почившего  в  бозе  обожаемого
монарха", "повергая к стопам".
     Впрочем,  "повергая  к стопам" он вскоре исключил, полагая, что "стопы"
могли  быть у монарха, а у великого князя, местоблюстителя престола, имеются
лишь ноги.
     Стауниц  исполнял  обязанности  секретаря,  зашифровывал  письма, писал
указания  представителям  "Треста"  за границей. Так как переписка шла через
эстонское  и  польское  посольства,  а  там, несомненно, интересовались этой
перепиской,  то  можно было дезинформировать посольства, сообщая то, чего не
было в действительности.
     Артузов,  Пилляр,  Старов  предупреждали,  что  "Трест"  может  ожидать
гостей-ревизоров  из-за  границы. Хотя Якушев с Хольмсеном и условились, что
о  посылке эмиссаров в Россию в каждом случае "Трест" будет предупреждаться,
но  спустя  немного  времени  был  арестован  полковник Жуковский, посланный
вопреки  договоренности  без  предупреждений.  Якушев  в  письме к Хольмсену
разразился   упреками   и  еще  раз  заявил,  что  "Трест"  не  отвечает  за
безопасность тех эмиссаров, которые будут проходить по своим каналам.
     Но  эмиссаров  могли  посылать  и  с  ведома  "Треста", через "окно" на
советско-эстонской границе.
     Потапова  беспокоили  редко,  но  полковнику  Вернеру сообщили, что все
переговоры  военного  характера  уполномочен  вести  только  Потапов. Тотчас
последовало  приглашение  Якушеву и Потапову прибыть в Варшаву для совещания
с начальником 2-го отдела генерального штаба.
     Дзержинскому  доложили  об  этом,  и  было решено, что Потапов и Якушев
отправятся в Варшаву "нелегально", через только что организованное "окно".
     Но  до  отъезда  Якушев  должен  был официально представить Потапова на
совещании  Политическою  совета  МОЦР.  По  этому случаю предстояло провести
совещание  Политического  совета  -  "звездной палаты" МОЦР - почти в полном
составе.


32

     Для  совещания Политического совета МОЦР была избрана сторожка на одном
из  кладбищ  Москвы.  Здесь  всегда  толчется  разный люд, а когда стемнеет,
можно  незаметно  подойти,  не  обращая  на себя внимания. В сторожке обитал
заросший  косматой  бородой старик, в котором никто не мог узнать известного
в начале века кутилу, князя Орбелиани, ротмистра Сумского гусарского полка.
     В  тот  вечер  Якушев  и  Потапов  устроились на скамейке, в отдаленном
уголке  кладбища,  и  ждали,  когда  совсем  стемнеет,  чтобы  пробраться  в
сторожку.  Они  говорили о предстоящем заседании Политического совета. Совет
редко   собирался   в  полном  составе.  Только  три  его  члена  -  Якушев,
Остен-Сакен  и Ртищев - жили в Москве, кавалергард Струйский жил под Москвой
в  Царицыне, Путилов - в Петрограде, барон Нольде - в Твери, бывший владелец
нефтяных промыслов Мирзоев скрывался где-то на юге.
     - Сегодня  вы  увидите  этот зверинец. Атмосфера тяжелая. В этих ветхих
стенах  скопилось  столько  злобы и ненависти, что непонятно, как они еще не
рухнули. - Якушев оглянулся. - Пора...
     Они  вышли  на  прямую  дорожку,  обогнули  кладбищенскую церковь. Было
совсем темно. В кустах, вблизи сторожки, возникла тень.
     - "Тесак", - негромко сказал Якушев.
     - "Тихвин", - ответила тень.
     "Однако   совсем  по-военному",  -  подумал  Потапов.  Якушев  бесшумно
отворил  дверь,  и  они  вошли  в  сторожку.  В  тусклом  свете  керосиновой
лампы-трехлинейки  можно  было  разглядеть  людей,  сидевших  в  один ряд на
скамье против русской печи.
     - Bonsoir  messieurs,  j'ai  l'honneur  de  vous presenter notre ami et
confrere des armes*.
     ______________
     *  Добрый  вечер,  господа... Имею честь представить вам нашего друга и
брата по оружию (франц.).

     Потапов,  поклонившись,  разглядел  в  полумраке  седую бороду и желтую
лысину  Ртищева,  которого  знал  по  старому времени. В огромном, худом как
скелет  человеке,  который  сидел  на  табурете  у  самой  печи,  он  угадал
кавалергарда Струйского.
     Совещание  открыл  Ртищев.  Он  начал с того, что наконец МОЦР обрела в
лице   его   превосходительства  Николая  Михайловича  выдающегося  военного
деятеля.  Таким  образом,  в  составе  будущего  правительства  России  пост
военного министра не является больше вакантным.
     Якушев  попросил  себе  особых  полномочий на тот случай, когда собрать
Политический  совет  не  представится  возможным.  Полномочия ему были даны.
Особой   группе   Стауница   предлагалось  состоять  в  полном  распоряжении
Политического совета, что означало подчиняться Якушеву и Потапову.
     Затем  Боярин  Василий  (он  же  Ртищев)  объявил,  что  Федоров (он же
Якушев) сделает важное сообщение.
     С  почтительным  изумлением  Потапов  слушал  Якушева.  Он знал его как
чиновника  министерства  путей  сообщения  в  чине действительного статского
советника,  светского  говоруна  и  поклонника  хорошеньких женщин, а тут, в
такой  сложной  игре,  перед  ним  предстал  тонкий  и  умный  актер, знаток
человеческих  душ,  отлично  изучивший  своих  партнеров. А среди них были и
неглупые и очень опасные деятели.
     Прежде  всего  Якушев дал точный анализ господ, которые стояли у власти
в  Польше  и  Финляндии,  в  странах,  привлекавших  особое внимание русских
монархистов.   Если   в   Финляндии   у   власти  был  знакомый  всем  барон
генерал-лейтенант   Маннергейм,   в   прошлом   офицер  кавалергардского  ее
величества  полка,  то  деятели  МОЦР  плохо  разбирались  в польских делах.
Якушев  объяснил  им,  что,  несомненно,  в  этой  стране  вернутся к власти
Пилсудский  и  его  полковники,  не исключен военный переворот. Якушев резко
осудил   политику  "наших  зарубежных  братьев"  из  ВМС.  Они  мешают  МОЦР
использовать  2-й  отдел  польского  генерального штаба и настораживают этот
штаб:
     - Я  и  наш друг и собрат (взгляд и полупоклон в сторону Потапова) едем
в  Польшу.  Мы  собираемся поставить перед польским генштабом важные для нас
вопросы  -  создание  не  одного,  а двух "окон" на границе. Мы имеем в виду
расположить  на  территории  Польши, вдоль польско-советской границы, отряды
русской   конницы   под   видом   рабочих  на  угодьях  польских  и  русских
землевладельцев.  Вы  понимаете, господа, как это важно! Вспомним Савинкова.
Ему  удалось  сконцентрировать  на польской стороне несколько десятков тысяч
штыков  и  сабель под флагом "Союза защиты родины и свободы". Неужели нам не
удастся  создать  несколько  небольших по численности отрядов, которые могут
послужить   авангардом   в   случае   военного  конфликта  между  Польшей  и
Советами?..  Все  это  было  бы  осуществимо,  если бы наши дорогие собратья
держали  себя умно, если бы, к примеру сказать, наш любезный друг из Высшего
монархического  совета  Николай Евгеньевич Марков не писал громовых статей и
не   читал   лекций   о  Российской  империи  в  пределах  тысяча  девятьсот
четырнадцатого  года  и  не  называл  Польшу  привисленскими  губерниями, не
обещал  полякам  генерал-губернатора  вроде  известного нам Скалона. Один ли
Николай  Евгеньевич  делает  такие "гафы"? Я могу назвать и других, подобных
ему  политиков.  А  это настораживает Пилсудского и пилсудчиков. И не только
их...  Я  слышу  неодобрительные возгласы. Друзья мои, я точно так же мыслю,
как  Николай  Евгеньевич,  но  есть  мудрая  пословица,  я  позволю  себе ее
перефразировать:  "Если  хочешь есть пирог с грибами, держи, но крайней мере
временно,  язык  за зубами". Поэтому, дорогие собратья, терпение и терпение.
И  имейте  в  виду,  что  наша командировка в Польшу может не дать так скоро
желаемых результатов...
     "Ах,  лиса,  -  подумал  Потапов,  - очень нам с тобой нужны эти отряды
врангелевцев на границе, а вот "окна" - дело другое".
     - Ни  в  коем  случае  не  раздражать  поляков,  делать  вид,  что наше
правительство   будет   уважать   суверенитет   и  почитать  будущего  главу
государства - Пилсудского... - так закончил Якушев.
     Боярин  Василий  пригласил  высказаться Мирзоева по самому болезненному
вопросу - о финансовых затруднениях МОЦР.
     - В  конфиденциальном  письме  из  Парижа  мои  родственники, Чермоевы,
пишут:  "Вы,  наверно, думаете, что мы располагаем прежними возможностями, и
ошибаетесь.  Подлец  Гукасов  продал  свой нефтеналивной флот англичанам. На
его  счастье,  флот  находился в британских водах. Он как был, так и остался
миллионер.  Мы  же  не могли вывезти принадлежавшие нам нефтяные источники в
Европу,  как  вам известно. Откуда же нам взять средства, чтобы помочь нашим
друзьям?.."  Я  не  буду  читать  полностью письма, но ознакомлю вас с таким
предложением:  "Если  бы вам удалось устроить хотя бы небольшое восстание на
Северном  Кавказе,  то  можно  было  бы  здесь  представить  его  как начало
большого  дела.  И  я  уверен,  что  деньги  бы  тотчас нашлись. Мы знаем от
генерала  Улагая  и его братьев, что на Кавказе найдутся люди, есть и хорошо
спрятанное  оружие,  -  следовательно,  МОЦР  остается  взять  дело  в  свои
руки..."
     - Браво!
     Якушев строго взглянул на Струйского:
     - Вместо   патетических   восклицаний   нам  следует  выслушать  мнение
начальника штаба.
     Все повернулись к Потапову.
     - Я   категорически   должен   возразить  против  "хотя  бы  небольшого
восстания".  Не преуменьшайте вооруженных сил Советов. Они справятся с таким
"путчем"  легко  и  быстро.  Начинать  дело  можно, если ты уверен в успехе.
Генералу Улагаю легко командовать из Парижа. Но ведь нам-то отсюда виднее.
     Потапов произнес это веско и убедительно. Никто не возразил.
     - Будем  беречь  силы  и готовиться. Иное дело, если Антанта решится на
интервенцию,  -  вздыхая  сказал  Ртищев.  - Пожелаем же удачи нашим дорогим
соратникам.
     Потапов заметил, что эти господа решали дела в спешке.
     Все  нервно  повернулись  к  двери,  когда  вошел  человек,  в  котором
Потапов,  по  рассказам  Якушева,  узнал Стауница. Он получил из рук Ртищева
бумаги.  "По-видимому,  для шифровки", - подумал Потапов. Ему было известно,
что этот человек исполняет обязанности начальника канцелярии МОЦР.
     - Кажется, все? - спросил Ртищев.
     И  по  тому,  как  быстро  опустела сторожка, Потапов понял, что каждый
хотел уйти поскорее.
     Якушев  и  Потапов  вышли  последними.  Когда  они очутились за оградой
кладбища, Якушев спросил:
     - Ваши впечатления, Николай Михайлович?
     - Вот  эти монстры думают восстановить монархию в России?.. У меня было
такое  впечатление, будто из склепов вылезли мертвецы и справляют шабаш, все
эти  камер-юнкеры, камергеры, бароны... - Потапов остановился. - Но вы лучше
меня  знаете,  кто  за  ними стоит. Монархию они не восстановят, но натворят
бед,  если  мы  с  вами  и нашими товарищами не возьмемся за них. Не так ли,
ваше высокопревосходительство, министр иностранных дел?
     - Абсолютно   согласен   с   вашим  высокопревосходительством,  военным
министром.
     Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
     - А  пока  как  бы  господа  министры  не пропустили трамвай. Он в этих
местах ходит редко.
     Им  предстояло