нился  Ненко.  Открыл  полог  шатра,  позвал  караульных  и
приказал:
     - Заберите узника! Да стерегите пуще своей жизни!
     Юрия  Хмельницкого не вывели, выволокли - ноги ему от страха отказались
служить.
     Младен  сел на походную кровать и, обхватив седую голову руками, застыл
в  тяжелой задумчивости. Ненко медленно ходил из угла в угол, от этого пламя
свечи  мигало,  колебалось  и  трепещущие  тени  сновали  по  стенам.  Стеха
плакала.  Роман подошел к убитому горем Арсену, стал рядом, но слов утешения
не находил.
     Но вот Ненко остановился.
     - Что будем делать, друзья? - спросил глухо.
     Никто ему не ответил.
     - Арсен,   хватит   горевать  -  нужно  действовать!  -  подошел  он  к
запорожцу.
     - О  чем ты? - с искаженным от нечеловеческой боли лицом ответил Арсен.
- Златке ничем не поможешь... Остается одно: порешить подлеца!
     - Кого?
     - Юрася... Кого еще?
     Ненко отрицательно покачал головой:
     - Нет,  этого  я  не  позволю!  Азем-ага поручил мне доставить узника в
Стамбул,  в  Семибашенный  замок...  И  я  в  наших  общих интересах выполню
приказ!
     - Нечего  тогда  говорить  о  том,  что еще делать... Я поеду с тобой в
Стамбул, проберусь к Кара-Мустафе и убью его!
     - А Златка?
     Казак задумался. Потом выпрямился и решительно сказал:
     - Златку из неволи я вызволю!..
     - Ты  в  это  сам веришь, сын мой? - вставил Младен. - Ведь слышал, где
сейчас наша Златка!
     - Где?
     - В гареме...
     - Ну   так   что?  -  Арсен  вдруг  вспомнил  далекое  прошлое:  бурный
Кызыл-Ирмак,  замок  Ак-су  и жертву Гамида - Ираз, которую Исмет, вырвав из
гарема, нес на руках мертвую...
     - Но... - Младен запнулся и опустил голову.
     Звенигора   понял  состояние  воеводы,  который;  наверно,  решил:  что
теперь,  зная,  что  Златка  в  гареме,  Арсен  откажется  от нее. Он горько
улыбнулся: "Батько, батько, неужели ты такое обо мне подумал?"
     А вслух произнес:
     - Дорогие  мои,  когда  нам  стало  известно, куда увезли Златку, разве
можно  помышлять  о  чем-либо,  кроме единственного - как ее вызволить? - Он
говорил  вполголоса,  а  всем казалось: криком он кричит, каждое слово его -
сгусток  боли.  -  И что бы с нею ни случилось, она наша... Она моя!.. Но мы
еще не узнали достоверно, где ее скрывают...
     - У тебя есть какой-нибудь план? - спросил Ненко.
     Арсен повернулся к нему.
     - Едем  в  Стамбул,  и  там  мы  до всего дознаемся... След верный! Под
страхом  смерти  Юрась  сказал правду... Теперь дело за нами. И прежде всего
за мной! Жизни не пожалею, а Златку найду и вырву из лап Кара-Мустафы!
     Младен растроганно прижал к груди казака. Ненко стиснул ему руку.
     - Спасибо, сын!
     - Спасибо, брат!
     Их руки сплелись в дружеском пожатии.
     К ним подошли Роман и Стеха.
     - Может, и мы с вами? - предложил Роман.
     - Нет,  нет,  -  возразил Арсен. - Вы со Стехой поедете к себе. Вот вам
ярлык  мурзы Кучук-бея. Теперь вас никто не будет преследовать, так как Чору
мы  отпустим  позже. Тогда вы уже доберетесь до Буга и встретите Палия. Он с
товарищами  не  заставит долго ждать себя. Поезжайте прямо в Киев, оттуда на
Ирпень  -  к  нашим.  Матушке  родимой  сыновний  привет  и  низкий  поклон,
дедушке...  Скажите,  что  люблю  их и думаю о них все время. Знайте - домой
приеду вместе со Златкой! Или не вернусь совсем...
     - Братик! - всхлипнула Стеха.
     - Глупенькая,  ну  чего  ты  хоронишь  меня раньше судьбою положенного?
Будем  еще  все вместе! Вот увидишь... - И он поцеловал сестру в заплаканные
глаза.


12

     Палий погостил три дня и объявил, что завтра уезжает домой.
     - Пора  и  честь  знать,  -  ответил  он на предложение сестры остаться
подольше.
     - Разве тебе у нас плохо? - вставил слово и Кучук-бей.
     - Неплохо...  Благодарствую  за  гостеприимство.  Но  сами понимаете: в
гостях хорошо, а дома лучше.
     Палий,  понятно,  не сказал, что так у него было договорено с Арсеном и
Романом:  если  их  не  будет  три  дня,  то он вместе с остальными казаками
тронется  в  обратный  путь.  Они  определили  дорогу - на Киев и урочище на
Буге, где должны были встретиться.
     Три  дня  прошло. Значит, Арсен, Роман и Стеха уже в безопасном месте и
ожидают его.
     Тревожило  Палия  внезапное  исчезновение Чоры. Варвара на вопрос брата
ответила,  что  сын,  наверно,  отправился  с  друзьями  к морю. Но Палий не
поверил  этому:  не  мог  племянник без важной причины куда-то уехать, когда
дома   впервые   гостит   дядька.   Кроме   того,   чувствовалась   какая-то
неискренность в словах сестры.
     Это его насторожило.
     Так  как  Палий  настаивал на своем, Кучук-бей и Варвара-ханум устроили
гостям прощальный ужин.
     Просторная  гостиная была застелена пушистым ковром, который невольницы
уставили мисками с едой, кувшинами с вином и шербетом.
     Кучук-бей  усадил Палия рядом и сам угощал его. Варвара-ханум потчевала
казаков.
     Когда  выпили  по  кружке  вина, завязалась беседа. Начал мурза, назвав
Палия братом и другом. На это Палий ответил:
     - Да,  сейчас  мы  с  тобой  друзья,  мурза...  Даже  родственники... И
близкие  -  ведь  ты  женат  на  моей сестре. Так давай выпьем за то, чтоб и
дальше  жить  нам по-родственному! Ты не нападай на Украину, не сжигай наших
сел  и городов, не убивай людей, не бери ясырь... А мы, со своей стороны, не
будем нападать на Ногайскую орду*, в частности на Белгородскую...
     ______________
     *  Ногайская  орда - татарское феодальное объединение, существовавшее в
южноукраинских   степях  и  состоявшее  из  орд.  Белгородской,  Едисанской,
Джамбойлукской (Перекопской) и Едичкульской. Подчинялась Крыму.

     - Ты  хочешь  невозможного,  Семен,  - возразил Кучук-бей, держа в руке
недопитую  кружку.  -  Как  же мы сможем жить без войны? Неужели ты думаешь,
что  ногайцы  будут  пахать  землю, сеять пшеницу, просо, как гяуры? Никогда
они,  властители  степей,  не  прирастут  к  земле, чтобы всю жизнь рыться в
навозе...  Нет,  аллах  сотворил  ногайцев  людьми вольными и воинственными!
Сегодня  мы  здесь,  а  завтра  -  за Бугом или за Днепром! Саблей и стрелой
добываем свои богатства - одежду, коней, хлеб, рабов!
     - Но  это  противоречит  доброму  соседству  и  неразумно! - воскликнул
Палий.  -  Если  так будет продолжаться, то наши земли обезлюдеют, обнищают,
разорятся   и   станут   легкой   добычей   кого-нибудь  третьего.  Султана,
например...  Он  и  так наложил на вас лапу. Да и к нам протянул было, да мы
ударили по ней.
     - Не  уговаривай меня, Семен. - Кучук-бей допил вино и тыльной стороной
ладони  вытер  губы.  - Не уговаривай, все равно это безнадежно. Мы нападали
на  вас  и  будем  нападать. Это так же естественно, как то, что поутру - по
воле  аллаха  - восходит солнце, а зимой становится холодно и падает снег...
Ногаец  неразлучен  с  конем, саблей и луком, не может без них, как рыба без
воды.  Сам  аллах  не  в  силах  изменить его природы. А ты хочешь, чтоб это
сделал я...
     Казаки  уже  опьянели  и  едва сдерживались, дабы не наговорить хозяину
резких  слов.  Метелица  багровел,  фыркал,  но под взглядом Палия умолкал и
знай  подливал  в  кружки  себе, Шевчику и Секачу вина. Секач сидел будто на
горячей  сковородке,  а  Шевчик,  раскрыв  рот,  уставился  на мурзу, как на
какое-то чудо-юдо.
     Палий чувствовал, что его начинает разбирать гнев.
     - Тогда  не  обижайся, мурза, если я с казаками приду громить твой улус
и другие улусы ногайцев...
     - Я не обижусь. Тут уж кто кого...
     Палий блеснул глазами:
     - Да,  кто  кого...  Это  будет  война  долгая,  затяжная, пока один из
противников не поймет, что карта его намертво бита!
     - Надеюсь, не наша, - сказал, самодовольно посмеиваясь, Кучук-бей.
     - Как  знать...  Неужели ты уверен, мурза, что твоя тысяча кибиток или,
скажем  точнее, пять-семь тысяч всадников будут неизменно противостоять нам?
Неужели  думаешь,  что  вы  в  состоянии  уничтожить  целый  великий  народ?
Особенно теперь, когда он объединился с Москвой?
     - Ойе,  мошковы*  далеко...  Не  всегда  они  смогут помочь вам... А мы
нападаем  внезапно,  как  буря,  и  так  же, как буря, сокрушив все на своем
пути, исчезаем.
     ______________
     *  Мошковы, то есть московы, московиты, - так называли татары русских и
вообще всех подданных Московской державы.

     Палий  насупился.  Обращаясь  к  Кучук-бею,  посмотрел  в его черные, с
коричневатым оттенком глаза. Взгляды их скрестились, как мечи.
     - Я  не  хотел  бы  обидеть тебя, мурза, но должен сказать: мыслишь ты,
как  безусый  юнец... Ни один народ на свете еще не прокормился войной. Рано
или  поздно ему приходит конец. Чтобы жить, человеку положено пахать, сеять,
выращивать скотину, шить одежду, обувь, а не воевать...
     - Однако и ты с саблей не расстаешься!
     - Я вынужден ее носить, чтоб защитить себя от подобных тебе людоловов!
     - Один  черт,  нападать или защищаться... Это два лица одного и того же
дела - войны! - воскликнул мурза.
     - Да  не  одинаковые,  -  сразу же парировал Палий. - Вот мы только что
подписали  с  ханом  договор  о перемирии на двадцать лет. Со своей стороны,
хан  обязался  не  нападать  на  нас,  не брать ясырь в нашей земле... А ты,
подданный   хана,   уже   готовишь   поход  на  Украину...  И  считаешь  это
справедливым?
     - Ногайцы договор не подписывали, - буркнул Кучук-бей.
     - Но  ты  же  знал,  что  договор  подписан, отослан царю и султану для
утверждения?
     - Знал.
     - И все же пошел на нас войной!
     - Пошел... Потому что мой народ хочет есть!
     Палий  стиснул  зубы.  Долго молчал. Лицо его сестры, Варвары-ханум, то
бледнело, то краснело. Сжимались кулаки его товарищей.
     - Гм,  вижу,  добром  с  тобой, мурза, мы не договоримся, - произнес он
наконец. - А жаль!..
     Кучук-бей  расхохотался,  хищно блеснув крепкими зубами, ярко белеющими
в окаймлении черной бороды, ударил Палия ладонью по колену.
     - Зачем  нам морочить себе голову, Семен? У вас есть хорошая поговорка:
пусть будет то, что бог даст!.. Вот сегодня пьем-гуляем...
     - А  про  завтра  не  забываем,  -  перебил  его  Палий.  - Прошлого не
изменишь, зато будущее - в наших руках!
     - В  руках  аллаха,  Семен!  Слышишь - в руках аллаха!.. Захочет аллах,
чтоб  погиб  мой народ, - и ничто не спасет его. Захочет, чтоб погиб твой, -
так он погибнет, как бы ты ни противился!
     - Жестокий  твой  бог,  мурза,  -  покачал  головой  Палий. - Были б мы
разумны, то места хватило бы для всех...
     Кучук-бей  хотел что-то ответить, но хлопнула дверь - и в комнату вошел
Чора.  Усталый,  похудевший,  со  злыми  глазами,  он  мрачно поздоровался и
укоряюще посмотрел на мать.
     Варвара-ханум  немного побледнела. Сыновний взгляд сказал ей много: и о
причине  его  печали,  и  о  боли, пронизывающей его грудь. Она сочувствующе
вздохнула.  Но  едва  приметная  искорка,  на  миг  вспыхнувшая в ее глазах,
свидетельствовала  и  о  радости:  сын вернулся живой-здоровый, а полонянка,
которая  могла  стать  причиной раздора и взаимной ненависти в семье, должно
быть, навсегда исчезла с их пути.
     Палий  заметил  молчаливый  диалог матери и сына, понял все, что за ним
скрывалось,  и,  облегченно  вздохнув,  удовлетворенно  расправил русые усы.
Значит,  Стеха  свободна  и  он  с  верными соратниками может завтра на заре
покинуть Белгород и мчаться на Буг, к условленному месту...


13

     Переправившись  через  Дунай,  янычарский  отряд  во главе с чорбаджием
Сафар-беем медленно двигался по Добрудже к Балканскому хребту.
     Одетый  в  янычарскую  одежду,  Арсен  вместе с Младеном ехал все время
впереди:  он  не  хотел  показываться  на  глаза  Юрию Хмельницкому, который
плелся, привязанный к возу, где-то в середине обоза.
     И  Арсен,  и Младен торопились. Все отдали бы не задумываясь, только бы
сократить путь!..
     Арсена  подгоняло желание как можно скорее добраться до Стамбула, где -
был  уверен  -  найдет Златку. Младена влекло вперед, кроме тоски по дочери,
еще  и  другое  чувство.  Вокруг  него  уже были родные края! Там, на горных
пастбищах,  в  зеленых  долинах,  среди  лесов гуляют его побратимы-гайдуки,
борцы  за  свободу  Болгарии...  К  Златке  и  к  ним  рвется сердце старого
воеводы!
     Когда   на   шестой   день,   взобравшись   на   высокий  перевал,  они
остановились,  Младен  подозвал  к  себе  Ненко  и  Арсена.  Вид  у него был
торжественный.  Он снял чалму, расправил рукой длинные седые волосы, глубоко
вдохнул густой прохладный воздух и сказал радостно:
     - Боже!  Вот  она  предо  мной  -  Болгария!  Старая  Планина! - Младен
опустился  на  колени,  наклонился  и поцеловал землю. В глазах его блестели
слезы.  Поднявшись,  окинул  взглядом  дали  в  синей  дымке  и  чуть слышно
прошептал сухими губами: - Болгария! Родная моя...
     И  Арсен,  и  Ненко  не  проронили  ни слова. Они понимали, какое пламя
бушует сейчас в груди старого воеводы.
     Младен  взял  их  за  руки,  подвел к краю обрыва, с которого виднелись
южные склоны хребта, произнес взволнованно:
     - Сыны мои! Здесь мы расстанемся...
     - Почему,  отец?  -  удивился  Ненко. - Мы договорились ехать в Стамбул
вместе. Спасать нашу Златку...
     - Вас  двое  -  молодых, сильных... От меня помощь невелика, справитесь
сами.  Вызволите  Златку... А я останусь здесь, в родных горах. Разыщу своих
юнаков...  Верю,  они  ждут меня! Где-то там, - он снова поднял морщинистую,
но  еще  крепкую  руку,  - мать наша, Анна. Орлица моя. Давно она дожидается
моего возвращения...
     Долго  они  стояли  молча,  пока  на  крутом подъеме не показался обоз,
медленно поднимавшийся в гору.
     Старый воевода заспешил.
     - Вот  что,  сыны,  запомните  все,  что  я  скажу...  Первое и главное
задание:  вызволить  дорогую  мою доченьку Златку. Где б она ни была, хоть в
серале*  султана,  вырвите  ее  оттуда! И пошлите весть мне об этом в Сливен
через  старого  Станко...  Вы  оба  знаете его дом. Станко мой давний друг и
верный помощник... Поняли?
     ______________
     * Сераль (турецк.) - дворец султана.

     - Да, отец, - кивнул Ненко.
     - И  второе задание: подтачивайте могущество Порты! Где только сможете.
И  как только сможете!.. Уничтожьте великого визиря Кара-Мустафу! Это хитрый
и  заклятый  враг  всех народов! Особенно болгар... Останется жив - натворит
много  новых  бед!..  Обо  всем,  что  стоит внимания, оповещайте меня через
Станко,  а  я  найду  способ  передать  ваши  сообщения кому нужно - в Киев,
оттуда  в  Москву,  в  Запорожье,  а  если  потребуется, и в Варшаву... Враг
нашего  врага - это наш союзник. Помогайте ему всюду и всем, чем можете! Вот
так,  сыны...  Теперь  давайте  прощаться,  ибо  не  ведаю, увижу ли вас еще
когда-нибудь...  Годы  мои  бегут, как горные потоки, и все ближе - чувствую
это - к вечному морю покоя... Лучше не тешить себя напрасными надеждами!
     Обнял Ненко, крепко прижал к сердцу.
     - Я  счастлив, сынок, что нашел тебя. Безмерно рад, что ты понял меня и
разделяешь  мои  замыслы  и стремления. Спасибо тебе! Будь здоров и удачлив,
родной мой!..
     Отступил  на  расстояние  вытянутых  рук, долго смотрел на Ненко, потом
порывисто поцеловал и повернулся к Арсену:
     - Арсен,  друг,  ты  стал  мне таким же родным, как сын. Я в неоплатном
долгу  перед  тобой:  ты  нашел  моих детей. Но еще больше буду обязан тебе,
если вызволишь мою доченьку... - Он обнял казака и трижды поцеловал.
     - Найду,  батько!  Только  б жива была - из когтей самого шайтана вырву
нашу любимую Златку! - с чувством ответил Арсен.
     Младен  посуровел,  еще  раз  пристально  взглянул  на сына, на Арсена,
подошел  к  коню  и  легко, словно за плечами не было тяжести лет, вскочил в
седло. Помахал рукой.
     - Прощайте, родные! Счастья вам на вашем суровом пути!
     Он  тронул  коня  и  звериной тропой свернул в сторону от дороги. Через
минуту  его  крепкая  и  все  еще  стройная  фигура  скрылась в чаще зеленых
кустов.
     Арсен вздохнул:
     - Ну, вот и воеводы Младена нет с нами...
     Тем  временем  приблизился  обоз. Прошли янычары, прогромыхали тяжелые,
окованные  железом  возы. Просеменил с арканом на шее припорошенный дорожной
пылью Юрась Хмельницкий.
     Простоволосый  -  он  где-то  потерял свою шапку-гетманку, - маленький,
сгорбленный,  подурневший лицом, он едва переставлял ноги и, опустив голову,
подхлестываемый  плетками  конных  охранников,  через силу совершал позорный
путь возмездия...
     Арсен  проводил его сумрачным взглядом, и сердце его, как всегда, когда
видел  Юрася,  наполнилось  глухой злобой. И хотя казак понимал, что не один
Юрась  виноват  в  его  мытарствах  -  там, далеко впереди, в могучей Порте,
жестокий  Кара-Мустафа,  с  которым  он  должен  бороться  не на жизнь, а на
смерть,  -  однако  к  этому  выродку,  принесшему столько горя ему, столько
страданий народу, была особая яростная ненависть.
     Звенигора едва сдержал болезненный стон, рвущийся из груди.
     Ненко  заметил  перемену,  которая  произошла  с Арсеном, и, вскочив на
коня, ласково позвал:
     - Едем, братик!
     Но тот, вздохнув, отрицательно покачал головой:
     - Поезжай, я догоню... - И грузно опустился в седло.
     В  его приглушенном голосе прозвучала такая тоска, что Ненко не решился
настаивать.  А  когда,  тронувшись  вслед  за  обозом, через некоторое время
оглянулся,  то увидел на перевале, над отвесным обрывом, одинокого всадника,
темневшего  на  фоне  ярко-голубого  бездонного  неба.  И  было в нем что-то
трагическое и грозное одновременно.


ПОСЛЕСЛОВИЕ

     Исторические   романы   известного   украинского   писателя   Владимира
Кирилловича  Малика "Посол Урус-Шайтана", "Фирман султана", "Черный всадник"
и  "Шелковый  шнурок", выпущенные в Киеве издательством "Молодь" в 1968-1977
годах,  -  большое  полотно  жизни Украины во второй половине XVII века. Эти
романы  соответствуют  понятию  тетралогии  -  произведения,  состоящего  из
четырех   самостоятельных   частей,  связанных  общим  идейно-художественным
замыслом автора.
     Главным  действующим  лицом  во  всех  романах является казак-запорожец
Арсен  Звенигора.  Судьба забрасывает Арсена (он родился в Подолии, возмужал
в  Сечи) во владения Оттоманской империи, в Крым, в Болгарию. Побывал он и в
сердце  Балкан.  В  последнем  романе  ("Шелковый шнурок") Арсен оказывается
Центральной  Европе,  под  стенами Вены, куда двинулись янычары в 1683 году.
Он  был  и  воином,  и  разведчиком,  и  дипломатическим  агентом, пленным и
невольником,  был  даже  вынужден  вступить  в отряд янычар. Отталкиваясь от
документальных  источников,  описаний  общественной жизни Украины и соседних
стран  той  эпохи,  В.К.Малик с большой достоверностью воссоздает конкретные
исторические  ситуации,  в  которых  проявляются лучшие черты казака-героя -
решительность  и  отвага,  дерзость  и  бескомпромиссность  в  борьбе против
социального  и  иноземного  гнета,  горячее  сердце.  Подвиги  казака во имя
родной  Украины,  его страдания и горе, любовь к болгарской девушке-невесте,
-  вся  драматическая  жизнь  Звенигоры рассказана в тетралогии В.К.Малика с
подлинным мастерством.
     Крепкая   дружба   связывает   Арсена   Звенигору   с  другими  героями
тетралогии.  Во  время  исканий,  плена и побега, военных схваток с врагами,
пребывания  у гайдуков и в отряде янычар (хронологические рамки романов - от
середины  семидесятых  годов, кануна Чигиринских походов 1677-1678 годов, до
блестящей  победы  Яна  Собеского  под Веной в 1683 году) у Арсена появились
верные  друзья  -  русский,  поляк,  болгары  и  турок  Якуб.  Много  добрых
товарищей  у  него  и  среди  запорожцев.  Судьбы  этих  людей  складывались
по-разному.  Некоторые из них погибли, другие возвраща