его взгляде все еще таилось недоверие.
Это  был  сильный мужчина лет тридцати. Под белой рубахой проступали широкие
мускулистые  плечи.  Копна  густых  черных  волос  закрывала  половину лба и
придавала  лицу  суровое  выражение.  Было  видно,  что  он очень встревожен
приходом незнакомцев и с нетерпением ждет ответа на свой вопрос.
     - Друже  мой,  - Палий говорил мягко, доверительно, стараясь и голосом,
и  всем  видом  рассеять  тревогу  хозяина  хаты,  - мы прибыли из-за самого
Днепра...  Понятно,  что  привело нас сюда не одно только желание повидаться
со  своим  старым  товарищем...  Привело  нас  в  Немиров очень важное дело,
связанное  с  жизнью и свободой близких нам людей. А чтобы их вызволить, нам
нужна  помощь.  Вот  зачем мы хотим встретиться с Мироном Семашко. Думаю, он
не откажет нам...
     - Он не сумеет пособить.
     - Почему?
     - Ему самому нужно помогать.
     - То есть?..
     - Люди Юрася Хмельницкого схватили его и бросили в тюрьму.
     - За что?
     - Кто  его  знает... Видать, за то, что запорожец, да и деньжата у него
прежде  водились.  Сестра  уже  носила  выкуп, но Мирона не отпустили. Юрась
говорит - опасный преступник... Запорожец!
     - Во-о-он  как! - Палий задумался. - Что же делать? Я очень надеялся на
Мирона...  А  тут,  оказывается, его самого выручать надобно... Так вот, нам
позарез  нужны глаза и уши, чтобы знать, что делается в Немирове, особенно в
окружении гетмана.
     Савва поднялся. Облегченно вздохнул.
     - Теперь  мне  понятно...  Кажется,  я смогу быть полезным вам. С одним
условием... Если вы поможете освободить Мирона...
     - Друже,  давай  не  будем говорить об условиях, - перебил его Палий. -
Мирон  - мой давешний приятель, и дело моей чести помочь ему! Но сам знаешь:
иногда не все сбывается, что намечается.
     - Ладно.  Я согласен. Пожалуй, сейчас, не откладывая до утра, мы сходим
к  Феодосии,  Мироновой  жене,  а  моей  старшей  сестре.  Она, поди, узнала
что-нибудь новое о Мироне... Там и договоримся о дальнейшем.


2

     В  хате  их  было  пятеро:  трое пропахших морозом мужчин, сестра Саввы
Феодосия и ее пятнадцатилетний сын.
     Сидели  на лавках и скамьях вокруг стола, застеленного белой скатертью.
В  темном  бронзовом  подсвечнике  пламенела  свеча.  По комнате расплывался
приятный  запах  воска. Зеленовато-желтый огонек слегка колебался от дыхания
людей и отбрасывал на стены подвижные колышущиеся тени.
     Взаимное   доверие   было  установлено  сразу  же,  как  только  гости,
переступив порог, поздоровались с хозяйкой.
     - Я   хорошо  помню  тебя,  пан  Семен!  -  сказала  Феодосия,  крепко,
по-мужски,  пожимая  руку  Палия.  -  Только  раз  заглянул  ты  к  нам, лет
двенадцать  назад,  еще  в  старой  хате,  у  свекров,  но  мы все частенько
вспоминали об этом. Как вы тогда с Мироном красиво пели!..
     - Было  такое,  было! - посветлел Палий, разглядывая стройную, красивую
молодицу.  Хотя,  правду  говоря,  сам  он плохо помнил ее, молоденькую в то
время,  худенькую жену Мирона, но то, что она не забыла его, облегчало дело.
-  И  должен  сказать,  что  ты  с тех пор похорошела, даже помолодела, пани
Феодосия!
     Женщина грустно улыбнулась:
     - Где  уж  там...  За  вас,  мужчин,  переживая,  похорошеешь...  Вот и
дочурок малых пришлось к Савве отправить... Садитесь, прошу.
     Разговор  сразу  принял нужное направление. Запорожцы рассказали о цели
своего приезда. Не скрыли и того, что задерживаться в Немирове не намерены.
     - Только освободим своих - и айда назад! - закончил Арсен.
     - Я  видел обоз переселенцев, - включился в разговор младший Семашко. -
Наверно, и ваши были среди них.
     - Где ты их видел? - быстро спросил Палий.
     - На Выкотке.
     - Так ты бываешь на подворье гетмана?
     - Бываю. Я ношу батьке обед.
     - Это  хорошо...  Вот кто сможет все выведать! На хлопца меньше обратят
внимания.  Он  проскользнет  и  там,  где  нашему  брату,  взрослому,  и нос
показать опасно... Думаю, завтра ты нам расскажешь больше?
     - Отчего же, расскажу! - серьезно ответил паренек.
     - Вот  и  славно. Будешь, друг мой, нашим тайным разведчиком... А что с
батькой?
     - Батьку кинули в яму...
     - В яму? Какую яму?
     - Гетман  приказал у себя на подворье выкопать глубоченную яму, которая
заменяет   тюрьму.   В  ней  всегда  полно  узников...  Бросают  туда  и  за
провинность,  и  без  вины...  Как узнает Юрась, у кого деньги есть, беднягу
мигом  хватают  и  засаживают в яму! И каждый день бьют палками, пока родичи
не  принесут  выкуп или узник не помрет от голода, холода и побоев... Батьку
тоже бьют... Каждый день...
     На  глазах  у паренька заблестели слезы. Как и мать, он был чернявый, с
выразительными,  красивыми  чертами  лица.  Верхнюю губу его покрывал густой
темный пушок.
     - Ну, ну, Василек, не плачь. Ты ведь у меня казак, - обняла его мать.
     - Вызволим  твоего  батьку!  - стукнул кулаком по столу Савва. - Раз уж
на  то  пошло,  скажу  вам: есть у меня хлопцы отчаянные. Такие, что и черту
рога  обломают!..  Ждем мы весны - готовим оружие, подбираем надежных людей.
Но  до  весны  далеко!  Придется зимой еще пугануть малость ордынцев и Юрася
Хмельниченко,  чтоб  помнили,  на  чьей  земле живут, проклятущие!.. И у вас
отряд,  -  кивнул  он  на  казаков.  - Это уже немало! С такой ватагой можно
кое-что сотворить!
     - А  про  твоих  родных,  Арсен, я сама проведаю, - сказала Феодосия. -
Женщине это сподручнее сделать... Да и Василек не будет дремать.
     - Спасибо, хозяюшка, - поблагодарил Звенигора.
     На  сердце  у  него  полегчало.  От  тепла и предчувствия того, что все
складывается  к  лучшему,  на  исхудалом,  обтянутом  обветренной кожей лице
заиграл  румянец,  а  холод  и  строгость  во  взгляде  сменились выражением
мягкости и тихой задумчивости.
     Нужно   было  решить,  где  остановиться  казакам.  Феодосия  сразу  же
предложила свой дом, достаточно просторный. Но Палий возразил:
     - Если  за  Мирона  требуют  выкуп,  то  со  дня  на  день  сюда  могут
пожаловать  непрошеные  гости.  Что  им  скажешь,  когда  они  застукают нас
здесь?..  Сначала  и  я  имел  намерение  просить тебя, хозяюшка, об этом, а
теперь  вижу  -  никак  нельзя. И для вас с сыном будет неспокойно и для нас
небезопасно...   Хатка  бабушки  Секлеты  -  самое  удобное  пристанище:  на
околице,  у  леса,  в  удалении  от соседей. Для коней есть поветка, а в ней
немножко сена и соломы... Перебудем какое-то время у нее.
     На том и порешили.
     Когда  пропели  вторые петухи, со двора вышли три фигуры и, убедившись,
что на дороге ни души, нырнули в синюю морозную ночь.


3

     Несколько  дней  ни  младший  Семашко,  ни Феодосия, ни Савва Грицай не
могли  пробраться  на  Выкотку.  Юрась  Хмельницкий всюду поставил усиленную
стражу.  Что  делалось  за частоколом крепости, никто не знал. Однако жители
Немирова догадывались, что там ведутся кровавые допросы и истязания.
     Арсен  Звенигора  места  себе не находил. Печальной тенью за ним бродил
Яцько.  Каждый  вечер, когда прибегал Семашко или появлялся Савва, опять без
определенных  известий, казак в бессильной ярости сжимал кулаки. Арсен готов
был  немедля  внезапно  напасть на укрепление, потому что ожидание причиняло
ему   неимоверные  душевные  муки.  Распаленное  воображение  рисовало  одну
картину  страшнее  другой. Особенно переживал он за Златку и Стеху. Где они?
Как обращаются с ними люди Юрася и сам шальной гетман?
     С ним был согласен и Роман. Но Палий не одобрял их горячности.
     - Поспешишь  -  людей  насмешишь,  -  говорил он. - Ну разве можем мы с
такими  жалкими  силами  нападать на тысячный гарнизон? Это безумие! Пока мы
не будем иметь надежной связи с твоими, Арсен, до тех пор...
     - А когда свяжемся, будет поздно!
     - Что же ты советуешь?
     - Мы сами должны установить связь!
     - Как?
     - Я тайно проберусь на Выкотку.
     - Легко сказать!
     - А  ждать  еще тяжелее!.. Если сегодня не будет ничего нового, ночью я
иду в замок.
     Под  вечер  прибежали  взволнованные Василь Семашко и Савва Грицай. Все
кинулись к ним. Даже бабуся Секлета слезла с печи.
     - Ну?
     - Татары  выволокли  из  замка  четыре  трупа  и  сбросили в прорубь на
Нижнем пруду!
     - Вы узнали, кто это был?
     - Нет, - всхлипнул Василек.
     Звенигора обнял парнишку за плечи:
     - Не  плачь! Слезами горю не поможешь... Ночью мы проберемся на Выкотку
и что-нибудь выведаем. Вот и Яцько нам поможет.
     Палий промолчал. А у пареньков радостно заблестели глаза.
     - Правда? - воскликнули они вместе.
     - Да.  Для  этого  нужно  иметь  веревочную лестницу с прочным крюком и
длинную жердь, чтобы зацепить этот крюк за верх частокола.
     - Лестница с крюком у меня найдется, - сказал Савва.
     - А  я достану жердь, - заговорщически прошептал Семашко, будто и здесь
его мог кто-то подслушать.
     - Вот и прекрасно. Приходите, как стемнеет.
     Поздно   вечером   несколько  фигур  прокрались  темными  закоулками  и
задворками  до  Выкотки.  Чтобы не подвергать всех опасности, Арсен настоял,
что  в  замок  пойдет он один, а до стены его проводят только Роман, Яцько и
Семашко.  Другие  останутся  в  засаде  на берегу пруда, в зарослях ивняка и
ольшаника.
     Семашко  -  так,  как  взрослого,  теперь  звали  запорожцы  парнишку -
уверенно  шел  впереди.  За  два  дня  до  этого  он разведал все подступы к
крепости  и  уверился,  что  удобнее всего будет подойти со стороны Верхнего
пруда.
     Они  спустились  с  крутого  берега вниз, на лед, припорошенный снегом,
миновали  узкий  перешеек,  которым  Выкотка  соединяется  со  Шполовцами  и
центром  города  и  где,  как  Василек знал наверняка, днем и ночью дежурили
сеймены, и направились к зубчатой стене крепости.
     Ночь  была  безлунная.  Резкий  ветер  глухо шумел в разлапистых ветвях
яворов,  обдавал  снежной крупой. Ни огонька, ни единой души. Казалось, весь
Немиров вымер или заснул.
     Они  взобрались  по  крутому  склону  вверх  и  остановились под темной
деревянной стеной.
     - Тут! - уверенно произнес Семашко.
     Арсен  развернул  лестницу,  длинным  шестом  поднял  один  ее  конец и
зацепил   за   верх  частокола.  Наступив  ногой  на  нижнюю  перекладину  и
убедившись,  что  крюк  держится  крепко,  он обнял Яцько, Романа и Семашко,
прошептал:
     - Ожидайте  меня  здесь  до вторых петухов. Если не вернусь, уходите...
Прощайте!
     Палисад*  был  невысоким  -  всего сажени две с половиной, Арсен быстро
взобрался  на  него.  Перелез  через  острия  кольев  на внутреннюю земляную
насыпь,  поднял  лестницу.  Потом,  глянув на Романа и Семашко, которые едва
виднелись внизу под стеной, осторожно спустился во двор крепости.
     ______________
     *  Палисад  -  оборонительное  сооружение  в  виде частокола из толстых
бревен, заостренных сверху.

     Где-то  залаяла  собака,  перекликнулись  часовые  -  и снова наступила
тишина, нарушаемая только посвистом ветра.
     Арсен  стряхнул с одежды снег и начал пробираться за хлевами к площади,
где в окнах хатенок мигали желтоватые огоньки.
     Метель   усиливалась  и  споро  заметала  следы,  надежно  скрывала  от
вражьего  глаза.  На  площади  безлюдно.  Только  вдали, у крепостных ворот,
какое-то  движение,  шум  - это в Выкотку въезжал небольшой татарский отряд,
очевидно  возвращавшийся  с  добычей из окрестных сел. До ворот было далеко,
и,  конечно, никто на таком расстоянии не мог заметить человека, крадущегося
вдоль домов, осторожно заглядывающего в освещенные окна.
     Арсену  долго  не везло. Но вот, обогнув угол одной хаты, приблизился к
замерзшему  окну  боковой  стены  и  увидел  неясные тени. Тогда он припал к
стеклу  ртом, горячими губами отогревая его. Вскоре на белом стекле зачернел
небольшой  кружок.  Арсен посмотрел в него - и чуть не вскрикнул от радости:
за  столом,  как  раз  напротив  окна,  сидел, подперев лысую голову руками,
дедусь  Оноприй.  Только бы не было посторонних в хате! Сразу вывел бы своих
к  стене,  где  ждут  Роман  и молодой Семашко, пробрались бы к хате бабушки
Секлеты  -  и  айда  в  степи!  Метель  мигом  занесет  следы,  и  никто  не
догадается, куда делись беглецы... Ищи ветра в поле!
     Он  даже  переступил  с  ноги  на  ногу  от  нетерпения.  Потом еще раз
заглянул  в  оконце.  Да, это дедушка Оноприй. Сидит, как и раньше, подпирая
голову... А там в глубине, в полутьме - мать... И кажется, больше никого...
     Легкий  стук  ногтем  по  стеклу  заставил  дедушку вздрогнуть, поднять
голову.  Он  долго  прислушивался, что-то сказал. К нему подошла мать. Арсен
постучал снова, на этот раз громче.
     Дедусь встал из-за стола и приблизился к окну.
     - Кто там? - донеслось чуть слышно.
     - Это  я,  Арсен,  - прошептал казак и с досадой махнул рукой: тут хоть
кричи - не услышат.
     Видел,  как  переговариваются  встревоженные  дедуся  и  мать,  как она
метнулась к выходу.
     Арсен  выглянул  из-за  угла.  На  площади пусто. Ордынцев уже не было.
Только  у ворот весело смеялись часовые... Он легко перемахнул через плетень
и  взбежал  на  высокое  крыльцо. Дверь скрипнула, несмело приоткрылась и...
распахнулась.
     - Арсен, ты?
     - Я, мама! Я!
     - Боже мой!
     Она впустила его в сени.
     - В хате чужих нет?
     - Нету.  -  И,  загремев  засовом,  мать  припала в темноте к холодному
кожуху сына. Прошептала: - Арсенчик, сын мой!
     Вошли в хату. Дед Оноприй торопился к внуку, всхлипывая.
     - Соколик! Откуда ты?
     Арсен обнял дедушку. Больше никто не спешил к нему навстречу.
     - А где же Златка? Стеха?.. Где Младен, Ненко, Якуб?
     В  ответ  -  молчание.  Лишь  потрескивает  лучина, и от ее желтоватого
пламени   по  стенам  колышутся  причудливые,  загадочные  тени.  Почему  не
отвечают мать и дедусь? Арсену стало страшно.
     - Н-ну? Говорите же!
     - Позвали  их  к  гетману...  А  что  там - не ведаем. Только приказали
одеться по-праздничному, - сокрушенно промолвила мать.
     Арсен обмер.
     - И что же - их каждый вечер зовут к гетману?
     - Нет, сегодня первый раз.
     - А Младен, Ненко, Якуб?.. Что они там делают?
     - Они  поступили на службу к янычарам... Сказали - так надо... Потому и
их позвали сегодня...
     - А-а, вот как... - Арсен облегченно вздохнул.
     Но  тревога  не  оставляла  его.  Разве место молодым красивым девушкам
среди  кровожадных  вояк  Юрася  Хмельницкого,  людей без роду, без племени,
которые  слетелись  сюда  отовсюду,  как  шакалы  вслед за волчьей османской
стаей.
     - Мама,  дедусь,  слушайте  меня внимательно, - сказал Арсен, садясь на
скамью  и усаживая их рядом с собой. - Я здесь не один... Со мной - и Роман,
и  пан Мартын, и Яцько, и нежинский казак Гурко, которого запорожцы прозвали
Палием.  Передайте Младену, Ненко и Якубу, что мы приехали, чтобы освободить
вас.  Мои  товарищи  остались  у  одной  старенькой бабуси, которая живет на
околице  у  пруда... - Арсен рассказал, как найти хату бабки Секлеты. - Если
я  не  увижу  их,  пусть  придут  завтра  вечером к нам... А сейчас я должен
идти... Где живет гетман?
     - Арсен, что ты надумал?! Идти к гетману? - всполошилась мать.
     - Мне  нужно  все  разведать.  Возможно, им нужна моя помощь... Так где
живет гетман?
     - Его  дом  на  той  стороне  площади. Как раз перед его крыльцом - два
высоких  тополя,  а  на  подворье  -  конюшня  да  военный склад, - объяснил
дедушка Оноприй.
     - А охрана?
     - Охрана только внутри... Да возле ворот.
     - Хорошо...  За  меня не бойтесь, родные мои... Пожалуй, уже в эту ночь
все мы будем в безопасном месте. Эх, посчастливилось бы...
     Он обнял мать и деда и вышел из хаты.
     Вьюга  не  стихала.  Арсен  поднял  воротник  кожуха  и, подталкиваемый
ветром, пошел через заснеженную площадь.
     Дом  гетмана, несмотря на снежную мглу, найти было нетрудно: все окна в
нем  светились.  А перед крыльцом, как и сказал дедусь Оноприй, высились два
стройных тополя.
     Убедившись,  что  поблизости  никого  нет,  Арсен  смело  приблизился к
освещенному  окну  и  прильнул  к  нему.  Однако  ничего не увидел: на окнах
занавески... Он перешел к другому окну. Но и здесь его ждало разочарование.
     Обойдя  полдома,  он оказался во дворе. Не видя ничего подозрительного,
через  сугроб  перебрался к двум ярче других освещенным окнам, из-за которых
слышались   голоса,  и  взобрался  на  засыпанную  снегом  поленницу,  чтобы
заглянуть  поверх занавесок. Вдруг из-за дома вышли трое. Арсен сразу понял,
что  это  подвыпившие  старшины,  и мысленно выругал себя за неосторожность.
Теперь  остается  либо  убегать  (а  это  означало  бы,  что  минуту  спустя
поднимется  на  ноги вся Выкотка), либо пойти на рискованный шаг и спокойно,
выдумав  правдоподобную  причину,  объяснить,  почему  очутился  здесь,  под
окнами гетманского дома.
     Заметив  незнакомца,  которого  хорошо  было  видно на фоне освещенного
окна,  старшины  растерялись и, остановившись, молча смотрели на него. Потом
один из них спросил:
     - Эй, ты кто такой? Чего тут делаешь?
     Они окружили Арсена.
     - Добрый вечер, - миролюбиво поздоровался казак.
     - Добрый   вечер,  -  озадаченно  ответили  старшины,  приглядываясь  к
незнакомцу.
     - Мне нужно к гетману... Я прибыл из Запорожья.
     - Запорожец?! Как ты сюда попал, чертяка? Ворота ж охраняются?
     - А  меня  пропустили  вместе  с  отрядом,  который только что входил в
посад... Никто и внимания не обратил.
     - Ах,  дьявол!..  Тс-с-с! Никому про это ни слова! А то гетману донесут
- головы нам поснимает... Леший бы тебя побрал!
     Старшины  были  напуганы. Гетман шутить не любил: услышит такое, тут же
пропишет сотню киев!
     - Пошли с нами! - дернул один Арсена за рукав.
     - Куда?
     - Как куда? Ты же хотел к гетману?
     - Но сейчас... Поздно уже!..
     - Ничего.  Как  раз  все  старшины  у  гетмана. Да и сам ясновельможный
будет,  должно  быть, не против того, чтобы побалакать с запорожцем. Послы с
Запорожья тут не часто бывают...


4

     За   то   короткое   время,   пока  старшины  докладывали  о  нем  Юрию
Хмельницкому,  Арсен  успел  осмотреть  светлицу.  От  него  не  укрылись ни
растерянность  Златки,  стоявшей  перед  гетманом,  ни испуг в глазах Стеши,
которая  сразу  узнала брата, ни безмерное удивление на лицах Ненко, Младена
и  Якуба.  Конечно,  никто  из  них  никак  не  ожидал  увидеть его здесь, в
Немирове,  в  эту  тревожную  минуту,  когда  решались Златкина и их судьбы.
Однако,  заметив  предостерегающий  взгляд Арсена, они прикусили языки, и ни
единый их жест или звук не выдали его.
     Но  Арсена  знали  здесь не только его друзья, но и враги. Мурза Кучук,
Яненченко и Многогрешный с изумлением вытаращились на казака.
     - Кара-джигит? - не поверил себе мурза.
     - Черный  всадник!  - выкрикнул полковник Яненченко. - Ей-богу, это он!
Провалиться мне на этом месте!
     А  Многогрешный,  в  недоумении  хлопая  своими  птичьими,  без ресниц,
веками, пробормотал:
     - Арсен Звенигора!
     Арсен молчал.
     Юрась Хмельницкий шагнул к нему, спрашивая:
     - Ты действительно запорожец?
     - Да, ваша ясновельможность, - поклонился Арсен.
     - Почему тебя называют Черным всадником?
     - Каждый волен называть другого, как ему вздумается...
     Но его перебил Свирид Многогрешный:
     - Не  верьте  ему,  пан  гетман!  Не  верьте!..  Никакой  это не Черный
всадник.  Всем  известно  -  у запорожцев имен, как блох у бездомной собаки.
Сегодня  он  Степан,  завтра Иван, а послезавтра Гаврила... На самом же деле
это  Арсен  Звенигора.  Я  давно его знаю как облупленного... Это не рядовой
запорожец, а доверенный кошевого Серко!
     - Вот как! - Юрась, словно оценивая, осмотрел Арсена с ног до головы.
     А М