и со Стешей поступил так же?..
     Он  вспомнил  разоренные,  опустошенные  города и села, отчаяние и гнев
Мартына  Спыхальского, когда пани Вандзя садилась на коня, чтобы вернуться в
этот  проклятый  Крым,  -  и сердце наполнилось той решимостью и твердостью,
которыми он всегда отличался.
     Удача сопутствует смелым!
     Он  тихо приблизился к Роману, который из-за угла дома осматривал двор.
Тронул его за плечо.
     - Я нашел их!
     - Кого?
     - Бея  и его жену Ванду... Я сейчас зайду туда, а ты приготовь пистолет
и встань у окна. Стрелять будешь только в крайнем случае.
     Оставив  товарища  на  страже,  Арсен  прокрался вдоль стены к калитке,
ведущей  во  внутренний  двор.  Порывистый ветер шумел в верхушках деревьев,
шелестел  листьями,  приглушая  шаги.  Крупные  капли дождя звонко пробегали
порой по черепице и быстро стихали.
     Приоткрыв  калитку  и  выждав, когда в разрыве туч блеснула луна, Арсен
осмотрел  двор. Нигде никого. Тогда он бесшумно скользнул от забора к дому и
легонько  толкнул дверь. Она открылась, и Арсен оказался в полутемных сенях.
Недолго  думая, повернул налево, как выяснилось потом - на женскую половину.
В  темноте  за  что-то  зацепился.  Из какой-то комнаты донесся голос старой
женщины:
     - Это ты, Селим?
     - Я, - приглушенно ответил Арсен, замирая на месте.
     - Толчешься тут, - пробурчала та и, удовлетворившись ответом, умолкла.
     Арсен  облегченно  вздохнул,  направился  дальше,  одновременно  взводя
курки пистолета и чутко прислушиваясь.
     Вот раздался детский смех.
     Здесь!
     Арсен  слегка  нажал плечом на дверь, затаив дыхание шагнул в комнату и
локтем прикрыл за собою створку.
     Затрепетало пламя свечи.
     Первой увидела его Ванда и тихо вскрикнула. Из рук у нее выпало шитье.
     Бей  лежал на тахте спиной к двери и продолжал забавляться с детьми. Но
вскоре  он  почувствовал, что с женой произошло что-то необычное, и повернул
голову.
     Его   острый  взгляд  скользнул  по  статной  фигуре  казака.  На  лице
появилось выражение крайнего удивления. Он оставил детей и вскочил на ноги.
     - Спокойно,  Гази-бей!  Не двигайся! - властно приказал Арсен, поднимая
пистолет.  -  Будь  мудр и внимателен. Я пришел с миром и с миром уйду, если
ты   проявишь   выдержку,   выслушаешь   меня  внимательно  и  не  поступишь
опрометчиво. К тому еще учти - я здесь не один... Глянь в окно!
     Бей обернулся. За стеклом тускло поблескивало дуло пистолета.
     - Кто  ты такой? Чего хочешь? - глухо спросил бей и тяжело опустился на
тахту.
     Захныкали перепуганные дети.
     - Пани, успокой их! - приказал Арсен, поведя пистолетом в сторону.
     Вандзя  бросилась  к  сыновьям,  и  они  прижались к ней, как цыплята к
наседке.
     - Бей,  ты  должен  понять,  я шутить не намерен! Если тебе дорога твоя
жизнь  и  жизнь  твоих  детей,  то честно, как перед аллахом, отвечай на мои
вопросы!  -  Арсен  шагнул  вперед, пронизывая взглядом татарина, который не
проявлял никакого страха.
     - Я повторяю: чего ты от меня хочешь? - спросил бей.
     - Скажи  мне, где дивчина по имени Златка, которую ты выкрал в Немирове
со двора Юрия Хмельницкого?
     - Златка?.. Впервые слышу такое имя...
     - Вспоминай! Ее еще звали Адике.
     - Погоди...  Погоди...  Не  та  ли  это  красавица, которая понравилась
гетману? А?
     - Да. И ты ее выкрал! Говори, где она?
     - Не знаю!..
     - Ты врешь, собака! Или ты скажешь, или...
     - Аллах  свидетель,  я не выкрадывал ее... В самом Немирове я никого не
взял.  Только  в  селах,  там,  где  еще было немного людей... Да и то всего
полтора  десятка  каких-то калек. Но мне разрешил сам гетман... в счет платы
за службу ему...
     - Ты  обманываешь!  В  Немирове  нам  сказали,  что  похищение Златки и
Стехи, второй дивчины... такой белокурой... Помнишь?
     - Помню... красивые девчата...
     - Это дело твоих рук!
     - Нет! Клянусь аллахом...
     - Чем ты докажешь? У меня мало времени!
     - Постой... Теперь я припоминаю... Но ты ищешь не там, где надо.
     - Ну!.. - В голосе Арсена зазвучала надежда. Где?..
     - Она в Буджаке!
     - В Буджаке?
     - Да.   Со   мной   возвращался   домой  Чора  -  сын  Кучук-бея...  Он
действительно вез из Немирова дивчину... Но кто она, я не интересовался.
     - Где ее там искать? Буджак большой...
     - Вот это мне неизвестно. Кучук - белгородский бей... Там и ищи!
     - На том спасибо, бей, если это правда... Поклянись!
     - Послушай!.. Ну, ладно - клянусь детьми... Я сказал правду.
     - Я тебе верю... Еще вопрос: куда делась вторая?..
     - Того не ведаю. Знаю только об одной.
     - Не может быть! Они исчезли одновременно.
     - Говорю тебе - не знаю... Не видал и не слыхал.
     - Гм,  -  Арсен  задумался:  судя  по  всему, бей говорит правду. - Что
поделаешь,  благодарю,  бей... И не гневайся, что заставил тебя и твою семью
пережить  несколько  неприятных  минут... Ну, а теперь стань к окну спиной и
не  двигайся  до  тех пор, пока не постучу со двора в окно. Понял?.. Если не
хочешь получить пулю в спину, не вздумай преследовать меня!
     Гази-бей  прошел  к  окну, медленно повернулся к нему спиной. Арсен тем
временем, пятясь, отступал назад.
     - Доброй ночи! - сказал он с порога и закрыл за собою дверь.


3

     Гази-бей  и  Ванда-ханум  не проронили ни слова и не шевельнулись, пока
не  раздался  стук  в стекло. Только тогда бей сорвался с места и метнулся к
двери   как   безумный.   Глаза   его   горели  злобой,  из  горла  вырвался
нечеловеческий стон:
     - Я убью его, этого гяура! Убью, как бешеную собаку!
     Ванда-ханум  бросилась  ему  наперерез,  раскинула  руки,  как  крылья,
заслонила собою дверь.
     - Гази, подожди! Не наделай глупостей!
     - Пусти меня!
     - Подожди, любимый, мне надо тебе рассказать...
     - Прочь  с дороги! - заревел рассвирепевший бей и так толкнул жену, что
она, охнув, отлетела в сторону.
     Громко  заплакали дети. Но бей уже их не слышал: сорвав со стены саблю,
как  был,  в  одной  рубахе,  без шапки выскочил во двор и закричал изо всех
сил:
     - Эй, стража, ко мне!
     Прибежали несколько заспанных сейменов.
     - За мной!
     Он  мчался,  как  разъяренный  бык,  проклиная  все  на свете: урусское
посольство,  о  котором  в  отсутствие  калги,  отосланного  ханом  с важным
поручением  в Стамбул, должен был заботиться, казака, осмелившегося на такой
дерзкий  поступок,  себя  -  за то, что не проявил твердости, позволил так с
собой разговаривать и не сумел схватить этого наглеца прямо в доме.
     Пока   сеймены  стучали  в  ворота  калги,  пока  стражники  придирчиво
допытывались,  кто  стучит  и  зачем, легко одетый бей замерз. Пронизывающий
осенний   ветер  обдувал  его  со  всех  сторон,  холодная  морось  остужала
разгоряченную   бритую   голову.  Поэтому,  когда  он  наконец  ворвался  на
подворье,  а потом крутыми ступенями взбежал на самый верх башни и распахнул
дверь,  его  намерение убить казака на месте успело улетучиться. Нет, он так
просто  не  прикончит  его. Это было бы по меньшей мере неосмотрительно: еще
неизвестно,   как   к  такому  поступку  отнесется  хан.  Надо  сделать  все
обдуманно,  хитро,  по закону, но так, чтобы этот гяур семь раз пожалел, что
по  скудоумию  осмелился  причинить неприятности властительному бею, любимцу
хана.
     Когда  сеймены  осветили  комнату факелами, Гази-бей с радостью увидел:
оба  казака  здесь, в башне. Они еще не спали - лежали на кошме, прикрывшись
кожушинами.
     - Встать! - гаркнул он.
     Казаки не спеша поднялись.
     - Свяжите им руки! - повернулся бей к сейменам.
     Те кинулись к казакам.
     - Бей!  - крикнул Арсен, разбрасывая нападавших. - Ты забываешь, что мы
в составе посольства! Послы повсюду неприкосновенные особы!..
     - Послы  не  врываются  в чужие дома, как разбойники, - злобно ощерился
Гази-бей и повторил приказ: - Вяжите их!
     Казакам  скрутили  руки,  подтолкнули  к  выходу. Арсен все еще пытался
обратиться  к Гази-бею, убедить его, что он действует вопреки закону, но тот
только  криво  улыбался  и,  поблескивая мокрой бритой головой, казавшейся в
колеблющемся свете круглой желтовато-коричневой дыней, молча шел впереди.
     Их завели во двор салтана и бросили в подвал.
     - Мы  требуем уведомить о нас посла Тяпкина! - крикнул Звенигора. - Ты,
бей, ответишь за это самоуправство!
     - Помолчи,  гяур!  Здесь  я  хозяин!  Что захочу, то и сделаю с вами! -
зловеще  захохотал  Гази-бей.  -  И  начну с того, что угощу таким напитком,
который  быстро  заставит  вас  развязать ваши паскудные языки... Эй, слуги,
принесите  сюда  напиток  шайтана!  Да  залейте  по доброй кружке в казацкие
глотки!
     Арсен  вздрогнул.  Он  не раз слышал, что в Крыму опасным преступникам,
чтобы  принудить их рассказать правду, насильно вливают в рот густую вонючую
рапу  из  Гнилого  моря  -  Сиваша.  Она  разъедает горло, адским огнем жжет
внутренности,  вызывает  такую  жажду,  что  ее не утолить и бочкой воды. Но
пока  несчастный  не  сознается  или не оговорит себя, знакомых и незнакомых
людей, воды ему не дают.
     Два  сеймена  метнулись  вверх  по  ступеням  и  спустя некоторое время
вернулись  с  кувшином  рапы  и  деревянной кружкой. Остальные накинулись на
казаков, сбили их с ног, коленями прижали к земле.
     - Лейте!  Да  побольше!  Не  жалейте  шайтановой  водички!  -  приказал
Гази-бей, надевая кожушок, принесенный слугой.
     Здоровенный  плешивый сеймен зачерпнул полную кружку рапы и приблизился
к Арсену.
     - Сам будешь пить, гяур, или разжать тебе зубы ятаганом?
     Арсен плотно сжал губы. Замер.
     - Всуньте  ему  лейку  в  рот  и  заливайте! - крикнул салтан, дрожа от
холода.
     Но  тут наверху скрипнула дверь, по каменным ступеням зашуршали женские
чувяки.
     - Гази! Гази! - послышался голос Ванды.
     - Чего тебе? - раздраженно воскликнул бей, шагнув навстречу жене.
     Ванда  сбежала  вниз  и остановилась, увидев распластанные на полу тела
казаков.
     - Ты убил их! - вскрикнула она. - О горе! Матка боска!..
     - Не кричи! Они живы, - уже спокойнее произнес бей.
     - Слава  богу!..  Гази,  не  трогай  их!  Не  тронь  того казака! - Она
указала на Звенигору. - Я тебе все расскажу!
     - Говори!
     - Я знаю его...
     - Ты   знаешь   его?  Откуда?  -  удивленно  спросил  Гази-бей.  -  Ну,
рассказывай!
     Ванда провела дрожащей рукой по распущенным русым косам.
     - Дай  сначала  слово,  милый. Поклянись аллахом, что не причинишь этим
людям зла.
     - Чего  ради? Что за глупые женские прихоти?.. Это мое дело, как с ними
поступить!
     - Нет,  ты  и  пальцем их не тронешь, любимый! Слышишь - и пальцем! - И
она  обратилась  к  сейменам, все еще державшим казаков: - Эй, вы, отпустите
их! Немедленно!.. Гази, прикажи отпустить их!
     Озадаченный  бей сделал короткий, едва заметный жест пальцем, и сеймены
отошли  в  сторону.  Арсен  и  Роман  медленно  поднялись, встали у стены. А
Гази-бей мрачно уставился на жену.
     - Не говори загадками! Откуда ты знаешь этого казака? Ну!
     Ванда кинула быстрый взгляд на Арсена и приблизилась к мужу.
     - Ты  помнишь,  милый, я рассказывала тебе, как мой бывший супруг хотел
лишить меня жизни?
     - Помню.
     - Так  знай:  этот казак - мой спаситель. Если б он тогда не встретился
на  моем  пути,  если б не его доброе, благородное сердце, не было бы теперь
здесь  твоей  Ванды-ханум  и  не  стало бы матери у наших детей... Теперь ты
знаешь,  почему  я  так заклинаю тебя, прошу, умоляю оставить этому казаку и
его  другу  жизнь  и  свободу.  Ведь  то, что он ищет свою нареченную, - его
священный  долг!..  Каждый человек должен его понять, посочувствовать ему! Я
и  сама  всем  своим  существом  стремилась  к  тебе и к нашим деткам. Через
степи, леса добиралась сюда... К тебе, любимый!
     Взор  Гази-бея  потеплел. Руки его опустились. Жесткое лицо смягчилось,
и на нем появилась улыбка.
     - Все это правда, что о нем рассказала, джаным?
     - Правда! Клянусь богом! - воскликнула Вандзя.
     - Почему ты мне не сказала раньше?
     - Но  ты,  когда  рассердишься,  -  как лев, мой повелитель! - В голосе
Вандзи  звучали  одновременно  и обида, и восхищение. - Ты и слушать меня не
пожелал! Оттолкнул!..
     - Ну,   ну,  не  обижайся,  джаным...  Иди!  -  примирительно  произнес
Гази-бей.
     - А казаки? Что ты сделаешь с ними?
     - То,  что  будет  угодно  аллаху.  -  Гази-бей на миг задумался, потом
выхватил у одного из сейменов ятаган. - Смотри!
     Он  быстро  подошел  к Арсену и разрезал веревки, связывающие его руки.
Таким же образом освободил от пут и Романа.
     - Спасибо, бей, - промолвил Арсен.
     - Ее  благодарите.  - Гази-бей влюбленным взглядом посмотрел на жену. -
Только ее... А меня за что?
     Арсен поклонился Ванде и поцеловал ей руку.
     - Благодарю,  ясновельможная  пани.  Ты  спасла  меня и моего друга. Мы
никогда этого не забудем.
     - Судьбу  благодарите... Я рада, что вы оба остались живы и свободны, -
тихо сказала Ванда и легко побежала по ступеням наверх.


4

     Утром   25   октября  1680  года  русское  посольство  в  сопровождении
нуреддина*  Саадет-Гирей-салтана  и  сотни сейменов выехали из Ак-Мечети и в
тот же день добрались до польского стана на речке Альме.
     ______________
     * Нуреддин (арабск.) - второй после калги наместник хана в Крыму.

     Хан  Мюрад-Гирей  с  большой свитой остановился в поле, в шатрах вблизи
Бахчисарая.  Вскоре сюда прибыли посол Тяпкин, дьяк Зотов, толмач Ракович, с
ними вместе - Арсен Звенигора и Роман Воинов.
     После   взаимных   приветствий  и  вручения  подарков,  что  составляло
неотъемлемую  часть  дипломатического  этикета  тех  времен,  посол  Василий
Тяпкин, разгладив бороду и глядя прямо в лицо хану, сказал:
     - Великий  и  светлейший  хан,  повелитель  орд  Крымской,  Буджакской,
Едисанской,  Джамбуйлукской,  Едичкульской, Азовской и Кубанской! Затяжная и
тяжелая  для обеих сторон война между нашими державами, ко всеобщей радости,
закончилась.  Великий  государь  московский  и  всея  Руси  Федор Алексеевич
приказал  нам,  холопам своим, явиться к тебе, хан, чтобы вести переговоры о
мире.
     Тяпкин  сделал  паузу,  пристально  следя  за выражением лица хитрого и
умного  хана  Мюрад-Гирея.  Но  тот  молчал,  сверля  русских проницательным
взглядом. Только калга, который сидел правее и ниже хана, сурово произнес:
     - С  чем  прибыли  посланцы царя урусов? Если с тем, с чем были здесь в
прошлом  году  посол  Сухотин  и  дьяк  Михайлов, то нам не о чем толковать.
Говори прямо!
     - Мы  здесь  с  намерением заключить прочный мир, - невозмутимо ответил
Тяпкин,  в его серых глазах не промелькнуло и тени замешательства. - А такой
мир  возможен  только  тогда,  когда  стороны  прежде  всего  договорятся  о
границах между державами...
     Хан чуть заметно кивнул, давая понять, что он согласен с послом.
     - Что  предлагают урусы? - буркнул калга, который приходился двоюродным
братом хану.
     - Установить  границу  между державами по рекам Роси, Тясмину и Ингулу,
- твердо произнес Тяпкин.
     - Что?!  -  Калга  вскочил.  -  Это  насмешка!  Об  этом  говорил нам и
Сухотин.
     - Да,  да!  -  загалдели  эмиры,  аяны,  салтаны и мурзы, толпившиеся в
ханском шатре. - Урусы издеваются над нами!
     - Уже три года не платят хану дань!
     - Хотят отхватить Киев и все Киевское воеводство!
     - И Запорожье!
     - А завтра захотят Азов и Кубань!
     Ракович едва успевал переводить.
     Горячий  Никита  Зотов,  высунув  из-за  плеча  посла  Тяпкина козлиную
бородку, крикнул:
     - Мы  ничего  сейчас  не говорим про Азов и Кубань... Но кое-кто забыл,
что некогда это тоже была русская земля!
     - Как  ты  смеешь?!  -  проревел  не менее горячий калга и, выдернув из
ножен ятаган, бросился к дьяку. - Зарублю тебя за такие слова, неверный!
     Хан  дважды  хлопнул в ладони. Калга запрятал ятаган, молча сел на свое
место.  Беи  тоже  замолчали,  как будто языки проглотили. Наступила тишина.
Слышно  было  лишь,  как  тяжело сопит дьяк Зотов да шумит за шатром осенний
ветер.
     - Не   следует  горячиться,  -  примирительно  произнес  хан.  -  Когда
сходятся  послы двух держав, чтобы договориться о мире, то они всегда похожи
на  торговцев  на базаре: один хочет продать подороже, а другой - купить как
можно  дешевле...  Поэтому  я  понимаю  урусских  послов,  которые  заломили
непомерно высокую цену.
     - Какой же будет твоя, хан? - спокойно спросил Тяпкин.
     Мюрад-Гирей хитро прищурил правый глаз.
     - Мы  не  требуем  чрезмерного,  а  только  то,  что принадлежит нам по
праву...
     - Слушаем, хан.
     - Границей  между  нашими  державами  должен  быть Днепр, а не Рось, не
Тясмин,  не  Ингул...  На всем протяжении - от Киева до владений запорожских
казаков...  Это  раз, - Мюрад-Гирей загнул мизинец на левой руке. Во-вторых,
царь  московский обязан выплатить мне ту дань, которую задолжал за три года,
и  исправно  посылать  ее  в  будущем  по  старым  росписям,  как  это  было
установлено  договорами с царем Алексеем... И третье: заключить перемирие на
двадцать  лет... Если урусский посол и его люди согласны на это, то мы можем
подписать договор очень быстро.
     Никита   Зотов  что-то  неразборчиво  проворчал,  заерзал  на  шелковом
миндере.  Но  Тяпкин предостерегающе поднял указательный палец, предупреждая
дьяка, чтобы молчал, а сам сказал:
     - Мы  обдумаем,  великий  хан,  сказанное  тобой...  Но нам хотелось бы
уяснить,   как   Крым  предлагает  понимать  слова  "от  Киева  до  владений
запорожских  казаков".  Предполагается  ли  тем  самым, что Киев и Запорожье
отходят  к  Порте  и  Крыму  или остаются в составе Московского государства?
Пока  непонятно,  что мыслится насчет правого берега, Брацлавщины и Подолья,
где  правит  сейчас  Юрий  Хмельницкий?  Царь  московский  стоит на том, что
Стамбул  и  Бахчисарай  не  должны  помогать  этому  гетману...  Дальше. Нас
беспокоит  участь наших людей, которые находятся у вас в плену. Прежде всего
-  боярина Василия Шереметьева, который под Чудновом попал в полон к гетману
польскому  Станиславу  Потоцкому и был затем за двадцать тысяч злотых продан
Крымскому  хану...  Волнует также судьба князя Андрея, сына воеводы Григория
Ромодановского,  и других русских людей. Мы предлагаем их обменять на взятых
нами в плен татар и турок...
     - Господин  посол  столько  наговорил,  что  мы  вынуждены будем думать
целую  неделю,  -  усмехнулся  хан.  -  Но  уже сегодня могу сказать, что за
боярина  Шеремет-бея надо заплатить шестьдесят тысяч серебряных рублей. Если
учесть  двадцать  тысяч злотых, выплаченных за него Потоцкому, да содержание
на  протяжении  двадцати лет в плену, то это совсем недорого... Ромодан-паша
пусть  готовит  хороший куш за сына... Обо всем другом - при следующей нашей
встрече...
     Хан  поднялся.  Это  означало,  что переговоры закончились. Посол и его
спутники тоже встали и, поклонившись, вышли из шатра.


5

     Несколько  месяцев продолжался непрерывный торг. Постепенно согласовали
все вопросы, кроме двух - о границе и Запорожье.
     Московское  посольство  подтвердило  давние  договоры  о  выплате  хану
ежегодной  дани  за  то,  чтобы  крымчаки  не  нападали  на  окраинные земли
Московской державы.
     И  хан  и  султан  согласились  не  помогать правобережным казакам. Это
значило,  что  Порта  и  Крым,  по  сути,  отказывались  от посягательств на
украинские   земли,  лежащие  на  запад  от  Днепра,  и  от  поддержки  Юрия
Хмельницкого.
     Не  вызвал  настойчивых  возражений  со стороны Турции и Крыма вопрос о
Киеве.  Мюрад-Гирей  быстро  признал,  что  Киев  с  монастырями и городами,
местечками и селами остается за московским государем.
     После