а  птица
поднимает крыло, ее  правильные  перья  раздвигаются,  чтобы  дать  проход
воздуху. А ведь такое движение крайне трудно воссоздать в машине.
   С другой стороны, не вызывает сомнений, что аэропланам суждено  достичь
определенных  и  немаловажных  результатов.  Их  винты,  лопасти   которых
вращаются под углом к потоку  воздуха,  способны  придать  машине  быстрое
движение  вверх:  опыты,   проделанные   над   моделями,   доказали,   что
грузоподъемность аэроплана, то есть вес, который он  может  поднять  сверх
собственного веса, возрастает пропорционально квадрату  скорости.  В  этом
заключается значительное преимущество аэропланов, благодаря чему они  даже
превосходят аэростаты, подверженные влиянию воздушных течений.
   Робур полагал, что чем проще  устройство  воздушного  корабля,  тем  он
будет лучше.  Именно  винты  -  те  самые  "святые  винты",  над  которыми
потешались члены Уэлдонского ученого общества, - верой и  правдой  служили
его летательной машине. Одни удерживали ее в  воздухе,  другие  -  толкали
вперед, обеспечивая одновременно и небывалую скорость и безопасность.
   В  самом  деле,  при  помощи  винта  с  малым  шагом,  но  значительной
поверхностью лопастей, по словам г-на Виктора Татена, теоретически  вполне
возможно, "решая задачу  в  общем  виде,  поднять  неограниченный  груз  с
минимальной затратой сил".
   Если орнитоптер, который воспроизводит в своем  полете  взмахи  крыльев
птицы, поднимается ввысь  по  вертикали,  то  лопасти  винтов  геликоптера
рассекают  воздух  под  углом,  как  будто  он  поднимается  по  наклонной
плоскости. Можно сказать, что  у  геликоптера  вместо  крыльев-лопастей  -
крылья-винты. Как известно, винт движется только в направлении своей  оси.
Если  ось  установлена  вертикально,  винт  перемещается  в   вертикальной
плоскости.  Если  она  установлена  горизонтально,   он   перемещается   в
горизонтальной плоскости.
   Летательный   аппарат   инженера   Робура   мог   передвигаться   и   в
горизонтальной и в вертикальной плоскостях.
   Вот точное описание его "Альбатроса",  в  котором  можно  выделить  три
главные составные части:  корпус;  подъемные  аппараты  и  аппараты  тяги;
машинное отделение.
   Корпус. - В закругленном, прочно сбитом корпусе  установлены  аппараты,
вырабатывающие механическую энергию, и размещены различные  склады  -  для
орудий, инструментов и приборов, а также  главная  кладовая  для  провизии
всех видов;  в  нем  помещаются  и  бортовые  цистерны  для  воды.  Сверху
находится платформа  длиною  в  тридцать  и  шириною  в  четыре  метра,  с
настилом, как у  палубы  настоящего  корабля,  нос  которого  оканчивается
волнорезом. По краям палубы - небольшие стойки, соединенные  решетками  из
железной проволоки и  деревянными  перилами.  На  палубе  возвышаются  три
рубки,  отделения  которых  предназначены  либо  для  экипажа,  либо   для
размещения машин. В центральной рубке  установлена  машина,  приводящая  в
действие все подъемные аппараты, в  носовой  рубке  -  вращающая  передний
гребной винт, в кормовой - вращающая задний гребной винт; все  эти  машины
действуют независимо друг от друга. На носу, в передней рубке, расположены
буфетная, кухня и помещение экипажа. На корме, в задней  рубке,  находятся
несколько кают, среди них каюта инженера  и  столовая;  а  над  всем  этим
высится застекленная будка: в ней  рулевой  при  помощи  мощного  штурвала
направляет  ход  воздушного  корабля.  Свет  в  рубки   проникает   сквозь
иллюминаторы, в которые вставлены особым способом закаленные стекла, раз в
десять прочнее обыкновенных. Под корпусом воздушного  корабля  расположена
система  гибких  пружин,  цель  которых  -  смягчать   толчок   в   момент
приземления, хотя посадка летательного аппарата происходит  очень  плавно,
ибо все его движения послушны воле инженера.
   Подъемные аппараты  и  аппараты  тяги.  -  Над  платформой  вертикально
установлены тридцать семь осей, из них по пятнадцати  -  вдоль  бортов,  с
каждой стороны, и семь более высоких - посредине. Можно подумать, что  это
корабль о тридцати семи мачтах! Только  мачты  эти  вместо  парусов  несут
каждая по два горизонтально укрепленных винта небольшого диаметра и  шага,
которым можно  придать  необычайную  быстроту  вращения.  Винты  вращаются
независимо один от другого, помимо этого, все они,  попарно,  вращаются  в
противоположном  направлении.  Подобное   устройство   необходимо,   чтобы
летательный аппарат не  начал  вращаться  вокруг  собственной  оси.  Таким
образом, опираясь на вертикальный столб воздуха, подъемные  винты  создают
подъемную  силу,  одновременно  уравновешивая  воздушный   корабль   и   в
горизонтальной  плоскости.  Итак,  летательная  машина   инженера   Робура
оборудована семьюдесятью четырьмя подъемными винтами, причем  три  лопасти
каждого из них соединены по краям  металлическим  ободом,  который  служит
маховым колесом и тем самым облегчает работу двигателя. На носу и на корме
"Альбатроса" на горизонтальных осях укреплены два четырехлопасгных гребных
винта с  большим  шагом;  эти  винты  могут  вращаться  в  противоположных
направлениях, двигая летательный аппарат вперед или назад в горизонтальной
плоскости. Их диаметр больше, чем диаметр подъемных винтов,  и  они  также
могут вращаться с необыкновенной быстротой.
   Словом,  создавая  свой  "Альбатрос",  инженер  Робур  усовершенствовал
системы летательных аппаратов, которые  признали  лучшими  гг.  Косею,  де
Лаландель и де Понтон д'Амекур. Но  он  имел  полное  право  считать  себя
пионером в выборе и использовании источника энергии для двигателей  своего
воздушного корабля.
   Машинное отделение. - Не в водяном паре или парах других жидкостей,  не
в сжатом воздухе или ином упругом газе, не во взрывчатых смесях, способных
производить механическую работу, нашел Робур источник энергии, необходимой
для  того,  чтобы  удерживать  в  воздухе  и  приводить  в  движение  свой
летательный аппарат. Он обратился к  электричеству  -  той  силе,  которой
суждено в один прекрасный день сделаться  душою  промышленности.  Впрочем,
инженер не стал применять  никакой  машины,  вырабатывающей  электрический
ток, но ограничился лишь батареями и аккумуляторами. Однако какие элементы
входили в состав этих батарей, какие кислоты приводили их в действие?  Это
Робур хранил в тайне, так же как и устройство аккумуляторов.  Какова  была
природа их положительных и отрицательных полюсов?  Этого  никто  не  знал.
Изобретатель опасался - и не без основания -  даже  взять  патент  на  это
изобретение. Так или иначе, а  успех  был  несомненный:  батареи  обладали
необычайной мощностью, кислоты -  почти  не  испарялись  и  не  замерзали,
аккумуляторы значительно превосходили  своими  достоинствами  аккумуляторы
Фор-Селлон-Фолькмара, наконец  сила  тока  измерялась  неслыханным  дотоле
количеством ампер. Поэтому  "Альбатрос"  располагал  почти  неограниченным
запасом электрической энергии, и она приводила в действие всю систему  его
винтов,  которые  сообщали   летательной   машине   Робура   подъемную   и
поступательную силу, с лихвой покрывавшую все  ее  потребности  при  любых
обстоятельствах.
   Итак, повторяем - идея применить электричество как источник энергии для
воздушных сообщений принадлежит исключительно инженеру Робуру.  Но  способ
его получения он хранил в полной тайне. И если  председателю  и  секретарю
Уэлдонского ученого общества  не  удастся  проникнуть  в  нее,  то  вполне
возможно, что тайна эта будет потеряна для человечества.
   Само  собой  понятно,  что  летательный  аппарат  обладал   достаточной
устойчивостью, и это объяснялось правильным выбором центра тяжести.  Можно
было не опасаться, что он в полете вдруг угрожающе  накренится  или,  чего
доброго, опрокинется.
   Остается выяснить, какой материал употребил инженер  Робур  для  своего
воздушного   корабля;   кстати,   название   "корабль"   вполне   подходит
"Альбатросу". Что ж это был за материал - столь прочный,  что  острый  нож
Фила Эванса не мог его даже поцарапать,  а  дядюшке  Пруденту  не  удалось
разгадать его природу? Всего-навсего бумага!
   Уже много лет изготовление такого рода бумаги приняло широкие  размеры.
Неклееная бумага, листы которой пропитаны декстрином и крахмалом, а  затем
пропущены через  гидравлический  пресс,  образует  материал  твердый,  как
сталь. Изготовленные из нее блоки, рельсы, колеса для вагонов  -  прочнее,
чем изделия из металла,  но  зато  куда  легче.  Именно  эту  прочность  в
соединении с легкостью и  решил  использовать  Робур  при  создании  своей
летательной машины. Корпус, палуба, рубки, каюты - все было изготовлено из
соломенной бумаги, превратившейся под прессом чуть ли не в металл;  бумага
эта приобрела еще одно свойство - невоспламеняемость,  -  особенно  важное
для воздушного корабля, движущегося на большой высоте. Различные составные
части подъемных аппаратов и аппаратов тяги - оси и лопасти винтов  -  были
изготовлены из желатинированной  фибры,  одновременно  прочной  и  гибкой.
Материал этот,  способный  принимать  любую  форму,  не  растворяющийся  в
большинстве газов и жидкостей, в частности в кислотах и спиртах, не говоря
уже  о  его  изоляционных  качествах,  был  просто  незаменим  в  машинном
отделении "Альбатроса".
   Инженер Робур, боцман Том  Тэрнер,  механик  с  двумя  подручными,  два
рулевых и повар - всего восемь человек - составляли  экипаж  "Альбатроса";
они без труда справлялись с вождением воздушного корабля во время  полета.
Охотничье и военное оружие, приспособления для рыбной ловли, электрические
фонари, наблюдательные приборы, буссоли и секстаны, чтобы определять путь,
термометр для  измерения  температуры,  различные  барометры  -  одни  для
определения достигнутой высоты, другие для того, чтобы отмечать перемены в
атмосферном  давлении,  штормгласс  для   предсказания   бури,   небольшая
библиотека, портативная типография, артиллерийское  орудие,  установленное
на вращающемся лафете в центре платформы, заряжавшееся с казенной части  и
выбрасывавшее ядра калибром в шестьдесят миллиметров, запас пороха и пуль,
динамитные шашки, кухня, обогреваемая  током  от  аккумуляторов,  солидный
запас мясных и овощных консервов, уложенных в камбузе рядом с  несколькими
бочонками бренди, виски и  джина,  -  словом,  все,  что  нужно,  чтобы  в
продолжение  нескольких  месяцев  не  приземляться,   входило   в   состав
оборудования и припасов воздушного корабля, не  говоря  уже  о  знаменитой
трубе!
   Помимо этого, на борту "Альбатроса" была  легкая,  не  тонущая  в  воде
резиновая лодка, которая могла выдержать вес восьми человек на поверхности
реки, озера или спокойной морской глади.
   Однако позаботился ли по крайней  мере  Робур  о  парашютах  на  случай
неожиданной  катастрофы?  Нет!  Он  не  допускал  и  мысли  о  возможности
катастрофы. Оси винтов вращались независимо друг  от  друга,  и  остановка
одних не мешала  движению  других.  А  для  того,  чтобы  "Альбатрос"  мог
держаться в своей родной  стихии  -  воздухе,  -  было  достаточно,  чтобы
работала лишь половина его винтов.
   - Благодаря моему "Альбатросу", - заявил вскоре Робур-Завоеватель своим
новым гостям, - гостям поневоле, - я отныне властелин седьмой части света,
большей, чем Австралия, Океания, Азия, Америка и Европа  вместе  взятые  -
моей воздушной Икарии, которую когда-нибудь заселят тысячи икарийцев!



ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
   в которой дядюшка Прудент и Фал Эванс
   по-прежнему не позволяют себя убедить

   Председатель Уэлдонского ученого общества был  ошеломлен,  его  коллега
поражен. Но и тот  и  другой  старались  ничем  не  выдать  своего  вполне
понятного изумления.
   Зато слуга Фриколлин, узнав, что  он  находится  на  борту  летательной
машины, уносящей его в пространство, пришел в ужас и даже не  думал  этого
скрывать.
   Между тем подъемные винты быстро вращались над  головой  пассажиров.  И
хотя скорость их вращения  была  весьма  значительна,  ее  можно  было  бы
утроить, если бы "Альбатросу" захотелось подняться в  более  высокие  слои
атмосферы.
   Что касается двух гребных винтов, делавших небольшое число оборотов, то
они  придавали  летательному  аппарату  скорость  всего  лишь  в  двадцать
километров в час.
   Перегнувшись через борт, пассажиры "Альбатроса" могли  различить  внизу
длинную и извилистую ленту воды,  змеившуюся,  словно  простой  ручей,  по
холмистой равнине между небольшими озерами, сверкавшими под косыми  лучами
солнца. На самом деле то была река и к тому же одна  из  самых  крупных  в
этой местности. На левом ее берегу  вырисовывалась  горная  цепь,  которая
тянулась вдаль насколько хватал взгляд.
   - Не соблаговолите ли вы, наконец, сообщить нам, где  мы  находимся?  -
спросил дядюшка Прудент дрожащим от ярости голосом.
   - В этом нет надобности, - отвечал Робур.
   - Тогда вы, быть может, скажете, куда мы направляемся? -  вмешался  Фил
Эванс.
   - В пространство.
   - И это продолжится...
   - Столько, сколько будет нужно.
   - Уж не идет ли речь о кругосветном путешествии? -  с  иронией  спросил
Фил Эванс.
   - Даже больше, - ответил Робур.
   - А если это путешествие нас не устраивает?.. - начал дядюшка Прудент.
   - Надо, чтобы оно вас устраивало!
   Вот какой характер приобретали отношения между хозяином "Альбатроса"  и
его гостями, чтобы не сказать узниками. Но Робур, как видно, хотел  прежде
всего дать  своим  противникам  время  оправиться,  полюбоваться  чудесным
летательным аппаратом, уносившим их  в  воздушные  просторы,  и,  конечно,
поздравить его изобретателя. Потому он в делал  вид,  что  просто-напросто
прогуливается по палубе. Члены  Уэлдонского  ученого  общества  могли  тем
временем  по  своему  выбору  либо  изучать   расположение   машин,   либо
осматривать  каюты  и  остальные  помещения  воздушного  корабля,  или  же
посвятить все  свое  внимание  пейзажу,  который  отчетливо  вырисовывался
внизу.
   - Дядюшка Прудент, - заговорил Фил Эванс, -  если  я  не  ошибаюсь,  мы
пролетаем сейчас над центральной частью канадской  территории.  Река,  что
течет на северо-запад, - это река Святого Лаврентия. А город,  который  мы
оставили позади, - Квебек.
   То был на самом деле  старинный  город  Шамплена;  его  железные  крыши
блестели на солнце, точно рефлекторы.  Следовательно,  "Альбатрос"  достиг
сорок шестого градуса северной широты,  чем  и  объяснялось  столь  раннее
наступление утра и необычная продолжительность зари.
   - Да, - повторил Фил  Эванс,  -  этот  город,  с  крепостью  на  холме,
раскинувшийся  под  нами  амфитеатром,  -  несомненно  Квебек,   Гибралтар
Северной Америки. Вот его соборы -  английский  и  французский!  А  вот  и
таможня, над куполом которой реет британский флаг!
   Фил Эванс не кончил еще говорить, а столица Канады начала уже  исчезать
из  виду.  Воздушный  корабль  входил  в  зону  легких  облаков,   которые
мало-помалу затягивали землю.
   В это время, увидев, что председатель и секретарь  Уэлдонского  ученого
общества перенесли свое  внимание  на  наружное  устройство  "Альбатроса",
Робур приблизился к ним и спросил:
   - Ну как, господа, вы все еще сомневаетесь в том, что аппараты  тяжелее
воздуха пригодны для воздушного сообщения?
   Было трудно не признать очевидности. Тем не менее дядюшка Прудент и Фил
Эванс ничего не ответили.
   - Вы молчите? - продолжал  инженер.  -  Как  видно,  голод  мешает  вам
говорить!.. Но если я и позволил себе вовлечь вас в это долгое путешествие
по  воздуху,  поверьте,  я  вовсе  не  собираюсь  кормить  вас  этим  мало
питательным веществом. Вас ожидает первый завтрак.
   Дядюшка Прудент и Фил Эванс чувствовали, что голод уже настойчиво  дает
о себе знать; поэтому они решили отбросить всякие церемонии. Ведь  завтрак
в конце концов ни к чему не обязывает! И когда они вернутся на  землю,  то
сохранят за собой полную свободу действий по отношению к Робуру.
   Их тут же проводили в заднюю рубку, где помещалась маленькая  столовая.
Здесь, в сторонке, был уже накрыт для них отдельный стол,  за  которым  им
предстояло обедать во время путешествия. На завтрак были поданы различного
рода  консервы,  а  также  галеты,  приготовленные  наполовину  из   муки,
наполовину  из  мясного  порошка  и  приправленные  небольшим  количеством
свиного  сала;  из  этих  галет,   разведенных   в   кипятке,   получается
превосходный бульон; затем последовали  ломтики  жареной  ветчины  и  -  в
качестве напитка - чай.
   Фриколлин тоже не был забыт. В передней  рубке  его  ожидал  наваристый
бульон,  приготовленный  из  тех  же  галет.  Должно   быть,   он   сильно
проголодался, если ему все же удалось позавтракать, хотя зубы его  стучали
от страха, а челюсти отказывались служить.
   - А вдруг эта штука разобьется?!. А вдруг  эта  штука  разобьется!..  -
повторял злосчастный негр.
   Он пребывал в состоянии томительного страха. Подумать только! Ведь если
он свалится с высоты полутора тысяч метров, то превратится в лепешку!
   Через час дядюшка Прудент и  Фил  Эванс  вновь  показались  на  палубе.
Робура нигде не было видно. Лишь рулевой стоял в своей застекленной  будке
на корме и,  устремив  взгляд  на  буссоль,  невозмутимо  следовал  курсу,
заданному инженером.
   Что до  остальных  членов  экипажа,  то  они,  видимо,  еще  сидели  за
завтраком. Только помощник механика, приставленный наблюдать за  машинами,
переходил от рубки к рубке.
   Если скорость воздушного корабля и была значительна, наши  герои  почти
не замечали ее, хотя "Альбатрос" уже вышел из облаков и внизу, в  полутора
тысячах метров, показалась земля.
   - В это невозможно поверить! - воскликнул Фил Эванс.
   - Ну и не будем верить, - ответил дядюшка Прудент.
   Они перешли на нос воздушного корабля и теперь пристально всматривались
в открывавшийся на западе горизонт.
   - А вот и другой город! - заметил Фил Эванс.
   - Знаком ли он вам?
   - Да! Мне думается, это - Монреаль.
   - Монреаль?.. Но мы ведь пролетели над Квебеком всего каких-нибудь  два
часа назад!
   - Это доказывает, что  летательная  машина  движется  со  скоростью  по
крайней мере двадцати пяти лье в час.
   В самом деле,  такова  и  была  скорость  воздушного  корабля,  и  если
пассажиры не испытывали при этом никаких неприятных ощущений,  то  потому,
что  движение  "Альбатроса"  совпадало  тогда  с  направлением  ветра.   В
безветренную погоду  такая  скорость  сильно  мешала  бы  людям,  ибо  она
немногим уступает скорости экспресса. При полете против ветра ее  было  бы
невозможно выносить.
   Фил Эванс  не  ошибся.  Внизу  под  "Альбатросом"  показался  Монреаль,
который нетрудно было распознать по  Виктория-Бридж  -  трубчатому  мосту,
переброшенному  через  реку   Святого   Лаврентия,   подобно   тому,   как
железнодорожный мост  в  Венеции  переброшен  через  лагуну.  Затем  взору
открылись широкие улицы, огромные магазины,  здания  банков,  напоминавшие
дворцы,  кафедральный  собор,  недавно  воздвигнутый  по  образцу   собора
св.Петра в Риме, и, наконец, венчающая городской ансамбль гора  Мон-Рояль,
на которой разбит чудесный парк.
   По счастью, Фил Эванс уже бывал  прежде  в  важнейших  городах  Канады.
Поэтому он мог узнать некоторые из  них,  не  прибегая  к  помощи  Робура.
Миновав Монреаль,  они  около  половины  второго  пролетели  над  Оттавой,
расположенной возле  водопадов,  которые  сверху  походили  на  гигантский
бурлящий котел, переливавшийся через край. Поистине грандиозное зрелище!
   - А вот и дворец, где помещается парламент!
   С этими словами Фил Эванс указал на здание,  напоминавшее  нюрнбергскую
игрушку. Этот стоявший  на  холме  дворец  своей  многоцветной  раскраской
походил на здание парламента в Лондоне, подобно тому, как собор в Монреале
походил на собор св.Петра в Риме. Так или иначе, внизу раскинулась Оттава.
   Но вот город начал уменьшаться и вс