действовать...  Но,  к
несчастью, лодка исчезла.
   Мы стояли с Уэлсом у выхода в бухту и  почти  не  разговаривали.  Да  и
нужны ли нам были слова? Мы  и  так  понимали  друг  друга.  После  горечи
разочарования нас  понемногу  охватывал  гнев.  Потерпеть  такую  неудачу,
ощущать свое бессилие и невозможность повторить эту попытку!..
   Прошло около "часа, а мы все еще стояли на том же месте, вглядываясь  в
густой мрак. Время от времени слабый огонек вспыхивал и трепетал на  воде;
потом он гаснул, и вместе с ним гасла вспыхнувшая на  миг  надежда.  Порою
нам чудилось также, что мы Увидим на воде какой-то темный силуэт,  как  бы
неясные очертания подплывающей во  мгле  лодки.  А  порою  какие-то  круги
разбегались вдруг по воде. Казалось, в глубине бухты происходит  волнение.
Потом  все  это  исчезало.  То  был  лишь  обман   чувств,   плод   нашего
возбужденного воображения.
   Но вот к нам подошли наши спутники.
   - Есть что-нибудь новое? - спросил я.
   - Ничего, - ответил Джон Харт.
   - Вы обошли всю бухту?
   - Всю, - сказал Нэб Уокер, -  и  не  заметили  никаких  частей  машины,
ничего того, что видел мистер Уэлс.
   - Подождем, - предложил я, так как все еще не мог решиться уйти обратно
в лес.
   И вдруг,  в  эту  самую  минуту,  поверхность  озера  опять  как  будто
заволновалась, мелкие волны побежали к подножью скал.
   - Это что-то вроде прибоя, - заметил Уэлс.
   - Да, - прошептал я,  инстинктивно  понижая  голос.  -  Но  откуда  ему
взяться? Ветер совершенно утих... Как вы думаете, это волнение  происходит
только на поверхности озера или...
   - Или в глубине его? - продолжил за меня Уэлс, наклоняясь, чтобы  лучше
слышать.
   В самом деле, уж не направлялось ли к берегам бухты какое-нибудь судно?
Возможно, что его мотор и вызвал эти волны.
   Затаив дыхание, не шевелясь, мы старались проникнуть взглядом в  густой
мрак; волны между тем все сильнее бились о прибрежные скалы.
   Харт и Уокер взобрались на высокую скалу справа, я  же,  спустившись  к
самой воде, наблюдал за прибоем; он отнюдь не уменьшался,  напротив,  стал
еще  сильнее,  и  вскоре  послышался  какой-то  звук,   похожий   на   шум
вращающегося винта.
   - Сомнения нет! - заявил Уэлс, нагибаясь ко  мне.  -  Это  приближается
лодка.
   - Безусловно, - согласился я, - если только в Эри  не  водятся  киты  и
акулы...
   - Нет! Это лодка, - повторил Уэлс. - Но где она хочет пристать? В устье
бухты или где-нибудь подальше?
   - Но ведь в прошлые два раза вы видели ее здесь?
   - Да, мистер Строк, здесь.
   - В таком случае, если только это та самая лодка, - а  я  убежден,  что
это именно она, - почему бы ей не вернуться на прежнее место?
   - Смотрите! Смотрите! - прошептал Уэлс, указывая рукой на вход в бухту.
   К этому времени подошли уже и наши товарищи. Все четверо, мы полулежали
теперь на берегу, у  самой  воды,  и  смотрели  в  направлении,  указанном
Уэлсом.
   Какой-то неясный черный силуэт двигался во мраке. Он приближался  очень
медленно, с северо-востока, и, по-видимому, от него до нас  было  пока  не
менее одного кабельтова. Теперь мы уже не слышали шума  мотора:  возможно,
что его выключили, и лодка шла только по инерции.
   Так, значит, лодка снова проведет ночь в бухте, как и накануне!  Почему
же она ушла с этой стоянки? Зачем снова возвращается сюда?  Возможно,  что
какие-нибудь новые повреждения помешали ей выйти  в  открытое  море?  Или,
может быть, что-нибудь вынудило  ее  уйти  из  бухты  до  того,  как  были
закончены ремонтные работы?  Почему  она  возвращается  именно  сюда?  Что
помешало ей превратиться в автомобиль и умчаться по дорогам Огайо?
   Все эти вопросы приходили мне на ум, но, разумеется, разрешить их я был
не в состоянии.
   Впрочем, наши рассуждения, и мои  и  Уэлса,  были  основаны  на  полной
уверенности в том, что эта лодка принадлежала "Властелину мира",  что  это
был тот самый  "Грозный",  на  борту  которого  он  писал  свой  ответ  на
предложения правительства.
   А между тем эта уверенность покоилась на одних лишь догадках.  Так  или
иначе, но лодка все приближалась, и, должно быть, капитан  ее  превосходно
знал фарватер бухты Блек-Рок, если решался входить сюда в полном мраке. Ни
одного фонаря не было на борту, ни одного луча света не пробивалось сквозь
иллюминаторы. Сейчас уже отчетливо доносился шум мягко работавшего мотора.
Плеск воды стал еще  слышнее.  Через  несколько  минут  лодка  подойдет  к
"пристани".
   Я не случайно употребляю здесь слово "пристань". В самом деле, скалы  в
этом месте образуют в пяти или  шести  футах  над  уровнем  озера  удобную
площадку, словно нарочно созданную для причала.
   - Давайте уйдем отсюда! - шепнул Уэлс, схватив меня за руку.
   - Вы правы, - ответил я, - здесь нас  могут  заметить.  Надо  подняться
наверх, спрятаться в одной из расщелин и ждать.
   - Так пойдемте.
   Нельзя было терять ни минуты. Лодка  подходила  все  ближе,  и  вот  на
палубе, которая слегка возвышалась  над  водой,  показались  силуэты  двух
мужчин.
   Неужели там действительно только двое?
   Уэлс, я, Джон Харт и Нэб Уокер снова вошли в  проход  между  скалами  и
вскарабкались наверх. В скалах, там и  сям,  виднелись  углубления.  Мы  с
Уэлсом спрятались в одном из них, наши помощники выбрали другое.
   Если люди с "Грозного" выйдут на берег, они нас не заметят, а мы сможем
следить за ними и будем действовать сообразно обстоятельствам.
   Со стороны озера донесся какой-то шум, послышалась английская  речь,  -
лодка, очевидно, пристала к берегу. Почти одновременно на то самое  место,
откуда мы только что ушли, упал якорный канат.
   Проскользнув к самому краю обрыва, Уэлс увидел, что канат тянет один из
моряков, спрыгнувших на берег; слышно было, как якорь царапает по земле.
   Через несколько минут песок заскрипел под чьими-то ногами.
   Двое мужчин взобрались на крутой берег и направились к  опушке  рощицы;
один из них нес фонарь.
   Что им там нужно? Быть может, бухта Блек-Рок  является  для  "Грозного"
обычным местом стоянки?  Быть  может,  его  капитан  устроил  здесь  склад
провианта, необходимых материалов, и  теперь,  когда  прихоть  забрасывает
"Властелина мира" в эту часть территории Соединенных Штатов, он приплывает
сюда, чтобы пополнить  свои  запасы?  Видимо,  он  знает,  что  это  место
совершенно  пустынно,  безлюдно,  и  чувствует   себя   здесь   в   полной
безопасности.
   - Что делать? - спросил Уэлс.
   - Пусть эти люди вернутся обратно, и тогда...
   Но тут слова вдруг замерли у меня на губах: один из незнакомцев  -  они
находились в эту минуту шагах в тридцати от нас -  внезапно  обернулся,  и
свет фонаря, который он нес, упал ему прямо на лицо.
   Я узнал его. Это был один из двух субъектов, подстерегавших меня  возле
моего дома на Лонг-стрит. Я не мог ошибиться. Я узнал его так  же  хорошо,
как узнала бы его и моя старушка служанка. Это был он, несомненно это  был
он, один из тех шпионов, след которых я так долго  разыскивал.  Значит,  и
письмо, написанное тем же почерком, что письмо "Властелина мира", принесли
эти шпионы, - теперь я был  в  этом  уверен!  И,  значит,  оно  тоже  было
написано  на  борту  "Грозного"!  Правда,  угрозы,  содержавшиеся  в  нем,
касались Грейт-Эйри. И я еще раз задал себе вопрос: какая же  связь  могла
существовать между "Грозным" и Грейт-Эйри?
   В нескольких словах я посвятил Уэлса в курс дела.
   - Это просто необъяснимо! - прошептал он.
   Между тем двое мужчин продолжали свой путь и вскоре дошли до опушки.
   - Только бы они не обнаружили нашу коляску! - пробормотал Уэлс.
   - Этого не случится, если они не вздумают зайти поглубже в лес.
   - Ну, а если все-таки они ее увидят?
   - Тогда они побегут обратно к лодке, и мы успеем преградить им путь.
   Со стороны озера, с того места, где причалила лодка, не  доносилось  ни
звука. Я вышел из расщелины, прошел  между  скалами  и  остановился  возле
якоря, глубоко зарывшегося в песок.
   Лодка спокойно  стояла  на  воде,  придерживаемая  канатом.  Ни  одного
огонька на борту, ни одного человека на палубе и на берегу. Не следует  ли
воспользоваться благоприятным  моментом?  Прыгнуть  на  борт  и  дождаться
возвращения тех двоих?
   - Мистер Строк! Мистер Строк!
   Это был голос Уэлса.
   Я поспешил на зов и присел на корточки рядом с ним.
   Видимо, время для захвата лодки было уже упущено. А может быть, в лодке
были еще люди, и тогда наша попытка все равно потерпела  бы  неудачу.  Так
или иначе, но человек с фонарем и его спутник уже показались на  опушке  и
теперь шли к берегу. Они не заметили ничего подозрительного,  -  это  было
ясно.  Каждый  из  них  нес  по  тюку.  Подойдя  к  самому   берегу,   они
остановились.
   - Эй, капитан! - крикнул один из них.
   - Здесь! - послышалось в ответ.
   - Их трое! - прошептал Уэлс, нагибаясь к моему уху.
   - А может быть, и четверо, - возразил я, - может быть, пятеро, шестеро,
- кто знает?
   Положение усложнялось. Что нам делать, если экипаж слишком многочислен?
Малейшая неосторожность может дорого обойтись нам. Что  теперь  предпримут
эти двое? Должно быть, сядут со своими тюками в лодку? А что  же  будет  с
лодкой? Снимется она с якоря и уйдет из  бухты  или  останется  в  ней  до
восхода солнца? Но ведь если она уйдет, то будет  потеряна  для  нас.  Где
искать ее снова? Из озера Эри она может уйти через реку  Детройт,  которая
приведет ее в озеро Гурон. А кроме того,  в  ее  распоряжении  все  дороги
соседних  штатов.  И  вряд  ли  представится  случай  снова   увидеть   ее
когда-нибудь в бухте Блек-Рок.
   - Пора! - сказал я Уэлсу. - Я, вы, Харт, Уокер - нас ведь четверо.  Они
не ждут нападения, и мы застигнем их врасплох. "С божьей помощью  вперед!"
- как говорят моряки.
   Я уже хотел позвать моих помощников, как вдруг  Уэлс  схватил  меня  за
руку.
   - Тише! - прошептал он.
   В это  время  один  из  незнакомцев  притягивал  лодку  канатом;  лодка
подходила к скалам.
   И вот какой разговор произошел между капитаном и его людьми:
   - Все ли там в порядке?
   - Все, капитан.
   - Значит, там остались еще два тюка?
   - Два.
   - Сможете вы перенести их на "Грозный" за один прием?
   "Грозный"!.. Значит, перед нами действительно был  аппарат  "Властелина
мира"!
   - Сможем, - ответил один из моряков.
   - Хорошо. Мы выйдем завтра с восходом солнца.
   Итак, судя по всему, на лодке их только трое - капитан и два матроса.
   Матросы сейчас уйдут, чтобы забрать последние тюки. Затем они  вернутся
и улягутся спать в своих каютах. Вот когда мы  нападем  на  них  -  они  и
опомниться не успеют!
   Услышав из уст самого капитана,  что  он  не  собирается  отплывать  до
рассвета, мы с Уэлсом успокоились  и  решили  подождать:  пусть  его  люди
вернутся из леса, заснут, и тогда "Грозный" будет в наших руках!
   Но почему же все-таки  капитан  ушел  вчера  со  стоянки,  не  закончив
погрузку? Что вынудило его вторично зайти в бухту?  Вот  этого  я  не  мог
понять. Так или иначе, для нас это счастливая  случайность,  и  мы  сумеем
воспользоваться ею.
   Часы показывали  половину  одиннадцатого.  В  эту  минуту  песок  снова
заскрипел под чьими-то шагами. Человек с фонарем и его спутник опять вышли
на берег и зашагали к лесу. Как только они дошли  до  опушки,  Уэлс  пошел
предупредить наших помощников, а я подполз к самому краю обрыва.
   "Грозный" стоял на прежнем месте. Насколько  можно  было  разглядеть  в
темноте, это было продолговатое, веретенообразной формы судно  без  трубы,
без мачт и без снастей, очень  похожее  на  то,  которое  маневрировало  у
берегов Новой Англии.
   Проверив наши револьверы, - они могли  нам  понадобиться,  -  мы  снова
спрятались в расщелинах скал.
   С тех пор как люди с "Грозного" исчезли в лесу, прошло уже пять  минут,
и они вот-вот должны были показаться со своими тюками. Сейчас они сядут  в
лодку, мы выждем не менее часа, пока капитан и его спутники крепко заснут,
и тогда только прыгнем на борт. Но надо, чтобы судно не успело  отойти  от
берега или уйти под воду, - иначе оно и нас утащит с собой.
   Нет,  никогда-за  все  время  моей  службы  я  не  испытывал  подобного
нетерпения! Мне казалось, что эти люди не случайно  задерживаются  в  лесу
так долго, что там что-то случилось.
   Вдруг на опушке раздался шум, и мы услышали  конский  топот.  Это  наши
лошади, испугавшись чего-то, мчатся с поляны к берегу.
   Почти сразу вслед за ними показались люди. На этот  раз  они  бегут  со
всех ног.
   Вполне понятно, что присутствие наших лошадей с коляской  не  могло  не
возбудить у них подозрения. Они поняли, что в лесу -  засада  полиции.  Их
выследили, подстерегли, им грозит опасность! И вот они несутся  к  проходу
между скалами, чтобы поскорее вытащить якорь и прыгнуть на борт...  Сейчас
"Грозный"  умчится  с  быстротой  молнии,  и  наше  дело  будет  проиграно
навсегда!
   - Вперед! - крикнул я.
   И мы скатились на берег, чтобы отрезать этим людям путь к лодке.
   Увидев нас, они сейчас же бросают свои тюки и стреляют из  револьверов.
Джон Харт ранен в ногу.
   Мы тоже стреляем, но  менее  удачно.  Наши  противники  невредимы,  они
продолжают бежать к лодке. Добежав до  берега,  не  успев  даже  выдернуть
якорь, они бросаются в воду и  в  несколько  взмахов  подплывают  к  борту
"Грозного".
   Капитан стоит на носу с револьвером в руке. Он  стреляет,  и  его  дуля
слегка задевает Уэлса.
   Мы с Нэбом Уокером хватаем якорный канат и стараемся притянуть лодку  к
берегу. Но ведь стоит только обрубить его с борта, и "Грозный" уплывет.
   Вдруг якорь вырывается из песчаного грунта, опрокидывает Уокера, а меня
зацепляет лапой за пояс и тащит в воду, несмотря на все мое сопротивление.
   В ту же секунду на "Грозном" включают  мотор,  лодка  делает  скачок  и
несется к выходу из бухты.



13. НА БОРТУ "ГРОЗНОГО"

   Когда я пришел в себя, было уже светло. Бледные лучи пробивались сквозь
толстое стекло иллюминатора тесной  каюты,  где  я  лежал.  Сколько  часов
прошло с тех пор, как меня сюда положили, - этого я не знал, но, насколько
я мог судить по косым лучам солнца, оно еще не очень высоко поднялось  над
горизонтом.
   Я лежал на узкой койке, покрытый одеялом. Моя одежда висела в  углу  и,
по-видимому, была высушена. Пояс,  почти  совершенно  разорванный  якорем,
валялся на полу.
   Ранен я не был, но чувствовал  себя  совершенно  разбитым.  Если  я  на
некоторое время потерял  сознание,  то  не  от  слабости,  -  я  отчетливо
сознавал это. Дело в том, что,  когда  канат  тащил  меня  по  поверхности
озера, голова моя иногда погружалась в воду, и, как  видно,  меня  вовремя
втащили на палубу, не то я бы непременно захлебнулся.
   Неужели  я  теперь  один  с  капитаном  и  его  помощниками  на   борту
"Грозного"?
   Да, очевидно, это так. Вчерашняя сцена вновь и вновь встает перед моими
глазами. Харт, раненый, лежит  на  песке;  Уэлс  тоже  задет  револьверной
пулей; Уокер падает навзничь в ту самую минуту, когда якорь зацепляет меня
за пояс. И, разумеется, мои спутники считают меня погибшим в водах Эри...
   Однако  каким  образом  движется  сейчас  "Грозный"?   Возможно,   что,
превратив свою лодку в автомобиль, капитан мчится по дорогам, граничащим с
озером Эри? Если это так и если я пролежал без сознания  несколько  часов,
то машина, набрав скорость, могла уйти очень и очень далеко. А может быть,
снова став подводной лодкой, "Грозный"  продолжает  свой  путь  в  глубине
озера?
   Впрочем, нет, "Грозный", очевидно, плыл  по  широкой  водной  глади.  В
каюту проникал свет - значит, аппарат не ушел под воду. С другой  стороны,
я не чувствовал и толчков, обычных при езде на автомобиле.  Следовательно,
"Грозный" не на суше.
   Но где он сейчас - все еще на озере Эри или уже покинул его?  Ведь  это
страна озер, и лодка, поднявшись по реке Детройт, могла выйти либо в озеро
Гурон, либо в Верхнее озеро. Впрочем, установить это мне было трудно.
   Я решил подняться на  палубу,  где,  конечно,  скорее  можно  было  все
разузнать. Встав с койки, я взял свое платье и оделся, хотя  вполне  могло
оказаться, что каюта заперта.
   Я попробовал приподнять крышку  люка,  вделанную  в  потолок  над  моей
головой.
   Крышка поддалась, и я наполовину высунулся наружу.
   Прежде всего я поспешил осмотреться по сторонам.
   Кругом широкая водная пелена. Берегов не видно. Небо  да  вода,  ничего
больше! Что это - озеро или море?
   Я не замедлил получить ответ на этот  вопрос.  Лодка  плыла  быстро,  и
брызги волн, рассекаемых форштевнем, перелетая через корму, попадали мне в
лицо. Вода оказалась пресной, - судя по всему, это было озеро Эри.
   С того момента, как "Грозный" вышел из бухты Блек-Рок, прошло не  более
семи или восьми часов, - я узнал это потому, что солнце стояло  сейчас  на
полпути к зениту, и, следовательно, это было утро 31 июля.
   Озеро Эри имеет около двухсот двадцати миль в длину и около  пятидесяти
миль в ширину. Поэтому я  нисколько  не  удивился,  не  видя  берегов,  ни
восточного - штата Нью-Йорк, ни западного - канадского.
   На палубе было сейчас два человека; один стоял  на  носу,  наблюдая  за
ходом судна, а другой находился на корме, за рулем,  и,  насколько  я  мог
судить по положению солнца, держал курс на северо-восток.
   Первый был тот самый человек, в котором я еще вчера, когда он взбирался
на берег бухты Блек-Рок, признал одного из двух субъектов,  шпионивших  за
мной на Лонг-стрит. Второй был его вчерашний спутник: он-нес фонарь, когда
они направлялись в лесок.
   Я  тщетно  искал  глазами  третьего,  того,  кого  они  назвали   вчера
"капитаном", подойдя к лодке. Его не было видно.
   Все поймут, как велико было мое желание встретиться с  создателем  этой
диковинной машины, с командиром "Грозного", с  фантастическим  персонажем,
заинтересовавшим и взволновавшим весь мир,  с  дерзким  изобретателем,  не
побоявшимся  бросить  вызов  всему  человечеству  и   провозгласить   себя
"Властелином мира"!..
   Я подошел к человеку, стоявшему на носу,  и  после  минутного  молчания
спросил у него:
   - Где капитан?
   Он взглянул на меня из-под полуопущенных век,  словно  не  поняв  моего
вопроса, - но ведь я сам слышал накануне, как он говорил по-английски.
   Впрочем, он,  по-видимому,  ничуть  не  встревожился,  увидав  меня  на
палубе, и, повернувшись ко мне спиной, продолжал свои наблюдения.
   Тогда я прошел на корму, решив обратиться с тем же вопросом к рулевому,
но тот попросту отстранил меня рукой и тоже ничего не ответил.
   Итак, мне оставалось одно  -  ждать  появления  человека,  который  так
"приветливо" встретил меня и моих спутников  револьверными  пулями  в  тот
момент, когда мы пытались притянуть "Грозный" канатом к берегу.
   Я мог  теперь  рассмотреть  на  досуге  внешнее,  устройство  аппарата,
уносившего меня неведомо куда.
   Палуба и борта судна  были  сделаны  из  неизвестного  мне  металла.  В
центре, под приподнятой крышкой люка, виднелось помещение, где  равномерно
и почти бесшумно работали машины. Как я уже сказал, ни мачт, ни снастей на
судне не было. Не было даже флагштока на  корме.  Возле  носа  возвышалась
верхушка перископа, позволявшего "Грозному" ориентироваться под водой.
   К бокам судна были пригнаны дощатые  приспособления  вроде  тех,  какие
бывают  на  некоторых  голландских  галеотах:  назначение  их   было   мне
непонятно.
   На носу находилась крышка другого люка, который, видимо, вел  в  каюту,
где в свободное время отдыхали эти два матроса.
   Такой же люк на корме вел, очевидно, в каюту капитана, который все  еще
не показывался.
   Крышки  всех  этих  люков  благодаря  резиновым  прокладкам   прилегали
герметически,  так  что  во  время  подводного"  плавания  вода  не  могла
просочиться внутрь.
   Что  касается  двигателя,  сообщавшего  аппарату   такую   изумительную
скорость, то я не видел его; не видел и  гребного  винта,  п