зновения  и,
стремясь узнать что-нибудь новое, тараторили еще больше обычного.
   Так прошли три, четыре, пять, шесть дней, затем неделя... две недели...
Никто не возвратился, и не было ни малейшего указания,  которое  могло  бы
навести на след исчезнувших.
   Тем не менее произвели самые тщательные  розыски  во  всем  квартале...
Ничего!.. Осмотрели все улицы, ведущие к порту...  Ничего!  Обшарили  весь
парк, густые рощи, заросли кустарника... Ничего! По-прежнему ничего!
   Правда, заметили, что трава на просторной поляне недавно примята и  при
этом самым подозрительным образом, ибо нельзя было понять, кто ее  примял!
На опушке леса, окаймляющего поляну, обнаружили следы борьбы. По-видимому,
дядюшка  Прудент,   Фил   Эванс   и   Фриколлин   стали   жертвами   шайки
злоумышленников, набросившихся на них  поздней  ночью  посреди  безлюдного
парка.
   Это было вполне возможно. Вот почему полиция приступила  к  розыскам  с
соблюдением  всех  формальностей  и   со   всей   приличествующей   случаю
медлительностью. Обыскали всю Скулкилл-ривер,  обшарили  ее  дно,  скосили
густую траву, росшую по берегам этой реки. И  если  это  не  дало  никаких
результатов, то все же нельзя сказать, что вовсе не принесло  пользы,  ибо
на  берегах  Скулкилл-ривер   давно   уже   пора   было   скосить   траву.
Воспользовавшись розысками, заодно  произвели  и  покос.  Практичные  люди
"отцы" города Филадельфии!
   Затем прибегли к помощи  газет.  Объявления,  рекламации,  чуть  ли  не
рекламы были разосланы во все  демократические  и  республиканские  органы
печати Соединенных Штатов,  без  различия  направления.  "Дейли  Нигро"  -
газета негритянского населения - поместила портрет Фриколлина,  переснятый
с его последней фотографии. Были обещаны награды  и  премии  всякому,  кто
доставит какие-нибудь известия о пропавших, и даже тому, кто  отыщет  хоть
малейшее указание, по которому можно будет напасть на их следы.
   "Пять тысяч долларов! Пять тысяч долларов!.. Всякому, кто сообщит..."
   Но все это ни к чему не привело. Пять тысяч  долларов  так  и  остались
лежать в кассе Уэлдонского ученого общества.
   "Пропали без вести! Пропали без вести! Дядюшка Прудент и Фил  Эванс  из
Филадельфии пропали без вести!!!"
   Нечего  и  говорить,  что  необъяснимое  исчезновение  председателя   и
секретаря  поставило  клуб  воздухоплавателей  в  весьма   затруднительное
положение. И прежде всего общее собрание его членов  постановило  временно
прекратить работу  по  созданию  воздушного  шара  "Вперед",  которая  уже
подходила к концу. Да и как было решиться достроить аэростат  без  главных
застрельщиков этого предприятия, тех, кто посвятил ему часть своей жизни -
свое время и деньги? Как было решиться довести без них это дело до  конца?
Итак, приходилось ждать.
   И вот как раз в это время вновь начались толки  о  загадочном  явлении,
которое так возбуждало умы несколько недель назад.
   В самом деле, таинственный предмет снова не раз наблюдали, вернее, лишь
мельком видели в верхних слоях атмосферы. Разумеется, никому и в голову не
приходило искать связь между загадочным появлением таинственного тела и не
менее загадочным исчезновением двух членов Уэлдонского  ученого  общества.
Действительно, нужно было обладать  незаурядной  фантазией,  чтобы  как-то
сблизить эти события.
   Но так или иначе, астероид, болид или, если  угодно,  воздушное  чудище
вновь появилось и  при  таких  обстоятельствах,  которые  позволили  лучше
определить его размеры и форму. В первый раз его видели на следующий  день
после исчезновения обоих  воздухоплавателей  в  Канаде,  над  территорией,
лежащей между Оттавой и Квебеком; затем во  второй  раз  -  над  равнинами
Дальнего  Запада,  где  оно  состязалось  в  скорости  с  поездом  великой
Тихоокеанской железной дороги.
   С этого Дня сомнениям, царившим в  мире  ученых,  пришел  конец.  Итак,
загадочное тело не было  создано  природой,  это  -  летательный  аппарат,
воплотивший на практике принципы теории  "аппаратов  тяжелее  воздуха".  И
если создатель и владелец воздушного корабля все еще хранил в  тайне  свое
имя, то он, очевидно, уже не держал в секрете свою машину, раз он  решился
пролететь так низко над землями Дальнего Запада. Однако источники энергии,
которая  приводила  в  действие  летательный  аппарат,  и  устройство  его
механизмов оставались загадкой. Во всяком  случае,  одно  было  совершенно
очевидно: воздушный корабль мог передвигаться с необыкновенной  быстротой.
В самом деле, несколько дней спустя его уже видели над Небесной  империей,
затем над северной частью Индостана и, наконец,  над  безбрежными  степями
России.
   Кто же был этот дерзкий механик,  создавший  такой  мощный  летательный
аппарат, что для него не существовало больше ни государственных границ, ни
океанских  пределов,  и  превративший  земную  атмосферу   в   собственное
владение? Неужели тот самый Робур, который резко  и  смело  высказал  свои
взгляды на заседании Уэлдонского ученого общества, явившись туда, чтобы не
оставить камня на камне от теорий сторонников управляемых воздушных шаров?
   Быть может, нескольким проницательным людям и приходило в голову  такое
предположение. Однако, как ни странно, никто  и  мысли  не  допускал,  что
вышеназванный  Робур  был  хоть  в  какой-нибудь   степени   причастен   к
исчезновению председателя и секретаря Уэлдонского ученого общества.
   Словом, все  это  так  и  оставалось  бы  тайной,  если  бы  6  июля  в
одиннадцать часов тридцать семь минут утра по нью-йоркскому  телеграфу  из
Франции в Америку не прибыла некая депеша.
   О чем же она извещала? В ней был передан текст документа, обнаруженного
в табакерке, подобранной на парижской мостовой; документ  этот  сообщал  о
судьбе двух людей, по которым Американская Федерация собиралась уже надеть
траур.
   Итак, виновником похищения был Робур, инженер, прибывший в  Филадельфию
со специальной целью - раздавить в зародыше теорию  сторонников  воздушных
шаров! Значит,  это  он  был  капитаном  воздушного  корабля  "Альбатрос"!
Значит, это он в отместку увез дядюшку Прудента и Фила Эванса, а заодно  с
ними  и  Фриколлина!  Этих  людей  следовало,  очевидно,  считать   навеки
погибшими, разве только друзьям  удалось  бы  возвратить  их  на  землю  с
помощью какого-нибудь героического  средства,  например,  построив  другой
воздушный аппарат, способный вступить  в  поединок  с  мощной  летательной
машиной Робура!
   Какое смятение! Какое замешательство! Депеша из Парижа была  адресована
президиуму Уэлдонского ученого общества.  Членов  клуба  воздухоплавателей
тотчас же с ней ознакомили. Десять минут спустя вся Филадельфия узнала эту
новость благодаря телефону, а затем, меньше чем через час, о ней уже знала
вся Америка, ибо известие с быстротой электрического  тока  разнеслось  по
бесчисленным  телеграфным  проводам  Нового  Света.  Сообщению  не  хотели
верить, а между тем оно  было  совершенно  достоверно.  Должно  быть,  это
выдумка какого-нибудь шутника дурного тона, говорили одни;  "утка"  самого
низкого пошиба, утверждали другие. Как могло произойти подобное  похищение
в Филадельфии, да к тому же еще при  таких  таинственных  обстоятельствах?
Как удалось "Альбатросу" совершить посадку в Фэрмонт-парке?  Почему  никто
не заметил, как он пролетел над штатом Пенсильвания?
   Спору нет,  это  были  веские  доводы.  Скептики  имели  все  основания
сомневаться. Но  неделю  спустя  они  их  утратили.  13  июля  французский
пакетбот "Нормандия", бросивший якорь в водах Гудзона, доставил  на  борту
знаменитую табакерку. Из  Нью-Йорка  ее  спешно  отправили  в  Филадельфию
поездом.
   Да! То была  собственная  табакерка  председателя  Уэлдонского  ученого
общества. Джему Сипу следовало в тот день поесть более плотно, ибо он едва
не лишился чувств, когда ее увидел. Сколько раз он на правах друга брал из
нее понюшку табака! Мисс Долл и мисс Мэт также признали эту табакерку,  на
которую они так часто взирали, в тайне надеясь рано или поздно погрузить в
нее свои худые пальцы, пальцы старых дев!  Затем  табакерку  осмотрели  их
отец Уильям Т.Форбс,  Трак  Милнор,  Бэт  Т.Файн  и  многие  другие  члены
Уэлдонского ученого общества. Сколько раз они видели, как она раскрывалась
и  захлопывалась  в  руках  их  высокочтимого  председателя!  И,  наконец,
подлинность  ее  засвидетельствовали  все  бесчисленные   друзья   дядюшки
Прудента в славном городе Филадельфии [по-гречески Филадельфия означает  -
братская любовь], само  название  которого  означает,  -  и  этого  нельзя
забывать, - что его обитатели любят друг друга, как братья.
   Стало быть, отныне не  оставалось  и  тени  сомнений.  Не  только  сама
табакерка председателя, но и почерк, которым был написан документ,  никому
больше не позволяли недоверчиво покачивать головой.  И  тогда  послышались
громкие стенания; люди в  отчаянии  воздевали  руки  к  небесам.  Подумать
только, дядюшка Прудент и его коллега увезены на летательном  аппарате,  и
нет средства их спасти!
   Компания Ниагарских водопадов, одним из крупнейших  акционеров  которой
состоял дядюшка Прудент, чуть было не прекратила своей деятельности  и  не
остановила водопады. "Уолтон  Уотч  компани"  уже  подумывала  о  закрытии
часового завода, так как лишилась своего управляющего. Фила Эванса.
   Да! Страна погрузилась в траур, можно без преувеличения  сказать  -  во
всеобщий траур, ибо  за  исключением  нескольких  горячих  голов,  которые
встречаются даже и в Соединенных Штатах, никто больше  не  надеялся  вновь
увидеть двух достопочтенных сограждан.
   Между тем, после того как  "Альбатрос"  пролетел  над  Парижем,  о  нем
больше ничего не слыхали. Несколько часов спустя его видели  над  Римом  -
вот и все! В этом  нет  ничего  удивительного,  если  вспомнить,  с  какой
скоростью воздушный корабль пролетел над Европой, с севера на  юг,  и  над
Средиземным морем, с запада на восток. Поэтому на всем протяжении пути его
не удалось увидеть ни в одну подзорную трубу.  Напрасно  все  обсерватории
заставляли  людей  проводить  дни  и  ночи  у  наблюдательных  приборов  -
летательная машина Робура-Завоевателя умчалась либо так далеко,  либо  так
высоко, - быть может в Икарию, как он сам выражался, -  что  все  потеряли
надежду отыскать ее след.
   Надо добавить, что, хотя над африканским побережьем воздушный корабль и
летел  с  умеренной  скоростью,  никто  не  догадался  разыскивать  его  в
алжирском небе, ведь о  документе  тогда  еще  никому  не  было  известно.
Разумеется, "Альбатрос" был замечен над Тимбукту;  но  обсерватория  этого
прославленного города, - если в нем  таковая  имеется,  -  еще  не  успела
сообщить в Европу о результатах своих наблюдений. Что же  касается  короля
Дагомеи, то он скорее предпочел бы отрубить головы двадцати тысячам  своих
подданных,  в  том  числе  и  министрам,  нежели  признать,  что  потерпел
поражение в схватке с летательным аппаратом. Тут дело шло о его самолюбии!
   Затем начался перелет через  Атлантический  океан,  во  время  которого
Робур достиг сперва Огненной Земли, а потом  и  мыса  Горн.  И  наконец  -
территория Антарктиды и  обширная  область  Южного  полюса,  над  которыми
"Альбатрос" пронесся вопреки воле инженера. Ну,  а  уж  из  этих  полярных
земель ждать каких-либо известий не приходилось.
   Миновал июль, а ни один человек не мог похвалиться,  что  он  хоть  раз
своими глазами видел воздушный корабль.
   Прошел и август, а мир  по-прежнему  пребывал  в  полной  неизвестности
относительно судьбы узников Робура. И многие спрашивали себя, не  стал  ли
инженер по  примеру  Икара,  самого  древнего  из  упоминаемых  в  истории
завоевателей воздуха, жертвой собственного безрассудства.
   В таком же бесплодном ожидании прошли и двадцать семь дней сентября.
   Как известно, люди ко всему привыкают. Человеческой натуре  свойственно
относиться все спокойнее и  спокойнее  к  прошедшим  горестям.  Постепенно
наступает забвение, ибо оно необходимо. Но на сей раз к чести человечества
надо сказать, что оно не поддалось этой слабости.  Нет!  Оно  не  утратило
интереса к судьбе двух белых и одного негра, вознесенных на небо,  подобно
Илье-пророку, с той только разницей, что библия не обещала им  возвращения
на землю.
   Сочувствие к без вести пропавшим проявлялось в Филадельфии сильнее, чем
в любом другом уголке мира. К тому же немалую роль здесь  играли  опасения
личного свойства. Желая наказать своих противников, Робур  вырвал  дядюшку
Прудента и Фила Эванса из родной страны. Нечего  и  говорить,  он  жестоко
отомстил за себя, хотя и действовал противозаконно. Но полагал ли он  себя
теперь  удовлетворенным?  Не  обрушится  ли  его  мщение   и   на   коллег
председателя и секретаря Уэлдонского ученого общества? И кто  мог  считать
себя в безопасности от покушений всесильного владыки воздушных просторов?
   Вдруг 28  сентября  неожиданная  весть  облетела  весь  город:  дядюшка
Прудент и Фил Эванс вновь появились  после  полудня  в  доме  председателя
Уэлдонского ученого общества.
   И самым невероятным было то,  что  известие  подтвердилось,  хотя  люди
благоразумные ни за что не хотели этому поверить.
   Однако и им пришлось сдаться перед очевидностью.  То  были  собственной
персоной пропавшие без вести воздухоплаватели,  а  отнюдь  не  их  тени...
Вернулся также и Фриколлин.
   Члены клуба, затем  их  друзья  и,  наконец,  просто  толпы  обывателей
направились к дому дядюшки Прудента. Обоих коллег радостно приветствовали,
все наперебой обнимали их под крики "гип-гип, ура!"
   Среди собравшихся находились Джем Сип, которому пришлось прервать  свой
завтрак, не доев жаркое из вареного латука,  а  также  Уильям  Т.Форбс  со
своими дочерьми - мисс Долл и мисс Мэт. И  если  бы  дядюшка  Прудент  был
мормоном, он мог бы в тот день взять себе в жены их обеих; но  он  не  был
таковым и отнюдь не собирался им стать. Здесь были, конечно, и Трак Милнор
и Бэт Т.Файн - словом, все члены клуба. Многие и теперь еще  с  удивлением
спрашивают себя, каким образом дядюшка Прудент  и  Фил  Эванс  остались  в
живых, совершив  триумфальное  шествие  через  весь  город  и  тысячу  раз
переходя из объятий в объятия.
   В тот же вечер в Уэлдонском  ученом  обществе  должно  было  состояться
очередное заседание. Все были уверены, что дядюшка  Прудент  и  Фил  Эванс
займут свои места за столом президиума.  И  так  как  они  еще  ничего  не
поведали о своих приключениях, -  быть  может,  им  просто  не  дали  этой
возможности, - то все рассчитывали, что  вечером  они  расскажут  о  своем
необычайном путешествии со всеми подробностями.
   До сих пор, по тем или иным соображениям, оба хранили молчание.  Хранил
полное молчание и слуга Фриколлин, которого его сородичи от восторга  едва
не разорвали на части.
   Вот о чем не успели или не пожелали рассказать председатель и секретарь
Уэлдонского ученого общества.
   Нет нужды  возвращаться  к  событиям,  которые,  как  помнит  читатель,
произошли в ночь с 27 на 28 июля: к смелому побегу дядюшки Прудента и Фила
Эванса, к тому непередаваемому чувству, какое они испытали,  ступив  ногой
на скалистое побережье острова Чатам, к ранению Фила Эванса, к  тому,  как
был перерезан канат и поврежденный "Альбатрос", подхваченный  юго-западным
ветром, умчался в просторы над океаном. Его зажженные электрические фонари
позволяли еще некоторое время следить за тем, как он  набирал  высоту,  но
вскоре и эти огни исчезли из виду.
   Беглецам больше нечего было опасаться. Как мог  Робур  возвратиться  на
остров, когда гребные винты воздушного корабля не  работали  и  их  нельзя
было исправить раньше чем через три-четыре часа.
   А к этому времени "Альбатрос", разрушенный взрывом, превратится в груду
обломков, плавающих по волнам, а те, кто находится на  его  борту,  станут
трупами и найдут себе могилу на дне океана.
   Никому не предотвратить ужасной мести!
   Узники считали, что они действуют в порядке законной самозащиты,  и  не
испытывали ни малейшего угрызения совести.
   Пуля, посланная  с  "Альбатроса",  лишь  слегка  оцарапала  плечо  Фила
Эванса. И все трое поспешили в глубь острова, надеясь встретить каких-либо
туземцев.
   Их  надежда  оправдалась.  На  западном  побережье  они  нашли  человек
пятьдесят местных жителей, промышлявших рыбной ловлей. Туземцы видели, как
воздушный  корабль  снизился  над  их  островом,  и  приняли  беглецов  за
сверхъестественные  существа:  перед  ними  преклонялись,  им  почти   что
поклонялись, и поместили их в  самой  благоустроенной  хижине.  Фриколлину
представился неповторимый случай сойти за бога чернокожих.
   Как и предвидели дядюшка Прудент и  Фил  Эванс,  воздушный  корабль  не
возвратился.  Из  этого  они  заключили,  что  катастрофа,  должно   быть,
произошла в верхних слоях атмосферы. И, очевидно, никто больше не  услышит
ни  об  инженере  Робуре,  ни  об  удивительной  машине,  на  которой   он
путешествовал со своими спутниками.
   Теперь  беглецам  оставалось  дожидаться  оказии,  чтобы  вернуться   в
Америку. Надо сказать, что корабли редко  заходят  на  остров  Чатам.  Так
прошел весь август, и они уже спрашивали себя, не променяли ли одну неволю
на другую; правда, Фриколлину пребывание на острове Чатам было куда больше
по душе, чем жизнь в воздушной тюрьме.
   Наконец, 3 сентября какой-то корабль подошел к острову, чтобы пополнить
запасы пресной воды. Читатель, вероятно, не забыл, что у дядюшки  Прудента
в тот вечер, когда его похитили, было при себе несколько  тысячедолларовых
бумажек.  Большего  и  не  требовалось,  чтобы   добраться   до   Америки.
Поблагодарив  туземцев,  которые  на  прощание  выразили  им  свои   самые
почтительные чувства, дядюшка Прудент, Фил Эванс  и  Фриколлин  взошли  на
борт судна, взявшего курс на Окленд.  В  пути  они  никому  ни  словом  не
обмолвились о своих  приключениях;  два  дня  спустя  путешественники  уже
прибыли в столицу Новой Зеландии.
   Здесь их принял в качестве пассажиров один из пакетботов  Тихоокеанской
линии, и 20 сентября, после вполне благополучного плавания, трое  беглецов
с "Альбатроса" уже высадились в  Сан-Франциско.  На  пакетботе  они  также
никому не сказали, ни кто они, ни куда едут; но так  как  пассажиры  щедро
оплатили свой проезд, то ни один американский капитан не стал бы их  ни  о
чем расспрашивать.
   В Сан-Франциско дядюшка Прудент, его коллега и слуга Фриколлин  сели  в
первый же поезд Тихоокеанской железной дороги. 27 сентября они уже прибыли
в Филадельфию.
   Вот краткий рассказ о  том,  что  произошло  после  того,  как  беглецы
покинули борт "Альбатроса", а затем и остров Чатам. Вот как случилось, что
в тот вечер, 27 сентября, председатель  и  секретарь  Уэлдонского  ученого
общества могли снова занять свои места за столом президиума на  заседании,
открывшемся при огромном стечении публики.
   Никогда еще дядюшка Прудент и Фил  Эванс  не  были  так  спокойны.  При
взгляде на них никому бы  и  в  голову  не  пришло,  какие  необыкновенные
события разыгрались после достопамятного заседания 12 июня! Казалось,  они
решительно вычеркнули из своей жизни последние три с половиной месяца!
   После первых громовых криков "ура", которые оба выслушали без малейшего
волнения, дядюшка Прудент надел цилиндр и взял слово.
   - Достопочтенные  сограждане,  -  произнес  он,  -  объявляю  заседание
открытым.
   Неистовые рукоплескания и, надо сказать,  вполне  уместные!  Правда,  в
том, что это заседание открылось, не было ничего особенного,  но  то,  что
председательствовал на нем дядюшка Прудент, а секретарем  был  Фил  Эванс,
казалось просто невероятным.
   Председатель переждал, пока не  затихли  восторженные  крики  и  бурные
рукоплескания. Затем он продолжал:
   - На последнем заседании, господа,  возникла  весьма  бурная  дискуссия
(Слушайте! Слушайте!) между теми, кто требовал установить гребной винт