, попытка к бегству сорвалась бы.
   Вокруг валялись веревки, куски парусины и пакля, которыми  пользовались
при исправления винта.
   Мгновение спустя вахтенный был привязан к перилам  палубы.  Голова  его
была закутана парусиной, в рот вставлен кляп. Он не мог  ни  крикнуть,  ни
пошевелиться.
   Все это было сделано почти бесшумно.
   Дядюшка Прудент и Фил Эванс прислушались, В рубках было тихо.  Люди  на
борту спали.
   Беглецы - теперь их уже можно  так  назвать  -  приблизились  к  каюте,
занимаемой Фриколлином. Из рубки доносился громкий  храп  Франсуа  Тапажа,
достойный его фамилии; это их успокоило.
   К  величайшему  удивлению  дядюшки  Прудента,  ему  не  пришлось   даже
открывать дверь в каюту Фриколлина: она была распахнута настежь.  Заглянув
в нее, он повернулся к своему спутнику и тихонько воскликнул:
   - Никого!
   - Никого?.. Но где же он? - прошептал Фил Эванс.
   Крадучись, они пробрались на нос, думая, что  негр  спит,  забившись  в
какое-нибудь укромное местечко...
   Фриколлина не было и там.
   - Неужели мошенник опередил нас?!. - возмутился дядюшка Прудент.
   - Как бы то ни было, - ответил Фил  Эванс,  -  дольше  мешкать  нельзя!
Вперед!
   Ни секунды не колеблясь, беглецы один за другим взялись  обеими  руками
за канат, обхватили его ногами и, осторожно соскользнув вниз, благополучно
достигли земли.
   С какой радостью ощутили они под ногами твердую почву,  о  которой  так
тосковали! Какое  счастье  ступать  по  земле,  не  чувствуя  себя  больше
игрушкой воздушной стихии!
   Они уже приготовились  двинуться  в  глубь  острова,  следуя  вверх  по
течению реки, как вдруг перед ними возникла какая-то тень.
   Это был Фриколлин.
   Да! Слуге пришла в голову та  же  мысль,  что  и  его  господину,  и  у
Фриколлина хватило дерзости опередить дядюшку Прудента, даже не сказав ему
об этом.
   Однако теперь было не до препирательств. Дядюшка Прудент уже  собирался
заняться поисками пристанища в отдаленной части острова, когда  Фил  Эванс
остановил его.
   - Выслушайте меня, дядюшка Прудент, -  заговорил  он.  -  Мы,  наконец,
вырвались из рук Робура. Теперь он вместе со  всем  экипажем  "Альбатроса"
обречен  на  страшную  смерть.  Он  ее  заслужил,  согласен!  Но  если  он
поклянется честью, что не станет пытаться вновь захватить нас...
   - Честь подобного человека...
   Дядюшка Прудент не успел договорить.  На  борту  "Альбатроса"  возникло
какое-то движение.
   По-видимому, началась тревога, и побег должен был вот-вот обнаружиться.
   - Ко мне!.. Ко мне!.. - послышался чей-то крик.
   То был вахтенный, которому удалось вытолкнуть кляп изо рта.  На  палубе
заметались люди. И почти тотчас же  лучи  электрических  фонарей  осветили
широкую полосу земли.
   - Вот они!.. Вот они!.. - закричал Том Тэрнер.
   Беглецов заметили.
   В то  же  мгновение,  по  приказу  Робура,  движение  подъемных  винтов
замедлилось, люди  на  "Альбатросе"  начали  быстро  вытягивать  канат,  и
воздушный корабль стал опускаться к земле.
   И тут отчетливо прозвучал голос Фила Эванса:
   - Инженер Робур, клянетесь ли вы честью оставить нас в  покое  на  этом
острове?..
   - Никогда!.. - вскричал Робур.
   И вслед за этим раздался ружейный выстрел.  Пуля  скользнула  по  плечу
Фила Эванса.
   - Негодяи! - завопил дядюшка Прудент.
   И, сжимая в руке нож, он кинулся к скалам, между которыми засел  якорь.
Воздушный корабль был всего лишь в пятидесяти футах от земли...
   В мгновение ока канат  был  перерезан,  и  заметно  посвежевший  ветер,
налетев сбоку  на  "Альбатрос",  подхватил  его  и  понес  над  океаном  в
северо-восточном направлении.



ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
   которая, возможно, оставит читателя в прискорбной неизвестности

   Было двадцать минут первого ночи.  Еще  пять-шесть  ружейных  выстрелов
раздались с воздушного корабля. Дядюшка Прудент и  Фриколлин,  поддерживая
Фила Эванса, бросились под защиту скал. Пули их не задели. Пока им  больше
нечего было опасаться.
   Удаляясь от острова Чатам, "Альбатрос" одновременно  набирал  высоту  и
вскоре оказался  в  девятистах  метрах  над  уровнем  моря.  Ему  пришлось
увеличить быстроту вращения подъемных винтов, чтобы не упасть в воду.
   Едва вахтенный, освободившись от кляпа, испустил первый крик,  Робур  и
Том Тэрнер бросились к нему, сорвали парусину, которой была  обмотана  его
голова, и перерезали стягивавшие его путы. Затем боцман  кинулся  в  каюту
дядюшки Прудента и Фила Эванса: она была пуста!
   Франсуа Тапаж, со своей стороны, обшарил каюту Фриколлина; в ней  также
никого не было!
   Убедившись, что узники ускользнули, Робур  пришел  в  страшную  ярость.
Ведь бегство дядюшки Прудента и  Фила  Эванса  означало,  что  теперь  все
узнают секрет его изобретения и тайну его личности. Инженера  не  особенно
тревожил документ, сброшенный пленниками  во  время  полета  над  Европой:
можно было надеяться, что он затеряется при падении!.. Но сейчас!..
   Немного успокоившись, Робур воскликнул:
   - Они удрали, ну что ж! Все равно им не удрать с острова Чатам  раньше,
чем через несколько дней, а к тому времени я возвращусь!.. Я разыщу  их!..
И захвачу вновь!.. А тогда...
   В самом деле,  беглецы  еще  далеко  не  были  в  безопасности.  Робур,
исправив повреждения, не замедлит  вернуться  на  остров  Чатам,  покинуть
который им удастся не так-то скоро.  Не  пройдет  и  дня,  как  они  снова
окажутся в руках инженера.
   Не пройдет и дня! Но ведь не пройдет  и  двух  часов,  как  "Альбатрос"
будет уничтожен! Разве спрятанный  в  его  корпусе  динамитный  патрон  не
должен, подобно адской машине, взорвать его в воздухе?
   Тем временем ветер крепчал, и воздушный корабль относило все дальше  на
северо-восток. Несмотря на то, что скорость полета была  весьма  умеренна,
"Альбатрос" должен был к утру потерять остров Чатам из виду.
   Воздушный корабль мог бы бороться с ветром лишь в том случае, если  оба
его гребных винта, или хотя бы один, передний, работали бесперебойно.
   - Том, - приказал инженер, - дай полный свет в фонари!
   - Слушаюсь, мистер Робур.
   - И все за дело!
   - Есть, все за дело! - повторил боцман.
   Теперь не могло быть и речи о том, чтобы отложить работу на утро. Никто
не жаловался на усталость! Среди экипажа "Альбатроса" не  было  ни  одного
человека, который не разделял бы негодования своего командира!  Люди  были
готовы на все, лишь бы вновь захватить беглецов. Как только передний  винт
будет водружен на место, воздушный корабль  опять  возвратится  к  острову
Чатам, опять бросит там якорь, и тогда начнется охота за пленниками.  Лишь
после этого  команда  приступит  к  исправлению  заднего  винта,  а  затем
летательный аппарат в полной безопасности отправится над просторами Тихого
океана в обратный путь к острову Икс.
   Но пока было очень важно, чтобы "Альбатрос" не отнесло  слишком  далеко
от острова. Однако, к досаде команды, бриз  все  усиливался,  и  воздушный
корабль уже не мог не только двигаться против ветра, но даже оставаться на
месте. Лишившись на время своих гребных  винтов,  он  был  теперь  так  же
беспомощен,  как  неуправляемый  воздушный  шар.  Беглецы,   стоявшие   на
побережье, поняли, что "Альбатрос" исчезнет  из  виду  раньше,  чем  взрыв
разнесет его на части.
   Создавшееся положение сильно тревожило Робур а, ибо оно грозило сорвать
ему план мести. Не слишком ли  замедлится  возвращение  на  остров  Чатам?
Поэтому, не прекращая ремонтных работ, Робур  решил  спуститься  в  нижние
слои атмосферы, надеясь, что скорость воздушных течений там  меньше.  Быть
может, в этой зоне "Альбатросу" удастся удержаться на месте, пока он вновь
не обретет прежнюю силу, чтобы справиться с напором ветра.
   Воздушный корабль начал снижаться. Море в то время было пустынно. Иначе
экипаж любого судна, оказавшегося поблизости, при виде  маневров  залитого
электрическим светом "Альбатроса" был бы объят суеверным страхом!
   "Альбатрос"  остановился  всего   в   нескольких   сотнях   футов   над
поверхностью океана. К своему сожалению,  Робур  убедился,  что  в  нижних
слоях атмосферы ветер дул еще сильнее, и воздушный корабль относило с  еще
большей  скоростью.   Ему   угрожала   опасность   оказаться   далеко   на
северо-востоке, что задержало бы его возвращение на остров Чатам.
   В конце концов,  после  различных  маневров,  Робуру  стало  ясно,  что
выгоднее всего оставаться в верхних слоях атмосферы, где ветер дул слабее.
Поэтому "Альбатрос" вновь поднялся на высоту примерно в три тысячи метров.
Правда, и здесь ему не  удавалось  держаться  на  месте,  но  все  же  его
движение  замедлилось.  Таким  образом,  инженер  мог  рассчитывать,  что,
оставаясь на этой высоте, он до рассвета  не  потеряет  из  виду  острова,
координаты которого он к тому же определил самым тщательным образом.
   Робура совершенно не занимало, какой прием встретят беглецы у  туземцев
в том случае, если остров обитаем. Его мало тревожило и  то,  что  туземцы
могут оказать поддержку его узникам:  при  помощи  оружия,  имевшегося  на
борту "Альбатроса", их нетрудно  будет  испугать  и  обратить  в  бегство.
Словом, инженер ни на минуту  не  сомневался  в  том,  что  беглецы  будут
пойманы и снова окажутся в его власти...
   - Ну, а с острова Икс не убегают, - проговорил он вслух.
   К часу ночи передний  гребной  винт  был  исправлен.  Следовало  только
установить его на место,  для  чего  требовалось  не  меньше  часа.  Затем
"Альбатрос" возьмет курс на юго-запад, и люди смогут приступить к  починке
заднего винта.
   А между тем в опустевшей каюте по-прежнему тлел фитиль!  Он  уже  почти
наполовину сгорел, и искра неотвратимо приближалась к динамитному патрону!
   Без сомнения, если бы люди не были так поглощены работой, кто-нибудь из
членов экипажа услышал бы  слабое  потрескивание,  которое  доносилось  из
глубины каюты. Быть может, кто-нибудь ощутил бы запах горящего пороха.  Он
поднял бы тревогу и  предупредил  инженера  или  Тома  Тэрнера.  Стали  бы
доискиваться причины и обнаружили бы, что в  ящике  под  кушеткой  спрятан
взрывной снаряд... И тогда еще можно было бы спасти чудесный "Альбатрос" и
тех, кто находился на его борту!
   Но все столпились в носовой части палубы,  другими  словами,  метрах  в
двадцати от каюты беглецов. Ничто не могло отвлечь  их  от  дела,  целиком
поглощавшего их внимание, ничто не требовало их присутствия на корме.
   Робур  также  был  на  носу  "Альбатроса".  Искусный  механик,  он  сам
руководил установкой винта. Он торопил работавших, но  внимательно  следил
за каждой мелочью,  за  тем,  чтобы  все  было  сделано  самым  тщательным
образом!  Инженер  хотел  добиться,  чтобы   летательный   аппарат   вновь
безотказно подчинялся ему. Ведь если он не захватит беглецов, они в  конце
концов возвратятся на родину. Начнутся  розыски  -  и  остров  Икс  будет,
вероятно, обнаружен. А тогда - конец тому  существованию,  которое  создал
себе экипаж "Альбатроса", - существованию завидному, недоступному  простым
смертным!..
   Том Тэрнер подошел к инженеру. Часы показывали четверть второго.
   - Мистер Робур, - сказал он, - сдается мне, что ветер немного  стихает,
и теперь он дует прямо на запад.
   - А что говорит барометр? - спросил Робур, окидывая взглядом небо.
   - Стоит почти на одной точке, -  ответил  боцман,  -  однако  тучи  под
"Альбатросом" сгустились.
   - Верно, Том, и я думаю, что над поверхностью моря льет дождь. Но  ведь
мы - над полосой дождя, и это нас не должно тревожить! Он не помешает  нам
закончить работу.
   - Если там и идет дождь, - продолжал Том Тэрнер, - то, наверно, мелкий,
судя по форме туч. И, возможно, внизу ветер скоро совсем стихнет.
   - Я тоже так думаю. Том! И  все  же  предпочитаю  пока  не  спускаться.
Сначала исправим все повреждения, - это самое важное, а тогда полетим куда
угодно.
   В начале третьего основная часть работы была закончена.  Передний  винт
был водружен на место, питавшие его батареи приведены в действие.  Лопасти
винта завертелись,  и  "Альбатрос",  повернув  на  юго-запад,  со  средней
скоростью полетел к острову Чатам.
   - Том, - заметил Робур, - примерно два с половиной часа нас относило на
северо-восток. Ветер не  переменился,  в  чем  я  убедился,  сверившись  с
компасом. И я полагаю, что мы доберемся до острова Чатам не больше чем  за
час.
   - И я так думаю, мистер Робур, - ответил боцман,  -  мы  делаем  сейчас
около двенадцати метров в секунду. Между  тремя  и  четырьмя  часами  утра
"Альбатрос" снова будет над этим островом.
   - Вот и прекрасно! - ответил инженер. - Для нас  лучше  прилететь  туда
ночью и совершить посадку незаметно. Беглецы  будут  думать,  что  мы  еще
далеко на севере, и не  примут  мер  предосторожности.  Когда  "Альбатрос"
опустится  к  самой  земле,  мы  постараемся  спрятать  его  за   высокими
прибрежными скалами. Затем, если даже придется пробыть  несколько  дней-на
острове...
   - Мы пробудем сколько понадобится, мистер  Робур,  и  если  надо  будет
сражаться против целого туземного войска...
   -  Мы  будем  сражаться.  Том,  мы  будем  сражаться  во  славу  нашего
"Альбатроса"!
   И  повернувшись  к  людям,  ожидавшим   новых   распоряжений,   инженер
воскликнул:
   - Друзья мои, еще не время отдыхать! Придется поработать до рассвета.
   Все с готовностью согласились.
   Теперь предстояло устранить поломки заднего гребного винта, так же  как
это было сделано с передним. И  здесь  причина  повреждений  была  та  же:
неистовые удары урагана во время перелета над Антарктидой.
   Чтобы легче было снять задний винт и вытащить его на  палубу,  пришлось
на несколько минут приостановить полет "Альбатроса"  и  даже  придать  ему
попятное движение. По приказу Робура помощник механика  заставил  передний
винт вращаться в обратном направлении.  Воздушному  кораблю  дали  "задний
ход", если здесь уместно употребить выражение из морского лексикона.
   Все уже собрались перейти на корму, как вдруг Том  Тэрнер  почувствовал
какой-то странный запах.
   То был  запах  газов,  скопившихся  в  ящике  от  горевшего  фитиля,  и
доносился он из каюты беглецов.
   - Это еще что? - воскликнул боцман.
   - Что такое? - спросил Робур.
   - Слышите запах?.. Несет пороховой гарью.
   - В самом деле. Том!
   - И запах этот идет из задней рубки!
   - Да... Из этой самой каюты...
   - Неужели эти негодяи подожгли?..
   - Хорошо, если только подожгли!.. - перебил Робур. - Выбей дверь,  Том,
выбей дверь!
   Но едва боцман двинулся на корму, как ужасный взрыв потряс до основания
воздушный корабль. Рубки разлетелись на куски. Фонари погасли, ибо  подача
электрического тока сразу прекратилась, и воцарилась полная тьма.  Большая
часть подъемных винтов, по" гнутых или сломанных, вышла из  строя,  однако
несколько винтов в носовой части палубы еще продолжали вращаться.
   Внезапно корпус воздушного корабля раскололся позади носовой  рубки,  в
которой помещались аккумуляторы, приводившие в действие  передний  гребной
винт; и в ту  же  секунду  вся  задняя  часть  "Альбатроса"  обрушилась  в
пространство. Почти тотчас же остановились последние  подъемные  винты,  и
воздушный корабль стремительно понесся в пучину.
   Восемь членов экипажа "Альбатроса" полетели вниз с  высоты  трех  тысяч
метров, уцепившись, подобно тонущим морякам, за обломок своего корабля!
   Падение еще ускорялось потому, что передний  гребной  винт  был  сейчас
направлен вертикально вниз и продолжал вращаться!
   В эту страшную минуту Робур  проявил  исключительное  хладнокровие:  он
добрался до полуразрушенной  рубки,  ухватился  за  рычаг,  приводивший  в
движение  винт,  и  изменил  направление  его   вращения,   так   что   из
поступательного оно превратилось в тормозящее.
   Теперь падение воздушного корабля немного замедлилось. "Альбатрос"  уже
не летел вниз с той непрерывно возрастающей скоростью, с какой  падают  на
землю тела под влиянием силы тяжести. И хотя неминуемая гибель по-прежнему
угрожала спасшимся от взрыва людям, так как они летели прямо в  море,  они
по крайней мере избавились от опасности задохнуться, а  ведь  при  прежней
быстроте падения воздух становился непригодным для дыхания.
   Через восемьдесят секунд после взрыва волны океана поглотили  все,  что
еще оставалось от "Альбатроса".



ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,
   в которой сначала возвращаются на два месяца назад,
   а затем переносятся на девять месяцев вперед

   Несколькими неделями ранее, 13 июня, на следующий день после  заседания
Уэлдонского ученого общества, на котором происходили столь  бурные  споры,
во всех слоях населения  Филадельфии  -  и  цветного  и  белого  -  царило
неописуемое волнение.
   Уже с самого утра все только и говорили о неожиданном скандале, который
разыгрался накануне. Какой-то наглец, называвший себя  инженером,  человек
неизвестного  происхождения  и  неведомой  национальности,  с   совершенно
неправдоподобным  именем  Робур  -   Робур-Завоеватель,   -   явился   без
приглашения в зал заседаний, оскорбил всех  сторонников  воздушных  шаров,
опозорил  воздухоплавателей  и  восхвалял  чудесные  свойства   "аппаратов
тяжелее воздуха"; его поведение вызвало страшную суматоху, крики и угрозы,
а он в свою  очередь  угрожал  присутствующим.  В  конце  концов,  покинув
трибуну под треск револьверных выстрелов, он бесследно исчез, и с тех пор,
несмотря на все поиски, о нем больше ничего не слыхали.
   Понятно,  что  все  это  давало  обильную  пищу  языкам  и  подогревало
воображение не только в Филадельфии, но и во всех остальных тридцати шести
штатах Американской  Федерации.  И,  говоря  по  правде.  Старый  Свет  не
отставал в этом отношении от Нового.
   Но трудно передать, насколько возросло волнение, когда вечером 13  июня
обнаружилось,  что  ни  председатель,  ни  секретарь  Уэлдонского  ученого
общества не вернулись домой. А ведь это были люди с положением,  почтенные
и благоразумные. Накануне они покинули зал заседаний с намерением спокойно
возвратиться восвояси, ибо оба были холостяками и дома их не ожидало ничье
нахмуренное лицо. Уж не уехали  ли  они  куда-нибудь  ненароком?  Нет,  во
всяком случае из их слов никак нельзя было  вывести  подобное  заключение.
Напротив, они условились, что на следующий день снова займут свои места за
столом президиума: один - в качестве председателя,  другой  -  в  качестве
секретаря на заседании клуба, где должно  было  обсуждаться  происшествие,
случившееся накануне.
   Бесследно исчезли не только эти видные жители  штата  Пенсильвания,  но
вместе с ними исчез и слуга Фриколлин. Он точно в воду канул,  как  и  его
хозяин. Нет! Никогда еще ни один негр, после Туссена-Лувертюра,  Сулука  и
Дессалина, не заставлял столько говорить о  себе.  Ему  предстояло  вскоре
занять достойное место как среди своих коллег, находившихся в услужении  в
лучших домах Филадельфии, так и  среди  тех  чудаков,  которым  достаточно
совершить какой-нибудь нелепый поступок, чтобы снискать себе известность в
этой чудесной стране - Америке.
   На следующий  день  -  ничего  нового.  Ни  коллеги,  ни  Фриколлин  не
объявились. Серьезная тревога. Всеобщее волнение. Толпы, осаждающие здания
почты и телеграфа, жаждут известий...
   По-прежнему ничего нового.
   И, однако, после заседания Уэлдонского ученого общества многие  видели,
как пропавшие вышли на улицу, громко разговаривая, как к ним присоединился
поджидавший их Фриколлин и как все трое двинулись затем  по  Уолнет-стрит,
направляясь к Фэрмонт-парку.
   Джем Сип, вегетарианец, даже пожал правую руку председателя, сказав при
этом: "До завтра!"
   А Уильям  Т.Форбс,  делавший  патоку  из  тряпья,  обменялся  сердечным
рукопожатием с Филом Эвансом, который дважды повторил: "До свиданья!..  До
свиданья!.."
   Мисс Долл и мисс  Мэт  Форбс,  связанные  с  дядюшкой  Прудентом  узами
чистейшей дружбы, не  могли  прийти  в  себя  после  его  исче