Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
Жюль Верн.
Робур 1-2
Робур-завоеватель
Властелин мира
Жюль Верн.
Робур-завоеватель
-----------------------------------------------------------------------
Пер. с фр. - Я.Лесюк, С.Шишмарева. "Собрание сочинений", т.9.
М., Государственное издательство художественной литературы, 1957.
OCR & spellcheck by HarryFan, 25 April 2001
-----------------------------------------------------------------------
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой мир ученых и мир невежд в равной мере
приведены в замешательство
- Паф!.. Паф!..
Два пистолетных выстрела прозвучали почти одновременно. Одна из пуль
угодила в спину коровы, которая паслась шагах в пятидесяти от места дуэли.
А ведь она не имела никакого отношения к ссоре.
Ни один из противников не пострадал.
Но кто же были эти два джентльмена? Никто не знает. А между тем именно
здесь, казалось бы, весьма уместно сообщить их имена потомству. Можно с
достоверностью утверждать лишь одно: старший из них был англичанин,
младший - американец. Что касается места, где бессловесной твари довелось
в последний раз отведать травы, то указать его ничего не стоит. Случилось
это на правом берегу Ниагары, по соседству с висячим мостом, который
соединяет американский берег реки с канадским, в трех милях ниже
водопадов.
Англичанин приблизился к американцу.
- Я по-прежнему утверждаю, что то был гимн "Рул Британия"! - заявил он.
- Нет! "Янки Дудл"! - возразил его противник.
Ссора грозила вспыхнуть с новой силой, но тут - несомненно в интересах
охраны скота - вмешался один из секундантов.
- Помиримся на том, что мы слышали "Рул Дудл" и "Янки Британия", -
воскликнул он, - и пойдем завтракать!
Ко всеобщему удовлетворению, компромисс между национальными гимнами
Соединенных Штатов Америки и Великобритания был достигнут. Американцы и
англичане перешли на левый берег Ниагары и направились завтракать в
гостиницу Гоат-Айленд, расположенную на холме между двумя водопадами. Не
станем мешать им наслаждаться традиционными блюдами - вареными яйцами,
ветчиной и холодным ростбифом, приправленным острыми пикулями, которые они
запивали потоками чая, способными соперничать даже с прославленными
водопадами. Впрочем, мало вероятно, чтобы в нашем повествовании еще раз
зашла речь об этих людях.
Кто же все-таки был прав: англичанин или американец? Ответить на этот
вопрос нелегко. Бесспорно одно: поединок между ними свидетельствовал о
том, до какой степени были возбуждены умы не только в Новом, но и в Старом
Свете тем необъяснимым явлением, которое вот уже целый месяц приводило
всех в замешательство.
"...Os sublime dedit coelumque tueri" [...Высоко поднятая голова, чтобы
видеть небо (лат.)], - сказал Овидий к вящей славе рода человеческого.
И в самом деле, со времени своего появления на земле люди никогда еще
так упорно не смотрели на небо.
Как раз накануне ночью неведомая небесная труба наполнила медными
звуками воздушное пространства над той частью Канады, что расположена
между озерами Эри и Онтарио. Одним в этих звуках почудилась мелодия "Янки
Дудл", другим - "Рул Британия". Вот почему и возникла описанная нами ссора
между англосаксами, мирно закончившаяся завтраком в Гоат-Айленде. Впрочем,
это, возможно, и не был национальный гимн. Несомненно лишь одно -
загадочные звуки доносились на землю с небес.
Уж не затрубил ли какой-либо ангел или архангел в небесную трубу?.. Или
какие-нибудь веселые воздухоплаватели играли на этом звучном инструменте,
которому всеобщая молва создала столь громкую известность?
Нет! В небе не было ни воздушного шара, ни воздухоплавателей. В верхних
слоях атмосферы возникло необычайное явление, происхождение и природу
которого никто не мог определить. Нынче его отмечали над Америкой, через
двое суток - над Европой, спустя неделю - в Азии, над Небесной империей.
Решительно, если труба, возвещавшая о нем, не была трубою Страшного суда,
то что ж это было такое?
Вот почему все государства земного шара - и монархия и республики -
охватила сильнейшая тревога, которую необходимо было рассеять. Представьте
себе, что в вашем доме возник какой-то странный и необъяснимый шум. Ведь
вы безусловно попытаетесь как можно быстрее отыскать его причину и, если
ваши старания ни к чему не приведут, покинете этот дом, чтобы переехать в
другой. Не правда ли? Но на сей раз домом был весь земной шар! Покинуть
его и переселиться на Луну, Марс, Венеру, Юпитер или какую-нибудь иную
планету солнечной системы было совершенно невозможно. Поэтому следовало
определить, что же все-таки происходило, - причем отнюдь не в
беспредельной пустоте, а в пределах земной атмосферы, которая простирается
всего лишь на два лье вокруг нашей планеты. В самом деле, без воздуха не
может быть и шума, однако шум был - все та же пресловутая труба, -
следовательно, загадочное явление совершалось в воздушной среде, плотность
которой постепенно уменьшается по мере удаления от Земли.
Нечего и говорить, что тысячи газетных листков занялись этим делом,
судили о нем вкривь и вкось, проясняли или затемняли его, сообщали
истинные или ложные факты, пугали или успокаивали своих читателей - и все
для увеличения тиража, - словом, всячески будоражили публику, и так уже
потерявшую покой. Политика сразу же была забыта, кстати оказать, от этого
ничего не изменилось. Однако что же все-таки произошло?
Запросили мнение обсерваторий всего мира. Если они не смогут ответить,
тогда зачем вообще нужны обсерватории? Если астрономы, которые запросто
обращаются со звездами, отстоящими от них за сто тысяч миллиардов лье, не
способны понять природу космического явления, происходящего всего лишь в
нескольких километрах, тогда зачем вообще нужны астрономы?
Сколько телескопов, подзорных труб, зрительных стекол, биноклей, очков,
лорнетов устремлялось к небу в эти чудесные летние ночи, сколько глаз
припадало к окулярам оптических приборов всех видов и размеров, -
сосчитать невозможно! Но уж никак не меньше нескольких сотен тысяч,
другими словами - в десять, в двадцать раз больше, чем можно увидеть звезд
на небосводе невооруженным глазом. Нет! Никогда еще солнечное затмение,
наблюдаемое одновременно из всех пунктов земного шара, не привлекало
такого количества зрителей.
Обсерватории ответили, но недостаточно ясно. Каждая придерживалась
собственного, отличного от других, мнения. И это привело к тому, что в
конце апреля и начале мая в мире ученых вспыхнула настоящая междоусобная
война.
Парижская обсерватория проявила особую сдержанность. Ни одно из ее
отделений ничего толком не сказало. В отделении математической астрономии
не снизошли до наблюдений; в отделении меридиональных измерений ничего не
обнаружили; в отделении физических наблюдений ничего не заметили; в
отделении геодезии ничего не открыли; в отделении метеорологии ничего не
увидели; наконец, в отделении подсчетов попросту ничего не разглядели.
Признание по крайней мере было чистосердечным. То же чистосердечие
проявили обсерватория Монсури и магнитная станция парка Сен-Мор. То же
почтение к истине в Бюро долгот. Словом, французы откровенно гордились
своей откровенностью.
Провинция высказалась несколько определеннее. Там признавали, что в
ночь с 6 на 7 мая в небе появился свет электрического происхождения,
который был виден не больше двадцати секунд. В Пик-дю-Миди свет этот был
замечен между девятью и десятью часами вечера. В метеорологической
обсерватории Пюи-де-Дом его наблюдали между часом и двумя ночи; в
Мон-Ванту, в Провансе, - между двумя и тремя часами утра; в Ницце - между
тремя и четырьмя часами; наконец, в Альпах, между Аннеси, Бурже и
Женевским озером, - в ту минуту, когда заря позолотила небосклон.
Очевидно, было бы неправильно отвергать все эти наблюдения целиком. Не
оставалось ни малейшего сомнения, что свет последовательно видели в разных
местах на протяжении нескольких часов. Таким образом, либо его излучали
различные источники, двигавшиеся в земной атмосфере, либо он был обязан
своим происхождением одному источнику, который перемещался со скоростью
около двухсот километров в час.
Однако наблюдалось ли хоть раз что-либо необычное в атмосфере при
дневном освещении?
Никогда!
Не раздавались ли по крайней мере в воздушных сферах звуки трубы?
Нет! Призыва трубы ни разу не слышали между восходом и закатом солнца.
В Соединенном королевстве все пребывали в полной растерянности.
Обсерватории никак не могли договориться. Гринвич не соглашался с
Оксфордом, хотя обе обсерватории настаивали на том, что "ничего не
произошло".
- Оптический обман! - утверждал Гринвич.
- Акустический обман! - возражал Оксфорд.
Вокруг этого и велись споры. Но в одном они сходились: все это обман!
Дискуссия среди берлинских и венских астрономов грозила привести к
международным осложнениям. Но Россия устами директора Пулковской
обсерватории разъяснила, что обе стороны правы: все определяла точка
зрения, от которой они отправлялись, пытаясь выяснить природу загадочного
явления, невозможного в теории, но оказавшегося возможным в
действительности.
В Швейцарии - в обсерватории Саутис, в кантоне Аппенцель, в Риги, в
Гэбрис, на наблюдательных пунктах Сен-Готарда, Сен-Бернара, Юльера,
Снмплона, Цюриха, Зомблика в Тирольских Альпах - везде сохраняли крайнюю
сдержанность, столкнувшись с фактом, которого дотоле еще никто и никогда
не наблюдал. И это было вполне разумно.
Зато в Италии - на метеорологических станциях Везувия, в наблюдательном
пункте Этны, помещавшемся в старинной Каза-Инглезе, на Монте-Каво -
астрономы, не задумываясь, подтверждали материальность пресловутого
явления, ибо им довелось однажды наблюдать его: днем - в виде завитка
тумана, ночью - в виде падающей звезды. Но об истинной природе загадочного
тела они не имели ни малейшего представления.
По правде говоря, тайна эта начинала мало-помалу надоедать людям науки,
однако она продолжала возбуждать и даже пугать людей простых и неученых,
которые в силу одного из самых мудрых законов природы составляли,
составляют и будут составлять громадное большинство человечества.
Астрономы и метеорологи уже готовы были забросить эту проблему, как вдруг
в ночь с 26 на 27 апреля, в обсерватории Кантокейно в норвежской провинции
Финмаркен, и в ночь с 28 на 29, в обсерватории Ис-фьорд на Шпицбергене,
норвежцы, с одной стороны, и шведы, с другой, заметили сходное явление:
при свете северного сияния в небе показалось неведомое воздушное чудище,
напоминавшее огромную птицу. Строение его определить было невозможно,
однако и те и другие утверждали, что оно излучало в пространство какие-то
частицы, которые взрывались, точно снаряды.
В Европе никто не усомнился в правильности этого наблюдения
обсерваторий в Финмаркене и на Шпицбергене. Но самым поразительным во всем
этом было то, что шведы и норвежцы могли, оказывается, хоть в чем-нибудь
согласиться друг с другом!
Зато их мнимое открытие было встречено общим смехом во всех
обсерваториях Южной Америки - в Бразилии, в Перу и на Ла-Плате, так же как
и в обсерваториях Австралии - в Сиднее, Аделаиде и Мельбурне. А как
известно, смех южан - самый заразительный.
Короче говоря, лишь один руководитель метеорологической станции
недвусмысленно высказал свое мнение, не страшась иронических нападок,
которые оно могло вызвать. То был китаец, директор обсерватории
Цзи-Ка-Вей. Обсерватория эта возвышалась в десяти лье от моря посреди
обширной равнины, и перед нею открывался безграничный горизонт, словно
омытый прозрачным воздухом.
- Весьма возможно, - заявил он, - что небесное тело, о котором идет
речь, - всего-навсего движущийся аппарат, летательная машина.
Какая неуместная шутка!
Если уж в Старом Свете велись столь ожесточенные споры, легко себе
представить, как разгорелись страсти в Новом Свете, особенно в той его
обширной части, которую занимают Соединенные Штаты Америки.
Известно, что, выбирая свой путь, янки долго не раздумывает: как
правило, он сразу находит ту единственную дорогу, которая ведет прямо к
цели. Вот почему американские астрономы без обиняков высказали все, что
они думали друг о друге. И если под конец они не начали швыряться
подзорными трубами, то лишь потому, что разбитые оптические приборы
пришлось бы чинить именно тогда, когда они были особенно необходимы.
В этом, столь спорном вопросе Вашингтонская обсерватория в округе
Колумбия и Кембриджская обсерватория в штате Массачусетс выступили против
обсерваторий Дармут-Колледжа в Коннектикуте и Анн-Арбор в Мичигане. Спор у
них шел не о природе небесного тела, а о том, когда именно оно было
обнаружено: все обсерватории утверждали, будто заметили его в одну и ту же
ночь, один и тот же час, одну и ту же минуту и одну и ту же секунду, хотя
траектория этого загадочного тела пролегала на незначительной высоте над
горизонтом. Но от Коннектикута до Мичигана и от Массачусетса до Колумбии
расстояние так велико, что наблюдать какое-нибудь явление во всех этих
пунктах одновременно попросту невозможно.
Обсерватория Дадли в Олбани, штат Нью-Йорк, и обсерватория военной
академии Вест-Пойнт указали на неправоту своих коллег, приведя данные
относительно восхождения по прямой и склонения названного тела.
Но позднее стало известно, что обсерватории эти ошиблись, приняв за
таинственное тело обыкновенный болид, пронесшийся через средние слои
атмосферы. Болид этот не мог, понятно, быть телом, о котором шла речь. Да
и как мог бы вышеназванный болид играть на трубе?
Что касается знаменитой трубы, то скептики тщетно пытались причислить
ее оглушительные звуки к разряду акустических обманов. Уши свидетелей в
этом случае ошибались не больше, чем их глаза: одни на самом деле слышали,
другие на самом деле видели. Ночь с 12 на 13 мая была особенно темной; и
вот этой ночью наблюдателям Йельского колледжа, при высшей школе в
Шеффилде, удалось записать несколько тактов музыкальной фразы в ре-мажоре,
которая совершенно точно воспроизводила размер, мелодию и ритм припева
"Походной песни".
- Отлично! - обрадовались шутники. - Значит, в заоблачных высотах
играет французский оркестр!
Но ведь шутка - не ответ. Именно на это и указала основанная компанией
"Атлантик Айрон Уоркс" Бостонская обсерватория, мнения которой по вопросам
астрономии и метеорологии мало-помалу приобретали в ученом мире силу
закона.
Тогда в спор вступила обсерватория в Цинциннати, построенная в 1870
году на горе Лукаут на средства щедрого г-на Килгора; она снискала себе
широкую известность микрометрическими измерениями двойных звезд. Директор
этой обсерватории с похвальной откровенностью заявил, что несомненно
существует какое-то материальное тело, некий движущийся предмет, который
показывается через довольно короткие промежутки времени в различных точках
атмосферы; но о природе, размерах, скорости и траектории этого загадочного
тела ничего определенного сказать нельзя.
Примерно в то же время весьма распространенная газета "Нью-Йорк
геральд" получила от одного из своих подписчиков следующее анонимное
послание:
"В наши дни еще не забыто соперничество, которое несколько лет назад
столкнуло между собой двух наследников бегумы Раджинахра: француза -
доктора Саразена, из Франсевилля, и немца - инженера герра Шульце, из
Штальштадта, городов, расположенных в южной части Орегона в Соединенных
Штатах Америки [речь идет о героях романа Жюля Верна "Пятьсот миллионов
бегумы"].
Надо полагать, не забыто также, что герр Шульце, задумав уничтожить
Франсевилль, изготовил гигантский снаряд, который должен был, обрушившись
на французский город, одним ударом смести его с лица земли.
И уж никто, наверно, не забыл, что этот снаряд, начальная скорость
которого при вылете из жерла чудовищной пушки была плохо рассчитана,
умчался в пространство с быстротой, в шестнадцать раз превышающей обычную
скорость снарядов, то есть делая по сто пятьдесят лье в час. Поэтому он
так и не упал на землю, а, превратившись в своего рода болид, до сих пор
вращается и будет вечно вращаться вокруг земного шара.
Разве нельзя допустить, что этот снаряд и есть то самое загадочное
тело, реальность которого отрицать невозможно?"
До чего он остроумен этот подписчик "Нью-Йорк геральда"! Но как быть с
трубою?.. Ведь в снаряде герра Шульце никакой трубы и в помине не было!
Выходит, что все объяснения ровным счетом ничего не объясняли, а все
наблюдатели наблюдали из рук вон плохо.
Правда, оставалась еще гипотеза, выдвинутая директором обсерватории
Цзи-Ка-Вей. Но ведь то было мнение какого-то китайца!..
Не думайте, однако, что обитателям Старого и Нового Света в конце
концов надоело ломать голову над этой загадкой. Ничего подобного! Люди
спорили до хрипоты, но ни к чему не приходили. И все же наступила короткая
передышка. Прошло несколько дней, а занимавший всех предмет - болид или
иное тело - ни разу не появлялся и в воздухе не раздавалось пения трубы.
Не упало ли таинственное тело в таком месте земного шара, где было бы
трудно отыскать его след, - например, в море? Не покоилось ли оно на дне
Атлантического, Тихого или Индийского океана? Как разрешить все эти
сомнения?
Но именно тогда - между вторым и девятым июня - произошло несколько
новых событий, объяснить которые одним только космическим явлением было
уже невозможно.
На протяжении этой недели обитатели Гамбурга - на вершине башни святого
Михаила, а турки - на самом высоком минарете Ая-Софии, жители Руана - на
конце металлического шпиля кафедрального собора, а жители Страсбурга - на
верхушке Мюнстерского собора, американцы - на голове статуи Свободы, в
устье Гудзона, и на верхушке памятника Вашингтону в Бостоне, китайцы - на
вершине храма Пятисот Духов в Кантоне, индусы - на шестнадцатом этаже
пирамидальной башни храма Танджура, обитатели града святого Петра - на
куполе одноименного собора в Риме, а англичане - на куполе собора св.Павла
в Лондоне, египтяне - на вершине большой пирамиды Гиза, парижане - на
громоотводе трехсотметровой железной башни, сооруженной для Международной
выставки 1889 года, - все они видели флаг, развевавшийся на каждом из
названных сооружений, на которые так трудно взобраться.
Флаг этот представлял собою черное полотнище, усеянное звездами с
изображением золотого солнца посредине.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой члены Уэлдонского ученого общества
спорят, но не приходят к согласию
- И первый, кто посмеет утверждать обратное...
- Вот как!.. Конечно, посмеют, если только сочтут нужным!
- И вопреки вашим угрозам!..
- Следите за своими выражениями, Бэт Файн!
- И вы тоже, дядюшка Прудент!
- Я настаиваю, что винт должен помещаться сзади!
- И мы также!.. Мы также!.. - подхватили пятьдесят голосов, слившихся в
общий гул.
- Нет!.. Он должен быть спереди! - вскричал Фил Эванс.
- Спереди! - столь же яростно подхватили пятьдесят других голосов.
- Никогда мы не договоримся!
- Никогда!.. Никогда!
- Для чего же тогда спорить?
- Но это не спор!.. Это - дискуссия!
Однако кто поверил бы, что это дискуссия, слыша резкие возражения,
грубые в