ропеллера  или
турбины. Я заметил только, что эта быстроходная лодка оставляла за  кормой
длинную плоскую  струю.  Необыкновенно  узкий  обвод  судна  позволял  ему
уклоняться от напора волн даже и во время шторма.
   И, наконец, я решительно заявляю, что машина приводилась в движение  не
водяным паром, не парами керосина,  спирта  или  других  веществ,  которые
выдают себя запахом и  обычно  применяются  для  автомобилей  и  подводных
лодок. Должно быть,  она  действовала  при  помощи  электрической  энергии
необычайно высокого напряжения, источник которой,  по-видимому,  находился
здесь же, на судне.
   Но в таком случае  возникал  другой  вопрос:  откуда  получалось  здесь
электричество - из  гальванических  батарей,  из  аккумуляторов?  И  каким
образом они заряжаются - эти аккумуляторы,  эти  батареи?  Откуда  черпают
свою  энергию?  Где  находится  та  электрическая  станция,   которая   ее
вырабатывает? Уж  не  извлекают  ли  здесь  электричество  из  окружающего
воздуха или из воды, применяя способы, доныне никому, неизвестные?..
   И я спрашивал себя, удастся  ли  мне  раскрыть  все  эти  тайны  в  тех
условиях, в каких я находился сейчас.
   Я думал также о моих спутниках,  оставшихся  там,  на  песчаном  берегу
бухты Блек-Рок. Один из них, Харт, ранен; быть может, ранены и двое других
- Уэлс и Уокер. Они видели, как якорный канат утащил меня в воду. Могут ли
они предположить, что меня взяли  на  борт  "Грозного"?  Разумеется,  нет!
Мистер Уорд получил, должно быть, телеграмму из Толедо с известием о  моей
смерти. Кто же отважится теперь предпринять новый поход против "Властелина
мира"?
   Так раздумывал я в ожидании капитана.
   Но капитан все не появлялся на палубе.
   Между тем я почувствовал, что  сильно  проголодался.  Это  было  вполне
понятно: ведь после нашего вчерашнего завтрака я ничего не ел, а с тех пор
прошло уже около двадцати четырех часов. Хорошо еще, если этот завтрак был
действительно вчера, - судя по пустоте, которую  я  ощущал  в  желудке,  я
склонен был думать, что мое  пребывание  на  "Грозном"  длилось  уже  двое
суток, а то и больше...
   К счастью, вопрос о том, будут ли меня кормить и какова будет моя пища,
разрешился очень быстро.
   Матрос, стоявший на носу,  спустился  вниз,  потом  снова  поднялся  на
палубу. Он молча поставил передо мной несколько тарелок и  снова  ушел  на
свое место.
   Мясные консервы, вяленая рыба, морские  сухари,  кружка  эля,  до  того
крепкого, что пришлось разбавить его водой, - таков был завтрак,  которому
я отдал должное. Матросы позавтракали, очевидно, когда я был еще у себя  в
каюте, и не составили мне компанию.
   Потеряв надежду чего-либо от  них  добиться,  я  снова  предался  своим
размышлениям.
   "Чем-то кончится мое приключение? - спрашивал я себя.  -  Увижу  ли  я,
наконец, этого невидимку-капитана и  отпустит  ли  он  меня  на  свободу?.
Удастся ли мне бежать, если он не захочет  отпустить  меня?  Конечно,  это
будет зависеть от  обстоятельств...  Если  "Грозный"  вздумает  все  время
держаться вдали от берегов или плыть под водой, - уйти с него  невозможно.
Хорошо, если лодка превратится в автомобиль. Если нет, - прядется, видимо,
отказаться от всякой попытки к бегству".
   К тому же, сознаюсь откровенно, я просто не мог покинуть "Грозный",  не
раскрыв ни одной из его тайн! Ведь хотя до сих пор я  не  мог  похвалиться
успехами в этой моей последней операции (она едва не стоила мне  жизни)  и
хотя будущее сулило мне больше дурного, нежели хорошего, -  дело  все-таки
удалось сдвинуть с мертвой точки! Да,  но  что  будет,  если  я  не  смогу
установить  связь  с  внешним  миром,  если,  подобно  "Властелину  мира",
оказавшемуся "вне закона", я окажусь "вне человечества"?..
   "Грозный" по-прежнему плыл к северо-востоку, то есть вдоль  озера  Эри.
Он шел теперь со средней скоростью. Следуя полным своим ходом,  он  достиг
бы северо-восточного берега озера за каких-нибудь несколько часов.
   В этой точке у озера  Эри  нет  другого  выхода,  кроме  реки  Ниагары,
которая соединяет его  с  озером  Онтарио.  Но  милях  в  пятнадцати  ниже
Буффало,  одного  из  крупнейших  городов   штата   Нью-Йорк,   эта   река
преграждается знаменитыми водопадами. "Грозный" не пошел по реке  Детройт,
значит  теперь  он  сможет  выйти  из  озера  только  одним   способом   -
превратившись в автомобиль.
   Солнце стояло уже прямо над головой. День был ясный,  жаркий,  но  зной
смягчался благодаря легкому, освежающему ветерку. Берегов все еще не  было
видно - ни канадского, ни американского.
   Что же это, неужели капитан решил совсем не показываться? Может быть, у
него есть причины прятаться от меня? Не означает ли эта  предосторожность,
что вечером, когда "Грозный" достигнет берега, он  намеревается  выпустить
меня на свободу? Нет, это невероятно.
   Но вот часов около двух дня послышался легкий стук, крышка центрального
люка открылась, и тот, кого я так нетерпеливо ждал, появился на палубе.
   Должен признаться, что он обратил на меня не больше вникания,  чем  его
помощники. Он  подошел  к  рулевому  и  занял  на  корме  его  место.  Они
вполголоса обменялись несколькими словами, после чего рулевой спустился  в
машинное отделение.
   Окинув взглядом горизонт, капитан посмотрел на компас,  стоявший  перед
штурвалом, слегка изменил курс, и скорость "Грозного" возросла.
   Этому человеку было на вид лет пятьдесят с небольшим.  Среднего  роста,
широкоплечий, он держался еще очень прямо. У  него  была  большая  голова,
коротко остриженные волосы, с проседью, но не седые, лицо бритое, без усов
и бакенбард, только с густой бородкой по-американски; мускулистые  ноги  и
руки, массивная челюсть, широкая грудь; постоянно сдвинутые брови выдавали
человека сильного характера. Да,  это  был  человек  могучего  сложения  и
железного здоровья; горячая кровь пульсировала под его загорелой кожей,  -
это чувствовалось с первого взгляда.
   Он был одет так же, как  и  его  спутники:  непромокаемый  плащ  поверх
куртки, на голове шерстяной берет.
   Я внимательно смотрел на него. Он не избегал моего взгляда, но вместе с
тем выказывал по отношению ко мне какое-то странное равнодушие,  словно  у
него на борту и не было постороннего человека.
   Надо ли мне добавлять, что в командире "Грозного" я  узнал  второго  из
двух незнакомцев, подстерегавших меня возле моего дома на Лонг-стрит!
   И уж если я узнал его, то, вне всякого сомнения, он тоже узнал  во  мне
главного инспектора Строка, которому поручено было проникнуть в  котловину
Грейт-Эйри.
   По мере того как я разглядывал его, мне начало казаться (эта  мысль  не
приходила мне в голову прежде, в Вашингтоне), что я уже где-то  видел  эту
характерную физиономию. Где же? Не то в картотеке бюро  расследования,  не
то в витрине какого-то фотографа.
   Но это воспоминание было так смутно... Нет, должно  быть,  меня  просто
обмануло сходство.
   Что ж, если его спутники были столь неучтивы, что не  ответили  на  мои
вопросы, быть может, он окажется любезнее? Я не был уверен в том,  что  он
мой соотечественник - американец, но ведь мы говорим с ним на одном языке.
Только бы он не притворился, что не понимает  меня,  -  это  самый  легкий
способ избежать необходимости отвечать.
   Что же он думает со мной сделать? Может быть, он  хочет  избавиться  от
меня и ждет лишь наступления темноты, чтобы выбросить меня за борт? Ведь и
то немногое, что я о нем знаю, может сделать меня опасным свидетелем в его
глазах. Да, но в таком случае, не лучше ли ему было оставить  меня  висеть
на конце якорного каната? Это избавило бы его от лишних хлопот.
   Я перешел на корму и остановился перед ним.
   Он устремил на меня свой сверкающий, свой огненный взгляд.
   - Вы командир? - спросил я.
   Молчание.
   - Это судно - "Грозный"?
   Никакого ответа.
   Тогда я подошел ближе и хотел схватить его за руку.
   Он слегка оттолкнул меня, но в его движении я почувствовал  незаурядную
физическую силу.
   Я снова подошел к нему.
   - Что вы намерены со мной сделать? - спросил я уже более резким тоном.
   Мне показалось, что с губ его, дрогнувших от раздражения, готовы  были,
наконец, сорваться какие-то  слова.  Но,  словно  желая  удержать  их,  он
отвернулся и положил руку на регулятор.
   В ту же минуту лодка ускорила ход.
   Меня охватил гнев, и, потеряв самообладание, я  чуть  было  не  крикнул
ему: "Хорошо! Продолжайте молчать! Все равно я знаю, кто вы, знаю, что это
за судно. Оно было обнаружено в Мэдисоне, в Бостоне, на озере Кирдол.  Да,
это тот самый аппарат, который носится по дорогам, плавает по  поверхности
морей и озер, ходит под водою! Эта лодка - "Грозный", а вы - ее  командир.
Это вы  написали  письмо  правительству,  вы  вообразили  себя  достаточно
сильным, чтобы вступить в единоборство с целым  светом.  Вы  -  "Властелин
мира"!.."
   Да и как бы он мог отрицать это?  Я  только  что  заметил  на  рукоятке
регулятора пресловутые инициалы: "В.М.".
   К счастью, мне удалось овладеть собой, и, отчаявшись получить ответ  на
свои вопросы, я снова уселся у входа в каюту.
   В течение  долгих  часов  я  без  устали  всматривался  вдаль,  надеясь
наконец-то увидеть землю.
   Ожидание... Вот все, что мне оставалось! Не  может  же  быть,  чтобы  к
концу дня  "Грозный",  при  его  неуклонном  курсе  на  северо-восток,  не
оказался, наконец, в виду берегов Эри!



14. НИАГАРА

   Время шло, а положение не изменялось. Рулевой вернулся к рулю,  капитан
ушел вниз, где он,  видимо,  наблюдал  за  машинами.  Повторяю,  даже  при
ускорении  хода  мотор  работал  все  так  же  бесшумно,  с  поразительной
ритмичностью. Ни одного из тех  перебоев,  которые  неизбежны  при  работе
цилиндров и поршней. Из этого я заключил,  что  движение  "Грозного",  при
любом из его превращений, осуществляется  с  помощью  машин  вращательного
движения. Однако удостовериться в этом я не мог.
   Я заметил  также,  что  направление  лодки  оставалось  неизменным.  Мы
по-прежнему шля на северо-восток, а следовательно, в сторону Буффало.
   "Почему капитан следует именно этим путем? - спрашивал  я  себя.  -  Не
собирается же он стать на якорь в этом порту среди целой флотилии торговых
и рыбачьих судов! Если он намерен  выйти  из  озера  Эри,  то  Ниагара  не
пропустит его, - ведь водопады непроходимы даже и для  такого  судна,  как
"Грозный"! Единственный путь - это река  Детройт,  а  между  тем  мы  явно
удаляемся от нее".
   Тут мне пришла в голову другая мысль.
   Быть может, для того чтобы подойти к одному  из  берегов  Эри,  капитан
ждет наступления темноты? Тогда лодка превратится в  автомобиль  и  быстро
пронесется через соседние штаты. И уж если мне не удастся  бежать  даже  и
тогда, когда мы будем на земле, я должен буду оставить всякую  надежду  на
освобождение.
   Зато в конце концов я узнаю, где находится убежище  "Властелина  мира",
убежище, такое надежное, что до сих пор его никто не мог обнаружить, - да,
узнаю, если... если он не высадит  меня  тем  или  иным  способом.  Что  я
подразумеваю под словом "высадить", надо полагать, не требует объяснений.
   Северо-восточный берег озера Эри хорошо мне знаком: я часто бывал в той
части штата Нью-Йорк, которая расположена между Олбани - столицей штата  -
и городом Буффало. Года три назад, в связи  с  одним  служебным  делом,  я
и-мел возможность хорошо изучить берега Ниагары, выше и ниже ее водопадов,
вплоть до Висячего моста, посетил два  главных  острова  между  Буффало  и
поселком Ниагара-Фоле, а также побывал на острове  Нэви  и  острове  Гоат,
отделяющем американский водопад от канадского.
   Так что, если представится случай бежать, я окажусь в знакомых  местах.
Но представится ли он, этот случай, да и захочу ли я  воспользоваться  им?
Сколько тайн скрывается еще в этом приключении, с которым -  не  знаю,  на
счастье или на беду, - так тесно связала меня судьба!..
   Впрочем, нечего и рассчитывать, что мне  удастся  попасть  на  один  из
берегов Ниагары. "Грозный" не решится войти в эту реку, откуда нет выхода;
вряд ли он подойдет я к берегу Эри. В случае надобности он уйдет под  воду
и поднимется  по  реке  Детройт,  а  потом,  превратившись  в  автомобиль,
помчится по дорогам Соединенных Штатов.
   Вот какие мысли  теснились  в  моей  голове,  пока  взгляд  мой  тщетно
вопрошал горизонт.
   И все те же неотступные, неразрешимые вопросы... Почему капитан написал
мне  угрожающее  письмо,  о  котором  читатель  уже   знает?   Зачем   ему
понадобилось следить  за  мной  в  Вашингтоне?  И,  наконец,  какая  связь
существует между этим человеком и Грейт-Эйри? Он мог  подземными  каналами
проникнуть в озеро Кирдол, допустим... Но перебраться  через  неприступную
каменную гряду, - нет, этого он сделать не мог!
   Принимая во внимание быстроту хода "Грозного", с одной стороны,  и  его
направление, с другой, часа в четыре пополудни мы, по-видимому,  были  уже
не более чем в пятнадцати милях от Буффало,  который  должен  был  вот-вот
показаться на северо-востоке.
   За время нашего плавания мы видели несколько судов, но они проходили на
большом  расстоянии  от  нас,  и  капитан  отнюдь  не  стремился   к   ним
приблизиться. Впрочем, "Грозный" был мало заметен на поверхности озера,  и
его нельзя было различить уже на расстоянии мили.
   Но  вот  за  Буффало  показались  береговые  возвышенности,  образующие
своеобразную воронку,  черед  которую  Эри  выливает  свои  воды  в  русло
Ниагары. Направо виднелись  песчаные  холмы,  там  и  сям  чернели  группы
деревьев. Вдали проходило  множество  торговых  судов,  парусных  рыбачьих
шлюпок, пароходов. Местами небо темнело от  грязных  клубов  дыма,  быстро
уносимых легким восточным ветерком.
   О чем же думает капитан, направляясь к порту? Неужели он  не  понимает,
что ему нельзя подходить ближе? С минуты на минуту я ждал, что он прикажет
рулевому повернуть штурвал и направит  судно  к  западному  берегу  озера.
Впрочем, может быть, он намерен погрузиться в глубь Эри  и  провести  ночь
под водой?
   Но нет, с непонятным упорством он все еще держит курс на Буффало.
   Вдруг рулевой, пристально смотревший на  северо-восток,  сделал  своему
товарищу какой-то знак. Тот встал, подошел к центральному люку и спустился
в машинное отделение.
   Почти тотчас же на палубу поднялся капитан; он  подошел  к  рулевому  и
вполголоса заговорил с ним.
   Протянув руку в сторону Буффало, рулевой показывал на две черные точки,
видневшиеся по правому борту "Грозного",  на  расстоянии  пяти  или  шести
миль.
   Капитан внимательно посмотрел туда, потом пожал  плечами  и  уселся  на
корме, не меняя хода лодки.
   Четверть часа спустя  я  увидел  на  северо-востоке  два  столба  дыма.
Мало-помалу черные точки выросли и приняли определенную  форму:  это  были
два судна, вышедшие из порта Буффало и быстро двигавшиеся нам навстречу.
   И вдруг мне пришло в голову, что это те самые миноносцы, о которых  мне
говорил мистер Уорд и которым было  поручено  наблюдение  за  этой  частью
озера, - миноносцы, на чью помощь я вполне мог рассчитывать.
   Эти  миноносцы,  новейшего   образца,   принадлежат   к   числу   самых
быстроходных   судов   Соединенных   Штатов.   Они    обладают    наиболее
усовершенствованными мощными машинами и при испытаниях добились скорости в
двадцать семь миль в час.
   Правда,  "Грозный"  ходит  значительно  быстрее,  и,  в   случае   если
неприятель подойдет так близко, что отступление окажется  невозможным,  он
всегда может скрыться под водой, где будет в полной безопасности от любого
преследования.
   Вот если бы эти миноносцы  тоже  обладали  способностью  погружаться  в
воду, они, может быть, имели бы  некоторые  шансы  на  успех  в  борьбе  с
"Грозным", да и то неизвестно, кто из них оказался бы сильнее.
   Я уже не сомневался в том, что командиры миноносцев были предупреждены:
должно быть, Уэлс телеграфировал им, как только возвратился в Толедо.
   Судя по всему, они заметили лодку и  теперь  шли  на  всех  парусах  ей
наперерез. И все-таки наш капитан, словно не замечая их, продолжал держать
курс на Ниагару.
   Что предпримут миноносцы? Очевидно,  они  сманеврируют  таким  образом,
чтобы, оттеснив "Грозный" от Буффало, загнать его в угол Эри,  откуда  нет
выхода, - ведь пройти Ниагарой он не сможет.
   Теперь капитан сам взялся за руль. Один из его  людей  стоял  на  носу,
другой спустился в машинное отделение.
   Я опасался, что сейчас мне прикажут уйти в каюту.
   К  великому  моему  удовольствию,  этого  не   случилось,   и,   говоря
откровенно, никто не обращал на меня ни малейшего внимания.
   Итак, я с живейшим волнением наблюдал за  приближавшимися  миноносцами.
Они были уже менее чем в  двух  милях  от  нас  и  сохраняли  между  собой
определенное расстояние, стремясь держать лодку между двух огней.
   Что до "Властелина мира", то на лице его  отражалось  лишь  глубочайшее
презрение. Ведь он знал, что эти миноносцы ничего не смогут с ним сделать,
- достаточно ему отдать приказ, и "Грозный" уйдет от них, несмотря на  всю
их  быстроходность.  Несколько  оборотов  двигателя,  и  судно  будет  вне
пределов досягаемости их пушек. И уж, конечно,  не  в  глубине  озера  Эри
настигнут его их снаряды!..
   Еще через десять минут нас  отделяла  от  наших  преследователей  всего
какая-нибудь миля.
   Капитан подпускал их все ближе. Но вот он нажал на рукоятку сигнального
прибора, и скорость судна резко увеличилась - оно  так  и  подпрыгнуло  на
поверхности озера.  Словно  издеваясь  над  миноносцами,  "Грозный"  и  не
подумал повернуть назад, - нет, он продолжал мчаться вперед. Что, если  он
пройдет между ними и будет увлекать их за собой до тех пор,  пока  темнота
не вынудит преследователей прекратить эту напрасную погоню?
   Город Буффало уже вырисовывался на берегу.  Я  отчетливо  различал  его
дома, колокольни, элеваторы.  Немного  дальше  на  северо-запад,  милях  в
четырех или пяти, начиналась Ниагара.
   Что мне предпринять в этих условиях? Плаваю я хорошо.  Когда  мы  будем
проходить  мимо  миноносцев,  или,  вернее   сказать,   между   ними,   не
представится ли мне случай прыгнуть в воду, -  случай,  который,  пожалуй,
никогда больше не повторится?.. Капитан немедленно прикажет вытащить меня,
но, может быть, если я  нырну,  мне  удастся  от  него  ускользнуть.  Меня
заметят либо с  одного,  либо  с  другого  миноносца.  Если  их  командиры
предупреждены о том, что я могу находиться на борту "Грозного", они вышлют
мне навстречу шлюпку.
   Шансов на успех было бы, конечно, больше, если  бы  "Грозный"  вошел  в
Ниагару. Берега острова Нэви мне хорошо  знакомы.  Однако  допустить,  что
капитан рискнет войти в эту низвергавшуюся водопадами реку, я все-таки  не
мог. Итак, подожду приближения миноносцев, а там... там будет видно.
   Ибо, должен сознаться откровенно, я все еще не  решил,  как  поступить.
Нет, я не мог покориться необходимости бежать и потерять тем самым  всякую
возможность проникнуть в тайну. Инстинкт полицейского громко заговорил  во
мне. Ведь стоит только протянуть руку, и этот  человек,  поставленный  вне
закона, окажется в моей власти! Нет, я не убегу. Это значило  бы  признать
игру проигранной. Но, с другой стороны, что меня ждет, если я останусь  на
борту "Грозного", и куда он меня умчит?
   Было четверть  седьмого.  Миноносцы  приближались  к  нам,  держась  на
расстоянии  двенадцати  -  пятнадцати  кабельтовых  друг  от  друга.  Если
"Грозный" не ускорит ход, то сейчас один из них окажется от нас по левому,
а другой - по правому борту.
   Я не покидал своего места рядом с матросом, стоявшим на носу.
   Неподвижно стоя за рулем, со сверкающими глазами и сдвинутыми  бровями,
капитан, видимо, ждал  подходящего  момента  для  последнего  решительного
маневра.
   Вдруг с левого  миноносца  раздался  пушечный  выстрел.  Снаряд,  почти
касаясь поверхности воды, прол