ше  меня  жаждал  проникнуть  по  ту  сторону  утесов,
окружающих котловину, и с радостью  повторил  бы  нашу  попытку,  если  бы
представился случай. Однако со времени моего отъезда я не получал  никакой
телеграммы.
   Из газеты я не узнал ничего нового. Она выпала у меня из рук, и  я,  не
обратив на это внимания, сидел, погруженный в раздумье...
   Из головы у  меня  не  выходила  догадка  мистера  Уорда:  а  что  если
автомобиль и судно - нечто единое? Тогда вполне вероятно, что аппарат этот
- дело рук одного человека.  И  конечно,  такая  исключительная  скорость,
вдвое превосходящая последние рекорды, поставленные в морских и сухопутных
соревнованиях, достигается двигателем одного и того же типа.
   - Тот же изобретатель!.. - повторял я.
   В самом деле, это предположение казалось вполне правдоподобным. Оно  до
известной степени подтверждалось и тем  обстоятельством,  что  обе  машины
никогда не показывались одновременно.
   "Сначала тайна Грейт-Эйри, теперь - тайна Бостонской бухты! - думал  я.
- Неужели вторая будет так же  непроницаема,  как  и  первая?  Неужели  не
удастся разгадать ни ту, ни другую?"
   Следует  заметить,  что  это  новое  дело,   поскольку   оно   угрожало
общественной безопасности, получило значительную огласку. Если бы началось
извержение вулкана или  землетрясение,  то  пострадали  бы  только  жители
округа,  прилегающего  к  Голубым  горам.  Но  автомобиль   мог   внезапно
показаться на любом шоссе Соединенных  Штатов,  судно  могло  появиться  в
любых широтах Америки,  а  вместе  с  их  появлением  возникла  бы  вполне
реальная опасность для всех граждан.
   Казалось, что в самую спокойную погоду вас угрожал поразить удар грома!
   Каждый  человек,  выйдя  из  своего  дома,   рисковал   быть   внезапно
настигнутым бешено мчавшейся машиной. Попробуйте-ка  выйти  на  улицу,  на
дорогу, обстреливаемую снарядами! Вот  так  рассуждали  тысячи  газет,  на
которые с жадностью набрасывалась публика.
   Нет ничего удивительного, что подобные сообщения сильно действовали  на
многих людей, и больше всех была встревожена  моя  старая  служанка  Грэд,
очень  легковерная,  когда  дело  касалось   каких-нибудь   россказней   о
сверхъестественных явлениях.
   В этот день, убирая со стола после обеда, Грэд остановилась с  графином
в одной руке и с тарелкой в другой и, посмотрев на меня в упор, спросила:
   - Ну что, сударь, ничего нет нового?
   - Ничего, - ответил я, легко догадавшись, о чем она спрашивает.
   - Автомобиль больше не появлялся?
   - Нет, Грэд.
   - А лодка?..
   -  И  лодка  тоже...  Об  этом  ничего  не  говорится  даже   в   самых
осведомленных газетах!
   - А у вас в полиции ничего не знают?
   - Полиция знает не больше всех остальных...
   - Тогда, сударь, скажите пожалуйста, зачем же она существует?
   - Этот вопрос я и сам задавал себе во многих случаях.
   - Вот так так! Значит, в один  прекрасный  день  этот  проклятый  шофер
вдруг появится в Вашингтоне, помчится по Лонг-стрит и, пожалуй,  передавит
всех прохожих...
   - О, на этот раз, Грэд, есть надежда, что его остановят.
   - Ну нет, сударь, это вам не удастся!
   - А почему?
   - Да потому, что шофер этот - сам дьявол, а дьявола остановить нельзя!
   "Ну, конечно, - подумал я, - дьявол все  стерпит;  должно  быть,  он  и
выдуман  только  для  того,  чтобы   помогать   добрым   людям   объяснять
необъяснимое! Это он зажег костер на Грейт-Эйри! Он побил рекорд  скорости
на большой дороге в  штате  Висконсин!  Он  курсирует  в  морских  широтах
Коннектикута и Массачусетса!"
   По оставим в стороне вмешательство злого духа: ведь это  не  что  иное,
как измышление иных малоразвитых людей. Несомненно одно: какой-то  человек
располагает теперь одним или двумя аппаратами для передвижения, бесконечно
превосходящими все самые усовершенствованные  машины,  которые  когда-либо
ходили по земле или по морю.
   Но в таком случае возникает вопрос: почему он исчез?
   Должно быть, он боится, что его в конце концов схватят и откроют секрет
изобретения, который он, конечно,  хочет  сохранить?  А  быть  может,  пав
жертвой несчастного случая, он уже унес свою  тайну  на  тот  свет?  Такое
заключение казалось всем наиболее вероятным. Но  если  он  погиб  в  водах
Мичигана или Новой Англии, как тогда  разыскать  его  след?..  Неужели  он
промелькнул, как метеор, как комета, и через тысячу  лет  его  приключения
превратятся в легенду во вкусе добрых старушек Грэд тридцатого века?
   В течение некоторого времени американские,  а  за  ними  и  европейские
газеты обсуждали это событие. Был напечатан  целый  ворох  статей  -  одно
ложное известие сменялось  другим.  Потоком  хлынули  всевозможные  толки.
Публика Старого и Нового Света  страшно  интересовалась  всем  этим,  что,
впрочем, было  вполне  понятно.  Кто  знает,  не  позавидовали  ли  разные
государства Европы тому, что изобретатель избрал полем действия для  своих
опытов  именно  Америку?  Если  он  американец,  то,  быть  может,   столь
гениальным изобретением он принесет  большую  пользу  своей  стране?  Ведь
обладание таким аппаратом - отдаст ли  он  его  безвозмездно,  из  чувства
патриотизма, или уступит за любую цену - обеспечило бы Соединенным  Штатам
неоспоримое превосходство над другими странами!
   Наконец 10 июня газета "Нью-Йорк" впервые опубликовала по этому  поводу
громкую статью. Сравнивая скорость самых быстроходных  крейсеров  военного
флота со скоростью нового мореходного аппарата, эта статья доказывала, что
если бы Америка завладела секретом изобретения, ее  суда  благодаря  такой
скорости могли бы в три дня покрывать  расстояние  до  Европы,  тогда  как
европейским судам, чтобы достичь Америки требуется целых пять дней.
   Если полиция сделала попытку выяснить природу явлений, имевших место на
Грейт-Эйри, то она не в меньшей степени стремилась  узнать  что-нибудь  об
этом шофере, который больше не подавал признаков жизни.
   Мистер Уорд охотно возвращался к этой теме.  Вовсе  не  желая  огорчить
меня, мой начальник намекал иногда на неудачу  моей  поездки  в  Каролину,
прекрасно, впрочем, понимая, что она произошла не по моей вине. Ведь  если
стены слишком высоки, то, очевидно, перебраться  через  них  невозможно...
разве что, пробив их насквозь... Это не мешало мистеру Уорду повторять мне
иногда:
   - Ну что ж, мой бедный Строк, вы потерпели неудачу, не так ли?
   - Конечно, мистер Уорд, как и всякий другой  потерпел  бы  ее  на  моем
месте... Здесь вопрос в деньгах... Согласны вы на затраты?..
   - Ничего,  Строк,  ничего,  надеюсь,  что  нашему  славному  инспектору
представится  случай  взять  реванш!..  Вот,  например,  этот   вопрос   с
автомобилем и судном... Как мы будем довольны и  какая  честь  выпадет  на
вашу долю, если вам удастся пролить на него свет!
   - Конечно, мистер Уорд, и если только мне прикажут взяться за это...
   - Как знать, Строк? Подождем... подождем!
   Так обстояло дело, когда 15 июня Грэд подала мне письмо, которое пришло
с утренней почтой. Это было заказное письмо, и мне пришлось расписаться  в
его получении.
   Я посмотрел на адрес. Почерк был незнакомый. На конверте стоял штемпель
Моргантонского почтового отделения. Судя по дате, письмо  было  отправлено
третьего дня.
   Из Моргантона?.. Я не сомневался, что  это  письмо  от  мистера  Элиаса
Смита.
   - Да, - сказал я своей старой служанке, - это мне  пишет  мистер  Смит.
Больше некому. Кроме него, у меня нет знакомых в Моргантоне. А раз  уж  он
мне пишет, как мы договорились, значит ему нужно сообщить что-то важное.
   - Из Моргантона?.. - повторила Грэд. - Не то ли это  место,  где  черти
зажигали свой адский огонь?
   - Совершенно верно, Грэд.
   - Надеюсь, сударь, вы больше туда не поедете?
   - А почему бы и нет?..
   - Потому что в конце концов вы останетесь в этом котле, на  Грейт-Эйри,
а я вовсе не хочу, чтобы вы, сударь, там остались!
   - Успокойтесь, Грэд. Узнаем сначала, в чем дело.
   Я сломал красные  восковые  печати  на  конверте,  сделанном  из  очень
толстой бумаги. Эти печати изображали нечто вроде щита, украшенного  тремя
звездами.
   Я вытащил письмо из конверта. Это был листок бумаги, сложенный вчетверо
и исписанный только с одной стороны.
   Прежде всего я взглянул на подпись.
   Но подписи не было;  вместо  нее  под  последней  строчкой  стояли  две
прописные буквы.
   - Это не от мэра Моргантона, - проговорил я.
   - А от кого же? - спросила Грэд  (как  всякая  женщина,  и  притом  еще
старая, она была очень любопытна).
   Разглядывая  инициалы,  стоявшие  вместо  подписи,  я  думал:   "Ни   в
Моргантоне, да и нигде в другом месте я не знаю никого, к  кому  бы  могли
относиться эти инициалы".
   В письме было всего строк двадцать, написанных энергичным  почерком,  с
характерными толстыми и тонкими штрихами. К моему  величайшему  изумлению,
оно было помечено таинственной Грейт-Эйри.  Привожу  текст  этого  письма,
которое по вполне понятным причинам я тщательно сохранил.

   "Грейт-Эйри, Голубые горы,
   Северная Каролина, 13 июня.
   Мистеру Строку, главному инспектору полиции,
   Лонг-стрит, 34, Вашингтон.
   Милостивый государь!
   Вам было дано поручение проникнуть за утесы Грейт-Эйри.
   28 апреля вы явились  туда  в  сопровождении  мэра  Моргантона  и  двух
проводников.
   Вы поднялись до скалистой стены и обошли ее кругом,  но  она  оказалась
слишком высокой, и взобраться на нее вы не смогли.
   Вы искали пролома, но не нашли его.
   Знайте же: вход в котловину  запрещен;  тот,  кто  войдет  в  нее,  уже
никогда оттуда не выйдет.
   Не вздумайте повторить свою попытку: она не удастся во второй раз,  как
не удалась и в первый, и будет иметь для вас серьезные последствия.
   Итак, воспользуйтесь предостережением, или вам несдобровать!
   В.М."



7. ТРЕТЬЯ НЕОЖИДАННОСТЬ

   Признаюсь, письмо так поразило меня, что, прочитав его, я не  удержался
и ахнул от изумления. Старая служанка  смотрела  на  меня,  не  зная,  что
подумать.
   - Вы получили дурные вести, сударь?
   Я ничего не скрывал от Грэд и  вместо  ответа  прочитал  ей  письмо  от
первой строки до последней.
   Грэд слушала, глядя на меня с неподдельной тревогой.
   - Наверное, это  пишет  какой-то  мистификатор,  -  сказал  я,  пожимая
плечами.
   - А может быть, и сам дьявол;  ведь  письмо-то  из  этого  дьявольского
места! - добавила Грэд, всегда и во всем видевшая козни нечистой силы.
   Оставшись один, я еще раз прочел неожиданное письмо, и после некоторого
раздумья решил, что это дело рук какого-нибудь злого шутника. Иначе и быть
не могло. Мои приключения получили широкую  огласку.  В  газетах  подробно
описывалась наша поездка  в  Северную  Каролину  и  попытка  проникнуть  в
котловину Грейт-Эйри. Все знали, почему мы  с  мистером  Смитом  потерпели
неудачу. И вот какой-то шутник, из тех, которые встречаются всюду, даже  в
Америке, взялся за перо и, чтобы посмеяться надо  мной,  написал  мне  это
угрожающее послание.
   В самом деле,  если  предположить,  что  пресловутое  "Орлиное  гнездо"
служит  притоном  шайки  преступников,  которые,  конечно,  боятся,  чтобы
полиция не обнаружила их убежище,  то  ни  один  из  них  не  допустил  бы
подобной неосторожности и не открыл бы своего  местопребывания.  Ведь  они
заинтересованы в том, чтобы никто  не  знал,  где  они  скрываются.  Такое
письмо  послужило  бы   поводом   для   полицейских   агентов   продолжать
расследования в этой части Голубых гор. Если бы  дело  шло  о  том,  чтобы
арестовать шайку подозрительных лиц, до  них  уж  сумели  бы  добраться!..
Скалистую стену взорвали бы мелинитом или динамитом...  Но  как  сами  эти
злоумышленники могли попасть в котловину? Возможно, впрочем, что там  есть
проход, которого нам не удалось обнаружить... Как бы то ни было, даже если
это предположение справедливо, ни один из них никогда не совершил бы такой
неосторожности - не прислал бы мне этого письма.
   Итак, оставалось только одно объяснение: письмо было написано  каким-то
мистификатором или сумасшедшим, и я решил, что вся эта  история  не  стоит
того, чтобы беспокоиться или даже просто думать о ней.
   У меня было мелькнула мысль рассказать обо всем мистеру Уорду, но потом
я раздумал. Он, конечно, не придаст этому письму никакого значения. Однако
я не уничтожил его и на всякий случай положил в свой письменный стол. Если
поступят еще послания в таком же роде и с теми же инициалами, я спрячу  их
вместе с первым и тоже не буду принимать всерьез.
   Прошло несколько дней. Я, как обычно, ходил в департамент полиции.  Мне
нужно было закончить несколько отчетов, и я был далек от мысли, что  скоро
мне придется уехать из Вашингтона.  Впрочем,  в  нашей  профессии  никогда
нельзя быть  уверенным  в  завтрашнем  дне...  Всегда  может  подвернуться
какое-нибудь дело, из-за  которого  вам  придется  ездить  по  Соединенным
Штатам от Орегона до Флориды и от Мэна до Техаса!..
   И я часто думал о том, что, если  мне  дадут  новое  поручение  и  меня
постигнет такая же неудача, как в деле Грейт-Эйри,  мне  останется  только
одно; подать в отставку и бросить службу!
   Что же касается истории с шофером или  с  шоферами,  то  о  ней  ничего
больше не было слышно. Я знал, что правительство  приказало  наблюдать  за
дорогами,  реками,  озерами  и  всеми  водными  путями  Америки.  Но   как
осуществить наблюдение в огромной стране, простирающейся от  шестидесятого
до сто двадцать пятого меридиана и от тридцатого до сорок  пятого  градуса
широты! С одной стороны - Атлантический океан, с другой - Тихий;  обширный
Мексиканский залив, омывающий южные берега, - разве  не  представляет  все
это громадных просторов для действий неуловимого судна?
   Но, повторяю, никто больше не видел ни автомобиля,  ни  судна,  а  ведь
известно, что изобретатель обоих аппаратов  в  последнее  время  вовсе  не
искал уединенных мест, а появлялся на шоссе в Висконсине во время гонок  и
в прибрежных водах близ Бостона, где беспрестанно снуют тысячи судов.
   Значит, если  изобретатель  не  погиб,  что  вполне  допустимо,  то  он
находится теперь за пределами Америки (быть может, в морях Старого  Света)
или скрывается в каком-нибудь ему одному известном убежище, и если  случай
не...
   "Да! - думал я иной раз, - если ему нужно убежище, столь же  неведомое,
как и недоступное, то вершина Грейт-Эйри подошла бы этому  фантастическому
существу как нельзя лучше. Правда, лодке туда  не  попасть,  и  автомобилю
тоже. Только хищные птицы - орлы или кондоры - могут искать там приют!"
   Кстати, со времени моего возвращения в Вашингтон в том округе все  было
спокойно: пламя больше не появлялось. Мистер Элиас Смит  ничего  не  писал
мне по этому поводу, и я с полным  основанием  мог  считать,  что  там  не
происходит ничего необычного.  Все  позволяло  думать,  что  оба  события,
вызвавшие повсюду такое  страстное  любопытство  и  тревогу,  скоро  будут
окончательно преданы забвению.
   Девятнадцатого июня, выйдя из дому,  чтобы  отправиться  на  службу,  я
заметил двух человек, которые смотрели на меня как-то особенно пристально.
Так как они не были мне знакомы,  я  не  обратил  на  это  внимания  и  не
вспомнил бы об этих людях, если бы старая Грэд не  заговорила  со  мной  о
них, когда я вернулся домой.
   Оказывается,  уже  несколько  дней  тому  назад  моя  старая   служанка
заметила, что два незнакомца как будто поджидают меня на улице. Они  ходят
взад и вперед перед моим домом и даже следуют за  мной,  когда  я  иду  по
Лонг-стрит, направляясь в департамент полиции.
   - Вы в этом уверены? - спросил я.
   - Да, сударь, еще вчера, когда вы возвращались, эти люди шли за вами по
пятам и исчезли, как только вы закрыли за собой дверь!
   - Послушайте, Грэд, а вы не ошибаетесь?
   - Нет, сударь.
   - Если бы вы встретили этих людей, узнали бы вы их?
   - Узнала бы.
   - Ну, Грэд, - возразил я  смеясь,  -  я  вижу,  у  вас  нюх  настоящего
полисмена! Придется записать вас в полицейскую бригаду.
   - Смейтесь, сударь, смейтесь! У меня еще пока хорошие глаза, и  я  могу
без очков узнавать людей. Завами  шпионят,  уж  это  верно,  и  вы  хорошо
сделаете, если направите по следам этих шпионов нескольких агентов!
   - Обещаю вам это, Грэд, - ответил я,  чтобы  успокоить  старушку.  -  Я
пошлю кого-нибудь из моих сыщиков и сразу узнаю, что это за подозрительные
личности.
   В действительности я  не  принял  это  сообщение  всерьез,  но  все  же
добавил:
   - Теперь, выходя на улицу, я буду внимательно наблюдать за прохожими.
   - Осторожность не мешает, сударь!
   Впрочем, не много было нужно, чтобы встревожить Грэд, потому-то я и  не
придал значения ее словам.
   - Если, сударь, я  их  увижу  еще  раз,  -  продолжала  она,  -  я  вас
предупрежу до того, как вы выйдете из дому.
   - Отлично!
   И я прервал разговор, предвидя, что если мы будем продолжать его,  Грэд
станет меня уверять, будто за мной шпионит сам Вельзевул с одним из  своих
помощников.
   В течение двух следующих дней, выходя на улицу и возвращаясь  домой,  я
убедился, что никто за мной не следит, и решил, что Грэд ошиблась.
   Однако утром 22 июня, поднявшись по лестнице  так  быстро,  как  только
позволял ее возраст, Грэд распахнула дверь моей  комнаты  и,  запыхавшись,
проговорила:
   - Сударь... сударь...
   - Что случилось, Грэд?
   - Они здесь.
   - Кто? - спросил я, думая о другом, а совсем не о тех  странных  людях,
которые будто бы следили за мной.
   - Шпионы...
   - Ах, опять эти знаменитые шпионы!
   - Они самые... на улице... против ваших  окон...  Наблюдают  за  домом,
ждут, когда вы выйдете!
   Я подошел к окну и, незаметно приподняв занавеску, так, чтобы никого не
спугнуть, увидел на тротуаре двух незнакомцев.
   Да, их было  двое;  оба  среднего  роста,  крепкие,  широкоплечие,  лет
тридцати пяти - сорока. Одеты они были как деревенские жители:  на  голове
широкополая войлочная шляпа, штаны из плотной шерстяной материи, сапоги на
толстой подошве, в руке палка.
   Без сомнения, они упорно рассматривали  дверь  и  окна  моей  квартиры.
Время от времени, перекинувшись  несколькими  словами,  они  прохаживались
взад и вперед и затем снова возвращались на свой наблюдательный пост.
   - Вы уверены, Грэд, - спросил я, - что это те самые  субъекты,  которых
вы заметили раньше?
   - Те самые, сударь!
   Теперь уж не приходилось сомневаться в том,  что  моя  старая  служанка
была права, и я решил выяснить, в чем тут дело.  Но  я  не  собирался  сам
следить за этими людьми, - они сразу узнали бы меня, - да и зачем стал  бы
я обращаться прямо к ним? Сегодня же я поставлю возле своего дома  агента,
и если они опять появятся вечером или завтра  утром,  за  ними  проследят,
пойдут за ними всюду, куда им  вздумается  пойти,  и  в  конце  концов  их
личность будет установлена.
   Но зачем они меня ждут? Не собираются ли идти за мной  до  департамента
полиции? Что ж, если они  это  сделают,  может  быть  представится  случай
оказать им такое гостеприимство, за которое они нас не поблагодарят.
   Я взял шляпу и, пока Грэд караулила  у  окна,  спустился  по  лестнице,
открыл дверь и вышел на улицу.
   Незнакомцев уже не было.
   Однако их внешность прочно запечатлелась у меня в памяти.
   Сколько я ни смотрел, я нигде не мог их обнаружить.
   С этого дня ни я, ни Грэд уже не видели этих людей  перед  домом,  и  я
больше не встречал их на лестнице.
   В конце концов даже если допустить, что объектом их слежки  был  именно
я, то, возможно, теперь, увидев меня собственными глазами, они узнали  обо
мне все, что им хотелось. Мало-помалу я перестал придавать значение  этому
происшествию и думал о нем не больше, чем о письме с инициалами "В.М.".
   Однако новые и действительно необыкновенные  события  вскоре  возбудили
всеобщее любопытство.
   Мы уже говорили, что явления на Грейт-Эйри  больше  не  повторялись,  и
газеты пере