белым  ледничком на фасаде, был виден  и
перевал к  Березовой.  Левее плыл шатер  Ачишхо. Панорама огромного  охвата,
равная лишь  той, что раскрывалась на кратком  пути по Бзерпинскому карнизу.
"Не было  бы  счастья, да  несчастье  помогло!" Ведь  раньше мы не дерзали и
мечтать о  такой дороге  над Бзерпи.  А теперь явочным порядком  для  совсем
других  нужд создан  автомобильный маршрут, подводящий туристов в зону пихт,
на  гребень  Псекохо, на высоту в полтора километра над  морем! Отсюда всего
час  ходьбы  до  Бзерпинского кругозора,  до  выхода  к субальпийским лугам!
Сочинские туристы могли бы теперь - стоит продолжить эту трассу еще на пяток
километров - за день подниматься к горным лугам перевала Псеашхо!
     Какое дивное расширение возможностей для туристов горного Черноморья!
     Гребень  Псекохо.   Отсюда  и  по   другую  его  сторону   разверзается
грандиозная панорама гор во главе с Агепстой, а вокруг горят и дымят костры,
жужжат пилы. При нас валятся с грохотом и стоном исполинские пихты. Тракторы
играючи оттаскивают  поваленные стволы, краны ловко  укладывают  распиленные
колоды на лесовозы.
     У  гусеничных  тракторов  есть одна  "анатомическая"  особенность.  Для
каждого поворота тракторист выключает  одну из  гусениц, а другая, продолжая
двигаться, поворачивает трактор вокруг вертикальной оси. Так вертится танцор
вокруг каблука. С каким шиком танцуют эту кадриль тракторы лесозаготовителей
на  Псекохо! Со скрежетом,  с хрустом  вгрызаются выключенные  гусеницы  при
повороте в лесной грунт, в плодородную бурую почву, срывают  ее, сгребают не
хуже бульдозера.
     Лес  рубят - щепки летят. Но на горных  склонах Псекохо летят не только
щепки. При сплошной рубке, тем более проводимой на таком техническом уровне,
уничтожается  подлесок,  травяной покров,  весь  молодой  подрост, сдирается
почвенный слой...
     Да, понятно, почему запрещаются сплошные рубки в горах. Но тут мы видим
явное нарушение всех норм и
     запретов.  Кто контролирует здесь распоясавшихся опустошителей, видимо,
действующих по принципу "после нас хоть потоп"?
     Возвращаемся к устью Лауры и движемся, тоже на  машине, вверх по Ачипсе
к ставшему столь же невероятно доступным Чугушу.
     Минуем  верхний домик наблюдателей,  машем рукой  хребтику, по которому
шли на Ассару (когда слышали барса).
     Крутой серпантин поднимает машину высоко по левому склону долины Ачипсе
- уже  виден обрывистый утес над слиянием двух  речек Рудовых, вдалеке сияет
Агепста...
     Сколько  сил  было потрачено нами на преодоление этого  участка  долины
пешком, без троп!
     Чугушские вырубки теперь прекращены,-  и  большая территория,  хоть и в
пострадавшем виде, возвращена заповеднику. Но дорогу, раз уже она появилась,
надо было  бы благоустроить и  превратить в  драгоценный  туристский  путь в
глубь заповедника. Ведь "заповедник" совсем не должно означать "бездорожье".
     Здесь могут и будут бывать люди,  ибо  эта природа охраняется для них и
ради них. Надо лишь позаботиться, чтобы, бывая здесь, они  не оскверняли, не
расхищали, не  заплевывали ее. Тогда  и медведи  будут  выходить кормиться к
автомобилям.
     Дорога под  Чугуш. Осталось  два-три  километра, чтобы  довести  ее  до
Чугушского лагеря, то  есть до  перевала через  Главный Кавказский хребет! И
правильно, ведь это  самой природой  подготовленная  трасса  для  еще  одной
перевальной дороги через Кавказ, при этом трасса с  перевалом, лежащим  ниже
всех более восточных, почти нелавиноопасная! В будущем ее следует довести до
Гузерипля.  Тогда  сотрудники  и  гости  заповедника  получат   изумительную
возможность  быстро проникать  в  самые  глубинные его районы.  На  перевале
Чугушского лагеря возникнет горный приют, а на Чугуш  отсюда поведут,  как и
сегодня, только дикие тропы.
     Выехав утром из Сочи, туристы смогут в тот же день любоваться закатом с
бельэтажа Османовой поляны или с еще более высоких бельведеров - с вершинных
зубцов Чугушско-Ассарского гребня.
     Именно  так  и  во всем - и  в хорошем  и  в  том,  что раздосадовало и
возмутило,  --  мы  будем,  мы  должны  и  сумеем  находить   дополнительные
возможности движения к  лучшему  будущему. Новые дороги - это  новое великое
богатство Красной Поляны, богатство, которое нужно достойно ценить и беречь,
а главное - без отлагательств начать разумно использовать.
     Почему сочинение курортники  уже теперь не поднимаются  дышать воздухом
пихтарников и панорам Псекохо? Почему они ездят на одну только Рицу?

        "ЦИВИЛИЗОВАННАЯ РИЦА"
     Впрочем,  побываем  на  Рице и  мы.  Автомобиль мчит  пас по  широкой и
гладкой дороге. Перед  нами  и вслед  за нами до отказа полные экскурсионные
автобусы - на Рицу, на Рицу! В какой конвейер радости превратилось рицынское
шоссе!
     Голубое озеро  - теперь  это своеобразная станция, где  останавливается
каждая экскурсия. На пригорке возник синеватый павильончик с буфетом, возник
не  стыдливо  где-нибудь в стороне, а самодовольно, на самом видном месте, с
беззастенчивым  самоутверждением,   что  он-то  и  есть  главный  повод  для
остановки, а совсем не какое-то там диво природы.
     Синее небо.  Озеро сильной  голубизны, с  уходом  в  малахит.  Странный
карстовый котел  с  невесть  откуда  берущейся  водой.  Здесь  бы  возникать
легендам, состязаться исследователям  - кто  вернее раскроет тайну лазурного
провала... Зачем же  и  тут соревнуется  с природными красками  эта  дешевая
купоросная синева павильона?
     Но что это? И самое  озеро постарались "украсить"! На  прибрежном камне
водружена старая знакомая, обитательница сотен курортов и парков культуры  -
статуя девушки, прыгающей в  воду. Значит,  нашлись  и инициаторы, решившие,
что  "это  будет  красиво", и начальники,  утвердившие  этот расход.  Кто-то
чертил проект крепления, приезжали и трудились рабочие... И не  хватило лишь
художественного вкуса, чувства природы и  сознания,  что этот  феноменальный
бассейн совсем не просит пошлого и стандартного украшательства.
     Машина врывается в Юпшарскую щель,  и  с  кинематографической быстротой
мимо наших глаз начинают мелькать и новые шоссейные мосты, и призрачно-серые
отвесы, и  вся роскошь их  декорировки мхами и плющами. С болью замечаю, что
украшавший ущелье самшитовый лес вырублен  не только на трассе дороги,  но и
далеко вбок от нее.
     И тут "лес рубят -  щепки  летят"? А  ведь дороговато  пускать по ветру
самшитовые щепки!
     Вспоминаю,  что  еще   перед  войной  был  учрежден  Рицынский,  он  же
Рица-Аватхарский заповедник, в  черту  которого  входило и ущелье Юпшары. На
бумаге все  это было,  а опустошение произошло. И снова приходится винить не
только кого-то  бесхозяйственно  строившего,  рубившего  и  ломавшего,  но и
самого себя. Обратились ли в прессу? Писали ли руководителям  строительства?
Нет, все откладывали  на завтра, да  так и  не собрались. Значит, в растрате
юпшарского   самшитника   есть   и   наша   вина   -  вина   в   инертности,
непредприимчивости, невмешательстве.
     За  каких-нибудь полчаса машина миновала Юпшару. При  таком  мимолетном
проскоке не было и сотой доли тех впечатлений, которые ущелье производило на
шедших пешком. Неужели вся масса посетителей Рицы приезжает  теперь  к озеру
на какие-нибудь полчаса, чтобы в тот  же день  укатить в свои Сочи, Хосты  и
Сухуми  и в сущности не успевает ни  увидеть, ни  вдохнуть Юпшары? Как нужно
было бы повести пропаганду и за сохранение пешеходных маршрутов на Рицу!
     Поднимаемся  к озеру. Нас волнует каждая деталь: и то, как смело решили
строители  большим витком подъем к Рице от входа Юпшары в теснину, и то, как
с  высокого карниза выглядит этот расщеп - он словно врублен  в сравнительно
пологую   волнистую   поверхность.   Многие  знакомцы  неузнаваемы  в  новых
поворотах. Что делается с Пшегишхвой? Она кажет нам  торец своих  отвесов, и
мы видим, что ее левая часть - это почти лезвие, она  так же дико обрывается
и в сторону, противоположную Рице!
     Близ Рицы  начинают попадаться  постройки -  правильно. Именно  тут,  в
стороне,  и надо быть  разным службам Рицынского комбината. С интересом ждем
встречи с озером, как-то оно? Корректно ли, чутко ли обошлись проектировщики
оборудования Рицы с ее красотой? Мы уже слышали, что на самый берег озера не
слишком  тактично  выдвинут  голубой   (опять  голубой!)  отель.   Увы,  это
подтвердилось. Пейзажа здание отнюдь не украсило. Значит,  и тут  проявилось
невнимание и неуважение к при-
     роде, нежелание считаться с ее законами, пропорциями, красками. Голубая
курортная пошлость доплеснулась и сюда.
     Значит  ли это, что  на Рице ничего не нужно было строить?  Отнюдь нет!
Крутые лесистые берега озера, возможно, не проиграли бы от сооружения на них
простых рубленых бревенчатых вилл. Представим себе, как хорошо гармонируют с
готическими  силуэтами пихт крутые черные шиферные крыши,  приспособленные к
большим снегопадам.
     Строить  на  Рице  можно,  надо. Но красивее, гармоничнее, вписываясь в
ландшафт.  А когда ландшафт так  хорош, так  совершенен  - он оказывается  и
требовательным. И от проектировщика он требует высокого таланта, мастерства,
совершенства!
     Ацетука  и Агепста  были  уже  в снегах.  Озеро удваивало  великолепную
панораму: в воде умещалось полное отражение сияющих вершин.
     Рица! Это  еще так недавно таинственное имя стало теперь общеизвестным,
и это хорошо. Правда, подчас такая известность достигнута ценой затрепывания
дорогого  имени в  названиях гостиниц  и ресторанов, на конфетных бумажках и
папиросных коробках, в слащавых романсах  о "голубой" Рице (и тут  голубой).
Но главную и при этом настоящую славу  приносят Рице, конечно, ее гости. Как
же она встречает их, как помогает себя познать?
     Над зеленеющей  гладью  озера разливаются торжествующие  вопли радиолы.
Километра на два от берегов разносятся усилителями песни  и фокстроты. Разве
гремящая и поющая Рица лучше молчаливой, с приходившими на водопой сернами и
медведями? Необходим ли этот рев в качестве спутника цивилизованного отдыха?
     Еще  в 1914 году  находились люди,  понимавшие  уникальность рицынского
ландшафта  и  необходимость  его заповедания. Об  этом  заботился, например,
действительный  член  Географического общества  С.  В.  Ноишевский,  ревизор
лесоустройства. Он сообщал  тогда, что уже было принято решение  о выделении
всей местности по реке Лашипсе и вокруг озера Рица в заказник "как одного из
памятников кавказской  природы". Теперь Рицынский заповедник на бумаге давно
организован.  Но какая  цена этим словам? А  ведь есть все возможности не на
словах,  на  деле вернуть Рице ее  заповедный облик и ее тишину - это вполне
уживется и с  белоснежными птицами-глиссерами, летающими по глади озера, и с
тысячами экскурсантов, приезжающих сюда в  автобусах. Нужно только  изменить
самый  дух теперешней Рицы,  ее коньячно-пикничный пошиб. Люди  сами поймут,
что тихая Рица  лучше  громкой. И тогда вернутся к озеру и серны и медведи -
они доверятся защищающему их человеку...
     Шоссе  - оно обняло карнизом южный берег  Рицы.  Как недавно путь вдоль
берега озера  представлял тяжелую  задачу! Теперь  это удобнейший бельэтаж с
бесподобными видами Рицы и всего горного фронта Ацетуки - Агепсты.
     Рицынский пансионат.  Симпатичные хозяюшки растеряны.  Они не слыхивали
ни  о  Малой  Рице,  ни  об  Ацетукских озерах. Пропагандированные  доктором
Григолией минеральные источники заброшены. Прогулочных троп  вокруг Рицы еще
никто не создавал и не расчищал. Нетрудно пройтись только вверх по Лашипсе -
до водозаборной плотины небольшой гидростанции.
     Оставляю  хозяевам  подробные кроки путей  ко  всем  окрестным  озерам.
Машина поднимает  нас по тупиковому шоссе  в  Сосновую рощу. Беседки в конце
шоссе не оказывается - раздавлена снегом?
     Идем  к  Малой  Рице  новым  путем  -  с  крутым  подъемом  по  хребту,
отделяющему  Рицу  и долину Псей от  Сосновой рощи. Долго  движемся гребнем,
всматриваясь  влево  и  вниз, в  зелень леса.  В  один  из  моментов  в  ней
загорается синий луч. Это просвечивает озеро. Метров  двести крутого  спуска
лесом без тропы приводят к очарованному водоему.
     Прежняя  синева, сумевшая переспорить  зелень. И прежняя безвестность -
словно и не было двадцати лет, даже тропку не  догадались  проложить к этому
сокровищу.
     Какие  противоречивые чувства! На Большой  Рице мы возмущаемся, что  ее
подчас  небрежно  и безвкусно  "освоили". А здесь мы  же хотим  помочь людям
бывать  на Малой Рице, знать о ней.  Наслаждаться, по не  лишая ее прелести.
Ведь это же возможно!
     Обратно  движемся нижней  дорогой - вскачь по  глыбам каменного  хаоса.
Долго обсуждаем  с Наташей  возможные пути обвала  или провала и  приходим к
выводу, что  Евгения Морозова была  права, когда говорила в своей  последней
статье не об обвале, а о гигантском провале части Пшегишхвы.

        "НЕСОСТОЯВШИЙСЯ КУРОРТ"
     Шоссе  вверх по Лашипсе проведено талантливо,  словно рукою  художника.
Карниз врубили над кручами, на большой высоте  над рекой. С поворотов дороги
открываются такие виды, какие нам прежде, при ползании по тропе вдоль русла,
и  не снились.  С одного из  поворотов видно, как  покоится  Рица. Отсюда ее
впервые  видят  теперь идущие с  Кардывача!  С  других  мест  видны,  словно
спорящие  между  собою  за  первенство  по  крутизне,  Ацетука,   Агепста  и
Пшегишхва...
     Как  суровы  подступающие  прямо   к  сужению  долины   крутые   склоны
Ахрибджары!  Их растительность -  леса, кустарники, луга - это целый учебник
лавиноведения: видны  все пути ежегодных  и менее регулярных лавин, кажется,
виден даже характер, нрав каждой из этих разрушительниц.
     Выше по долине с поворотов шоссе  появляются вершины гор, примыкающих к
Аватхаре. То  вылезет пирамидальный Анчхо, то громоздкая Аджара. В  одном из
просветов показался луговой каравай Кутехеку...
     Выше устья Аватхары - мост через Лашипсе. Чуть в стороне первый признак
близости  аватхарского  курорта  -   роскошная,  столярной  работы  беседка,
порядком запущенная...
     Мы уже  слышали,  что  несколько  лет  назад  новорожденный  курорт  на
Аватхаре  пострадал от лавины.  Но только оказавшись у самого  источника, мы
смогли понять, что
     здесь произошло.
     Павильона  над  боржомом нет, раздавлен или сметен снегом. Дома  отдыха
тоже  нет.  Он, как  карточный домик,  рухнул от  одного дуновения лавины  и
похоронил  под  своими обломками двух зимовавших  здесь служащих.  Их могила
видна прямо от источника на другой стороне реки.
     От дома уцелели фундамент и ступени лестницы. Но  откуда же шла лавина?
Какая лавина, когда и выше и по сторонам от развалин дома высятся нетронутые
огромные пихты? Что она, через лес прыгала, что ли?
     Лишь пройдя метров пятнадцать  выше по долине, с трудом понимаем, в чем
дело.  В высокоствольном  лесу при  взгляде  вверх  по  левому склону долины
Аватхары  виден  как  бы  узкий просек,  траншея  среди стеноподобных  рядов
деревьев. Имение по этому коридору и прошла лавина.
     Поваленные  стволы  ужо  распилены  на   дрова  больными,   по-прежнему
лечащимися  па  аватхарском народном  курорте  (балаганов,  в  которых  жили
курортники, этим летом было не меньше сотни).
     Видимо, лавина была небольшая  по размеру,  но пришедшая из  удаленного
снегосбора.  При падении она успела развить такую внушительную скорость, что
приобрела страшную  разрушительную силу. По этой трассе  снег не устремлялся
уже многие десятки лет - успел вырасти дремучий высокоствольный лес. Коттедж
стоял  левее  прочеса,  прорубленного лавиной. Возможно,  что  дом  снесло и
воздушной волной, а потом лишь запорошило снежно-пылевым облаком.
     С  тяжелым чувством смотрю на  место катастрофы  и на могилу  погибших.
Пусть не  мы выбирали именно это место под постройку здания. Но я  вместе со
всеми  и   даже  раньше  многих  других,  еще  во  времена   гипрокуровского
проектирования,  уверенно писал, что здесь можно строить курорт. Лес казался
таким надежным признаком векового отсутствия лавин!
     Нет, людям,  проектировавшим курорт, надо было начинать  с  длительного
изучения природы,  всех  ее  повадок  и  тайн, досконально  разведать  режим
здешних   лавин   и   провести   наверху,  в  снегосборах,   противолавинные
мероприятия.
     Тогда мог бы развиться и "несостоявшийся" па сегодня курорт, на который
сейчас так поспешно махнули рукой после первой же трагической неудачи.

        "ЦИРКОВОЙ НОМЕР"
     Едем  вверх по левому, абхазскому, берегу  Псоу,  где  теперь проложено
превосходное  шоссе  из   Леселидзе  к  недавно  построенной  электростанции
Салхино.  Перебираемся на  правый берег  и приезжаем на  перевалочный  пункт
аибгинского колхоза - здесь идет перегрузка товаров с автомобилей на подводы
или, в лучшем случае, на полуторатонку, рискующую ездить по ущелью.
     Колхозники говорят, что наш трехтонный фургон в Аибгу не проедет.
     Решаем  оставить  свою  машину,  как это  ни обидно  для шофера Леонида
Петровича,  маленького  пожилого  человека, ездящего удивительно  осторожно.
Покинув его, движемся  с рюкзаками  вверх по долине.  С  нами идет сочинский
краевед Савельев - наш друг по Петрарке.
     Ввожу  Наташу   в  еще  непоказанную  часть  "своих  владений".  Ущелье
встречает нас навесами,  пещерами, скальными  выемками и  воротами,  зеленым
шумом, пропастями.  Проехать  тут еще  можно, но  разъехаться  со  встречной
машиной нечего и думать.
     Какая  глушь,  какой  контраст с бесконечными  вереницами экскурсионных
машин по Юпшаре!
     Крутой поворот дороги с видом на верховья Псоу. Ущелье распахнулось - и
нам  открылся  широкий  хоровод вершин,  украшенных осенними  снегами. Зубья
Турьих гор сверкали особенно ослепительно. Вот и селение  Аибга, по-прежнему
дышащее уютом и покоем.
     У  дороги   старый  знакомый  -   Емельян  Нарожный,  постаревший,   но
по-прежнему приветливый. Один из его рукавов пуст.
     Бесхитростно рассказывает нам этот  русский человек, уцелевший когда-то
при  прыжке в пропасть  Мзымты, через какой огонь и воду  прошел он  в  годы
последней войны.
     Моряком ходил  на боевом  корабле. Судно  было  торпедировано.  Три дня
плавал на  спасательном круге  по Черному морю,  был  выброшен  на  крымский
берег, переведен на сушу, в артиллерию. Сбивал немецкие танки  у Волги, а за
неделю до  победы стрелял из  танка по  фашистам в Берлине -  тут  и потерял
руку... Теперь колхозный лесник, член правления...
     - Как же вы в море-то живы остались, Емельян Платонович?
     -  Не нервничал. Попал в  воду - так и плавал. Устану - на круг сяду, а
холодно станет -  обратно  в воду. Ну, пил, конечно,-  воду  и соленую  пить
можно. А много таких, как я, погибло. Потому что нервничали.
     Пока  мы  заняты научными  наблюдениями,  Савельев решает  вернуться  к
оставленному автомобилю  -  говорит,  что попытается  провести  его по  всей
аибгинской дороге.
     К вечеру  следующего  дня  слышим  шум  машины.  Наш  фургон  движется,
переваливаясь на  ухабах.  Его сопровождает эскорт ликующих ребятишек и даже
группа взрослых, оживленно обсуждающих прибытие такой махины.
     Выяснилось, что нелегко далось  это путешествие. Часа но два  прорубали
свисающие  над  шоссе  сучья  и  даже  об  колачивали  выступы скал  -  ведь
ничтожного толчка было  бы достаточно, чтобы машина низверглась в  пропасть.
На  самом  узком карнизе  встретилась подвода.  Чуть заволнуйся  лошадь -  и
загрохотала  бы  в бездну  вместе с телегой.  Каково  было  криками  "назад"
осаживать ее, упирающуюся, на сотни метров до ближайшего расширения!
     Около машины  возникает настоящий  митинг. Скромный и  низенький Леонид
Петрович вырастает в глазах  собравшихся в настоящего героя. Но толпящиеся у
машины не только хвалят, им есть что и поругать:
     -  Наши-то лодыри перевалку  устрои