ло,  зачем противник позволил ему  войти под купол,  а
затем беспрепятственно выйти и  обнаружить,  что  мосты сожжены.  Его хотели
сломить морально. И похоже, что это у них получалось...
     - Зачем я тебе? - опуская оружие, спросил капитан.
     - Ты знаешь много интересного,  -  ответил противник, - и я хочу, чтобы
ты поделился со мной этими знаниями.
     - Я  не посвящен ни в какие тайны,  -  возразил Михаил,  снова поднимая
пистолет, - я всего лишь пилот...
     - Секретов ты не знаешь,  -  согласился человек. - Но ты знаком с теми,
кто управляет Галактикой. Ты расскажешь мне о них, а я тебя за это оставлю в
живых...
     - Сделка века, - Абрамов презрительно сплюнул и, преодолев страх, нажал
на спусковую кнопку.
     Луч  пистолета необъяснимым образом  отклонился от  прямой  и,  обогнув
фигуру  врага,  взорвал  большой  кусок  коры  одного  из  деревьев.  Михаил
посмотрел на  тлеющую древесину,  потом  на  свое  оружие и  сглотнул вязкую
слюну. Страх снова вернулся и закрепился в душе капитана более прочно.
     - Задор прошел?  - растягивая бледные губы в улыбке, спросил человек. -
Не изображай из себя непобедимого диверсанта... Это самообман... Иди обратно
к куполу...

     11. Симарин. Первые дни судебного процесса.
     Светило Симарина, более крупное, но не такое палящее, как Солнце на тех
же широтах Земли,  то и  дело скрывалось за легкими облаками.  От этого игра
теней и  яркого света казалась тщательно продуманным,  хотя  и  бессловесным
театральным  действом.  Прилегающий к  зданию  суда  городской  парк  маняще
шелестел крупной темно-зеленой листвой,  которая,  словно перламутр,  меняла
глубину своего сочного цвета и  становилась изумрудной,  когда на нее падали
солнечные лучи.  Мы  прошли  по  песчаной тропинке через  рощицу  трехлетних
саженцев и  очутились перед  длинной вереницей закусочных.  Она  вдавалась в
зелень парка  своеобразным мысом,  и  от  этого  внутри заведений создавался
особый уют.  Перерыв в  заседании трибунала считался обеденным и  лично  для
меня  был  просто  долгожданным.  Мы  остановились на  опушке и  внимательно
осмотрели яркие вывески.  Выбор был весьма разнообразен,  и  практически все
хозяева утверждали,  что  предлагают только  натуральную пищу,  но  в  конце
концов наши взгляды остановились на одном из кафе.  Видимо,  потому, что оно
больше всех походило на земное и предлагало среднеевропейскую кухню.
     - Ты не зря потратил три недели на подготовку.   Твое выступление стоит
хорошего бифштекса, - указывая на заведение, заявила жена.
     - Особенно если учесть, что из-за сильного волнения я не позавтракал, -
согласился я.  -  Но  это  что!  Главный судья  решил  сделать из  трибунала
действительно настоящее шоу. Система правосудия в последнее время все больше
тяготеет к  спецэффектам.  После обеда они собираются заслушать не  меня,  а
баргонцев.  Представляешь? Причем прокурор советует свидетелям начинать свой
рассказ настолько издалека, что половина зрителей наверняка уснет от скуки.
     - Ты недооцениваешь главного свидетеля баргонцев,  -  жена улыбнулась и
потянула меня за  рукав.  -  Сон  красноречив не  меньше,  чем  ты  или твой
генерал... Давай перекусим здесь? По-моему, вполне приличное заведение.
     Мы вошли в  уютное кафе и,  не сговариваясь,  уселись за столик в углу.
Мгновенно подскочивший официант дружелюбно улыбнулся и  положил  перед  нами
салфетки.  Не  успела Даша  открыть рот,  как  гарсон продемонстрировал свой
коронный номер:
     - Кола и ананасовый сок. А что будете есть?
     - Как вы догадались? - удивленно спросила моя спутница.
     - Я увлекаюсь психологией, сударыня, особенно ее прикладными разделами,
- скромно потупясь, ответил официант.
     - Яков,  у тебя бифштекс подгорает,  -  улыбаясь,  заметил я. - Ты, как
всегда, один на все заведение?
     Официант потянул носом, и по его лицу пробежала тень беспокойства.
     - Простите,  -  он виновато улыбнулся и,  оставив нам меню, бросился на
кухню.
     - Вы знакомы! - Даша рассмеялась и толкнула меня в плечо. - Решили меня
разыграть?!
     - Мы знакомы,  - согласился я, - частенько виделись на Земле и один раз
встречались здесь, но тебя-то он не знает.
     - Очень  интересный гражданин,  -  искренне удивляясь,  сказала жена  и
заглянула через стойку бара  в  кухню.  -  Смотри,  он  не  ленится готовить
самостоятельно. Это такая редкость... 
     - Потому я и не сопротивлялся, когда ты затащила меня в эту харчевню, -
пояснил я.  -  В  местах,  где пищу готовят синтезаторы,  я  с некоторых пор
предпочитаю не обедать.
     - А  я  совсем не умею готовить,  -  расстроено произнесла Даша.  -  Не
понимаю, как ты со мной до сих пор живешь?
     - Приготовление пищи  -  дело для  настоящих мужчин,  -  пришел мне  на
помощь вновь  объявившийся Яков.  -  Вы  решайте свои  задачи,  сударыня,  а
накормить вашего мужа я смогу и без вас...
     - Довольно смелое заявление,  -  Даша рассмеялась и снова обернулась ко
мне.  -  Чем  с  большим количеством твоих друзей я  встречаюсь,  тем  лучше
понимаю, что вышла замуж за совершенно загадочного человека.
     - Почему?  -  спросил я,  занося нож  и  вилку  над  принесенным Яковом
бифштексом.  -  Кстати, мы ему так и не сказали, что будем есть, но он опять
угадал... 
     - Вижу,  -  согласилась жена.  - Потому что существует такая поговорка:
"Скажи мне,  кто твой друг,  и  я скажу,  кто ты".  Но твои друзья настолько
разные, что я не могу сказать о тебе ничего...
     - Я твой муж, - с наслаждением пережевывая первый кусок, подсказал я, -
уже четвертую неделю. Но продолжаю тебя любить, несмотря на этот прискорбный
факт. По-моему, достаточно...
     - Ты большой хитрец,  -  с улыбкой заметила Даша, - по крайней мере, на
мой взгляд, но мне все равно хотелось бы узнать тебя получше.
     - После заседания мы поедем прямиком в отель, - пообещал я.
     - Я имела в виду совсем не это...
     - Опомнись!  -  сделав страшные глаза,  прикрикнул я  на нее.  -  Ты не
ведаешь, что говоришь! Как можно не думать об этом каждую свободную минуту?!
     - С твоими спектаклями я останусь голодной,  - пожаловалась жена, из-за
смеха не в силах поднести вилку ко рту. - Прекрати!
     - Да, да, сударыня, - я подвинул ей свою тарелку. - Еще?
     - Прекрати! - смахивая появившуюся от смеха слезинку, снова потребовала
она.
     - Ладно, - согласился я. - Не то мы действительно опоздаем. А мне очень
любопытно,  что  скажет свидетель номер два...  Хотя  что  он  может сказать
нового?

     Все время дневного заседания Сон, или, как требовалось его именовать по
протоколу,  свидетель номер два,  посвятил предыстории. Он подробно описывал
подготовку к  захвату "пилота Спивакова",  неудачную попытку и  бой с  нашим
героическим  "Охотником".  К  концу  слушания  я  начал  зевать.  Откровения
капитана "Алии" были,  безусловно,  интересны, но лично для меня новостью не
являлись,    поскольку   примерные   тексты   всех   выступлений   я   писал
собственноручно.
     Все надежды я возлагал на вечер.  Если загадочный враг следил за нашими
ухищрениями,  то,  вполне возможно,  трудились мы  не зря.  Когда сдадут его
нервы,  я  предположить,  конечно,  не мог,  так же как и  уверенно сказать,
сдадут ли они вообще,  но процесс уже пошел,  и  нам оставалось надеяться на
удачу и собственные артистические способности...
     Первый вечер прошел довольно скучно.  Враг  себя никак не  проявил,  и,
вспомнив о том, как Викторова осаждали "духи", я даже начал подозревать, что
чужак  читает  мысли  не  только биомехов,  но  и  людей.  Впрочем,  никаких
аргументов за или против такой версии  у  меня не было.  Молчание врага было
не в счет...

     Второе от  начала процесса утро  принесло свежесть мысли  и  надежду на
рыбацкую  удачу.   На   сегодняшнем  заседании  я   собирался  рассказать  о
предпосылках и движущих силах заговора. Враг, по моим представлениям, вполне
мог на это клюнуть...
     - Почему ты  не  хочешь взять меня  на  слушания?  -  Даша потянулась и
выползла из-под шелкового покрывала.
     В свете яркого утреннего солнца, упрямо пробивающего путь сквозь легкие
облака,  она была прекрасна вдвойне.  В  открытое окно вместе с  золотистыми
лучами врывались легкие порывы прохладного ветерка,  запахи травы, цветочной
пыльцы и  отчаянная перепалка птичьей мелюзги.  В  сочетании с открытостью и
кажущейся  беззащитностью разнежившейся  в  постели  женщины  картинка  была
весьма романтичной.  Я  в очередной раз ощутил прилив непривычной нежности и
едва не вернулся в кровать...
     К  сожалению,  "часы"  напомнили,  что  до  расчетного  времени  выхода
осталось  семнадцать минут,  и  я  обреченно  поплелся  выполнять ежедневные
упражнения  с  бритвой  и  зубной  щеткой.   Дисциплинированным  гостиничным
роботам-смотрителям были  недоступны эмоции,  и  спорить с  ними становилось
совершенно бесполезно.  Задержись я  в  кровати на минуту,  "часы" начали бы
бубнить  настоящую  проповедь  о  пользе  режима,  дисциплины и  тщательного
планирования рабочего дня.  И  если домашние будильники подобного рода можно
было перепрограммировать или в  конце концов просто треснуть по ним кулаком,
то  с  их  казенными аналогами дело  обстояло гораздо  сложнее  -  они  были
спрятаны в стенах.
     Закончив процедуры в ванной, я попытался завязать непривычный цивильный
галстук.  Это нехитрое упражнение всегда вызывало во  мне целую бурю эмоций,
поскольку с первой попытки я еще ни разу не завязывал его как надо.  Вначале
это меня раздражало,  но постепенно превратилось из нервотрепки в  некий вид
азартной игры.  Я  даже мысленно делал ставки.  Сегодня я решил поставить на
третью  попытку.  Приняв подобие боевой стойки,  я  вздохнул и  покосился на
висевшую  в  приоткрытом шкафу  униформу.  На  флоте,  как  военном,  так  и
гражданском,  было проще.  Галстуки "форма одежды" не предусматривала,  и не
стану  врать,  что  всю  последнюю кампанию  я  скучал  по  завязыванию этих
пережитков древности.  Но  судьи на Симарине носили средневековые мантии,  а
участники процесса цивильные костюмы.  Таков был  строгий порядок.  Изменить
его  я  не  мог,  и  потому  теперь приходилось вспоминать почти  утраченные
навыки.  Оказалось, что так же, как езда на велосипеде, никакие динамические
стереотипы полностью  не  забываются.  Справился  с  поставленной задачей  я
успешно,  хотя  только  с  четвертого раза.  Набросив  пиджак,  я  пригладил
короткие волосы и, оставив самолюбование, склонился к жене, чтобы поцеловать
ее перед уходом.
     - Обедаем у Якова? - спросил я после затянувшегося поцелуя.
     - Договорились,   -   улыбаясь,  ответила  она.  -  Сегодня  ты  будешь
признаваться в страшных грехах?
     - Не  особенно,  -  застегивая на  запястье браслет  прибора инфосвязи,
ответил я.
     - Не особенно страшных или не особенно признаваться? - уточнила Даша.
     - Я  поклялся говорить высокому трибуналу только правду,  -  со вздохом
ответил я,  -  но никто не заставляет меня говорить всю правду.  Улавливаешь
разницу?
     - Конечно,  -  ответила жена.  - Но как бы тебе не пришлось делать вид,
что ты вспомнил нечто важное, когда окажется, что твое сегодняшнее умолчание
сослужило обвинению дурную службу. Это будет выглядеть не очень симпатично.
     - Ничего,  -  убежденно  сказал  я,  направляясь  к  двери.  -  Немного
покраснею, сошлюсь на несовершенство человеческой памяти...
     - Кто тебе поверит? - Даша рассмеялась. - Особенно когда узнают, кто ты
на самом деле...

     Зал  заседаний вмещал довольно много зрителей,  но  все  равно желающих
попасть на слушания было гораздо больше,  чем мест.  Люди стояли в  проходах
между  рядами  и  на  улице,   перед  платформой  инфопотока,   над  которой
демонстрировалась  довольно  полная  объемная  картинка  проходящего  внутри
здания процесса.  Хорошо,  что  два  первых ряда  были недоступны нагловатым
репортерам и  любителям криминальных историй,  иначе  стоять пришлось бы  не
только приставам,  но и  свидетелям.  Я  пробрался на свое место,  и тут же,
позади и  слева от меня,  в кресла плюхнулись двое телохранителей.  Открытым
остался только правый фланг.  Я  посмотрел на  соседний,  через проход,  ряд
кресел  и  кивнул.   Там  расположились  баргонцы.  Они  в  ответ  сдержанно
улыбнулись и  в  знак  приветствия чуть приподняли лежащие на  коленях руки.
Правила запрещали нам общаться в  зале суда.  Более того,  мы  не могли даже
обменяться репликами,  словно были совершенно незнакомы. Я не понимал смысла
подобных ограничений, но вдаваться в детали принятых на Симарине условностей
мне было лень.  Разговор соседей был негромким, но достаточно различимым. До
начала заседания оставалось еще несколько минут,  и я невольно прислушался к
их беседе...
     - Я  не  понимаю,  зачем они  требуют рассказывать все  подробности,  -
признался Сон, когда помещение окончательно заполнилось зрителями. 
     - Не  утруждай  себя  ненужными  размышлениями,   -   посоветовала  его
спутница. - Хватит того, что ты превратился в сказочника.
     - Разве я  в  чем-то ошибся или хоть раз соврал?  -  спросил "свидетель
номер два" немного обиженно.
     - Я хотела сказать не это, - обнимая его за плечо, исправилась Скала. -
Ты излагаешь события со своей точки зрения,  а  я  их помню так,  как видела
сама.  Это  даже  забавно...  иногда.  Я  правда была  такой дурой,  как  ты
рассказываешь?
     - Дурой ты  не была никогда,  -  возразил Сон,  -  но сейчас ты гораздо
мягче и раскованнее.
     - Это хорошо или плохо?
     - Ты  же  сама знаешь,  что  это  прекрасно,  -  ободряюще улыбнувшись,
ответил баргонец.  - После процесса я отвезу тебя на Ригон. Там, в джунглях,
есть  совершенно  непроходимые места.  Надеюсь,  первозданные условия  жизни
помогут мне окончательно убедить тебя в главном...
     - Увидим, - соглашаясь, ответила девушка. - Идут...
     Члены трибунала важно расселись по своим местам, и главный судья поднял
ладонь, обозначая этим жестом начало следующей части заседания.
     - Свидетель номер два,  прошу вас продолжить рассказ с  того места,  на
котором мы остановились вчера...

     И  снова был вечер,  и  снова никаких намеков на присутствие где-нибудь
поблизости незнакомца в  черном кепи.  Я  чувствовал печенью,  что он где-то
рядом,  что он следит за каждым нашим шагом;  сам или с  помощью,  наверняка
многочисленных,  подручных,  но  так  же,  как вчера,  все мои предположения
оказались пустыми.  Где-то рядом был не только враг,  но и Смердов, однако и
это оставалось чистой фантазией на  заданную тему...  Никаких намеков на  их
присутствие по-прежнему не было. Процесс неуклонно двигался к кульминации, и
через пару дней нам предстояло ославить на все галактики великого и могучего
Викторова.  И  это  пока  было нашим главным и  единственным козырем.  Слухи
слухами,  но официального подтверждения признанию, которое Викторов сделал в
эфир на  аварийной боевой частоте,  во  время битвы за  Столицу Семи Систем,
пока  никто  не  давал,  поэтому наше  заявление могло  стать  действительно
сенсационным.   Были   заинтересованы  враг   и   Смердов  в   окончательном
разоблачении  Адмирала  или  нет?  Хотелось  бы  надеяться,  что  нет.  Ведь
припертый к стенке Викторов становился весьма опасным источником информации.
 Хотя  он  не  обязательно  мог  знать  настолько  много,  что  это  грозило
заговорщикам полным крахом...

     Третье, от начала процесса, утро было пасмурным. Моросил дождь, и улицы
покрылись тонким  слоем  дождевой воды.  В  некоторых местах она  ухитрялась
собираться в  лужи  и  небольшие  ручейки.  Правда,  прохлады  стопроцентная
влажность не принесла,  воздух был теплым и,  в отсутствие ветра,  несколько
застоявшимся. Я подошел к окну и, заложив руки за спину, выглянул наружу. На
нос мне тотчас упало несколько  прозрачных капель.  Я  поморщился и  стер их
рукой.  Такая погода меня никогда не  смущала.  Я  даже любил эту  лягушачью
формулу успокоения.  Тепло,  сыро,  звук  падающих капель...  сидишь себе  в
прохладной сухой  комнате и  наблюдаешь за  этим  безобразием через открытое
окно. Почти нирвана. Обвинитель, как оказалось, тоже питал слабость к запаху
дождя,  и  потому кондиционер был  отключен,  а  окно распахнуто сразу после
того, как мы вошли в его кабинет.
     - Пока  все   идет  как   надо,   -   удовлетворенно  заявил  прокурор,
присаживаясь на  край своего письменного стола.  -  Сегодня ваше выступление
запланировано на вторую половину дня.  С утра даст показания свидетель номер
три,  наш великий Адмирал. Он расскажет о добрых делах "Галактики". Адвокаты
надеются,  что  Викторов сможет задеть нужные струны и  смягчит нарисованную
вами картину.
     В  комнату вошла  симпатичная секретарша.  В  ее  руках был  серебряный
поднос,  на котором стоял стандартный кофейный набор.  Девушка очаровательно
улыбнулась конкретно мне  и,  расставив чашки  на  столе,  вышла,  грациозно
покачивая бедрами.  Я  невольно проводил ее взглядом и снова вернулся к теме
беседы:
     - Можно писать роман прямо в зале суда,  - заметил я, помешивая кофе. -
И кровь, и слезы, и любовь... Не хватает только счастливого конца. 
     - Мне показалось,  что несколько зрителей так и делают, - кивая, сказал
обвинитель.  -  Но это даже неплохо.  Чем шире будет освещение процесса, тем
лучше. А если говорить о счастливом финале... Не забывайте, что мы пока не в
состоянии представить трибуналу главного свидетеля.  Вы  же  сами  выдвинули
тезис о  том,  что  шумиха в  инфопотоках поможет нам  спровоцировать его на
активные действия и обнаружить себя до того, как на него выйдут адвокаты.
     - Вы  уверены,  что они до  сих пор не  познакомились?  -  с  сомнением
спросил я.
     - Стороны  обязаны информировать друг  друга  обо  всех  новых  уликах,
фактах или  свидетелях,  -  ответил прокурор.  -  Ничего такого мне  пока не
сообщали.
     - А  я  всегда  считал,  что  успех  на  процессе  зависит  от  вовремя
выброшенного из рукава туза, - сказал я.
     - Бывает и такое,  -  согласился обвинитель, - но гораздо реже, чем это
показывают в  фильмах.  Не волнуйтесь,  к завершению процесса мы соберем все
ниточки.
     - Авантюра все это, - качнув головой, возразил я.
     - Не без того,  -  ответил прокурор,  -  но другого выхода нет.  Краусс
прав.  Следствие могло затянуться до  бесконечности,  а  начав слушания,  мы
сделали решительный шаг к успеху.  Вероятность того, что наш расчет окажется
верным, невелика, но иначе мы могли бы сразу отправлять дело в архив.
     - Ладно,  будем надеяться,  что мистер Икс не  выдержит и  покажет свое
истинное лицо,  -  сказал я. - Главное, чтобы это произошло до того момента,
когда мы обнаружим, что нам больше не о чем рассказывать...
     - Это верно,  - согласился обвинитель. - Ну все, мне пора на заседание.
Постарайтесь никуда не выходить из отеля.  На всякий случай... Жду вас после
обеда. Не опаздывайте...
     - Обязательно,  -  немного невпопад ответил я. - Могу я воспользоваться
вашим  терминалом?  Гостиничные инфопотоки весьма  открыты  для  посторонних
глаз, а мне нужно влезть в пару секретных файлов. 
     - Вся моя контора в вашем распоряжении,  - любезно разрешил прокурор. -
Если вы пробудете до слушания здесь, мне будет даже спокойнее. До встречи...
     - Спасибо,   -   поблагодарил  я  и  прошел  в  смежную  комнату,   где
располагались защищенные "окна" инфопотока.
     - Еще кофе?  -  вновь появляясь, спросила секретарша, когда я уселся за
стол перед входом в сеть.
     Теперь она уже не просто улыбалась,  а  довольно недвусмысленно подошла
почти вплотную.
     - Спасибо,  не надо, - вежливо ответил я, стараясь не давать повода для
"провокации".
     - Вы не включили экранирование,  -  заметила она и  наклонилась к столу
так, чтобы глубокое декольте блузки оказалось совсем близко к моему лицу.
     Я  почувствовал,  как в  сосудах закипает дур