пронесшийся,  пожалуй,   чуть   сильнее,   чем
следовало, по залу и бесследно  растворившийся  в  приличной  кубатуре.  Мой
снабженец  ошалело  завертел  головой,  но,  когда  люстры  почти   погасли,
испуганно вжался в кресло и  замер.  Я  почему-то  не  боялся.  Происходящее
напоминало прелюдию кошмарного сна или начальные кадры триллера, не  хватало
душераздирающей музыки, но в моем состоянии все это воспринималось спокойно.
   Он вошел молча. Грустный, усталый, неизлечимо больной, как в те  весенние
дни перед смертью, когда я видел его в последний раз. Человек, умерший  пять
лет назад. Сев напротив, он долго смотрел  на  меня,  так  же  молча  и  без
всякого выражения на осунувшемся лице.
   - Ты материален или я могу пройти сквозь тебя? - спросил я храбрясь.
   Он не ответил, продолжая сидеть неподвижно. Спустя минуту,  в  остаточном
свете едва тлеющих спиралей люстр его силуэт немного раздвоился и поплыл  по
залу. Начальник снабжения  сполз  по  креслу  на  пол  Я  начал  как  всегда
сердиться, но на этот раз не  слишком  искренне.  Почему-то  мне  было  даже
весело.
   - Свет - крикнул я, сжимая кулаки.
   Темный силуэт продолжал плавно кружить по залу. - Свет,  много  света!  -
заорал я в полную силу.
   Силуэт заметался, словно понимая, что происходящее  контролируется  вовсе
не им. Под потолком между погасшими люстрами начали расцветать яркие красные
и желтые созвездия Они росли, меняя цвет на синий, розовый,  фиолетовый.  Их
свет становился все ярче. Зал залил поток смешанных бликов, а затем вспыхнул
ослепительный белый свет, окончательно прибивший летающую фигуру к  полу.  -
Ну, посмотрим, что ты за фрукт! - крикнул я и азартно схватил незнакомца  за
вполне осязаемое, теплое плечо.
   Высокий и  стройный,  азиатской  наружности  оппонент,  сверкнув  черными
глазами, впился длинными цепкими пальцами в мое предплечье и бедро,  пытаясь
опрокинуть меня или удержать. Ничего знакомого в  чертах  его  лица  уже  не
было. Хотя  он  похож  на  того  азиата,  что  стрелял  в  Музу...  Или  мне
кажется?... Нет, не похож. А что вообще  происходит?  Что  это  за  сцена  в
аэропорту? Воспоминание? Нет, не мотался  я  по  странам  перед  отлетом  на
"Ермаке", для этого у нас был целый отряд  агентов,  молодых  и  энергичных.
Сон?
   Сон! Тогда следует проснуться, да побыстрее.  У  меня  только  двенадцать
часов на доработку "искривителя", не хватает еще проспать собственную жизнь!
Как бы отцепить от себя этого Али-бабу?
   - Эй, снабженец! - заорал я, косясь на испуганного торговца. - Тресни его
чем-нибудь по затылку! Скорее, иначе мы будем так бороться вечно!
   Снабженец, как ни странно, поднялся и на негнущихся ногах подошел к моему
врагу сзади. Ухватив с ближайшего столика за удобное горлышко бутылку "Белой
лошади", он размахнулся  и  резко  опустил  сосуд  на  голову  азиата.  Звон
разбитого стекла вырвал меня из объятий кошмара и вернул в капитанскую каюту
"Ермака".
   - Первый раунд за тобой, - сообщила мне Лена, осматривая голову  лежащего
ничком на полу Алика. - Придется наложить пару швов, но жить будет.
   - Всем сортам виски всегда предпочитал "лошадь", - сказал я и усмехнулся.
- А кто был третьим? Кто махал бутылкой?
   - А кто у нас на корабле лысый, но смелый?
   - Только Сомов, но он же в анабиозе?
   - Порядку это, видимо, не важно, вы сражаетесь  не  здесь  и  не  друг  с
другом, ты же не станешь арестовывать Алика за то, что боролся с ним во сне.
Это, кстати, был не сон, а наваждение. Заметь, ты  победил.  Это  говорит  о
твоем глубоком знании предмета своих исследований - Не понял.
   - Ты почувствовал, когда поле сгустится, и вызвал "свет", это хорошо.
   - Ты, что же, за всем наблюдала?
   - Да.
   - Как?
   - Трудно объяснить, может быть, попозже я и попытаюсь, но сейчас  у  тебя
нет времени на беллетристику.
   - Да, пожалуй, - я все искал глазами осколки, Йо, не найдя, спросил Лену,
- а где бутылка?
   - А где Сомов?
   - Но рана...
   - Совершенно верно, потому я и говорила, что этот враг не менее реален  и
опасен, чем ваши громилы -  Мы  же  переколотим  друг  друга,  пока  я  буду
возиться с "искривителем"...
   - Именно об этом я тебе и твержу. Вернуться, пока не поздно.
   -  Еще  раз  нет!  Основной  блок  "искривителя"  рас  считан  только  на
десять-двенадцать переходов из  нормального  пространства  в  безвременье  и
обратно, отбросить возможность исследовать лишнюю область Вселен  ной  я  не
могу!  Я  уже  сообразил,  как  усовершенствовать  аппарат  без   остановки,
дополнительный блок остается только собрать и подключить  к  основному.  Мне
нужен помощник - ты сгодишься - и три часа времени. Все, за работу!

   19
   Из текущего рапорта в разведку Каравана Кочующих Детей Воды

   ...  Уникальность  принципа  передвижения  корабля  землян  не   подлежит
сомнению. Теперь уже совершенно ясно, что это  тот  самый  способ,  что  так
тщательно охраняют злобные клайры... Не совсем понятно,  как  клайры  смогли
избежать встречи с  обитателями  этого  пространства.  У  землян,  например,
возникли серьезные проблемы...
   ...  Особенно  беспокоит  неспособность  даже  Великого   Дара   Внушения
противостоять насылаемым извне наваждениям...
   С.

   20
   Мишин, Соболева, Скорохватова, Герман Трофимов, инженер

 - Удивительное хладнокровие, - Галина говорила негромко, но так, чтобы слышала вся смена. - Паша исчез, Алевтина куда-то сбежала, парней, избитых диверсантами в машинном отделении, пришлось погрузить в анабиоз до лучших времен, а он экспериментирует себе, сидя в каюте...
   - Вы плохо знаете своего шефа, - возразила Скорохватова. - Если  в  такой
обстановке он решил сосредоточиться на работе, значит,  на  то  есть  веские
причины. Мне он вкратце объяснил, что четвертый агрегат работает  не  совсем
так, как надо, и от того, успеет он его доработать в ближайшие восемь  часов
или нет, зависит успех экспедиции.
   - А что он сказал вам о наваждениях, которые нас  якобы  будут  одолевать
все это время?
   - То же, что  и  вам.  Личные  тайные  страхи,  пороки  и  амбиции  могут
переплестись с аналогичными переживаниями других и  вылиться  в  безобразные
сцены. Поскольку в момент затмения в роли врага  может  выступать  любой  из
членов экипажа, калечить друг друга не рекомендуется. Суть  всех  наваждений
будет  сводиться  к  одному:  удержанию  испытуемого  в  состоянии  ступора.
По-моему, все ясно, как божий день.
   - Повтори-ка, Ириша, эту инструкцию еще разок, - негромко вмешался Игорь.
- Чувствую, что это будет кстати.
   Девушки повернулись к пилоту и увидели, как  вместо  главного  экрана  по
стене растекается незатейливый летний пейзаж средней полосы. Картина  плавно
обступила Мишина, проглотила Ирину и, дернувшись, застыла, так и не дойдя до
Соболевой. При виде наступающего миража Галя невольно вскрикнула, и на  звук
мгновенно отреагировал дежуривший по другую сторону двери  в  рубку  Герман,
рослый инженер третьей смены.
   - Что происходит, Галя? - спросил он. - Где ребята?
   Вместо ответа Соболева указала на главный экран, по  которому  проплывало
изображение  хищной  стайки  мертвых  туманностей  Герман  пожал  плечами  и
внимательно осмотрел рубку. Ни пилота, ни бортинженера на месте не  было,  а
Галина сидела, зачарованно уставившись в одной ей видимую точку.
   - Шеф, - панибратски обратился Герман через интерком к Афанасьеву,  -  не
знаю, как должно выглядеть ваше знаменитое наваждение, но  похоже,  что  это
весьма серьезно. Пропали вахтенные.
   - Ты бредишь! Куда они могли пропасть? - раздраженно отозвался  академик.
- Не чистое же поле вокруг, а вообще - я занят, разберись без меня, ладно? -
Грубиян какой, - прошептал за спиной у Германа чей-то  вкрадчивый  голос.  -
Вообразил о себе невесть что и командует, не правда ли?
   Герман обернулся и хмуро взглянул на шептуна. Перед ним стоял  маленький,
морщинистый как французский  киногерой,  старичок  и,  подслеповато  щурясь,
заглядывал инженеру в глаза. Седой пух на голове старичка разметался, словно
в помещении гуляли сквозняки, а дрожащие  сухие  ручонки  судорожно  сжимали
корявый деревянный посох Герман скептически осмотрел визитера  с  головы  до
ног и отметил про себя, что ко всему  прочему  дедушка  одет  в  многократно
заштопанное рубище и не обут. Такого пассажира  не  могло  быть  даже  среди
колонистов. Инженер сложил на груди сильные руки и строго спросил: - Вы  как
сюда попали, уважаемый? - Так, по тропинке, сынок, той, что возле старицы, -
охотно ответил дедушка. - Девки наши давно всей деревне уши прожужжали: так,
мол, и так, вернулись ребята, которые к звездам триста  лет  назад  улетали,
отдыхают в  нашем  лесочке,  что  за  околицей.  Не  хотят  в  столицу  пока
возвращаться. Пресса там, ученые, отчеты, доклады, а после такой дороги кому
передохнуть не хочется? Я ведь  тоже  сразу-то  не  побежал,  пусть,  думаю,
отдохнут космонавтики, но гляжу - ваши  двое  гуляют  по  селу.  Не  сдюжил,
расспросил, как к "Тимофеичу" пройти. Папенька мой тута должен быть...
   Герман, не понимая, как мог вляпаться в такой идиотизм, покачал головой.
   - Папенька... должен, - он задумчиво поскреб недельную щетину.
   Недельную?! После утреннего бритья? Инженер всегда относился  к  внешнему
виду с особой серьезностью и пропустить бритье был просто не в состоянии.
   - Короче, так, уважаемый Порядок, через триста лет нас будут встречать по
крайней мере четырежды праправнуки, а не дети. С  грамматикой  у  них  тоже,
надеюсь, не будет столь серьезных затруднений, и последнее - тайных  страхов
у меня нет, поэтому подсылать мне наваждения смысла не имеет. Не поддаюсь  я
на финты.
   - Ага, - ухмыльнулся внезапно выросший и окрепший старик, -  не  имеет...
Ну, я подожду здесь твоих друзей, не возражаешь?
   - Возражаю, - Герман расправил плечи и легко толкнул  гостя  в  грудь.  -
Вали отсюда...
   - Как неинтеллигентно, - улыбаясь, сказал старик, уворачиваясь от толчка,
- бить слабого и беззащитного пенсионера.
   Герман попытался зацепить деда приличным свингом с левой,  но  тот  снова
увернулся. Распаляясь, инженер провел серию ударов почти в полную  силу,  но
ни один из них не достиг цели. Трофимов перешел к ближнему бою и подшагнув к
старику вплотную попытался провести мощный апперкот, однако  снова  промазал
и, потеряв равновесие, оступился Острая боль в  ступне  бросила  Германа  на
пол. Он согнулся и, лежа  на  боку,  подтянул  ногу  к  животу.  Из  подошвы
символического корабельного тапочка торчал огромный черный шип, напоминающий
по форме шип обычной розы, только раз в двадцать крупнее. Острие торчало  из
тыла стопы, под ногой инженера стремительно растекалась лужа крови.  Старик,
изрядно помолодевший, теперь уже одетый в полувоенную униформу и  отнюдь  не
утомленный разминкой, присел рядом с Германом на корточки и поинтересовался:
- Продолжим бокс или вызвать санитаров?
   Вместо ответа инженер внезапно выбросил вперед руку  и  сжал  в  железных
пальцах горло ненавистного "старика". Враг ухватился за кисть Германа обеими
руками, но так и не  смог  разжать  его  мертвую  хватку.  Слабея,  "старик"
пошарил под собой и, выудив откуда-то еще один шип, с размаху вонзил  его  в
шею Трофимова. Горячая упругая струя артериальной крови хлестнула в  монитор
медкомпьютера и на колени неподвижной Гале. Так и не разжав  пальцы,  Герман
медленно завалился на бок, а Соболева, выйдя от запаха крови из  оцепенения,
ошарашено уставилась на бойню.
   - Черт возьми, Ира, это не поляна, - донеслось от главного экрана.
   Соболева обернулась Ирина восседала на Игоре в недвусмысленно сексуальной
позе  и  ритмично  двигалась,  прикрыв  глаза  и  постанывая.   Пилот,   уже
сообразивший, что иллюзия леса  исчезла,  пытался  ее  остановить,  но  пока
безуспешно. С позиции Мишина не было видно ни тел, ни крови, но по выражению
лица Галины он понял, что случилось нечто пострашнее прелюбодеяния в рабочее
время.
   - Да слезь ты с меня наконец! - заорал пилот и рывком сбросил Иру на пол.
- Галя, что случилось?
   Не отвечая,  Соболева  опустилась  на  колени  и  попыталась  перевернуть
грузное тело Германа, чтобы чем-нибудь ему помочь, но в этот момент по  телу
Трофимова пробежала судорога и он неестественно  обмяк.  Второй  лежащий  на
полу человек Галине знаком не был.
   - Кто это? - спросила она у подбежавшего Мишина, указывая на незнакомца.
   - Судя по одежде, один из шпионов, - ответил пилот,  в  спешке  никак  не
попадая в рукав комбинезона. - Чем он продырявил Геру?
   - Не знаю, ничего не видно, - на глаза Соболевой навернулись слезы. -  Он
умер, Игорь.
   - Вижу, - Мишин уныло кивнул.  -  Ира,  одевайся  и  вызывай  начальство,
быстро!
   Едва пришедшая в себя Скорохватова так резво бросилась выполнять  приказ,
что  Игорь  удивился.  "Сила  любви..."   -   мелькнула   никчемная   и   не
соответствующая ситуации  мысль.  Он  присел  рядом  с  телами  и  попытался
прощупать пульс на вспухшей шее диверсанта.

   21
   Из текущего рапорта в Планетарную Разведку

   ... Диверсанты в большинстве земляне. Всех пока, правда,  рассмотреть  не
удалось. Этот факт несколько подмывает версию о том,  что  данная  группа  и
есть  Флотская  разведка,  однако  не  зачеркивает  ее  полностью.  Возникли
серьезные  проблемы  с   наваждениями,   которые   фабрикуются   обитателями
забортного пространства...
   P. S. Агент кочевников был выявлен, когда попытался воспользоваться Даром
Внушения, и теперь взят под наблюдение. Это...
   К.

   22
   Кольченко

 "Только машины не устают, а просто ломаются...", - подумал Павел, из последних сил сжимая горячую "баранку". Бесконечное шоссе терялось в перспективе колышущегося над раскаленной пустыней марева. Обжигающий ветер злобно свистел в приоткрытых окнах, не принося никакого облегчения уставшему от жары телу. Голова налилась свинцовой тяжестью. Утомленные монотонным пейзажем глаза слипались от усталости, но резь в воспаленных веках тут же открывала их снова "Почему я не послушался Голубя и не купил машину с кондиционером?" Паша задавал себе этот вопрос уже в сотый раз. И в сотый раз вместо ответа потянулся к белой фляге с раздражающе булькавшими остатками воды. "Может быть, лучше ехать по ночам?" Мысли текли медленно, как патока. "Чертова жара!"
   Павел, наконец,  решился  и  вылил  остатки  горячей  мутноватой  воды  в
пересохший рот. Жидкость принесла секундное облегчение и исчезла,  будто  бы
впитавшись прямо в губы. Паша выбросил флягу в окно и прибавил скорости "Еще
час, и все. Тепловой удар, кювет, и конец фильма. Если здесь когда и проедет
какой-нибудь осел вроде меня,  то  обнаружить  ему  удастся  высохшую  мумию
автотуриста, так и не преуспевшего в деле покорения открытых пространств"
   Показавшиеся вдали  здания  были  восприняты  Павлом  как  маленькое,  но
своевременное чудо. "А впрочем, мумия - это слишком экзотично"
   Группа легких домиков оказалась бог знает как  выжившим  в  этой  пустыне
поселком. Количество жителей вряд ли исчислялось трехзначной цифрой,  однако
здесь имелась потрепанная контейнерная бензоколонка и примыкающий к ней  бар
с  многозначительной  вывеской  "Оазис.  Гриль,  мороженое,  горячий   кофе"
Прочитав упоминание о горячем кофе Паша негромко выругался "Еще бы пельменей
предложили!" Как бы то ни было, и бензин, и  содержимое  холодильников  бара
интересовали Кольченко достаточно живо.  Подняв  облачко  пыли,  его  машина
резко затормозила у заправки. Из домика никто не вышел. "Ну  да,  не  город,
полное доверие и самообслуживание".  Павел  выполз  из  машины  и,  нетвердо
ступая, вошел в бар.  Прохлада  внутри  помещения  подействовала  оглушающе.
Павел постоял немного, чтобы привыкнуть к  нахлынувшей  благодати,  а  затем
осмотрелся. "Никого, это забавно". Обстановка  бара  подтверждала  теорию  о
полнейшем запустении и брошенности местечка.  Создавалось  впечатление,  что
жители поселка, перед тем как покинуть родные места, забрели на  прощание  в
бар, чтобы перевернуть все вверх дном, натоптать, намусорить и даже  кого-то
побить, о чем свидетельствовала еще довольно свежая лужица крови на  стойке.
От души простившись с любимым заведением, они так же все  вместе  удалились,
причем сквозь стеклянный фасад. "Странный исход", - подумал  Павел,  пытаясь
отыскать в царящем хаосе какую-нибудь жидкость.  В  конце  концов  он  нашел
целую  упаковку  колы.  Разорвав  полиэтилен  зубами,  он  вскрыл  дрожащими
пальцами банку и осушил ее не глядя, как в городе, на срок  годности.  После
четвертой банки дрожь унялась, а после шестой исчезла вовсе. Паша  сдержанно
отрыгнул углекислый газ и  осмотрелся  более  внимательно.  Профессиональные
навыки, отмокая в коле, всплывали на поверхность, и  Кольченко  почувствовал
потребность разобраться в происходящем подробнее. Пересилив себя,  он  вышел
на солнцепек и не спеша прогулялся по пыльному  поселку  до  самой  окраины.
Десяток домов, которыми исчерпывался архитектурный ансамбль, расположился  в
радиусе ста метров вокруг бензоколонки, так что на обход Павел  потратил  не
больше десяти минут. Поселок был пуст. Это обстоятельство встревожило  Павла
не менее сюрреалистической обстановки бара.  Насколько  он  знал,  в  данной
местности сейчас не было войн,  эпидемий  или  угрозы  стихийного  бедствия.
"Куда же так спешно ретировались аборигены?" Вернувшись в бар, он обследовал
холодильник, перенес уцелевшие при бегстве хозяев продукты в машину и  залил
полный бак  бензина.  Немного  поразмыслив,  он  наполнил  горючим  запасные
канистры. После столь радушного приема ничего не оставалось,  как  двинуться
дальше, тем более что жара уже спадала. Кольченко завел мотор и почти  нажал
на педаль, когда перед капотом, буквально из-под  земли,  вырос  здоровенный
парень в широкополой шляпе  и  с  охотничьей  берданкой,  нацеленной  сквозь
ветровое стекло Паше прямо в  лоб.  "Ну,  привет..."  -  подумал  счастливый
обладатель мишени между глаз, медленно поднимая руки вверх.
   - Вылезай, - здоровяк слегка качнул стволом ружья, указывая  направление,
в котором надлежало двигаться.
   Паша не стал оспаривать право "ковбоя" выгонять его из собственной машины
и молча подчинился. Агрессор, подозрительно щурясь и не спуская с  Кольченко
глаз, забрался в автомобиль.  Через  несколько  секунд  синий  "Форд"  Павла
растаял в горячем мареве шоссе. "Вот ублюдок!" - запоздало  выругался  Паша,
изо всех сил сдерживая готовое прорваться наружу отчаяние.
   Нисколько не поколебав позиции жары, подул слабый ветерок. Шелест  мусора
и слабое позвякивание пустых банок почему-то оказали на Павла  успокаивающее
действие. Он засунул руки в карманы шорт,  сплюнул  сладкую,  коричневую  от
колы слюну, на каблуках повернулся к бару и замер.
   Из дверей, отчасти лоснившихся остатками стекла,  выползала  ослепительно
белая  пена.  Выбравшись  на  запорошенное  песком  крыльцо,  она   невысоко
выстреливала крупными пивными хлопьями, спрыгивала  неуклюжими  шлепками  на
мостовую и, нерешительно попузырившись на месте, разбегалась  в  стороны.  У
пены явно не  было  определенного  направления  и  цели.  Это  Пашу  немного
успокаивало. Он впервые в жизни перекрестился и осторожно двинулся к ажурной
стихии.  Когда  его  правая  нога  пронзила  передовую  глыбку   субстанции,
раздалось странное хлюпанье. Создавалось впечатление, что Павел наступил  на
что-то липкое и студнеобразное. Однако глаза  уверяли,  что  впереди  только
обильная невесомая пена. Паша в панике отступил  на  несколько  шагов,  пена
тоже остановилась. Она поползла по дверной коробке, заполняя весь проем,  но
по земле больше не распространялась.
   Струйки пота скатились со лба и,  злобно  вцепившись  в  веки,  заставили
Павла отвлечься от странной  природной  аномалии.  Когда  он  протер  глаза,
никакой х пены не было и в помине. Зато среди  белого  дня  на  небе  начали
загораться звезды. Это он обнаружил, когда вознес бла