вместо того, чтобы спорить, напомнил Эрику о необходимости прежде всего выбраться из камеры.
     "Ну, это-то как раз не проблема, - уверенно заявил тот. - Чтобы покинуть камеру, нам надо вывести из строя сенсоры охранного ошейника. Для этого лазер микропроектора наверняка сгодится. И если мы правильно выберем время для побега, все будет тип-топ".
     Загвоздка состояла в том, что у них не было инструментов, которыми можно вскрыть корпус микропроектора. Герцог первым нашел выход из положения, оторвав язычок молнии, на которую застегивался чехол от его постели. Отвертка получилась неказистая, но для того, чтобы выкрутить четыре маленьких винтика, и ее оказалось достаточно.
     После этого снять корпус, вытащить батарею, а затем и сам лазер было уже сущим пустяком. Эрик, разбиравшийся в технике не в пример лучше Герцога, снял с лазера заводской ограничитель, подрегулировал настройку и с сожалением признал, что как оружие его действительно мудрено использовать. Разовый выброс он, может, и даст... если, конечно, не перегорит.
     Оружия, впрочем, им пока не требовалось. Для начала следовало обезвредить охранный ошейник и, пытаясь вывести из строя его сенсоры, Эрик дважды обжег Герцогу шею. Волдыри выглядели столь зловеще, что у перепуганного Герцога родилась блестящая идея использовать зеркало, чтобы задействовать энергию отраженного луча. Саркастически хмыкнув, Эрик взялся за дело и был несказанно удивлен, когда сенсоры вспыхнули. На шее Герцога появился третий волдырь, но он посчитал, что в целом эксперимент прошел удачно.
     Ошейник вроде бы был обезврежен, и оставалось проверить, так ли это на самом деле. Крадучись Герцог двинулся к выходу из камеры, ожидая пронзительной трели звонка, но ее не последовало. Теперь надо было придумать, как выйти из тюремного отсека.
     - Надо вызвать надзирательницу, - предложил Эрик. - И пригрозить ей, что мы поджарим ее нашей игрушкой, если она не выпустит нас.
     - А если она не поверит? - поинтересовался Герцог. - Ты знаешь, мне не нравится эта идея. К тому же, у меня появилась мысль получше, и если ты не будешь меня торопить...
     - Я не доверяю тебе, - сказал Эрик. - Нет-нет, серьезные вещи тебе поручать нельзя. Такой чистоплюй способен завалить любое начинание.
     - Сбавь обороты, - посоветовал ему Герцог. - Твоя грубость действует мне на нервы!
     - Ага, наземная команда уже дрейфит!
     Герцог закрыл глаза. Только что мелькнувшая мысль ускользнула, но от нее осталось ощущение, что он знает, как выйти из затруднительного положения. Мысль должна вернуться, если Эрик прекратит вопить и нервировать его...
     - Поди ты к черту! Я уже почти понял, что надо сделать, и если бы не твои насмешки...
     - Кончай пудрить мне мозги, парень! Тебе просто слабо! Ты не умеешь блефовать! - Эрик издевательски расхохотался.
     - Сейчас ты у меня угомонишься! - прошептал Герцог. - Как поживает Лей? - громко спросил он чуть погодя, старательно восстанавливая в памяти комнату с пуховой подушкой, губы, волосы и поцелуи Эриковой подруги.
     Что-то вспыхнуло в голове Герцога, словно там разорвалась граната, и он ощутил порыв ветра, уносящий его бестелесного собеседника.
     - Эрик? - позвал он, открывая глаза. Ответа не последовало. На время он сумел избавиться от своего слишком решительного товарища.
     - Замечательно, - пробормотал Герцог. - А теперь подождем. Если предчувствия меня не обманывают, сейчас не наш ход.
     Ждать пришлось дольше, чем он предполагал. Но вот настало время завтрака, и надзирательница обнаружила в соседней камере два трупа. Тюремный отсек заполнили охранники и медики, набросившиеся с вопросами на Герцога, который, не кривя душой, отвечал им, что ничего подозрительного не видел и не слышал. Взяв у него неведомо зачем кровь для анализа, разочарованные врачи, а следом за ними и охранники удалились. Надзирательница же так переволновалась, что забыла принести Герцогу ленч, и ему пришлось на пустое брюхо развлекать себя мыслями о Лей Бренд, надеясь таким образом оттянуть возвращение Диксона.
     Появившаяся в конце концов надзирательница поставила перед Герцогом поднос с ленчем и предупредила, что лайнер готовится к выходу из субпространства. Забравшись в койку, Герцог закрыл глаза и приготовился пережить несколько неприятных минут. Напрасно он уговаривал себя, что ничего страшного не произойдет, мысль о субпространственном переходе продолжала пугать его.
     Царившая в камере тишина тоже начала действовать на него угнетающе. На миг Герцогу даже померещилось, что он остался один в громадном звездолете, и мысль эта настолько ужаснула его, что он невольно позвал Эрика. Но тот не откликнулся. Он никогда не откликался, если Герцог испытывал потребность в общении с ним.
     А потом камера ухнула в пустоту. Ее стены начали вибрировать, и Герцогу казалось, что звездолет сплющивает неведомая сила. Он ожидал, что потолок вот-вот опустится на него и раздавит, но этого почему-то не произошло.
     Дрожь и невыносимая тяжесть исчезли так же внезапно, как и появились. Заглянувшая в камеру надзирательница сообщила, что лайнер благополучно прибыл в систему Консула, и Герцог сполз с койки. Проявляя запоздалую предосторожность, поставил разобранный микропроектор на полку и прикрыл футляром, чтобы тот выглядел исправным хотя бы на первый взгляд. Затем, почувствовав внезапную усталость, присел на койку, спрятал лицо в ладони и задремал.
     - Герцог! Эй, парень, проснись! - настойчиво взывал к нему внутренний голос. - Ты чувствуешь, как мягко прошел выход? Отличная работа, я сам не сумел бы сделать это лучше! И охота тебе изображать тут вселенскую скорбь?
     Дверь в тюремный отсек скрипнула, послышались приближающиеся к камере шаркающие, какие-то неровные, ковыляющие шаги.
     - Исчезни! - решительно велел Герцог внутреннему голосу.
     - Грубишь, сынок. Мне что, следует снова отвести тебя в комнату, где был убит Фортунато, и преподать еще один урок?
     - Это ты неплохо придумал, - пробормотал Герцог, и уголки рта его поползли вверх. - Давненько я не видел Лей.
     Шпок! - внутри его черепа что-то лопнуло, и Герцог стиснул зубы, чтобы сдержать стон. Боль и чувство освобождения нахлынули на него одновременно. Он сделал глубокий вдох и опустил голову между коленями, ожидая, когда мир вокруг него успокоится и перестанет прыгать, как резиновый мячик.
     - Вильямарбор? Вы пребываете в зимней спячке? - донеслось до него откуда-то издалека.
     - Мистербоб? - Герцог с трудом вскинул тяжелую голову. - Нет, я не в спячке. Ох! Со мной все в порядке. - Он сделал отчаянную попытку улыбнуться. - Я ждал вас.
     Арколианец прошел в камеру и устроился посреди нее в "сидячей позе".
     - Ваше физическое состояние значительно изменилось с момента нашей последней встречи, - проквакал он. - Я ощущаю в вас перемену к худшему, мистергерцог. Ваш уровень внутренней жидкости действительно является проблемой для вашей физиологической структуры.
     - Вы имеете в виду кровяное давление? - догадался Герцог. - Неужели вы в состоянии это почувствовать? - он снова сделал глубокий вдох, силясь унять охватившее его волнение. Если он не сможет совладать с собой, арколианец обнаружит присутствие в нем Эрика и тогда...
     - Вы знает, я и впрямь чувствую себя неважно, - признался он, полагая, что глупо отрицать очевидное.
     Арколианец кивнул.
     - Вы испытываете стресс, мистергерцог. Я ощущаю следы раздражения, которое вы стараетесь подавить. Это заслуживает уважения, Вильямарбор. Не могли бы вы объяснить мне, что с вами происходит?
     - От вас, я вижу, трудно что-либо утаить, - пробормотал Герцог, возводя очи горе.
     В горле Мистербоба забулькало, и он на редкость мелодично проворковал:
     - Если я заставляю вас чувствовать себя неудобно, вы можете привести своих собак и убедиться - это не нарочно.
     Герцог принужденно рассмеялся, показывая, что оценил попытку арколианца пошутить.
     - Пожалуй, Мистербоб, пришло время объяснить вам, что со мной происходит. Я расскажу вам правду. Если же вы усомнитесь в моей искренности, скажите об этом, и я дам все необходимые разъяснения.
     В горле Мистербоба опять что-то заклокотало. Он погладил рукой свой хитиновый подбородок и совершенно внятно произнес:
     - Я буду правдив с вами в ответ, Вильямарбор. Жаль, что вы не сможете почувствовать это. Тем не менее, вы должны поверить в мою всегдашнюю несклонность ко лжи, - и снова в его горле что-то загрохотало.
     - Я верю вам, - сказал Герцог.
     - Действительно.
     - Мистербоб, я верю вам больше, чем кому-либо на этом корабле. Я верю вам, потому что... - он запнулся и окинул камеру затуманенным взглядом.
     Арколианец терпеливо ждал продолжения.
     - Как трудно иногда подобрать нужные слова! - пожаловался Герцог. - Я доверяю вам, потому что вы... не другой разумный А-формы моего народа.
     Из торса арколианца раздалось длительное шипение, непостижимым образом сложившееся в понятную Герцогу фразу:
     - ООООООООочччччччееееееенннннннььььььиииннттттеееррреессснннооо.
     Герцог ощутил, что тело его покрывается гусиной кожей.
     - Мне было предъявлено обвинение в нападении на Редбатлера, не так ли? Каждый - любой из разумных А-форм моего народа - тех, кто был там, уверен, что это сделал я. Но вы не думаете так, Мистербоб. Ваши чувства говорят вам, что я невиновен. Несмотря на то, что вы видели то же, что и мои соплеменники, вы верите мне, вы знаете, что произошла какая-то путаница, какое-то недоразумение, и желаете понять, в чем тут дело.
     - Действительно, - подтвердил арколианец.
     - Возможно ли, Мистербоб, что деяние, в котором меня обвиняют, совершила другая, похожая на Меня разумная А-форма? Тот, кто так сильно напоминает меня, что ввел в заблуждение другие А-формы?
     - Да, мистергерцог. Это хорошо объясняет упорство ваших А-форм, продолжающих настаивать на вашей вине, невзирая на предъявленные мною доказательства того, что вы не совершали приписываемого вам нападения на Редбатлера.
     - Разрешите мне еще немного порассуждать, - попросил Герцог. - Возможно ли это, точнее, поверите ли вы, Мистербоб, в то, что в моем теле, вместе со мной, находится другой представитель разумной А-формы, захватывающий временами контроль над ним?
     - Ваше утверждение очень интересно, Вильямарбор. Таким образом, мы имеем дело с неизвестным нам до сих пор вариантом разумной формы, которую можно было бы назвать В-формой?
     - Давайте назовем это АВ-формой, Мистербоб. Две самостоятельные А-формы, заключенные в одно тело. Одна контролирует его большую часть времени, а другая управляет им в экстремальных ситуациях.
     - Ддааааа, - задумчиво прошипел арколианец.
     - Итак, я достоверно знаю, что являюсь разумной АВ-формой. Нападение на Редбатлера совершил тот, второй разумный, который в настоящее время таится в глубине моего мозга. Я не могу знать, что он совершил, завладев моим телом, и потому не испытываю чувства вины. Согласны ли ваши чувства с тем, что я говорю?
     - Вы не лжете. Я чувствую в ваших словах правду и искреннее желание разобраться в происходящем. Но, может быть, вы находитесь в состоянии помрачения рассудка? Я знаю, у ваших А-форм есть такой странный термин...
     - До известной степени так оно и есть, мистербоб. - Герцог охватил голову руками в тягостном раздумье. - Я чувствую, как две находящиеся в одном теле А-формы влияют друг на друга, проникают одна в другую. И я не представляю, чем эта диффузия может закончиться, как это взаимопроникновение отразится на жизни моих друзей. Я боюсь того, кем я становлюсь под воздействием второй А-формы.
     - Я чувствую ваше беспокойство, - подтвердил Мистербоб. - Это навязчивая идея вашего рода - беспокойство о Жизни.
     - Значит, я все еще говорю правду?
     - Ддаааааа.
     - Тогда вы понимаете, что я раздвоен и в то же время един. И могу одновременно любить и ненавидеть, - Герцог уставился на арколианца и с ужасом понял, именно такие чувства он к нему и испытывает. Поскольку, хотя присутствие Эрика и не ощущалось, он каким-то образом продолжал влиять на него.
     - У вас изменились чувства, - сообщил мистербоб. - В вас появилось что-то новое. И оно препятствует достижению взаимопонимания. Вы чем-то раздражены или разгневаны, мистергерцог...
     "Изменились чувства, - мысленно повторил Герцог. - Естественно. Эрик продолжает влиять на меня, и быть может, недалек тот час, когда мы с ним сольемся в единое целое. И тогда он станет использовать мое тело в своих интересах, для достижения своих целей, и я уже не смогу ему помешать. Меня, как такового, уже просто не станет".
     - Вы, безусловно, правы, Мистербоб!
     - Снова изменение чувств, - промолвил арколианец. - Откровенность. Ясность.
     - Я хотел бы вернуться к тому, с чего мы начали, - мягко сказал Герцог. - Чувства, которые испытываю к вам я, не совпадают с чувствами, которые испытывает к вам разумная А-форма, делящая со мной это тело. Потому-то оно и напало на Редбатлера, вы понимаете меня? И, возможно, поэтому вы не боитесь меня, будучи не в состоянии ощутить во мне присутствие враждебной вам А-формы?
     - Очень интригующе, Вильямарбор. Пожалуйста, объясните, как вы пришли к такому убеждению.
     - Сейчас я не могу этого сделать, - Герцог с сожалением покачал головой. - Я собирался рассказать вам об этом, Мистербоб, но понял, что время еще не пришло. Пока вам придется удовлетвориться этим объяснением. Поверьте мне, это самое большее, что я могу на данный момент сказать. А о степени моего доверия к вам говорит тот факт, что я не сообщил о присутствии в моем теле другой разумной А-формы тем моим сородичам, которые во что бы то ни стало желали разобраться в этой истории.
     - Действительно. Насколько я понимаю, вы умолчали о второй разумной А-форме потому, что по вашим законам она должна быть принесена в жертву?
     - Да, - ответил Герцог, смахивая пот со лба. - Ужасная ситуация, не правда ли?
     - Во всем этом действительно есть элемент неразберихи. Я вижу вашу правдивость, но многое мне остается непонятным.
     - Ничего страшного. Рано или поздно все проясниться, - промолвил Герцог, надеясь, что арколианец не уловит сквозившую в его словах иронию. - Разумные А-формы, конечно же, не могут принести в жертву Жизнь ради экспериментов, связанных с вмешательством в. ДНК. Жизнь - очень дорога для нас, и мы тратим массу сил, стараясь уберечь ее. Как свою собственную, так и своих близких. За исключением тех, кто нарушает общепринятые нормы поведения и тем самым приносит ощутимый вред другим А-формам.
     - Действительно, - промурлыкал Мистербоб. Он казался полностью удовлетворенным тем, что ему удалось услышать и почувствовать и теперь, похоже, просто наслаждался обществом Герцога.
     - Фокус состоит в том, - неожиданно горько рассмеялся Герцог, - что при известном желании меня можно причислить к тем, кто нарушил узаконенные формы поведения и, следовательно, должен быть наказан или же, иначе говоря, принесен в жертву.
     - Неужели для вас столь необходимо принести в жертву виновную А-форму?
     - Да, это важно. Но они не понимают, что в данном случае, принеся в жертву одного, убьют нас обоих. - Герцог устало откинулся к стене и закрыл глаза.
     - Вы чувствуете смущение, Вильямарбор. Вам пора отдохнуть.
     - Я не могу отдыхать, пока все не прояснится.
     - Действительно, - Мистербоб встал. - Тогда вы должны идти прямо к Маргаретхирн и объяснить ей все это. Мы должны объяснить это каждому, кто присутствовал при нападении на Редбатлера и стремится принести вас в жертву...
     - Нет, - перебил Герцог. - Еще не время.
     - Мистергерцог, мне не нравится, когда меня так невежливо прерывают.
     - Извините меня, - Герцог жестом остановил возражения арколианца. - Однако если люди узнают сейчас о том, что я стал АВ-формой, среди них непременно найдутся те, кто будет продолжать настаивать на необходимости принести меня в жертву. Пожалуйста, не просите меня объяснять вам, почему я так считаю. Я попытаюсь сделать это не раньше, чем вы поймете смысл слова "гангстер".
     - Я наведу справки и попытаюсь уяснить это понятие, - пообещал Мистербоб.
     - Замечательно, тогда мы и обсудим эту тему, - обрадовался Герцог. - А пока все, что вам нужно делать, это чувствовать меня, Мистербоб. Я пахну правдой?
     Посол хранил молчание.
     - Так что же? - требовательно повторил Герцог.
     - Вильямарбор, - медленно сказал арколианец, - вам следует знать, что ваше чувство правды вытесняется чувством веры.
     - Что это значит? Не понимаю. Вы чувствуете, что я лгу?!
     - Нет. Вы не лжете. Вы искренне отстаиваете то, во что верите. То, что вы принимаете за правду. Мне кажется, у вас это называется "тенью правды".
     Внезапно что-то сдвинулось в мозгу Герцога, и он понял, что понапрасну теряет драгоценное время. Ведь именно этого момента он и ждал. А сейчас вместо того, чтобы воспользоваться им, занимается пустословием. Он должен немедленно выбраться отсюда, чтобы предотвратить несчастье, и уж тогда болтать сколько влезет...
     - Мистергерцог, ваши чувства меняются слишком быстро. Возможно, вы больны. Быть может, вам стоит прилечь?
     - Позже. Сейчас мне нужно во что бы то ни стало выбраться отсюда.
     - Да, - подтвердил Мистербоб. - О том же самом я говорил вам совсем недавно, предлагая отправиться к Маргаретхирн. Но вы отказались.
     - Я был не прав, - признал Герцог, вооружаясь снятым с микропроектора лазером. - Вы и правда готовы помочь мне выбраться отсюда? Прямо сейчас, немедленно?
     - Я помогу вам. Я сделаю все от меня зависящее, но объясните, зачем вам это? - спросил арколианец, не скрывая удивления по поводу происшедшей с Герцогом перемены.
     - Мой друг намерен совершить серьезную ошибку. Если информация, которую я получил от В-формы, правдива, то мой друг спутался с боевиками из антиарколианской фракции. Он может повредить лайнер, и я должен помешать этому. Он мой друг, и я не хочу видеть его принесенным в жертву за допущенную ошибку. Вы тоже мой друг, и я не хочу, чтобы вам был причинен вред. Понимаете?
     - Вы льстите мне, мистергерцог.
     Герцог направил лазер на стену и включил. Рубиновый луч скользнул по стеновому покрытию, оставляя бугристый черный след.
     - Мы обязательно поговорим с вами обо всем этом более подробно после того, как я свяжусь с капитаном лайнера или с другими разумными А-формами. Но прежде мне надо помочь моим друзьям, а для этого выбраться из тюремного отсека. Я не принесу вам вреда. Я издаю запах правды? - он выключил лазер.
     - Да. Хотите, чтобы я поговорил с надзирательницей, или мне лучше сразу связаться с Маргаретхирн? - спросил Мистербоб.
     - Нет-нет, мы сделаем по-другому. Переговоры займут слишком много времени, а его-то у нас как раз и нету. Разумные А-формы верят, что я желаю вам зла? Вот на этом мы и сыграем. Я буду вести себя так, будто намерен причинить вам величайший вред, и в страхе за вашу жизнь надзирательница выпустит нас из тюремного отсека.
     - Действительно? Мне не терпится увидеть, как сработает ваш план. Мы уже идем? - арколианец был полон энтузиазма, и Герцог подумал, что он и впрямь отличный парень.
     - Идем. Вы, Мистербоб, первым, а я за вами.
     - Действительно, - теперь голос арколианца напоминал восторженное кудахтанье. - Действительно, действительно, действительно...
     Выйдя из камеры, они прошли по коридору и остановились перед ведущий в тюремный отсек дверью, Мистербоб нажал на кнопку звонка, и из служебной комнатки выглянула надзирательница. Он ощутил исходящий от нее запах неприязни. Пытаясь скрыть свои чувства, она изобразила на лице улыбку, растаявшую, едва только Герцог оказался в поле ее зрения.
     Источая запах тревоги и страха, надзирательница все же сделала несколько шагов вперед.
     - Господин посол, заключенному нельзя покидать тюремный отсек!
     - Действительно? - спросил Мистербоб, довольный тем, что надзирательница не в состоянии ощущать исходящий от Герцога запах доброжелательности. Чудный запах, свидетельствующий