раз в этот момент над ними завис очухавшийся мужчина. Отброшенная спасателем женщина сбила его с ног, и они все трое покатились дальше по холлу, ударились о дверь лифта, рассыпались и вновь сплелись в яростно рычащий клубок.
     Это была грязная, неуклюжая драка, где каждый бил куда ни попадя, но большинство ударов все же достигали цели. Оба наседавших на Чибу пьяницы оказались вовсе не так уж пьяны и дрались сноровисто и жестоко. Ему расквасили нос, подбили глаз, и несколько раз так врезали в челюсть, что он был близок к потере сознания. В груди что-то екало и хлюпало, а правая рука совсем утратила чувствительность. Похоже, он выбил кому-то из этой любвеобильной парочки несколько зубов, но ребята умели держать удар, и он начал чувствовать, что сдает. Удары его утратили резкость, а пинок по почкам едва окончательно не выбил из него дух. Перед глазами замелькали желтые вспышки, дыхание сделалось рваным и коротким. "Неужели конец?" - удивился Чиба, и тут до него донеслось шипение лифтовых дверей.
     - Что за чертовщина тут происходит?
     Голос доносился словно сквозь слой ваты, но, похоже, это был спасительный голос, и Чиба сделал отчаянное усилие, чтобы удержаться на краю беспамятства.
     - Чего вы не поделили с этим бедолагой? - возмущенно спросил спасительный голос.
     - Мы думали...- женщина запнулась и по тому, как она шепелявила, Чиба понял, кто из его противников распрощался с некоторым количеством зубов. - Мы думали помочь тебе.
     - Это спасатель. Тот самый, - объяснил мужчина. - Мы думали, брат...
     - О чем вы думали? - в голосе вышедшего из лифта появились зловещие нотки.
     - Мы думали, это поможет решить твои проблемы... - прошамкала женщина.
     - Вы взялись решать мои проблемы?! - едва сдерживаясь, яростно вопросил голос, показавшийся Чибе знакомым. - Господи, ну и помощнички! Слезьте с него, что вы разлеглись тут как на диване! - дышать стало легче, но перед глазами продолжала плавать серая муть, а в груди отчаянно болело. "Ребра они мне, что ли, сломали?" - как-то отстраненно, словно не о себе самом, подумал Чиба.
     - Оттащите его от лифта. Это была редкостная глупость! А что бы вы делали, если бы вас поймали?
     - Мы не подумали...
     - Вот ведь умельцы на мою голову выискались! И думаете - плохо, и не думаете - ничуть не лучше выходит...
     Раздражение и напористость говорившего вернули мысли Чибы к тому, что он уже слышал этот голос. Совсем недавно или, по крайней мере, не слишком давно...
     Он услышал удаляющееся шарканье шагов. Напавшие на него мужчина и женщина шли к лифту, и вместе с ними уходил продолжавший отчитывать их на ходу незнакомец:
     - Вы только взгляните на себя! Вы похожи на отбивные, и я совсем не уверен, что вам удастся прийти в надлежащую форму к тому времени, как появятся корабли боевиков...
     Двери лифта с шипением открылись и закрылись, пропустив в кабину напавших на Чибу головорезов и их начальника.
     Чиба прижался щекой к холодному полу, мучительно пытаясь сообразить, где же он слышал этот голос.
     Корабли боевиков.
     О, черт, это могло быть серьезно! Значительно более серьезно, чем разбитое лицо, заплывший глаз и сломанные ребра! Корабли боевиков. Если они встретят "Ридж" на подлете к системе Консула...
     - Арколианцы! - прошлепал Чиба расквашенными губами и попытался приподняться на локте. - Арколианцы... Если эти негодяи охотятся за ними, нас ждут большие неприятности...
     Кряхтя и постанывая, он пополз к транспортному отсеку, чувствуя, что с каждым мгновением дышать ему становится все труднее и труднее. Чибе казалось, что он ползет уже очень и очень давно, но на самом деле ему удалось преодолеть лишь чуть больше двух метров, прежде чем боль в груди сделалась невыносимой, и он потерял сознание.

20

     Мэй с трудом продрал глаза и взглянул на расположенные над койкой часы. Тускло светящиеся цифры показывали, что сейчас по корабельному времени ночь: 03.00. Он заворочался, и тут снова раздался требовательный звонок в дверь. Ага, стало быть, это ему не приснилось!
     Выбравшись из постели, он проковылял к двери и заглянул в глазок. Перед каютой его стояли двое мужчин в форме.
     - Что вам угодно? - спросил Мэй сиплым со сна голосом.
     - Корабельная служба безопасности, - представился один из звонивших. - Капитан О'Хирн срочно желает вас видеть.
     - Она сказала, для чего я ей понадобился? - спросил Мэй, натягивая спортивный костюм.
     - Она хочет, чтобы вы немедленно пришли в лазарет.
     - В лазарет? - Мэй поперхнулся. - Капитану плохо? С ней что-нибудь случилось?
     - Нет, с ней все в порядке, капитан Мэй. Но у нее имеются к вам какие-то вопросы.
     - Вопросы в три часа ночи? Очень своевременно... - буркнул Мэй, застегивая костюм на ходу.
     До лазарета они добрались за рекордно короткий срок. Коридоры корабля были безлюдны, лифты свободны, охранники двигались скорым шагом, и, тем не менее, Мэй, успев перебрать самые невероятные причины экстренного вызова, терялся в догадках, чья же госпитализация потребовала его немедленного присутствия?
     На ярусе, где располагался лазарет, два сопровождавших Мэя охранника передали его третьему, и тот коротко велел ему следовать за ним.
     - Быть может, вы скажите мне, что случилось? - спросил у него Мэй, с недоумением провожая взглядом предыдущих провожатых.
     - Капитан О'Хирн хочет, чтобы вы взглянули на пострадавшего.
     - Зачем? - изумился Мэй. - Я капитан торгового корабля, а не врач!
     Вместо ответа охранник распахнул перед ним двери медицинского отсека, а затем двери палаты, в которой находилась Маргарет О'Хирн и женщина в костюме врача. Обе они стояли рядом с единственной в палате койкой и тихо беседовали с пациентом. О'Хирн казалась невыспавшейся и недовольной, и Мэй подумал, что выглядит ничуть не лучше.
     - Капитан О'Хирн? - негромко позвал он. - Вы посылали за мной?
     - Ты знаешь этого парня, Джеймс? - мрачно спросила Маргарет, указывая на лежавшего в койке мужчину. Судя по надувным подушкам, растяжкам и опорам, благодаря которым койка напоминала гамак, а находящийся в ней мужчина - опутанный серебристо-белой паутиной кокон, досталось ему изрядно, и все же Мэй узнал его с одного взгляда.
     - Чиба! - удивленно воскликнул он.
     Женщина-врач яростно зашипела, требуя соблюдать тишину и не беспокоить пострадавшего.
     Мэй взглянул на него еще раз. Лицо спасателя было покрыто синяками и ссадинами, глаз совершенно заплыл. Одна рука была заключена в восстанавливающую оболочку, левую голень и обе лодыжки постигла такая же участь.
     - Кто это его так разукрасил? - с сочувствием поинтересовался Мэй.
     - Я рассчитывала, что ты сумеешь ответить на этот вопрос, - сухо сказала О'Хирн.
     - Я?! - переспросил Мэй, оборачиваясь к Маргарет.
     Врач снова потребовала, чтобы они соблюдали тишину.
     - Этот парень помог нам выбраться с "Ангельской Удачи", и у меня нет причин... - он замолк на полуслове и возмущенно закончил: - Как ты могла подумать такое обо мне?
     - Не о тебе, - ответила она. - Но это мог сделать кто-то из твоих людей.
     - Зачем? Да и кому бы это пришло в голову? Винтерсу? Герцогу? Но у него-то, кажется, есть алиби!
     - Скажи ему, - обратилась О'Хирн к Чибе.
     - Меня избили, - нехотя промолвил тот. - Какая-то пара, мужчина и женщина. Они явно нарывались на драку, хотя поначалу я принял их за членов экипажа. Они были выпивши и не походили на пассажиров...
     - Не могу себе представить, кто бы это мог сделать, - помотал головой Мэй.
     - Дай ему закончить, - велела О'Хирн.
     - Я говорю, что они искали повод для драки, - продолжал Чиба. - И мужик назвал меня "тем самым спасателем".
     - Они не из экипажа лайнера, я проверила, - заметила О'Хирн.
     - Но при чем тут я и мои люди? - запротестовал Мэй.
     - Я начал ухаживать за Роз, - ответил Чиба. - Около недели назад.
     Подбородок Мэя задрожал.
     - Неужели это был Вонн?
     - Нет, - ответил спасатель. - Но потом из лифта вышел третий, тот, кто остановил драку. И его голос показался мне знакомым.
     - Так это был он?
     - Похоже на то. Те двое пытались сказать ему, что взялись за меня ради него. Чтобы помочь брату. Роз говорила, что Вонн сильно переживал из-за ее ухода, - пояснил Чиба. - Но он обругал их за то, что они влезли не в свое дело.
     Глаза Мэя сузились.
     - Помочь "брату"? - переспросил он.
     - Мы арестовали их, - вмешалась О'Хирн. - Они были здорово избиты и почти не сопротивлялись. Мы провели сканирование их сетчатки, и я уже получила ответ на свой запрос. Эти двое - профессиональные наемники.
     - Так из-за чего же тогда шум? - сердито спросил Мэй у Маргарет и склонился к Чибе. - Мне очень жаль, что тебе так здорово досталось. Хорошо хоть Вонн успел избавить тебя от худшего. Ты слышишь меня?
     - Слышу.
     - И знаешь, что он слышал еще? - снова вмешалась Маргарет. - Вонн говорил этим бандитам, что они должны быть в форме до того, как появятся корабли боевиков.
     - Вонн сказал что-то о кораблях боевиков?
     - Да.
     Мэй устало потер глаза.
     - Мегги, мне надоело клясться, но я и правда не знаю...
     - Тогда тебе лучше узнать, Джеймс Мэй! - процедила О'Хирн, ухватив его за локоть и оттаскивая от койки Чиба. - Ты волен распоряжаться своей жизнью, как считаешь нужным. Я никогда не лезла в твоя дела и не намерена это делать впредь. Но сейчас речь идет о моем корабле, моих пассажирах и арколианцах, за которых я отвечаю головой!
     Мэй судорожно вдохнул побольше воздуха, чувствуя, как заломило у него вдруг в затылке.
     - Да-да, я понимаю, все дело в арколианцах...
     - Что ты можешь мне сказать обо всем этом, Мэй?
     - Ничего. Я действительно не знаю, что бы это могло значить, Мегги!
     - Где ты подобрал Вонна?
     - Это было... - Мэй задумался, как бы поточнее ответить, и решив, что объяснения потребуют слишком много времени, не стал вдаваться в подробности. - Это совпадение, Мегги, ты должна мне поверить. Вонн не мог спланировать все это заранее. Невозможно учесть все случайности, приведшие нас на борт "Хергест Риджа"...
     - Меня не интересуют твои умозаключения! Мне нужны факты!
     - Факты тебе известны, - понизив голос, ответил Мэй. - Если тебе важны подробности, ты их получишь. Но ни Вонн, ни кто-либо другой не мог разработать столь сложной операции. Тут что-то совсем иное, и логичнее предположить, что Вонн узнал про готовящееся нападение уже на борту "Риджа".
     - Ты готов допустить, что он связался с кем-нибудь из сторонников войны с арколианцами на моем лайнере? После того, как попал на этот корабль?
     Мэй почувствовал, что его бросило в жар, и раздраженно поинтересовался:
     - Почему ты не спросишь об этом его самого?
     - Я бы спросила, - огрызнулась О'Хирн, - но он исчез!
     Она дала бывшему супругу время обдумать услышанное и добавила:
     - Мы прочесали "Ангельскую Удачу", но не нашли его на ней.
     - Там не так уж много мест, Мегги...
     - Капитан! - напомнила она ему, взглядом указав на заглянувших в палату медиков.
     - Капитан, спрятаться на "Удаче" еще труднее, чем на "Ридже", - покорно повторил Мэй. - Если и найдется два-три укромных уголка...
     - Расскажи мне о них. А еще лучше отправься на "Удачу" сам и разыщи Вонна!
     В другое время и в другой ситуации разговор о поисках укромных уголков на звездолете вызвал бы на их лицах улыбку, а то и румянец смущения, но сейчас ни Маргарет, ни Мэю было не до шуток и воспоминаний.
     - Я сделаю все, чтобы его найти, и выясню, что он имел в виду, говоря о...
     - Это не твое дело. Ты должен привести его ко мне, капитан Мэй. И это все. Я сама расспрошу его!
     - Ладно, а что насчет Герцога?
     - Решение еще не принято. Ситуация, как видишь, не становится проще. Что же касается сказанного Вонном...
     - Прекрати! - раздраженно отмахнулся Мэй. - Не желаю ломать голову, не имея никаких данных. Найдем Вонна, тогда все и прояснится.
     - Это не так просто сделать. И он действительно мог укрыться на "Ридже", - признала О'Хирн. - Придется перевернуть оба звездолета вверх дном. Впрочем, как раз сейчас мои офицеры допрашивают напавших на Чиба бандитов и, быть может, сумеют выяснить что-нибудь о готовящемся против арколианцев заговоре.
     - Можно дать тебе совет?
     - Попробуй.
     - Не трать времени на допросы. Существует такая масса уверток, позволяющих арестованным держать рот на замке, что они не скажут ничего важного, пока мы не прибудем в систему Консула. Пусть лучше медики испробуют на них "сыворотку правды", которой они потчевали Герцога.
     - Они вовсе не впрыскивали ему сыворотку! С чего это ты возводишь на них напраслину? - возмутилась было Маргарет, но Мэй жестом остановил ее.
     - Ну, хорошо, пусть этот препарат называется по-другому. Важно, чтобы результат был схожим.
     - Хм-м-м... Это может вызвать осложнения, Джеймс. Если эти ребята наймут хороших адвокатов и сумеют доказать...
     - Сложностей будет еще больше, если мы не получим достоверных сведений о кораблях боевиков. Или же получим их слишком поздно.
     О'Хирн испытующе посмотрела на Мэя.
     - Придется, пожалуй, рискнуть. Однако мне даже подумать страшно, к чему это может привести. Ох, чует мое сердце, быть мне вселенской козой отпущения!
     - Если я доживу до того времени, то дам показания в твою пользу, - попытался утешить ее Мэй.
     О'Хирн слабо улыбнулась, кивком поблагодарив бывшего супруга за поддержку, и с удивлением поняла, что ей стало легче от его слов.
     - Как бы то ни было, пора действовать. Времени в нашем распоряжении осталось немного.

21

     Круг. Еще круг и еще один круг...
     Герцог неутомимо шагал по камере, описывая один круг за другим. Его рот был открыт, запавшие глаза лихорадочно блестели, лицо выглядело усталым и озабоченным. В своем непрерывном кружении он иногда наталкивался на стены или спотыкался. Тогда он делал минутный отдых и вновь продолжал двигаться, как заведенный.
     Это было ужасно глупо, но все же лучше, чем спать и мучиться.
     Время от времени внутренний голос, правда, спрашивал его: "что значит - спать, а что значит - не спать?" В чем разница, если сон порой значительно реальней и предметней яви? Может быть, ему снится, как он ходит кругами по камере, а на самом деле...
     - Какой ужас! - громко сказал он, надеясь, что собственный голос рассеет его сомнения. Один раз это помогло. Но значит ли это, что будет помогать всегда? Если он сходит с ума из-за тишины, то нарушить ее не трудно.
     - А если нет? Снова начнется кошмар? Но я ведь никогда не боялся тишины!
     Он остановился посреди камеры, прислушиваясь к своим ощущениям. Подошел к койке и углом простыни вытер бисеринки пота с лица.
     Воспоминания о прошлом измучили его. Дело в том, что у него, в отличие от всех нормальных людей, оказалось два прошлых. Две жизни, сцены из которых произвольно всплывали в памяти, путались, переплетались так, что из них вырастало нечто совершенно новое, совсем уже нереальное. Отчетливее всего он помнил полеты на вакуумном истребителе, за штурвал которого не садился никогда в жизни. Помнил мороженые туши, скотобойню своего дяди, Торговую академию и несостоявшуюся свадьбу... Его донимала боль в затылке и сломанной руке, а также скорбь по Лей Бренд, воспоминания о которой всколыхнул в нем проклятый микропроектор неизвестной конструкции.
     Проектор был удивителен тем, что содержал в себе куски его жизни. Причудливые картинки, отрывки, в которых говорилось о нем, но в то же время как бы и о ком-то другом, носившем его имя. Глядя на стереофото, он узнавал и не узнавал себя. Он помнил себя совсем другим, хотя многие факты их жизней вроде бы совпадали. Вещи, окружавшие их, совпадали наверняка. Например, он хорошо помнил тяжелую старинную мебель в том просторном зале. Помнил мундир пилота и прикосновение гермокостюма к телу, хотя никогда не был пилотом. А вот люди на фото были совсем не похожи на тех, с кем он шел в бой, пил Аяганский джин, спал в казарме и зубоскалил между вылетами... Имена были те же, но смеялись и ругались они совсем по-другому. И все эти люди были уже давно мертвы. А он, он был слишком молод, чтобы знать их. И все же, глядя на их фото, он чувствовал, как подкатывает к горлу комок, как часто и неровно начинает колотиться сердце.
     Иногда ему казалось, что он сошел с ума. Раздвоение личности - чем не диагноз? Но если он болен, почему его не лечат? Почему держат в тюрьме вместе с какими-то пьянчугами? И вот еще вопрос: может ли сумасшедший сознавать свое сумасшедшие? У него было множество версий, объяснявших, как он мог здесь оказаться, но ни одна не была абсолютно достоверной. Его могли посадить за убийство Дикса, которого он вовсе не убивал. За угон звездолета и за участие в разбойном нападении на вездеход. Помнится, был также момент, когда его оглушил сердитый торговец-капитан, а потом на помощь ему пришли охранники. Быть может, это они упекли его в кутузку?..
     Кстати, камера эта была тем единственным, что связывало все эти фрагменты воспоминаний, донимавшие его последние несколько дней во сне и наяву, терзавшие, стоило лишь прикрыть глаза или взять в руки микропроектор. Камера и надзирательница присутствовали и в той, и в этой жизни. Камеры были разные: одна поскромнее, другая побогаче. Надзирательницы тоже отличались внешне, но обе были достаточно симпатичные и терпимые. Обе безымянные. Но надзирательницы заходили редко, а камера побогаче проявлялась, как только ему удавалось прогнать очередное видение.
     Помимо камеры и надзирательницы был еще и Лакки. Он тоже являлся связующим звеном, по крайней мере, до тех пор, пока его куда-то не увели. У них было много забавных бесед, и он представлял одну из линий его жизни, где все события, при известном усердии, можно было припомнить и выстроить в более или менее связной последовательности. Но Лакки увели, а в его камеру поместили мужчину и женщину. Они были пьяные и избитые и все время на что-то громко жаловались и кого-то ругали. Потом протрезвели, затихли и перестали обращать внимание на Герцога, предпочитая беседовать друг с другом о таинственном Бэчмане, который скоро придет, чтобы освободить их.
     Герцог отвернулся от них и уставился на лежащий на койке микропроектор. Он знал, что его нельзя смотреть, но руки сами потянулись к нему и начали нажимать кнопки настройки. Проклятые воспоминания высекали из его глаз слезы, хотя была в них и какая-то горькая сладость. И это, как ни погляди, было единственное, что у него оставалось, кроме камеры и тишины.
     Опустившись на койку, он вперил взор в маленький тусклый экран, и на нем снова появилась фотография Дюральда Дикса. Под фотографией шел хорошо знакомый ему текст...
     ...официальное заключение о вскрытии Дюральда Дикса гласило, что он получил удар в горло и перед смертью сильно страдал от боли в раздробленной гортани...
     - Но это же неправда! - возмущенно воскликнул Герцог. - Нет! Я здесь совершенно ни при чем!
     - Ну и что ты собираешься делать? - спросил внутренний голос. Голос его двойника, того самого, который имел свое собственное прошлое, все чаще переплетавшееся в единое целое с прошлым Герцога.
     Он заморгал, стараясь справиться с охватившим его волнением.
     - А ведь я предупреждал, чтобы ты оставил проектор в покое. Ты уже знаешь содержание этого информдиска наизусть и вряд ли извлечешь из него что-нибудь новое.
     - Послушай, здесь что-то не так. - пальцы Герцога забарабанили по экрану микропроектора. - Тебе не следует находиться в моей голове.
     - Где же мне еще находиться? - прошелестел внутренний голос. - Между прочим, я могу быть тебе полезен. Например, я могу рассказать тебе кое-что о смерти Дикса. Ведь ты полагаешь, что именно из-за нее мы сюда угодили?..
     - Заткнись! - крикнул Герцог, и это, как ни странно, сработало. Внутренний голос умолк, и серая пелена перед глазами рассеялась, позволяя видеть пустую камеру. - Ты не убивал Дикса. И, думаю, я смогу доказать это.
     - Ты