озга Корпорации "Сущность" - это зафиксировано в официальных бумагах.
     - Проклятие! - проворчала Маргарет О'Хирн.
     - Проблема заключается в том, что из мозга Эрика были взяты не только его профессиональные навыки, но и кое-какие особенности личности. Случайно, надобно думать. Мне ведь не приходило в голову, что Диксон может быть ответственным за устроенную Герцогом стрельбу до тех пор, пока я не проанализировал все, что случилось с парнем на вечеринке. Выпив Аяганского джина, к которому он прежде не имел склонности, Герцог, перед тем как пустить в ход оружие, говорил о какой-то не вернувшейся женщине...
     Мэй подошел к креслу Маргарет О'Хирн и, осторожно коснувшись ее лица пальцами, заставил взглянуть себе в глаза.
     - Лей Бренд, - сказал он. - Герцог говорил о возлюбленной Диксона - Лей Бренд. Ее истребитель был захвачен арколианцами на одной из пограничных планет.
     - Чушь! Этого не может быть! - быстро и твердо сказала Маргарет.
     Он положил руки ее за плечи:
     - Мегги, это правда! То, что ты видела, действительно было ксенофобической реакцией, но не Герцога. Это была реакция Диксона...
     - Я не виню тебя, Джеймс, - мягко сказала Маргарет, - Я верю тебе. Но едва ли это может что-нибудь изменить.

8

     Герцог сидел на скамье, прижав колени к груди и обхватив колени руками. Была середина ночи, и кроме надзирательницы и пьяного, которого обнаружили бесцельно шатавшимся по нижней палубе, в помещении никого не было. Из своего уголка Герцог мог видеть только исчерченные серыми и черными тенями стены камеры и слышать протяжный храп угомонившегося, наконец, пьянчуги.
     Он пошевелился, устраиваясь поудобнее, и тщетно пытаясь сообразить, что же с ним случилось. С тех пор как он попал в камеру, с ним происходили странные вещи, но еще удивительнее было то, что Герцог не мог вспомнить, за какие прегрешения его сюда засунули. Похоже, он что-то натворил, но что именно, и почему у него отшибло память? Последнее, что он мог вспомнить, была вечеринка, которую должны были посетить арколианские дипломаты. Кажется, он пил пиво, и как раз в тот момент, когда подносил стакан ко рту, произошло что-то, лишившее его памяти...
     Ах нет, вспомнил он, это было не пиво. Пиво он выпил прежде, а это был джин. Аяганский джин. И когда он проглотил его, в глазах у него потемнело, а очертания предметов начали расплываться. Он отчетливо помнил, что подносил к губам рюмку с ощущением значительности происходящего и чувством глубокого удовлетворения, хотя никогда не мог заставить себя попробовать этой дряни на Аягане. А тут он не только, не поморщившись, опустошил рюмку на редкость вонючей, жгучей жидкости, но и испытал от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Причем ясно было, что это не явилось для него неожиданностью. То есть откуда-то он знал, что джин ему понравится! Иначе, зачем бы он стал вливать в себя эту дрянь? Ведь он всегда взирал с неодобрением и даже презрением на людей, предпочитавших это мерзкое пойло более достойным, на его взгляд, напиткам!
     Хотелось бы знать, чего ради он решился заказать Аяганский джин? Неужели каким-то образом догадался о последствиях, которые вызовет рюмка этого напитка? Что же открылось ему после того, как он хлебнул пивного коктейля, тоже подействовавшего на него, но на этот раз совершенно необычным образом?..
     Увы, как Герцог ни силился, он решительно не мог вспомнить, чем закончилась вечеринка. В памяти роились какие-то туманные образы, самым четким из которых было видение какой-то крохотной, пропахшей потом камеры. Камера эта, разумеется, не имела ни малейшего сходства с просторным и поистине роскошным помещением для арестованных на космическом лайнере, но видение, вероятно, было как-то связано с его арестом, смутившим его, к слову сказать, значительно меньше, чем он ожидал. Быть может, детские мечты о должности приходского священника подготовили его к тому, что надобно стойко сносить удары судьбы, которые на самом-то деле являются не чем иным, как ниспосланными Господом испытаниями?..
     Но вот к чему он оказался совершенно не готов, так это к беседам с психиатрами, устроившими ему прямо-таки допрос с пристрастием. Они облучали его какими-то странными лампами, облепили с ног до головы датчиками и замучили вопросами, список которых составлял явно умалишенный. Попробуйте-ка ответить "да" или "нет" на вопрос: "Боитесь ли вы красного света?" Они взяли у него кровь, заставили пропустить какую-то вонючую жидкость через носоглотку и продолжали приставать со своими дурными вопросами. "Да" или "нет"? Выберите: "а", "б" или "в"...
     Все это они проделывали с ним перед обедом. И хотя принесенные ему после дотошного обследования блюда аппетитно выглядели и восхитительно пахли, его преследовали вкус машинного масла и прогорклого жира. Однако он все же заставил себя поесть, чтобы убить время и отвлечься от вопросов, ответы на которые не знал и не мог получить от других.
     А потом привели пьяницу. Герцог лежал, свернувшись клубком, и тщетно пытался заснуть, когда надзирательница, подсвечивая себе фонариком, втолкнула в соседнюю камеру нового заключенного. Поначалу Герцога удивило, что она называла мужчину "счастливчиком", но потом понял: это не прозвище и не насмешка, а всего лишь его имя.
     Лакки оживил обстановку тем, что все время чего-то требовал. Прежде всего ему понадобился адвокат. Затем он пожелал детоксикационного лечения, утверждая, что иначе непременно заболеет и умрет. Надзирательница объяснила, что она не врач и у нее нет необходимых лекарств, да и малая толика страданий пойдет ему только на пользу. Тогда Лакки пожаловался на то, что проклятый ошейник затянули слишком туго и ему абсолютно нечем дышать. Надзирательница лениво обозвала Лакки хулиганом, и тот, словно желая подтвердить ее слова, попытался выбраться из камеры. Лампочка на ошейнике предупредительно замигала, а потом неугомонного пьянчугу так шибануло током, что у него пропала всякая охота вставать с койки.
     Переключив свое внимание на Герцога, он принялся развлекать его байками о своих злоключениях. По его словам выходило, что он, будучи невинным, как младенец, подвергся беспричинным и несправедливым гонениям, но, в конце концов, Лакки исчерпал и эту благодатную тему. Он умолк, а потом из его камеры послышался храп. Герцог растянулся на койке и вновь закрыл глаза, размышляя над тем, как надлежит в будущем отвечать на вопросы въедливых врачей. Если они и впредь откажутся объяснять, за что его упекли в каталажку, уж он постарается подбросить им материала для размышлений.
     Хлопанье двери, топот и гул голосов в дальнем конце помещения заставили Герцога вздрогнуть, и он понял, что ненадолго задремал. Спустив ноги с койки, он не сразу сообразил, где находится, и некоторое время тупо озирался по сторонам. Но вот в голове у него прояснилось, он протер глаза и решил, что их полку прибыло - в узилище доставили еще одного "счастливчика".
     Затем узнал знакомые голоса и, поспешно подойдя к выходу из камеры, остановился у ограничительной черты, переступать которую заключенным не позволял электроошейник.
     Выглянул в коридор и увидел надзирательницу, ведущую к его камере двух хорошо знакомых ему человек.
     - Герцог!
     - Роз! - с облегчением воскликнул он. - Винтерс!
     Они вошли в его камеру, и Винтерс тотчас сжал Герцога в объятиях, радостно прорычав:
     - Цел и невредим! Ты не представляешь, как я рад, что с тобой все в порядке!
     Герцог закашлял и с трудом перевел дыхание.
     - Я тоже рад, что ты смог навестить меня, малыш! Как дела?
     - Отлично, - Винтерс вытащил из сумки микропроектор. - Ты тут, верно, скучаешь, и мы принесли тебе кое-что почитать.
     - Спасибо, - Герцог взял микропроектор и вопросительно посмотрел на Роз, протягивавшую ему крохотную коробочку с серебряным диском.
     - Надеюсь, это не только развлечет тебя, но и поможет ответить на некоторые вопросы, - тихо промолвила она.
     "Жизнь пилота. Биография Отчаянного Эрика", - прочитал Герцог название информдиска и, почувствовав головокружение, опустился на койку.
     - Не думаю, что мне это понравится, - пробормотал он слабым голосом. - К чему мне это?
     - Ты действительно не помнишь, что с тобой приключилось? - спросила Роз.
     Герцог покачал головой.
     - Никто не потрудился объяснить мне, что я натворил. - Он рассеянно вернул микропроектор Винтерсу, и тот, присев рядом с ним на койку, вставил диск в считывающее устройство.
     - Слушай, а о том, как нас вытащили с "Ангельской Удачи", ты помнишь?
     - Вы что же считаете, что я превратился в полного идиота? - горько поинтересовался Герцог.
     - Ну, хорошо, расскажи нам тогда, каким образом тебе удалось спасти корабль? Как ты сумел перераспределить нагрузку на двигатели и отстрелить их, не выключая?
     - Это сделал не я, а Вонн.
     - Он отстрелил их, но до этого ты сумел сделать нечто невероятное. Как тебе удалось избежать взрыва, который разнес бы "Ангельскую Удачу" на куски?
     Герцог закрыл глаза и попытался вспомнить, что же он делал тогда в ходовой рубке. Но в памяти всплывали только обрывки разговоров, ругань и чувство безнадежности и страха.
     - Я... Право же, я что-то делал, но убей меня Бог, если я помню, что именно. Мною как будто кто-то руководил... Очень странное ощущение... Мне почему-то не хочется об этом думать...
     - Но ты можешь сосредоточиться и припомнить хоть что-нибудь?
     - Ты знаешь, у меня такое ощущение, что я... Если очень сильно постараюсь... Кажется, я знаю ответы на твои вопросы, они где-то рядом, но я не могу до них добраться. Роз, поверь, я стараюсь вспомнить, хотя, может быть, действовал тогда чисто интуитивно... Ну, я же был испуган, как все мы...
     - А можешь ты повторить то, что делал тогда? Чисто механически?
     - Не знаю. Какой-то провал в памяти. Мерещится что-то смутное, но... Может быть, мне удалось бы вспомнить, что я делал, окажись мы в сходной ситуации?
     - Если тебя как следует напугать, например? - предположила Роз. - Заставить понервничать, поместить в непривычную обстановку? Или угостить глотком Аяганского джина?
     - Обстановка "Ангельской Удачи" была мне знакома, Роз. И я не выпил тогда ни капли спиртного. - Он замолк, прислушиваясь к храпу Лакки, и тут до него кое-что начало доходить. - Погоди-ка, о чем это ты? Что ты пытаешься мне втюхать?
     - Герцог, ты набросился на арколианцев. Ты завладел пистолетом охранника и пытался убить одного из арколианских дипломатов.
     - Не-ет!..
     Герцог уперся спиной в стену и закрыл лицо руками, на глазах его выступили слезы.
     - Арколианец выживет. Что-то там оказалось не в порядке с патронами.
     - Никакого непорядка. Это были холостые заряды, - уточнил Винтерс. - Вместо пуль заряжаются ампулами с желтой, похожей на масло, дрянью. Охранники пользуются ими на звездолетах, чтобы не гробить ценное оборудование. Весьма эффектные хлопушки. - Он хлопнул в ладоши и ухмыльнулся, наслаждаясь впечатлением, которое произвели его слова на Роз.
     - Ничего себе хлопушки! - возмутилась молодая женщина, - Этих проклятых капсул оказалось достаточно, чтобы повредить панцирь одного из арколианцев. Он начал истекать чем-то вроде крови, и все могло бы кончиться очень плохо, если бы собратья не сумели оказать ему немедленную помощь. Уж не знаю, чем и как они его там чинят, но, говорят, жить будет...
     - Подожди минутку, - Герцог поднялся с койки и в волнении зашагал по камере. - Ты уверена, что стрелял я?
     - Я видела это собственными глазами, - подтвердила Роз. - Мэй тоже. А кроме нас свидетелями этого были: капитан лайнера - Маргарет О'Хирн, ее лейтенант, охранники, полдюжины пассажиров и еще два члена арколианской делегации.
     Герцог испытующе взглянул на стену камеры, спрашивая себя, удастся ли ему свести счеты с жизнью, если он изо всех сил треснется об нее головой.
     - Значит, ты вряд ли поверишь, если я скажу, что не делал этого? - обратился он к Роз.
     - Нет, но зато я верю, что ты ничего не помнишь о происшедшем.
     - Будь я проклят, Роз!..
     - Ну хорошо, а ты вообще помнишь что-нибудь об устроенном в честь арколианцев приеме?
     Прищурившись, Герцог в который уже раз напряг память, но сумел выдавить из себя только два слова:
     - Аяганский джин.
     - Может ли быть, чтобы он подавил твою личность, позволив взять власть над твоим телом кому-то другому?
     Герцог покосился на Винтерса, увлеченно просматривавшего принесенный диск.
     - Я понял, на что вы намекаете, - сказал он. - Моя личность была временно замещена продуктом этой проклятой фирмы. Как ее... Корпорация "Сущность"? Эта штука аккумулировала не только знания умершего человека, но и...
     - Герцог, тебе известно, как Эрик Диксон относился к арколианцам? Для него они всегда были врагами. Его жизнь была посвящена борьбе с ними.
     - Он бы сказал, что ты выбрал достойную цель для стрельбы, - заметил Винтерс, отрываясь от просмотра текста.
     - Понятия не имею, о чем он говорит! Я никогда в жизни не стрелял из пистолета. Во всяком случае, по людям. То есть по живым существам, - беспомощно пробормотал Герцог и взглянул на Роз так, будто она могла исправить все содеянное им в беспамятстве.
     - А Диксон стрелял.
     Он отвернулся от Роз с чувством обиды и разочарования. Ощутив это, она подошла к нему и успокаивающе положила руки на плечи.
     - Где Мэй? - спросил Герцог, чтобы хоть как-то прервать затянувшееся молчание.
     - На встрече с капитаном лайнера. Он хотел навестить тебя, а пришлось отправиться к ней. Надеется уговорить О'Хирн не давать ход этому делу.
     - Передайте ему привет, - сдавленным голосом попросил Герцог. - И благодарность.
     - Я думаю, тебе следует прочитать эту биографию, - сказала Роз. - Вне зависимости от того, как ты относишься к этому человеку. Возможно, ты найдешь в ней ответы на некоторые возникшие у тебя вопросы. Может, это позволит тебе спасти собственную жизнь.
     Герцог недоверчиво хмыкнул.
     - Напрасно ты не воспринимаешь мои слова всерьез. Мэй, разумеется, сделает для тебя все, что сумеет. Но, как ни крути, ты напал на посла. Стрелял в него, намереваясь убить, и достиг бы цели, если бы не холостые патроны, - мрачно промолвила Роз. - Ты хотел убить арколианца, хуже того - дипломата. Полномочного посла, от которого зависит, будет ли сохранен мир между нашими расами. Найдутся люди, которые назовут тебя героем, но таковых, сам понимаешь, немного. Большинство же, интересы коего защищает закон, потребует примерно тебя наказать. Другим в назидание и для острастки.
     На пороге камеры Роз обернулась и, не глядя на Герцога, позвала:
     - Пошли, Винтерс. Пора.
     Верзила медленно поднялся на ноги.
     - Забавная вещица, тебе понравится, - проворчал он, протягивая Герцогу микропроектор. - Я отыскал для тебя любопытный кусок. С картинками. Ну, не скучай.
     - Спасибо, ребята, - Герцог вернулся к койке и, опустившись на нее, подпер кулаком щеку.
     Роз с Винтерсом вышли из камеры и скрылись, повернув налево по коридору. Герцог вздохнул и посмотрел на маленький, матово светящийся экран. С него на Герцога взирал мужчина с развитыми скулами, блестящими черными волосами и чересчур большим носом. Он стоял, обняв за плечи щуплого невзрачного человечка, а надпись под стереофото гласила: "Диксон со своей боевой подругой, Любимицей Лей". Стало быть, это и есть легендарная "Два Эл", как называл ее Эрик, та самая, которая участвовала в снятии осады с Беринге Гейта.
     Герцог выпрямился, пристроил микропроектор поудобнее и нажал на клавишу. На стереофото возникло помещение, заполненное пилотами, шлемы которых кучей были свалены на столе.
     "Инструктаж перед вылетом на Жасмин-1, где были обнаружены арколианские С-формы. Диксон в третьем ряду, второй справа. Рядом с ним другие известные пилоты: Томаса Фортунато (первый ряд, в центре), Лей Бренд (слева от Диксона) и Веселый Ларри Прайбой (пятый ряд, третий справа от центра)".
     Уставившись на Лей Бренд, Герцог поморщился: гермокостюм скрадывал очертания фигуры и совсем ей не шел, а лицо частично закрывал сидящий впереди пилот. Он снова нажал кнопку. Диксон в хорошо знакомом ему баре с поднятой в приветственном жесте бутылкой Аяганского джина и сидящей на коленях миниатюрной женщиной. У нее была обычная для пилотов стрижка, холодный жесткий взгляд и несколько натянутая улыбка. На этот раз Лей была в форменной рубашке, и Герцог вспомнил, что она почти победила его на соревнованиях по борьбе. То есть не его, а Эрика, разумеется.
     Надпись под фото сообщала: "Диксон и Лей Бренд перед разведывательным вылетом к Беринге Гейту". Герцог с трудом проглотил вставший в горле комок. В глазах защипало, и когда он проморгался, у него пропало всякое желание досматривать содержимое диска.
     - Черт бы их побрал! - прошептал он, выключая микропроектор. Сунул его под подушку и снова лег, свернувшись клубком. Закрыв глаза, он сосредоточился и постарался отыскать в уголке своего сознания притаившегося там до поры до времени Эрика. Пока он еще не знал, зачем ему это нужно, но чувствовал, что пока не найдет его и не вступит в контакт, покоя ему не знать.
     "Эрик!" - мысленно позвал он. Что-то вспыхнуло в его мозгу, поплыли какие-то туманные образы... - "Ты здесь?.."
     Ничего. Герцог выругался. Где же та хваленая удачливость его соплеменников, о которой говорил Андерс? О, если бы он увидел, как чертовски ему "везет" последнее время, то признал бы все разговоры о "счастливчиках" с Тетроса досужей болтовней. На что же годится Вильям Уэшли Арбор, если ему не удается навести порядок даже в собственных мозгах?
     - Где ты, черт бы тебя побрал, Эрик?!
     - Да?
     Герцог широко распахнул глаза и стиснул руки на груди, чувствуя, как часто колотится сердце. Сел на койке и оглядел камеру. Ничего и никого. Он выглянул в коридор. Никого, насколько он мог видеть, не переступая ограничительную черту. Ни в холле, ни в других камерах.
     - Лакки? - нерешительно окликнул он пьянчугу. Подождал несколько мгновений и, не получив ответа, снова позвал: - Лакки?
     Откуда-то издалека до него донеслось хриплое сипение. Если бы он не прислушивался столь чутко, то наверняка бы не услышал его, но это был всего-навсего храп "счастливчика".
     Герцог вздохнул и откинулся к стене. И тут ему показалось, что вокруг что-то изменилось. Быть может освещение? Какая-то тень... Но не перед глазами, а словно бы за спиной. Почувствовав смутное беспокойство, он окликнул надзирательницу, и накрывшая его тень растаяла без следа.
     Наверное, это все из-за дурацких тестов, от которых у любого нормального человека крыша поедет, подумал Герцог. Он прикрыл глаза и попытался расслабиться.
     И снова ощутил где-то на границе сознания присутствие тени. Ну и пусть, вяло подумал Герцог. Голова его склонилась на грудь, по-видимому, он начал задремывать, но присутствие тени не давало ему погрузиться в сон. Стряхнув овладевшее им оцепенение, он вскинул голову. Нет, померещилось, никаких теней...
     Он хотел позвать надзирательницу, но не мог выговорить ни слова, и вместо внятной речи из глотки вырвался невнятный хрип. Перед глазами поплыли клочья серого тумана, освещение в камере заметно потускнело.
     Преодолевая сонную одурь, Герцог сполз с койки и встал прямо на подкашивающихся ногах. Оглядел себя от плеч до кончиков пальцев на ногах. Что-то определенно было не так, но понять, что именно, никак не удавалось. И зачем, спрашивается, ему было вставать с койки? У него вдруг возникло ощущение, что сделал он это не сам, что на ноги его подняла какая-то посторонняя сила...
     Трясясь, он опустился на стул, ожидая, что же произойдет дальше.
     Ничего.
     Он нервно кусал губу.
     Ничего не происходило. В мозгу была странная пустота, застилавший глаза туман исчез, теперь он отчетливо видел все находящиеся в камере предметы. У него возникло удивительное чувство, будто он не контролирует свои глаза, что они, независимо от его воли и желания, шарят по сторонам, словно видят камеру впервые.