адцать лет  пытается  разорить  меня.  -  Невинно  моргая,
Ханнас стоял и смотрел, как  Дэвиан  заносит  результаты  своей  игры  в
записную книжку. - Я хорошо знаю его, он часто прилетает ко  мне,  чтобы
спустить свои жалкие гроши. Я даже встречал его жену, когда они  впервые
появились на моем старом корабле, - очаровательная  девушка,  она  много
лет пыталась спасти его после того,  как  он  промотал  все,  что  имел.
Однако потом поняла, что Эфтаназия - единственное  лекарство  для  таких
типов. Ему доводилось даже  занимать  ответственную  должность  в  одной
исследовательской фирме, в статистическом  отделе.  Посмотрите  на  него
сейчас - это же ничтожество.
   Ханнас презрительно хихикнул.
   - Все они одинаковы, - сказал он. - Проиграются до нитки, а Синдикату
приходится оплачивать им обратную дорогу. Но им же этого  мало!  Они  не
способны ничему научиться. Они не успокаиваются. Продают  дома.  Предают
родственников. Отталкивают друзей, если  у  них  есть  друзья.  Живут  в
нищете, клянчат милостыню,  воруют  и  вновь  возвращаются  сюда,  чтобы
попытаться сорвать банк.
   - Печальный случай, - сказал Джей  Калам,  сочувственно  взглянув  на
бледного игрока, на идиотскую улыбку Ханнаса. - Вы даже  не  испытываете
ответственности?
   - Не я изобрел человеческую натуру.  -  Ханнас  пожал  плечами.  -  И
Синдикат таких, как он, не поощряет. Дело в том, что практической выгоды
от них мы не получаем, они создают только  неприятные  инциденты,  когда
совершают самоубийства за столами на глазах у публики, а то и нападая на
наших людей вместо того, чтобы благопристойно попросить черный жетон.
   Он фыркнул.
   - Все они одинаковы, - повторил он. - Этот Дэвиан - всего  лишь  чуть
настойчивее остальных.
   Джей Калам взглянул на хронометр и взял великана за руку.
   - Двенадцать минут до полуночи, - сказал он  тихо.  -  Я  думаю,  нам
лучше пройтись. Но дайте людям сигнал не сводить глаз с доктора Даррела.
   Они пошли через широкий зал. Хал Самду шагал впереди. Тяжело  дыша  и
переваливаясь, Жиль Хабибула плелся следом.  Лицо  его  было  в  крупных
каплях пота.
   - Во имя жизни! - всхлипывал он. - Джей, Хал, неужели вы не подождете
бедного старого Жиля? Неужели вы оставите его одного  в  лапах  ужасного
Василиска? Неужели вы не чувствуете угрозы в воздухе и не видите  страха
на лицах каждого смертного из присутствующих?
   Джей Калам остановился, и старик вцепился в его руку.
   - Джей, пойдем! - прохрипел он. -  Ради  жизни,  давай  приготовимся.
Давай встанем у стены, и пусть нас окружат все наши  люди  с  бластерами
наготове...
   - Заткнись, Жиль! - оборвал его Хал Самду. - Опасность грозит  только
победителю. Я думаю, что если мы окружим этого доктора Даррела...
   - Моя смертельная жизнь!
   Дрожащей рукой Жиль Хабибула  показывал  на  стол,  где  остановилась
игра. Высокий человек в  белом  устанавливал  на  столе  некий  выпуклый
предмет, завернутый в коричневую ткань.
   Жиль Хабибула изумленно глядел, как он  разворачивает  ткань.  Глазам
зрителей предстала черная коробка  с  полированными  медными  стержнями,
выходящими из боков и  верха.  К  коробке  была  присоединена  маленькая
панель управления; кроме того, человек снял с головы наушники.
   - Кто это? -  Жиль  Хабибула  вцепился  в  руку  Ханнаса.  -  Во  имя
драгоценной жизни, скажи, что это за прибор? - Тонкий его голос  дрожал.
- Мне не нравится этот странный аппарат, особенно в  тот  момент,  когда
нам предстоит иметь дело с таким чудовищем, как Василиск.
   - Это всего лишь  Джон  Комэйн,  -  ржавым  голосом  произнес  Гаспар
Ханнас. - Мы поговорим с ним.
   Он подвел их к человеку, придумавшему  Новую  Луну.  Комэйн  в  своем
белом лабораторном халате выглядел  атлетом.  Светлые  волосы  его  были
жетскими  и  непокорными.  Лицо  -  словно  квадратная  строгая   маска,
невыразительные синие глаза - слегка выпуклы. Он кивнул Гаспару Ханнасу,
однако кивок получился жестким, неприветливым.
   - Комэйн, - сказал Ханнас. - Это командор Калам и его помощники.  Они
ловят Василиска.
   Стеклянные глаза бросили на них холодный взгляд.
   - Джентльмены, -  произнес  сухой  металлический  голос,  -  я  тоже,
по-своему, пытаюсь разрешить эту проблему. Я построил Новую Луну. Я хочу
защитить ее.
   Жиль Хабибула показал на черную коробку.
   - Да-да, доктор Комэйн. А что это?
   - Действия Василиска, - кратко сказал Комэйн, -  показывают,  что  он
использовал незнакомые нам технические средства. Таким  образом,  первый
шаг, который мы должны  предпринять,  -  обнаружить  и  проанализировать
используемые им силы.
   И он резко повернулся к приборной панели.
   - Ах, верно, - сказал Жиль Хабибула. - Вы правы. Что верно, то верно.
   И они пошли вдоль столиков, внимательно рассматривая тысячи  игроков.
Игра почти везде остановилась. Повсюду слышался нервный шепот, время  от
времени прерываемый чьим-нибудь слишком громким смехом, выдающим  страх.
Многие из тех, кто пришел сюда посмотреть на Василиска, похоже, сожалели
о своей храбрости и теснились к дверям.
   - Моя смертельная жизнь! - опять изумленно  закричал  Жиль  Хабибула.
Его трясущаяся рука указывала на столик, за которым прекратилась игра.
   - Я знаю этого человека! - Он показал на одного из игроков.  -  Сорок
лет назад мы были знакомы на Голубом Единороге! Это Амо Брелекко!
   - Естественно, ты знаешь его, - прихрипел Гаспар Ханнас. - Таких, как
мы трое, в те далекие времена не было.
   - Ах вот как! - Жиль Хабибула раздраженно выпрямился. - Во имя жизни,
Ханнас, я не давал тебе права зачислять меня в это общество. - Он  издал
резкий неприятный звук, словно хотел сплюнуть. - И ты, и Зел ни  разу  в
жизни палец о палец не ударили, чтобы сделать что-нибудь хорошее. К тому
же, Жиль был гораздо ловчее и делал все лучше, чем вы.
   К  ним  направлялся  высокий  человек  с  совершенно  лысой  огромной
головой. Длинный, похожий на лезвие ножа нос придавал его лицу  топорную
резкость. На нем были просторная  пурпурная  пижама  и  пламенно-желтого
цвета халат. На груди  блестел  огромный  бриллиант,  а  длинные  желтые
когтеобразные пальцы сверкали бриллиантами колец.
   - Амо Зел! - прошептал Жиль Хабибула. - Словно и не было этих  сорока
лет. Он не изменился. У него были самые быстрые  руки  на  свете,  кроме
моих собственных! - Его бледные глаза заморгали.
   - Что он здесь делает, Ханнас? Тебе не следовало его сюда пускать. Он
знает твои штучки не хуже меня.
   Тот улыбнулся.
   - Брелекко был здесь еще до того, как построили Новую Луну, -  сказал
Ханнас. - Я предлагал ему десять тысяч долларов в день, чтобы  он  играл
на заведение. Он отказался, сказав, что предпочитает брать эти деньги со
стола.
   Так он  и  делает  -  но  он  гораздо  скромнее  тебя,  Хабибула.  Он
скрупулезно ограничивает свой выигрыш десятью тысячами долларов в  день.
Я не жалуюсь на его присутствие. Он хорошо действует на публику.
   - Ты прав. Он, должно быть, неплох, - кивнул Жиль Хабибула.  -  Хотя,
когда  я  его  узнал,  он   был   совсем   мальчишкой,   однако   весьма
многообещающим.
   - Брелекко - одаренный человек, -  согласился  Гаспар  Ханнас.  -  Он
просто волшебник, и это восхищает наших гостей. Он изобрел сверхшахматы,
и никто не может его обыграть.
   - Я никогда не пытался, - пробормотал Жиль Хабибула.
   -  Его  квартира  оборудована  как  астрофизическая  лаборатория,   -
продолжал Ханнас.  -  Снаружи  -  купол  обсерватории,  кроме  того,  он
талантливый ученый, а не только величайший игрок в Системе.
   Глаза Хабибулы замерцали.
   - Не считая, конечно, тебя, - торопливо добавил Ханнас.
   Он сделал приглашающий жест белой рукой, и  Амо  Брелекко  подошел  к
ним. Взглянув на  старика  в  сером,  он  застыл  на  месте.  Сверкающие
драгоценности совершили дугу в воздухе вместе с его  рукой,  выскочившей
из рукава.
   Но толстая трость была уже направлена на него упершись в  тощее  тело
Брелекко. Пухлая ладонь сжала ручку.
   - Не двигаться, Брелекко! - угрожающе зазвенел тонкий голос. - Или  я
развалю тебя надвое!
   Рука в драгоценностях опустилась.
   - Ах, Брелекко, - просопел Жиль. - За сорок лет ты меня не забыл.
   - И никогда не забуду, Хабибула. - Речь Брелекко  напоминала  скрежет
металла. - Даже за сорок столетий.
   - В таком случае, Амо, тебе следует держать себя в  руках,  -  мрачно
посоветовал Жиль Хабибула. - По крайней мере, до полуночи.
   Бесплотное,  как  у  кадавра,  лицо  игрока   исказилось   неприятной
гримасой.
   -  Выходит,  ты  охотишься  на  Василиска,  Хабибула?  -  спросил  он
скрежещущим шепотом. -  Есть  древняя  земная  поговорка.  Посылай  вора
ловить вора. - Его смех слегка менялся, как и  его  голос.  -  Однако  я
думаю, что даже это не поможет. Василиск -  лучший  вор,  чем  даже  ты,
Хабибула.
   У Жиля перехватило дыхание,  и  трость  взлетела.  Но  Амо  Брелекко,
насмешливо махнув тонкой рукой, повернулся к дальнему столу, за  которым
возникла суета.
   - Мы скоро узнаем, - прошептал он. - Похоже, выигравший в  опасности.
И полночь вот-вот наступит. - Он пошел, словно желтый скелет, к столику.
Трое легионеров и Гаспар Ханнас поспешили следом.  Большинство  игроков,
когда они приблизились к столику, расступилось. Очевидно, они испытывали
боязнь перед зловещим Василиском, так что за  столиком  оставались  лишь
несколько человек. Вокруг них сомкнулся круг перешептывающихся зрителей.
   Большинство  из  тех  немногих,  что  остались,  были  легионерами  в
штатском. Однако рослый  бледный  человек,  представившийся  как  Чарльз
Даррел, протолкался и подошел к столику  вместе  с  высокой  блондинкой.
Бреллеко стал возле крупье, глядя сквозь  монокль  на  рулетку.  Инженер
Джон Комэйн двигал через стол свое загадочное устройство;  на  голове  у
него были наушники, и он чем-то щелкал на приборной панели. За  столиком
остался лишь один игрок, и, очевидно, фокус внимания  был  направлен  на
него, маленького  потрепанного  человечка,  Абеля  Дэвиана.  Его  жетоны
значительно увеличились  в  количестве,  и  он  дрожал  от  возбуждения.
Толстые стекла очков  запотели,  сморщенная  кожа  была  покрыта  потом.
Поношенный пиджак расстегнут. Он с лихорадочной торопливостью  выставлял
последние жетоны и щелкал  калькулятором.  Жиль  Хабибула  отстановился,
озабоченно сопя.  Но  трое  его  спутников  протолкались  к  столику,  и
маленький игрок посмотрел на них. Его  блестящие  от  возбуждения  глаза
заморгали. Он узнал их.
   - Спасибо, мистер Ханнас, - насмешливо протянул  он.  -  Моя  система
дала мне двадцать миллионов долларов. По-моему, неплохая награда за годы
мытья посуды, за то время, когда я перебивался с хлеба на воду  и  берег
каждую копейку, чтобы проиграть за вашим столом. Однако  сейчас  я  хочу
вас удивить. - Он нервно и алчно стал сгребать выигрыш. - Вы издевались,
мистер Ханнас, когда я приходил и просил у вас немного денег в долг.  Вы
говорили, что я пристрастился и что такие,  как  я,  не  выигрывают.  Но
сейчас я намерен увезти выигрыш домой. - Пронзительный голос задрожал. -
Прощайте, мистер Ханнас. - Он попросил у крупье пустой мешок для  денег.
Синие жетоны, синтетические банкноты, сертификаты Зеленого Холла  -  все
перекочевало туда.
   Джей Калам бросил  взгляд  на  Хала  Самду  и  сделал  властный  жест
столпившимся вокруг легионерам.
   - Стерегите этого человека!
   Маленький Абель Дэвиан взял мешок, калькулятор и  записную  книжку  и
устало поплелся прочь от стола. Он остановился, нервно оглянулся.
   - Нет, мистер Ханнас, - пробормотал он. - Я не вернусь.
   Джей Калам напрягся и затаил  дыхание.  Он  услышал  необычный  звук.
Глубокий, вибрирующий гул, похожий на урчание огромного тигра,  зловещий
и безжалостный, однако механический по ритму.
   Звук был пронизывающим. Кости заныли, в голове  стал  стучать  молот,
зубы задрожали. Абель Дэвиан замерцал, словно его  отгородил  прозрачный
занавес. Маленькое сутулое тельце, казалось, застыло на  мгновение,  как
кадр киноленты при остановке проектора. Затем Абель Дэвиан исчез.
   В эту самую минуту Джей Калам услышал треск электрических  зарядов  и
ощутил покалывание на коже. Он понимал, что какая-то сила  тянет  его  к
тому месту, где только что был Абель  Дэвиан,  а  потом  его  оттолкнуло
назад.  Джей  Калам  чувствовал  головокружение,  тошноту  и  не   верил
собственным глазам, ибо в том месте, откуда только что  столь  загадочно
исчез маленький человек, стояло нечно чудовищное.

ТВАРЬ НИОТКУДА

   Когда блондинка приветствовала Чана Деррона по  имени  в  Казино,  он
остановился,  пораженный  и  испуганный,  затем,  глядя  в  ее   сияющие
фиолетовые глаза, заставил себя ответить на улыбку  и  пожал  ее  теплую
ладонь.
   - Не могли бы мы поговорить? - спросила она  и  кивнула,  указывая  в
сторону.  -  Пойдемте  со  мной,  -  сказала  она.  Голос  ее  напоминал
золотистую песню, звучавшую в его сердце. - Я заказала столик на двоих в
ресторане возле Алмазного Зала. Мы сможем поговорить за обедом. А потом,
- голос ее звучал как музыка, и  в  фиолетовой  глубине  глаз  светилось
нечто черное и холодное, как межгалактическое пространство, -  потом,  -
тихо сказала она, и  снова  ее  лучистая  улыбка  заставила  его  сердце
болезненно сжаться, - мы будем играть.
   - Подождите, пожалуйста. - У Чана Деррона перехватило дыхание,  и  он
попытался справиться с собой. Он отвел глаза и попытался придать  своему
лицу спокойное выражение. Затем вновь повернулся к ней.
   - Извините, - сказал он. - Вы -  самая  красивая  женщина  на  свете.
Однако, я думаю, вы обознались. Я доктор Чарльз Даррел. Я прибыл сюда  с
Венеры по пути  на  Землю.  Очень  сожалею,  но  прежде  мы  никогда  не
встречались. И я не знаю этого... - как вы сказали? - Чана Деррона.
   Красивая гордая голова качнулась из стороны в  сторону,  и  роскошные
платиновые волосы  сверкнули  в  свете  огромных  алмазоподобных  колонн
Казино. В фиолетовых глазах была насмешка, и Чан  впервые  заметил,  что
они слегка косят.
   - Я не обозналась, - тихо сказала она. - А если  вы  не  знаете  Чана
Деррона, я освежу вашу память. - Она быстро открыла сумочку, и он бросил
взгляд на собственный портрет, над которым кричащий заголовок  предлагал
четверть миллиона долларов. Сумочка защелкнулась. - Итак, Чарльз, будете
обедать?
   В ее голосе, в светлой приглашающей музыке речи было что-то  твердое,
как огромный белый алмаз на ее шее, холодное,  как  планета  с  погасшим
солнцем. Чан Деррон попытался сдержать дрожь.
   - Как скажете, дорогая, - сказал он.
   Возле массивного, окаймленного золотом портала  они  предъявили  свои
билеты. Чан бросил украдкой взгляд на билет девушки.  На  нем  было  имя
Вани Злоян. Резиденция на Джуно. Но это был такой же временный  пропуск,
как и у него.
   В ресторане, занимавшем треугольное пространство между тремя круглыми
залами, Чан усадил девушку за укромный столик  среди  папоротников.  Она
заказала шампанское, он тоже.
   - Ваня Злоян, - тихо сказал он. - С Джуно, - он взглянул  на  нее,  -
однако я думаю, Ваня, что на самом деле вы  -  землянка.  Я  никогда  не
встречал  каллистянку  с  вашими  манерами,   хотя   акцент,   позволяет
предположить, что вы обучались в университете на Марсе.  Думаю,  что  вы
занимались наукой и музыкой. Я прав?
   Белое лицо вдруг застыло, и выражение на нем  было  серьезным,  почти
трагическим. У Чана в горле появился комок.
   - Предпочитаю не говорить о себе. - Голос ее при  всей  музыкальности
был холоден, как солнце на Нептуне. - Я пришла, чтобы встретиться  здесь
с вами, Чан Деррон, и задать вопрос. -  Она  наклонилась  вперед,  и  ее
красивое тело напряглось. Фиолетовые глаза осветили его ярким и страшным
огнем. - Что вы сделали с изобретением доктора Элероида?
   Кровь отхлынула от лица  Чана,  оставив  только  серо-зеленую  краску
грима. Ледяные пальцы сжали сердце. Силы покинули его.
   В тюрьме на Эброне он слышал этот вопрос десять тысяч раз,  и  сейчас
один лишь этот звук вернул назад  годы  мучений.  Два  года  он  пытался
совершить побег. Прежде, чем он смог заговорить, прошло некоторое время.
   - Я не убивал доктора Элероида, - сказал  он.  -  Я  не  похищал  его
изобретение. Обвинения лживы. Я - жертва чудовищного заговора.  Поверьте
мне, Ваня...
   Глаза ее сверкали холодом полярной шапки.
   - Я вам не верю, Чан  Деррон.  -  Ее  голос  звучал  со  смертоносной
решительностью. - И вы не сможете  бежать,  пока  я  не  узнаю,  что  вы
сделали и что собираетесь делать с секретом доктора Элероида.
   Отчаянная безжалостная сила ее голоса и внимательные глаза  заставили
Чана испытать страх. И вдруг он заметил  в  этом  лице,  в  этих  глазах
что-то знакомое.
   -  Вспомните,  Чан  Деррон,  -  предупредил  его  холодный  голос.  -
Достаточно двух слов, чтобы оборвалась ваша жизнь, а также замечательная
карьера Василиска.
   Чан Деррон тяжело вздохнул и уселся в кресле поудобнее.  Он  смотрел,
не отрываясь, на белокурую красавицу.
   Он смотрел  так,  пока  безмолвный  официант  не  принес  обед  и  не
удалился. И то, что он увидел в ней, было гораздо более опасным, чем  ее
ледяной голос.
   Ибо грим  на  ее  лице,  казалось,  исчез.  Платиновое  сияние  волос
сменилось огненным блеском красного дерева. Он узнал это лицо!
   Он изучал каждую черточку его в течение одиноких часов,  рассматривая
портрет, прикрепленный на  стенке  рубки  "Атома-Фантома"  рядом  с  его
собственным портретом. Это прекрасное и смертельное опасное существо  не
было  женщиной!  Это   была   Леруа   -   последнее   из   синтетических
чудовищ-андроидов Эльдо Арруни. Цена ее жизни была сравнима  с  наградой
за его голову. Чан Деррон вежливо улыбнулся и надел темные очки.
   - Вы знаете два слова, - прошептал он. - А я знаю одно. Леруа.
   В лице ее мелькнуло напряженное выражение, и  в  глазах  было  что-то
темное и гибельное, однако в следующую секунду она тепло улыбнулась.
   - Стол накрыт, доктор Чарльз,  -  сказала  она.  -  И  блюда  слишком
хороши, чтобы их не попробовать.  Кроме  того,  до  полуночи  мы  должны
оказаться в Алмазном Зале.
   Когда они очутились в  помещении  для  игры,  девушка  купила  стопку
жетонов, выложив пачку зеленых кредиток, говорящих, казалось, о зловещем
искусстве Леруа. Они  сыграли.  Он  поставил  свои  жетоны  напротив  ее
жетонов, и оба выиграли.
   Возможно, подумал он, не следует питать  иллюзий  о  роли  судьбы  за
столиком Новой Луны, поскольку магнит ее красоты уже собрал толпу вокруг
их столика.
   Ее фиолетовые глаза внимательно рассматривали его и видели  все,  что
происходило вокруг, отмеряя уходящие  минуты.  Она  ждала,  подумал  он,
полуночи. Когда он выдаст себя.
   - Ваня, - прошептал он однажды, когда они оказались на какое-то время
наедине, - я здесь лишь для того, чтобы поймать этого преступника.  Если
вы позволите мне...
   - Подождите до полуночи, - равнодушно ответила она.
   Когда подошли трое легионеров, Чан Деррон  сразу  узнал  командора  и
Хала Самду. Даже в штатском ветеранов Легиона было видать за версту. Ему
тут же захотелось оказаться футов на шесть пониже ростом.
   Когда ему возвращали билет и ключи,  он  понял,  что  его  узнали.  А
замечательный маневр коротышки был не более чем тщательно  разработанным
трюком. Он удивился, когда девушка столь смело выступила в  его  защиту.
Чувства, вызываемые у него ее красотой,  были  сильнее  страха,  сильнее
того ужаса, который он испытывал перед андроидами. Когда командор  ушел,
он повернулся к ней с улыбкой облегчения и благодарности.
   - Спасибо, Ваня. - От ее ответной улыбки у него перехватило  дух,  но
она, понял он, предназначалась зрителям.
   Голос  ее  перешел  на  шепот,   безжалостно-холодный,   он   зловеще
прошелестел:
   - Не следует меня благодарить, Чан  Деррон.  Калам,  Самду  и  старый
Хабибула узнали вас так же, как и я, и мое вмешательство ничего для  них
не значит. Они, как и я, ж