еана.
   - Но все же, - возразил глухоман, обитавший в далекой пустыне, -  они
родились здесь и выросли. Они были частью планеты, а мы позволили им по-
кинуть ее. С их уходом планета чего-то лишилась. Я частенько размышлял о
том, что было бы, если бы они осталось.
   - Уважаемые хранители, - вступил в разговор глухоман, живший  в  чаще
леса, - полагаю, что такие гадания бессмысленны. Они улетели давным-дав-
но. Может быть, когда-нибудь им вздумается вернуться и оказать  какое-то
воздействие на родную планету, но сие нам неизвестно, и  мы  никогда  не
сможем этого узнать. Не исключено, что планета вовсе  не  пострадала  от
того, что они ее покинули. Может быть, их  влияние,  останься  они  тут,
оказалось бы и отрицательным. Я вообще удивлен, что мы затронули эту те-
му.
   - Мы ее затронули, потому что один из них остался, -  пояснил  глухо-
ман, живший неподалеку от Декера, - и живет рядом с одним из  органичес-
ких существ - из тех, что создали металлический народец. Другие улетели,
а он остался. Я много думал - почему? Может быть, его просто забыли тут.
А может быть - оставили намеренно. Он ведь детеныш, совсем маленький.



   Глава 32.

   Радужное облачко искристой пыли покачивалось  в  воздухе  над  резной
спинкой стула, стоявшего около стола о мраморной крышкой.
   - Вернулся, стало быть, - проговорил Теннисон мысленно.
   - Пожалуйста! - сказал Шептун. - Ну пожалуйста.
   - Нет, я не собираюсь уступать тебе, - Теннисон. - Но поговорить  по-
ра.
   - Давай, - обрадовался Шептун. - Давай поговорим. Я с превеликой  ра-
достью расскажу тебе о себе. Больше никто-никто на свете не знает, что я
и кто я.
   - Ну, валяй рассказывай.
   - Глухоманы называют меня пыльником, а Декер зовет Шептуном, а...
   - Меня совершенно не интересует, кто тебя как называет. Ты давай вык-
ладывай, что ты такое.
   - Я - неустойчивый конгломерат молекул, все молекулы диссоциированы и
составляют единое целое - меня. И каждая из молекул,  может  быть,  даже
каждый атом меня, разумны. Я - уроженец этой планеты, хотя я не помню ее
начала и не знаю конца. Не исключено, что я бессмертен, хотя я  об  этом
никогда не задумывался. Хотя, скорее всего, так оно и есть. Меня, напри-
мер, нельзя убить. Даже когда я весь рассеян, так сильно, что все  атомы
отстоят друг от друга на целую вечность, каждый из них хранит в себе ме-
ня целиком, содержит и чувства мои, и разум.
   - Вот это да, - восхитился Теннисон. - Потрясающий ты  парень!  Бесс-
мертный, разумный, вездесущий, и никто тебя пальцем  тронуть  не  может.
Все у тебя есть.
   - Нет, не все. К сожалению, не все. У меня есть разум, и, как  разум-
ное существо, я стремлюсь  к  познанию,  к  знаниям.  Но  мне  недостает
инструмента для познания.
   - Стало быть, ты ищешь этот инструмент?
   - Слишком грубо сказано.
   - Надо понимать, ты меня хочешь использовать как инструмент для  поз-
нания? И что же тебе хочется узнать?
   - Мне нужно узнать о Ватикане. О том, что за работу они проводят. Мне
нужно попасть в те миры, которые отыскивают Слушатели. Я  давно  пытаюсь
это сделать, но пока узнал мало, очень мало. Проникнуть  в  мыслительные
процессы машин нет никакой возможности. Мне такой тип разума  не  подхо-
дит. Но и самые слабые мои попытки что-либо разузнать уже вызвали подоз-
рения в Ватикане. Они думают, что кто-то шпионит за ними, но  не  знают,
кто и зачем. Они хотят отыскать меня, но найти не могут. Даже не догады-
ваются, наверное, что я существую.
   - Так ты думаешь, что я мог бы тебе помочь? Ты уверен, что я захочу?
   - Ты можешь мне помочь. В этом нет сомнений. Ты ведь  имеешь  возмож-
ность смотреть записи на кристаллах. Если бы ты  позволил  мне  войти  в
твое сознание, то я мог бы посмотреть их  вместе  с  тобой  и  тогда  мы
оба...
   - Но, Шептун, почему именно я? Есть ведь, к примеру, Экайер.
   - Я пытался. Но он меня не чувствует. Он не более восприимчив к моему
присутствию, чем роботы. Он не понимает, что я рядом, даже не видит мое-
го сияния. Декер видит сияние, и я могу с ним разговаривать.  Но  он  не
имеет возможности смотреть кристаллы, и в сознание к нему я войти не мо-
гу. Остаешься только ты, ну и кое-кто еще.
   - Кто же?
   - Та, которую ты зовешь Джилл.
   - Ты уже говорил с ней?
   - Нет, не говорил. Но, наверное, смог бы. Ее сознание тоже не закрыто
для меня.
   - Слушай, что я тебе скажу, Шептун, - строго сказал Теннисон.  -  Ос-
тавь Джилл в покое. Не смей ее трогать. Понял?
   - Понял. Не буду ее трогать.
   - Значит, ты хочешь смотреть кристаллы вместе со мной. Это все?
   - Не все. Но это - самое главное.
   - А теперь скажи зачем. Зачем тебе смотреть кристаллы?
   - Чтобы отыскать свою родню.
   - Кого-кого? - удивился Теннисон. - Какая такая родня?
   - Давным-давно, так давно, что границы времени теряются и расплывают-
ся, когда начинаешь об этом думать, - я был маленькой  частичкой,  одной
из многих частичек  большого  облака,  состоящего  из  множества  других
пыльников, или других Шептунов, - как тебе больше нравится.  Облако  это
состояло из множества мне подобных, и у него была судьба, и  была  цель.
Эта цель - познание Вселенной.
   - Ты мне зубы не заговаривай, - посоветовал Теннисон.
   - Но это правда, чистая правда! Мне нет резона лгать тебе, - ведь  ты
можешь уличить меня во лжи, и тогда я потеряю всякую надежду на  сотруд-
ничество с тобой.
   - Да, верно. Врать тебе смысла нет, это точно. Ну, и что стряслось  с
этим твоим облаком?
   - Все ушли. Оставили меня одного, - ответил Шептун. - Почему, зачем -
я не знаю. Знаю только, что они ушли изучать Вселенную. Долгие,  горькие
часы я провел, гадая,  почему  они  покинули  меня.  Но  даже  оставшись
один-одинешенек, я должен исполнять свое предназначение. Я  обязан  изу-
чать Вселенную.
   - Должен - значит должен. Валяй изучай. Я не возражаю.
   - Смеешься? Не веришь мне?
   - А с какой стати мне тебе верить? Ты рассказал мне, чего ты хочешь и
как тебе нужна моя помощь. Но позволь спросить: мне-то что до этого? Что
я с этого буду иметь, кроме твоего прекрасного общества?
   - Ты тяжелый человек, Теннисон,
   - Но не глупый. И никому не позволю использовать меня.  Мне  кажется,
что тут должно быть что-то вроде сделки.
   - Сделка? - обрадовался Шептун. - Да, конечно, сделка.
   - Нормально... - покачал головой Теннисон. - Сделка с дьяволом.
   - Кто из нас дьявол? Если я правильно понимаю суть этого понятия,  то
я - вовсе не он. И ты, как мне кажется, тоже.
   - О'кэй, значит, не с дьяволом.
   - Я немного побродил в твоем сознании без разрешения.  За  что  прошу
простить меня.
   - Ты прощен. Если действительно немного.
   - Правда, правда, совсем недолго. Буквально  несколько  мгновений.  В
твоем сознании я успел заметить два мира. Осеннюю страну и  математичес-
кий мир. Который из них ты хотел бы  посетить?  Не  просто  увидеть,  не
просто посмотреть, а именно - посетить,
   - Хочешь сказать, что можешь перенести меня туда? Что я могу  попасть
в эти миры?
   - Да, со мной ты можешь попасть в эти миры. И лучше понять их, хотя в
этом я не до конца уверен. Но ты обязательно сможешь  увидеть  их  более
ясно, лучше ощутить.
   - Даже Рай?
   - Но ты не видел такого кристалла!
   - Да, не видел, - согласился Теннисон.
   - Ну как?
   - Ты прелагаешь мне посетить один из миров и вернуться обратно?
   - Конечно, и вернуться. Обязательно. Ты же никогда не  уходишь  туда,
откуда нельзя вернуться.
   - Значит, ты перенесешь меня...
   - Нет. Мы пойдем вместе.
   јЭто невозможно, - подумал Теннисон. - Кошмар какой-то! Либо я  снова
сплю, либо этот пройдоха, жулик несчастный...Ѕ
   - Это возможно, - возразил Шептун, - И я не жулик. Ты  ведь  думал  о
математическом мире? Ты его видел во сне. Он не дает тебе покоя.
   - Я там ничего как следует не разглядел. Многое было скрыто от  меня.
Почти все. Но я понимал, что там что-то есть. Понимал, но не видел.
   - Ну так пойдем со мной - и увидишь.
   - И... пойму?
   - Нет, я не уверен, что мы поймем. Но одна голова - хорошо, а  две  -
лучше.
   - Ты меня искушаешь, Шептун. Ох, искушаешь... Не рискую ли я с тобой,
а?
   - Никакого риска, уверяю тебя, друг! Можно я буду звать тебя другом?
   - Другом? Пока рановато, Шептун. Зови лучше  партнером.  У  партнеров
тоже должно быть доверие друг к другу. Но если ты обманешь меня...
   - Если я обману?
   - Об этом узнает Декер, и ты лишишься единственного друга.
   - С твоей стороны непорядочно угрожать, партнер.
   - Возможно.
   - Но ты стоишь на своем.
   - Да, я стою на своем, - упрямо заявил Теннисон.
   - Значит, ты не против того, чтобы отправиться вместе в  математичес-
кий мир?
   - Да, но... нужно же посмотреть кристалл.
   - Нет нужды. Все запечатлено у тебя в сознании.
   - Да, но плохо, несовершенно. Я не видел  всего.  Многие  детали  от-
сутствуют.
   - Ошибаешься, там все есть. Нужно только покопаться. Ты и я,  вместе,
сумеем сообща разглядеть все получше.
   - јСообщаЅ, - повторил Теннисон. - Выходит, мы сообщники. Не нравится
мне такое слово.
   - Ну, если хочешь, назови единством. Нас  будет  не  двое,  мы  будем
вместе одно целое. А теперь, подумай хорошенько о  математическом  мире.
Вспомни его как можно лучше. Попробуем проникнуть туда.



   Глава 33.

   Енох, кардинал Феодосий вошел в библиотеку и опустился  на  табуретку
рядом с Джилл, больше похожий на разодетое чучело, чем на кардинала.
   - Надеюсь, - обратился он к Джилл, - вы не имеете ничего против визи-
тов старого занудного робота, которому некуда девать время?
   - Преосвященный, я очень рада, что вы  заходите  ко  мне,  -  сказала
Джилл. - Мне так нравится с вами беседовать.
   - Странно... - покачал головой кардинал.  Он  поставил  ноги  на  ни-
зенькую скамеечку и обхватил себя руками ниже груди, словно у него болел
живот. - Разве не странно, что у таких разных существ, как вы и я,  есть
о чем побеседовать? Должно быть, у наших бесед интересные темы. Вы  сог-
ласны со мной?
   - Да, Преосвященный, согласна.
   - Я проникся к вам большим уважением, - сказал кардинал. - Вы работа-
ете упорно, с большим энтузиазмом. У вам острый, пытливый ум, вы  ничему
не позволяете ускользнуть от вашего внимания. Ваши ассистенты хорошо от-
зываются о вас.
   - Хотите сказать, что ко мне приставлены шпионы, которые вам обо  мне
докладывают?
   - О нет, - сказал кардинал, протестующе подняв руку. -  Вы  прекрасно
понимаете, что я не хотел этого сказать. Но иногда, когда мне  случается
с ними беседовать, ваше имя упоминается. Вы им очень  нравитесь,  Джилл.
Вы думаете, как робот, - так они мне сказали.
   - Надеюсь, что это не так.
   - Но что же дурного в мышлении робота, мисс Робертс?
   - Ничего, наверное. Но для меня мышление робота  не  годится,  вот  и
все. Я должна думать, как человек.
   - Люди - странный народ, - задумчиво промолвил Феодосий. -  К  такому
выводу я пришел, наблюдая за ними много лет. Вы, может быть, не  знаете,
как роботы восхищаются людьми, как преклоняются перед ними. Люди -  один
из излюбленных предметов разговоров, мы проводим долгие часы в беседах о
них. Я уверен, что прочные отношения между людьми и роботами вполне воз-
можны. Существуют мифы, в которых описывается подобная близость. У  меня
лично ни с кем из людей таких отношений не было, и теперь я начинаю ощу-
щать, как мне этого всю жизнь не хватало. Должен раскрыть вам  маленькую
тайну: мне стало казаться, что во время моих визитов к  вам  между  нами
стало возникать что-то напоминающее такие отношения. Надеюсь, вы не воз-
ражаете против таких мыслей?
   - Ну что вы, конечно, нет. Для меня это большая честь.
   - До сих пор, - продолжал кардинал, - у меня  с  людьми  были  только
краткие, исключительно деловые контакты. Экайер - единственный из людей,
с кем меня связывают более или менее продолжительные отношения.
   - Пол Экайер - очень хороший человек, - сказала Джилл.
   - Хороший. Да, пожалуй, хороший. Несколько упрямый, правда. Он  цели-
ком посвятил себя своим Слушателям.
   - Но это его работа, - возразила Джилл, - и он ее делает хорошо.
   - Это верно, но порой он будто забывает, ради кого делает эту работу.
Он берет на себя больше ответственности, чем на него возложено. Сам про-
цесс работы становится для него главным. Но его Программа - это програм-
ма Ватикана. А он порой ведет себя так, будто это его личное дело.
   - Ваше Преосвященство, к чему вы клоните?  Может  быть,  вас  слишком
беспокоит случай с Мэри?
   Кардинал поднял голову, внимательно посмотрел на Джилл и улыбнулся.
   - Мисс, я понимаю  ваших  ассистентов.  Вы,  пожалуй,  слишком  умны,
больше, чем нужно.
   - Да что вы, - махнула рукой Джилл. - Как раз наоборот, чаще я  слиш-
ком глупа, когда пытаюсь быть умной.
   - Меня беспокоит, - сказал робот, - этот случай со святой. Я не  уве-
рен, что нам необходима святая. Она может доставить нам  больше  хлопот,
чем кажется. А что вы думаете об этом, мисс Робертс?
   - Я никогда специально не думала об этом. Слышала какие-то разговоры,
вот и все.
   - Экайер не торопится передавать нам второй  кристалл,  где  записано
повторное посещение Рая Слушательницей Мэри. У меня такое ощущение,  что
добровольно он его не отдаст. Я не знаю, что произошло. И  думаю,  никто
не знает. Ходят самые нелепые слухи.
   - И, наверное, все они далеки от истины.
   - Скорее всего. Обычно в слухах мало правды. Но почему Экайер не  пе-
редал нам этом кристалл?
   - Ну, может быть, он слишком занят? У него так много  всяких  дел.  А
что, он всегда немедленно передает кристаллы в Ватикан?
   - Да нет, не всегда. Обычно он передает их, когда сам пожелает.
   - Ну вот видите! Он, наверное, просто сам еще не успел посмотреть.
   - Ох, не знаю, - растерянно покачал  головой  кардинал.  -  Экайер  -
близкий друг Теннисона, а Теннисон знаком с Декером.
   - Ваше Преосвященство, вы говорите так, будто они втроем  сговорились
против вас. При чем тут Теннисон и Декер? Вот уж кого вам совершенно не-
чего бояться. Экайер и Теннисон работают на Ватикан. А уж  Декер  вообще
ни при чем.
   - Вы могли бы помочь мне.
   - Не уверена. А почему вы так думаете?
   - Вам все должно быть известно. Вы спите с Теннисоном.
   - Стыдно, Ваше Преосвященство, - возмущенно проговорила Джилл. - Я не
знала, что роботы обращают внимание на такие вещи!
   - О, в том смысле, в котором вы подумало, нас это нисколько не волну-
ет. Просто Теннисон мог сказать вам об этом.
   - А ведь вас, Преосвященный, волнует не то, что Мэри  могут  объявить
святой, не так ли? - поинтересовалась Джилл. - Дело в Рае, верно? Но ес-
ли вас это так беспокоит, почему бы вам не отправить туда своих  сотруд-
ников - пусть бы они выяснили, что там такое.
   - У нас нет координат, и мы не знаем, где его искать.
   - А я думаю, что вы боитесь, - уверенно сказала Джилл. - Ваше  Преос-
вященство, признайтесь, что боитесь. Даже если бы у вас  имелись  точные
координаты, вы бы побоялись туда отправиться. Вы боитесь того, что може-
те найти там.
   - Дело не в этом, - покачал головой кардинал. - Да,  я  действительно
боюсь, но у страха моего другая причина, гораздо более  серьезная.  Меня
пугает нынешняя ситуация в Ватикане. Столько столетий дела у нас шли хо-
рошо! Были и успехи, и неудачи, были расхождения во мнениях, но  никогда
до сих пор я ни на йоту не сомневался, что наше учреждение выстоит.  Оно
казалось мне таким же прочным, как та могучая скала, на которой оно  по-
коится. Но теперь я чувствую, что в недрах несокрушимой твердыни зароди-
лись какие-то сдвиги, будто почва стала колебаться под ногами - не знаю,
хорошо ли я передаю свои ощущения, но ясно  чувствую  предвестье  смуты,
которая может сокрушить все устройство и принципы, на которых оно  осно-
вано. Откуда ветер дует, я не знаю, но уверен, что где-то скрывается не-
кий энтузиаст, активный разрушитель устоев, который все время подогрева-
ет эту таящуюся, тлеющую смуту, подбрасывает поленья в огонь. Я уже дав-
но понял, что кто-то - тот же смутьян или  кто-то  другой  -  потихоньку
крадет из сокровищницы наших знаний. Не слишком нагло, не чересчур  отк-
рыто, - а как крошечная мышка, откусывающая потихоньку от  головки  сыра
весом в целую тонну. Не знаю, одно и то же ли это лицо, а если  нет,  то
связаны ли они между собой - не могу даже догадываться. Знаю одно: Вати-
кан должен устоять, с нами ничто не должно случиться и никому не  должно
быть позволено мешать нам. Слишком многое поставлено на карту.
   - Ваше Преосвященство, - попыталась успокоить его Джилл, - мне кажет-
ся, вы напрасно так волнуетесь. У вас все так хорошо организовано и про-
думано, Ватикан слишком силен, чтобы кто-то или что-то могло его  разру-
шить.
   - Не его, мисс Робертс, не сам Ватикан, - но цель, которой он  посвя-
тил себя. Давным-давно - вы, вероятно, уже знаете об этом, постольку уже
довольно глубоко изучили нашу историю - мы прибыли сюда в поисках истин-
ной веры. Сейчас среди нашей братии можно отыскать  таких,  кто  уверен,
что мы от этой цели отказались, что мы предали ее ради технических и фи-
лософских знаний, не имеющих с верой ничего общего. Я  уверен,  что  те,
кто так думает, глубоко заблуждаются. Мое искреннее убеждение состоит  в
том, что вера, безусловно, связана со знанием - не  со  всяким  знанием,
конечно, а с особенным, очень специфичным. Но для того чтобы достичь та-
кого знания и прийти к единственно верному ответу, нам нужно для  начала
ответить на множество вопросов. Может быть, порой  мы  идем  по  ложному
следу, но мы не имеем права пренебрегать и ложными следами  -  это  дает
возможность убедиться, что они ведут в тупик, где нет ничего, - то  есть
нет ответа.
   - Выходят, ваш взгляд на вещи изменился, -  отметила  Джилл.  -  Нас-
колько я смогла понять из изучаемых мной материалов, раньше вера  стави-
лась выше знания.
   - Да, в каком-то смысле, в первом приближении, так сказать, - вы пра-
вы. Просто мы сами поначалу не понимали, что вера должна  быть  основана
на знании, она не может быть слепой, нельзя без конца повторять неправду
в надежде, что от многократного повторения она станет  правдой.  Нам  не
нужна ложь. Нам нужны знания.
   Кардинал умолк и, глядя на Джилл прямым, немигающим взглядом  робота,
поднял руку и торжественно очертил в воздухе круг. Джилл догадалась, что
этим жестом он изобразил Вселенную, все во  времени  и  пространстве  за
пределами этой комнаты, где они сидели.
   - Где-то там, - сказал он, - есть кто-то или что-то, кто знает ответы
на все вопросы. И среди множества ответов есть  тот,  который  мы  ищем.
Именно его мы обязаны узнать. А может быть, нам нужно узнать все ответы,
каждый из них, и они укажут путь к единственно верному. Как бы то ни бы-
ло, задача наша - поиск ответа. И мы не имеем права отступить, поддаться
слабости, соблазниться славой и могуществом. Неважно, сколько на это уй-
дет времени, но наша задача должна быть выполнена.
   - Но Рай может стать основой самообмана, которого вы так опасаетесь.
   - Мы не имеем права рисковать.
   - Но вы должны понимать, что это не Рай. Не тот  старый  христианский
Рай с парящими ангелами, звучащими трубами и золотыми мостовыми!
   - Умом понимаю, мисс Робертс, что этого не может быть, - а  что  если
так оно и есть?
   - Значит, вот вам и ответ.
   - Нет. Нам не такой ответ нужен. Нам нужен не просто ответ,  а  ответ
ответов. Если мы удовлетворимся  таким  ответом,  то  перестанем  искать
главный ответ.
   - Ну что я могу вам посоветовать? - пожала  плечами  Джилл.  -  Тогда
отправляйтесь туда и докажите, что это не Рай. А потом  возвращайтесь  и
продолжайте работу.
   - Мы не можем рисковать, - повторил кардинал.
   - В каком смысле? Вы боитесь, что там действительно Рай?
   - Не только. Ватикан в любом случае не выиграет. Это  будет  то,  что
вы, люди, зовете ничьей. Если это не Рай, мы столкнемся с тем, что  мно-
гие из наших сотрудников р