На полу рядом с ним стояло несколько устройств,  часть  из
которых мне удалось узнать.
   - Телевизор?
   - Вроде того.
   - Телевизор - да, - приказал я, желая не выглядеть  олухом,  но  ящик  не
откликнулся.
   - Телеприемник - да... Снова никакой реакции.
   - Экран - да... Кино - да...
   Ксения засмеялась и, скинув ботинки, забралась на матрас.
   - У него есть имя. Его зовут Ванек.
   - Ванек - да!
   - Нет, Миша, это тебе не гриль. Ванек - связь, сеть Б.
   - Говорите, - раздалось из телевизора, хотя экран остался черным.
   - Буфер ноль сорок три, пожалуйста,  -  проговорила  Ксения,  не  повышая
голоса.
   - Ноль сорок третий вас слушает.
   - Сообщение  на  адрес  двадцать  четыре  -  триста  двенадцать.  Кенгуру
проголодалась.
   - Двадцать четыре - триста двенадцать,  сообщение  записано.  Спасибо  за
звонок.
   - И что это было? - поинтересовался я.
   - Сейчас начальство получит послание, и за нами пришлют. Перекусить  пока
не хочешь?
   Я понял,  что  Ксении  не  так  интересно  меня  покормить,  как  хочется
похвастаться своей техникой, и отказывать ей в этом я не видел причин.  Обед
из трех  блюд  она  приготовила,  не  вставая  с  матраса.  Несколько  имен,
несколько чисел,  пара  команд  -  и  в  стене  над  телевизором  неожиданно
открылась ниша, из которой выехали две полочки с подносами.
   - Как ты запоминаешь всю эту абракадабру?
   - Это гораздо легче, чем чистить картошку.
   - А где у тебя стулья?
   - А зачем они нужны? Садись на кровать или на Ванька, он выдержит.
   - Да, шагнули потомки, ничего не скажешь.
   - Вообще-то у нас так живут не многие.
   - Сейчас, наверное, уже никто.
   Я хотел выглянуть в окно, но вспомнил, что Ксения его выключила. То,  что
происходило на  улице,  никак  не  сочеталось  с  Ваньком,  интеллектуальной
люстрой и бифштексом, который жарится самостоятельно. Когда Россия напала на
Балтийский Союз, у меня исчезли даже пуговицы с рубашки; а здесь, в квартире
Ксении, все оставалось по-прежнему мило и уютно.
   - Есть такие категории госслужащих, которые нужны  любой  власти,  и  она
всегда будет о них заботиться - несмотря ни на что.
   Доев мясо с картошкой и выпив стакан теплого  лимонада,  я  вопросительно
посмотрел на Ксению. Она убрала подносы в нишу и закрыла дверцу.
   - Что-то они опаздывают, - забеспокоилась Ксения. - Ванек -  связь,  сеть
Б. Буфер ноль сорок три.
   - Ноль сорок третий вас слушает.
   - Подтвердите мое сообщение на двадцать четыре - триста двенадцать.
   - Сообщение записано.
   - Его получили?
   - Минуточку... Сообщение не востребовано.
   - Этого не может быть. Проверьте адрес.
   Ванек замолчал и после долгой паузы объявил:
   -  Адрес  двадцать  четыре  -  триста  двенадцать  разбронирован.  Хотите
отозвать сообщение?
   - Что?! Проверьте еще раз.
   - Адрес не занят.
   - Отзываю. - Ксения обхватила голову руками и принялась раскачиваться  из
стороны в сторону. - Вот так номер. Это не пропажа кофемолки. Это...
   - Ты потеряла связь?
   - Не знаю. Есть еще один канал, аварийный. Так, мне нужно в город. Заодно
послушаю, что там говорят.
   - Одна не пойдешь.
   - Сиди помалкивай! - раздраженно  бросила  Ксения.  -  В  шпионов  играть
надумал? - Она  быстро  зашнуровала  ботинки  и,  превратив  часть  стены  в
зеркало, поправила прическу. - Миша, я скоро вернусь. Ванек, показывай.
   Экран засветился, послышалась легкая музыка.
   - Захочешь переключить канал - назовешь номер. Еще он понимает "громче  -
тише". Чтобы выключить, нужно сказать "надоело".
   Умный телевизор распознал кодовое слово и отключился.
   - Теперь о сантехнике. Вон в том углу...
   - В этом пока нет необходимости, - процедил я.
   Отдав Ваньку  соответствующее  приказание,  я  некоторое  время  созерцал
красивые пейзажи, потом опомнился и потребовал:
   - Четвертый.
   На экране возник обаятельный дядя, ловко колотящий двух дебилов.
   - Седьмой.
   - Не верьте сплетням, не верьте слухам. Верьте живым  людям,  -  произнес
голос за  кадром.  Это,  безусловно,  была  реклама.  -  Человек,  обещающий
миллионам, не может соврать.
   Я усомнился в бесспорности этого  заявления,  но  переключать  Ванька  не
спешил. Мне стало  жутко  интересно,  какой  товар  будут  навязывать  через
двадцать лет.
   По  зеленому  полю  гуляла  девочка-подросток  и  собирала  цветы.  Якобы
случайно заметив камеру, она обернулась и проворковала:
   - Папа всегда говорил, что если хорошо учиться, то в жизни можно добиться
многого. Раньше я думала, что папа обманывает, ведь он тоже  хорошо  учился,
но...
   К девочке подошел  высоколобый  мужчина  и,  пополнив  ее  букет  крупной
ромашкой, продолжил:
   - Я получил диплом окулиста, но не смог найти  работу  по  специальности.
Нужно было  кормить  семью,  и  я  устроился  на  мусоросборник.  Дочь  меня
стеснялась, но больше всего я боялся, что жене надоест такая жизнь, и она...
   К ним присоединилась женщина в легкомысленном сарафане.
   - Я понимала, что муж ни в чем не виноват, но мне  так  хотелось  второго
ребенка. Это было невозможно, потому  что  я  должна  была  подрабатывать  -
зарплаты мужа не хватало. Но теперь...
   - Мы приехали на Свободную Землю, и я занимаюсь своим делом,  -  радостно
сообщил мужчина.
   - Я хорошо учусь, потому что папа прав, - поддержала его девочка.
   - Свободная Земля даст вам то, к чему вы стремитесь, - произнес голос  за
кадром.
   Камера отъехала назад и показала выпирающий живот женщины.
   - Врачи говорят, что у нас будет двойня, - сказала она.
   По экрану проплыли пологие холмы, просторные луга и кудрявый лесок вдали.
   - Двойня так двойня. Места хватит на всех, - подытожил голос. - Свободная
Земля. Обратитесь в региональное представительство.
   - Кто сказал, что водка должна быть вкусной?! -  гаркнул  новый  персонаж
так, что я вздрогнул. - Водка - это просто водка. Пейте водку!
   - Проблемы с потенцией? -  презрительно  скривилась  сисястая  бабеха.  -
Никаких проблем! Нейростимулятор "Шалун". Тс-с-с! Никто и не заметит!
   - Все мы смертны, - изрек симпатичный старикашка с мудрыми морщинками под
глазами. - Жизнь каждого из нас когда-нибудь да закончится,  но  прожить  ее
можно по-разному. - Он прикурил  и  с  наслаждением  затянулся.  -  Сигареты
"Ангел". Успевает тот, кто не торопится.
   - Вы слышали о новом белье "Венера"? О-о-о!  Оно  не  только  хранит  мои
регулярные тайны, но и помогает чувствовать себя желанной для моего  супруга
и кое-кого еще.
   Я откинулся на кровати  и  в  нижней  части  живота  почувствовал  легкий
дискомфорт. Шрам тут был ни при чем, просто мне захотелось в туалет.  Ксения
обещала скоро вернуться, и я решил потерпеть, но вспомнил,  что  в  квартире
нет перегородок и, стало быть, удобства находятся здесь же, в общей комнате.
Справиться с моей маленькой проблемой нужно было до того, как придет Ксения.
   Я подошел к углу, на который она показывала, и сказал:
   - Туалет - да.
   Ничего не  произошло,  и  меня  охватили  тревожные  предчувствия.  Чтобы
угадать, как зовут унитаз, нужно перечислить сотню  имен,  а  чтобы  выбрать
правильную команду, не хватит и недели.
   - Санузел - да. Клозет - появись. Гришка - откройся, - стесненно забубнил
я.
   Если бы сейчас вошла Ксения, я  бы  этому  только  обрадовался.  В  конце
концов, потомки этот вопрос как-то решают. Например, здесь может  находиться
потайная комната, или угол изолируется ширмой, или Ксения просто  отойдет  к
окну. Меня устроил бы любой вариант.
   - Машка - да, Галька - да, Надька - да...
   Мне пришлось стиснуть колени. "Заказать суп и  помочиться  в  тарелку,  -
мелькнула шальная мысль. - Все равно они моются автоматически".
   - Эй, как тебя там?! - отчаянно крикнул я  в  сторону  закрытой  ниши.  -
Никодим? Степан? Варвара?
   Неожиданно в стене  выделилась  прямоугольная  панель  и,  развернувшись,
подставила мне маленькую раковину. Для писсуара она висела  слишком  высоко,
но мне уже было все равно. Я  с  наслаждением  опорожнил  мочевой  пузырь  и
только потом спохватился, что это безобразие нужно как-то убрать.
   - Варвара!
   Белая изогнутая емкость вздрогнула.
   - Смойся. Скройся. Спрячься. Давай быстрее, пока  хозяйка  не  пришла!  -
заорал я.
   Варвара бесшумно повернулась на сто  восемьдесят  градусов  и  въехала  в
стену. Я утер лоб и снова лег на кровать.
   - Вас опять приглашают на  так  называемую  Свободную  Землю?  Попробуйте
отыскать ее на карте. Попробуйте связаться с ней по сети.  Попробуйте  найти
того, кто там побывал. Хотите уехать -  выбирайте  Австралию!  Австралия.  У
всех трещит, но у нас не зашкаливает.
   Никаких пояснений за этим не последовало - на экране  закрутился  глобус,
выплевывающий сияющие точки. Светлячки покружились над земным шаром и  упали
обратно. В месте их приземления выросли стилизованные грибы ядерных взрывов,
из которых сложилось прозаическое слово "новости".
   Диктор поковырял в ухе и осклабился:
   - Мы тут в студии поспорили, смотрит ли  нас  хоть  кто-нибудь.  Ручаться
нельзя, но надеюсь, что говорю не в пустоту. Итак, в ваших Ваньках и Митьках
"Новости", и их ведущий - Петр Вельяминов. Главные события сегодняшнего дня.
Репортаж из Попечительского совета: бизнесмены Ирака  и  Кувейта  оспаривают
право  на  приобретение  Эрмитажа.  Скандал  на  аукционе   Кристи:   карета
государя-императора Александра Первого, проданная за семь миллионов динаров,
оказалась подделкой. И в рубрике  "Обломки  империи"  -  наше  журналистское
расследование о подтасовках  в  сводках  Комитета  радиационного  наблюдения
Свободной Земли.
   У  меня  возникло  ощущение,  что  я  ошибся  дверью.  Со  мной  говорили
по-русски, и значение каждого слова вроде было известно, но вот складываться
в осмысленные фразы эти слова не желали.  Я  таращился  на  заседание  Думы,
которая здесь почему-то называлась Попечительским советом, и не мог  понять,
откуда там взялись арабы. Я не возражал против того, чтобы все  национальные
меньшинства  выбирали  своих  депутатов,  но  бородатых  стариков  с  белыми
накидками на головах  в  зале  было  примерно  две  трети.  Они  по  очереди
восходили на трибуну и что-то гортанно выговаривали, а переводчик доводил до
моего сведения,  что  господа  парламентарии  не  могут  поделить  экспонаты
Эрмитажа.
   Затем  телевизор  показал  лондонский  Биг-Бен  и   карету,   оказавшуюся
ненастоящей. Диктор  еще  раз  упомянул  про  динары,  и  у  меня  сложилось
впечатление, что другой валюты в Англии нет.
   Тихо клацнул дверной запор, и в квартире появилась Ксения. На ней не было
лица.
   - Я получила счет за электричество, - многозначительно сообщила она.
   - И что?
   - Сумма указана не в рублях.
   - В динарах?
   - Ты уже осведомлен?
   - Сам догадался. От Ванька я  услышал  только  то,  что  в  Австралии  не
зашкаливает.
   - А я кое-что узнала.  -  Ксения  разулась  и  прошла  через  комнату.  -
Варвара, воду. Холоднее. Ой, что это здесь?
   Я сделал вид, что увлечен новостями.
   - Не красней, - рассмеялась  она.  -  Ничего  страшного,  но  на  будущее
запомни: Антошка.
   Ксения вымыла руки и, высушив их под тем же  краном,  откуда  только  что
лилась вода, скомандовала:
   - Варвара, пока.
   - Так что ты выяснила? - спросил я, желая побыстрее переменить тему.
   - После того как мы  разбомбили  Прибалтику...  -  отрешенно  проговорила
Ксения и вдруг умолкла. Мы некоторое время смотрели друг на друга, потом она
вздохнула и продолжила:
   - После этого ее приняли в НАТО. Вскоре европейские  страны  окончательно
объединились в Единую Европу. А еще через несколько лет Единая Европа начала
войну с США, теперь она могла себе это позволить. Воевали не  за  что  иное,
как за Россию.
   - И кто победил? Ставлю на Европу.
   - Не юродствуй.
   - Надоело, - отмахнулся я.
   Телевизор, о котором мы забыли, послушно выключился.
   - Победила действительно Европа, если это можно назвать  победой.  Россию
они все равно не получили, им теперь не до нас. Пока две империи колошматили
друг друга, на окраинах кое-кто поднял голову и окреп.
   - Кувейт, Ирак и прочие.
   -  Они  озолотились  на  топливе  и  чистых  продуктах.  А  когда   война
прекратилась, они пришли на руины и объявили их своей собственностью.
   - Руины?!
   - Нас это не коснулось. ООН  вовремя  лишила  Россию  вооруженных  сил  и
необходимости занимать чью-то сторону.
   - Теперь я понял. "У всех трещит" - это про счетчик Гейгера, что ли?
   - Наверное.
   - А Свободная Земля - это,  стало  быть,  Америка.  По  ящику  показывали
рекламу, звали туда на поселение.
   - Возможно, это последнее, что нам осталось. Я ведь  не  рассказала  тебе
самого главного.
   Еще до того, как Ксения произнесла следующую фразу, я уже все понял.  Она
вернулась одна. Она никого не нашла.  В  две  тысячи  двадцать  шестом  тоже
что-то сместилось: не пуговицы, не кофемолка, а то единственное,  что  могло
остановить этот кошмар. Ее секретный Отдел.
   - "Четыре нуля"?
   - Отдела не существует. Он  остался  в  другом  настоящем,  в  правильном
двадцать шестом. Здесь есть свои спецслужбы, но  к  дыроколу  они  не  имеют
никакого отношения.
   - Откуда такая уверенность?
   Ксения включила окно и, приложив ладони к прозрачной  поверхности,  долго
вглядывалась в темнеющее небо.
   - Я по-прежнему работаю в разведке, - сказала она. - В Гвардии Исламского
Порядка. От судьбы не уйдешь.
   - Значит...
   - Все потеряно. Чтобы выйти на Отдел,  нужно  вернуть  историю  в  старое
русло, а для этого необходимо остановить эксперимент, начатый  Отделом.  Это
круг, и нам из него не выбраться.
   - А если разыскать того, кто был связан  с  Отделом  в  твоем  настоящем?
Вдруг он даст какую-нибудь зацепку?
   - Я почти никого не знаю.
   - А Мефодий? Он подойдет?
   - Ты можешь его найти? - встрепенулась Ксения.
   - Он сказал, что сохранил квартиру в Перове. Там еще  собирались  открыть
музей. Но это он врал, конечно.
   - Мы же недавно оттуда!
   - Надо было переходить прямо в квартире. Если б не твоя  конспирация,  мы
давно бы с ним встретились...
   За  несколько  часов  на  улицах  ничего  не  изменилось:  то   же   море
автомобилей,  едва  ли  продвинувшихся  на   километр,   те   же   скорбные,
сосредоточенные беженцы с узлами и  чемоданами.  На  шестиполосной  проезжей
части машины выстроились в  восемь  рядов  и  все  ехали  по  направлению  к
Кольцевой. Москва отторгала людей, не заботясь о  том,  что  станет  с  ними
завтра. В своем упорном стремлении к одиночеству город беспощадно выдавливал
лишнюю биомассу.
   Теперь мы шли по течению и уже  через  полчаса  были  на  месте.  Стройка
окончательно рассыпалась, и определить, сколько  этажей  существует  в  этом
времени,  стало  невозможно.  Нижние  окна  здания  кто-то  затянул   мутной
полиэтиленовой пленкой, за которой виднелись приметы нищего  быта:  бельевые
веревки, снующие силуэты обитателей и дровяные  печки,  чьи  пыхтящие  трубы
выходили прямо на второй этаж. По сравнению с этим бараком  мой  старый  дом
казался воплощением  совершенства.  Трещина  в  стене,  забитая  почерневшим
тряпьем, и деревце, проросшее на крыше, не могли отнять у дома его  главного
достоинства: он все еще был пригодным для жилья.
   Мы зашли в подъезд. На внутренней стороне  двери  я  разглядел  истертый,
много раз закрашенный, но по-прежнему читающийся автограф "Димон" и чуть  не
завыл от тоски. Я попытался представить то, чего  лишился,  нажав  ребристую
кнопку на машинке, но список потерь получался слишком длинным. В том  списке
было все.
   Циферки давно отлетели, оставив на ветхом  дерматине  два  темных  пятна.
Звонок не работал, и я несколько раз ударил в дверь  ногой.  По  ту  сторону
загрохотали какими-то железками, и в узкой щели между  дверью  и  наличником
появились настороженные глаза.
   - Чего надо? - подозрительно спросил хозяин, заглядывая  за  наши  спины.
Костлявый подбородок старика уперся в стальную цепочку, и  его  нижняя  губа
оттопырилась, обнажив редкие гнилые зубы.
   - Нам бы Ташкова повидать, - проговорил я как можно ласковее.
   - Нет таких, - быстро ответил хозяин, но уходить почему-то не торопился.
   - Ташкова нам, Мефодия, - умоляюще проговорила Ксения. -  У  нас  к  нему
важное дело.
   - Какое? - оживился он, не теряя, впрочем, бдительности.
   - Нам нужен Ташков, - настойчиво повторил я.
   Дверь захлопнулась, внутри что-то звякнуло, и она открылась снова.
   - Заходите, - пригласил старик, тревожно прощупывая взглядом лестницу.  -
Быстрее, тепло уйдет! На кухню пожалуйте.
   Я узнал свой  гарнитурчик  и  квелую  занавеску,  из  которой  солнце  за
двадцать лет выело так раздражавшие меня розовые цветочки. Вместо допотопной
газовой  плиты  стояла  покрытая  ржавчиной  "буржуйка",  на  ней,  наполняя
помещение смрадом,  кипела  кривобокая  алюминиевая  кастрюля.  Трудно  было
поверить, что в нескольких остановках от этого убожества находится  квартира
Ксении,  напичканная  умопомрачительной   техникой.   Казалось,   мы   вновь
перенеслись в прошлое, в какие-то дикие времена, где люди питаются собачьими
консервами, а шедевры литературы полосуют на самокрутки.
   - Слушаю вас, - напомнил о себе хозяин. - Учтите: в долг больше  не  даю,
только за наличные. Есть тушенка, фасоль, сухой картофель,  -  скороговоркой
перечислил он. Затем повернулся к Ксении и добавил:
   - Утонченным натурам могу предложить духи.
   - Какие духи?
   - Что значит "какие"? - возмутился старик. - Духи  -  они  и  есть  духи!
Пахнут приятно.
   - Мы не за этим, - сказал я. - Нам бы Ташкова разыскать.
   - Не за едой? - растерялся он. - Зачем же я вам понадобился?
   Ксения носком ботинка подвинула мне табуретку - я собирался  сесть  прямо
на липкий пол.
   - Дедуль, не шути так, - предупредила она, но я уже знал: он и не шутит.
   Человек выглядел гораздо старше  Мефодия,  передавшего  мне  дискеты.  Ни
лоска, ни блеска - лишь  сгорбленный  скелет,  обтянутый  пупырчатой  кожей,
Вместо мускулатуры - стариковские сухожилия, похожие  на  лапки  насекомого.
Крупный нос между дряблыми щеками  заострился  и  приобрел  форму  маленькой
чахлой свеклы. Одет, вернее,  завернут  старик  был  во  что-то  такое,  что
одновременно напоминало и плед, и мешок.  Глаза...  нет,  посмотреть  ему  в
глаза я не решился.
   - Так это и есть Мефодий, - сказала Ксения и тактично покинула кухню.
   Проводив  ее  тревожным  взглядом,  Мефодий  воззрился  на  меня,  требуя
объяснений.
   - Не бойся, - успокоил я.
   - Я, милок, давно ничего не боюсь, - проговорил он, разворачивая один  из
слоев своей одежды-капусты.
   В его ладони появился  компактный  хромированный  револьвер.  Мефодий  не
угрожал, он лишь показывал, что обидеть его будет непросто.
   - Узнаешь? - спросил я, поворачиваясь то анфас, то в профиль.
   По дороге сюда я мечтал только об одном: плюнуть Мефодию в  морду  -  но,
глядя на это ничтожное существо, разгуливающее  по  собственной  квартире  с
дамским револьвером, я растерялся.
   Мефодий-плагиатор тоже был жалок, однако им  двигало  тщеславие  -  черта
низменная, но человеческая, родная. Пытаясь обыграть  судьбу,  он  оставался
по-своему честным и принял личное участие в тотальной лотерее под  названием
"Перекрои историю".  Кто  мог  предвидеть,  что  тираж  обернется  гусарской
рулеткой, где вместо полупустого барабана - пулеметная лента, которой хватит
на всех. Он был подлец, но его подлость вписывалась в какую-то логику.
   Мефодий, которого я встретил здесь, вызывал лишь чувство гадливости. Меня
не интересовала его биография - человек зарабатывал на чужой беде,  и  какое
бы он ни пережил лихо, оно не могло ни оправдать, ни объяснить этого.
   - Послушай, Ташков, ты серьезно меня не помнишь?
   - Вроде на меня похож - в молодости. Нет?
   - Да, Ташков. Тебе привет от...  -  я  назвал  десяток  имен,  начиная  с
родителей и заканчивая Кнуто