себе шею.
   - Это лучше, чем всю жизнь... смотреть рекламу.
   - Пожалуй, да. Где экран установим?
   - Сзади.
   - Заткнитесь там! - не выдержал солдат.
   - Как скажешь. А скоро на месте будем? - поинтересовался я.
   - Считай, уже приехали.
   Мы с Ксенией переглянулись.
   - Ноги не сломай, - прошептала она.
   Задняя стенка грузовика мгновенно исчезла, и в глаза ударил яркий свет.
   - Что это? - испуганно воскликнул конвоир, вскакивая с места.
   Я встал на самый край пола. За ним неслась дорога - слишком быстро, чтобы
прыгать.
   - Стрелять буду, - неуверенно предупредила черная рубашка.
   - Он может, - сказала Ксения.
   - Да.
   Пуля от этой твари или раздробленные кости, ничего себе альтернатива! Или
всю жизнь "смотреть рекламу". Ну уж нет.
   Я развернулся спиной к дыре и, взявшись  за  скамейку,  опустил  ноги  на
летящий асфальт. Поймать скорость и побежать за  машиной  не  удалось,  и  я
потащился по асфальту как куль с песком. Подтянуться и залезть обратно я  не
мог - пальцы соскальзывали с гладкой доски, а больше уцепиться  было  не  за
что.
   Я смотрел вниз, с ужасом понимая, что долго не  продержусь,  а  в  голову
лезло совсем не то, что нужно. Узелки. Кажется, часть из них  развязывается.
Она сказала, что машинку у Алены забрали. Кто? Некому. Ксения не  возражала,
чтобы машинка осталась у Алены. И она... знала это заранее. Почему Ксения не
могла отдать ей свою, ведь ее машинка лучше,  без  трехчасовой  погрешности.
Зачем я им нужен? Кого я играю в этом безумном представлении?
   - Ну что же ты? - прокряхтел я. - Давай за мной!
   - Отпусти лавку, а то руки здесь останутся!
   Я не собирался прыгать, но пальцы сорвались сами. Я по инерции  покатился
за грузовиком, и мокрый, весь в мелких трещинках асфальт завертелся  вокруг,
врезаясь то в грудь, то в спину. Ожидание очередного удара  растягивалось  в
вечность, и каждый раз я успевал побеседовать со всевышним,  исповедаться  в
грехах и попросить о милости.
   Через пятнадцать или пятьсот вечностей - кто  их  считал!  -  смертельная
карусель наконец остановилась. Я лежал на дороге и гадал, осталось ли в моем
организме хоть что-нибудь целое.  Потом  приподнялся  и  сел  -  было  очень
больно, но мне это все же удалось. Впереди я увидел Ксению.  Она  дышала,  и
одно только это сделало меня  счастливым.  Ксения  подняла  голову  и  часто
заморгала. Ее левая щека была обезображена большой ссадиной, на которую  уже
налип песок. Она тронула подбородок,  и  уставилась  на  свои  окровавленные
пальцы.
   - Лицо? - с ужасом спросила она.
   - Пустяки.
   Я поднял Ксению на ноги и начал отряхивать.
   - Смотри! - крикнула она.
   Сзади двигался белый фургон. Он развернулся боком,  и  на  его  кузове  я
прочитал: "Москарго". Рядом с ним  давилась  плотная  очередь  столкнувшихся
автомобилей. В начале цепочки лежала бесформенная  жестянка  желтого  цвета.
Такси.
   - А ты говорил, гелиоплан.
   Кусок голубой обшивки принадлежал, конечно, не самолету. Но откуда я  мог
знать, что  лист  брони,  свалившийся  перед  нашей  "Волгой",  прилетел  из
будущего?
   Единственная машина,  не  пострадавшая  в  аварии,  медленно  отъехала  в
сторону и, свернув на перекрестке, умчалась прочь. Это  был...  ярко-красный
"ЗИЛ-917". Но почему  он  повернул?  Он  должен  либо  поехать  прямо,  либо
врезаться.
   - Значит, все произошло из-за нас, - сказал я. -  Ты  специально  выбрала
эту дату?
   - У меня не было времени.
   На нас стали обращать внимание, и мы доковыляли до тротуара.
   -  Снимем  в  гостинице  номер,  -  предложил  я.  -  Перемажемся  йодом,
отлежимся. У меня еще остались деньги. Наши нормальные деньги.
   - Нельзя, завтра четверг.
   - Будем перемещаться по полдня назад до тех пор, пока раны не заживут.
   - Хорошая идея. Ты делаешь успехи.
   - Мы теперь знаем, с чего все началось.  Мы  сможем  не  откорректировать
аварию, а вычеркнуть ее совсем. - Сказав это,  я  внимательно  посмотрел  на
Ксению.
   - Правильно, - согласилась она.
   - Мы предотвратим все это безобразие, не вмешиваясь в прошлое: просто  не
позволим нас арестовать там, в две тысячи шестом.
   - Да-да, - ответила она невпопад.
   - Ксения... я тебе не верю.
   Она поняла сразу. Она не пыталась уйти от ответа, хотя могла бы,  ведь  я
стал ее заложником - ее и проклятого дырокола.
   - Немудрено, что ты догадался. Все пошло кувырком, ты и сам видишь. Никто
не предполагал, что операция закончится так плачевно. Надеюсь, в этом ты  не
сомневаешься?
   - Кто вы такие?
   - Ты ведь в штабе служил, да, Миша?
   - Мы встретились не случайно.
   - Разумеется. Ты помнишь, что означает гриф "три нуля"?
   - Наивысшая степень секретности.
   - Там, где я работаю, на документах ставят не три нуля, а четыре.  Можешь
представить, что это такое?
   - С трудом. О вашей конторе не знает никто. В принципе вас вообще нет.
   - Нас не существует даже для президента. И  ты  требуешь,  чтобы  я  тебе
открылась.
   Мы дошли до узкой  улицы,  застроенной  панельными  семиэтажными  домами.
Здесь было не так людно, и мы остановились отдышаться. Ксения протянула  мне
свою сигарету.
   - Ты здорово  придумал  насчет  вечной  среды.  В  четверг  нам  соваться
нежелательно, - проговорила она, морщась от боли. Кровяная корка на ее  щеке
начала подсыхать. - Миша,  мне  необходима  твоя  помощь.  Я  могу  на  тебя
рассчитывать?
   - Выдай хотя бы минимум информации, - упрямо заявил я. - Мне надоело быть
безмозглой кеглей. Что мы собираемся делать, а главное - для чего?
   - Нужно взять у Алены твой дырокол. Почему - тебе известно.
   - А что же ты с самого начала?.. На кой черт мы лезли во все эти  аварии?
И... ты правда забрала у матери лекарство?
   - Да. Я надеялась, что во всем виноваты мы. Так было бы лучше.  А  теперь
придется  отменить  операцию.  Пойдем  поищем,  где  можно   отдохнуть.   На
стимуляторе долго не продержишься.
   Гостиница, в которой мы ночевали в прошлый раз, находилась в  двух  шагах
от перекрестка, но туда нам было нельзя. Там уже сняли номер другие Ксения и
Миша. Он подыхал, а она его лечила. Завтра он поправится и втрескается в нее
по  уши.  За  ними  начнут  охотиться   скучные   мужички   с   задрипанными
чемоданчиками. Завтра будет тяжелый день.

***

   Мы сказали дежурной, чтобы нас  разбудили  в  десять  вечера.  Нормальная
просьба, если не считать того, что часы уже  показывали  половину  девятого.
Потом Ксения отошла в дальний угол  и  открыла  в  центре  комнаты  дыру.  В
темноте плоскость была почти не заметна.
   Мы  перебрались  в  блеклый  полдень.  Номер  только  что  убрали   после
предыдущих постояльцев,  и  аромат  чужих  духов  перемешался  с  удушливыми
запахами моющих средств.
   Ксения приняла душ и, натершись бесцветным гелем из своей аптечки,  стала
собирать уже знакомый стальной карандаш. Теперь он состоял из трех частей  и
был в полтора раза длиннее. Ксения показала, как с ним управляться и, скинув
халат, легла на живот.
   Пока она устраивалась на кровати,  я  успел  мельком  увидеть  ее  грудь.
Второй размер, отметил я, и  тут  же  устыдился:  негоже  это  -  переводить
совершенство в номера и сантиметры. Судя по всему, Ксения была чуть помоложе
меня. После двадцати пяти фигура у женщин начинает  округляться,  но  Ксения
сохранила  ту  необычайную  гибкость,  которой  обладают  лишь  совсем  юные
девушки. Она подтянула руки к голове и  не  заметила,  как  сбоку  выглянула
правая грудь - почти вся, до темно-коричневого  полукружья,  упиравшегося  в
накрахмаленную простыню. Сквозь тонкую блестящую  ткань  ее  трусиков  легко
угадывались очертания того, что было под ними спрятано. Резинка чуть сбилась
вниз, и за ней, между двумя  сходящимися  пригорками,  показалась  маленькая
родинка. Не ее ли она обещала продемонстрировать?
   Как только я приблизил регенератор к ее коже, Ксения  застонала  и  томно
выгнулась. Рана затягивалась  на  глазах.  Вскоре  капельки  засохшей  крови
осыпались, и на месте глубокой  царапины  осталось  лишь  розовое  пятнышко.
Минут через двадцать спина Ксении была в полном порядке.
   - Спасибо. Лицом я сама займусь, давай теперь тебя.
   Она поднялась с кровати, и я снова впился взглядом в ее тело. Ксения даже
не собиралась прикрываться,  только  накинула  гостиничный  халат,  но  пояс
завязывать не стала.
   - Ложись, чего ты ждешь?
   Уже не отдавая себе отчета, я  взялся  за  края  халата  и  развел  их  в
стороны. Ксения не сопротивлялась.  Она  позволила  себя  поцеловать,  потом
мягко улыбнулась и сказала:
   - Сначала обработаем ссадины.
   Она уселась на мои ноги, и я почувствовал, какая она теплая.
   - Будет щекотно, - предупредила Ксения.
   Первое же прикосновение металлического карандаша заставило меня вскочить.
Это был самый натуральный электрошок.
   - Что ты делаешь?! - воскликнул я, уворачиваясь.
   - Терпи. - Ксения придавила меня к матрасу и наступила на шею коленом.
   Внезапно в комнате появился кто-то посторонний, и она сказала:
   - Вы тут отдыхайте, а нам пора.
   Голос принадлежал Ксении, но доносился откуда-то  сбоку.  Перед  кроватью
стояли двое: еще одна Ксения и еще один... я.
   - Совсем не больно, - утешил меня я-второй. - Для твоей  же  пользы,  так
что не возникай.
   - Все нормально? - спросила Ксения, сидевшая на мне. - Одежду  поменяйте,
а то похожи на беглых каторжников.
   Двойники прошли к выходу и пожелали нам хорошего  отдыха.  Кажется,  Миша
хотел меня о чем-то предупредить, но не решился.
   Когда дверь за ними закрылась, Ксения продолжила экзекуцию и не слезала с
меня до тех пор, пока я, измотанный до смерти, не замычал.
   - Ну, все. Теперь... - Она провела ладонью по моей щеке и  засмеялась.  -
Выдохся?
   Я не мог пошевелить и пальцем, какая уж там  любовь!  Ксения  предвидела,
что спать в одной постели со мной ей будет хлопотно,  и  намеренно  измотала
меня своим регенератором. Или это я такой немощный?
   - Не волнуйся, форсированная терапия всегда тяжело переносится, просто  я
привыкла.
   Ксения включила лампу над зеркалом и, взяв со стула свой  пояс,  извлекла
из кармашка четвертый стержень. Я не представлял, как сумеет  она  выдержать
такую боль.
   - Мне еще надо с лицом поработать, а ты спи.
   "Нашла дурака, - подумал я. - Вот только отлежусь, малость приду  в  себя
и..."
   Сквозь сон я почувствовал, что кровать прогнулась, и у меня отняли  часть
широкого одеяла. Мне было не до комфорта. Вокруг по двое бродили  незнакомые
люди, но стоило мне к ним приблизиться, как прохожие превращались в  меня  и
Ксению. Парочки удивленно таращились  и  делали  вид,  что  не  слышат  моих
вопросов, а я так хотел их спросить, так хотел...
   - Да? - произнес женский голос. - Да, спасибо. Вставай, уже десять.
   Ксения спрыгнула на пол и удалилась в ванную. Мы спали вместе. Вот  черт!
Мы лежали под одним одеялом, и я  даже  не...  Или  все-таки...  Я  отчаянно
напрягал память, но не мог вспомнить ничего,  кроме  танка  под  раскидистым
деревом. Откуда это? Ах да, с обложки.
   Плеск за дверью прекратился, и Ксения, тряся мокрыми  волосами,  вошла  в
комнату. Трусики, которые и  так  мало  что  скрывали,  остались  в  ванной.
Значит, все же...
   Спохватившись, она убежала за халатом, а когда  вернулась,  на  ее  лице,
восстановленном и, как прежде, прекрасном, сияла загадочная улыбка. Чтобы не
остаться в долгу, я тоже улыбнулся - нежно  и  многозначительно.  На  всякий
случай. Спрашивать о чем-то было бы верхом идиотизма, и  я  решил,  что  все
прояснится само собой.
   Мы снова вошли в дыру, за которой среда еще только  начиналась.  На  полу
валялись грязные джинсы, а на спинке стула висела кожаная куртка, такая  же,
как у Ксении. Кровать была занята двумя полуобнаженными телами: одно - мое -
неэстетично развалилось на простыне, другое  -  Ксении  -  сидело  верхом  и
гладило мне спину. Выглядела композиция чертовски привлекательно. Как я  мог
не запомнить самого главного?!
   - Вы тут отдыхайте, а нам пора, - буднично произнесла Ксения.
   Миша смотрел на нас, как на  инопланетян,  и  я  решил  хоть  как-то  его
успокоить.
   - Совсем не больно. Для твоей же пользы, так что не возникай.
   - Все нормально? Одежду поменяйте, а то похожи на беглых каторжников.
   Пропуская Ксению вперед, я мимикой попытался предупредить Мишу, чтобы  он
не терялся и не был тюфяком, но до него вроде бы не дошло.
   В цокольном этаже гостиницы располагался маленький магазинчик, в  котором
мы и переоделись. Поначалу нас приняли за панков, но когда мы стали вынимать
из карманов деньги, нам  тут  же  предложили  кофе  и  угостили  сигаретами.
Продавец, не сводивший глаз с вороха купюр, не мог знать,  что  половина  из
них - "новые рубли", фантики.
   Мне пришлось сменить все, за исключением обуви. В новом наряде я смахивал
на средней руки ковбоя: голубые джинсы, плотная  клетчатая  рубаха  и  рыжая
жилетка. Продавец хотел "для ансамбля" всучить мне широкополую шляпу, но это
было бы перебором. У Ксении, кроме прочных армейских ботинок, уцелела еще  и
куртка. Протертая в нескольких местах до естественного цвета  кожи,  она  не
выглядела испорченной,  напротив,  даже  приобрела  некоторый  шарм.  Ксения
выбрала черные брюки и свитер цвета кофе с молоком.
   Через час мы были у Алены. Я вдавил кнопку звонка и держал  ее,  пока  не
надоело.
   - Нет никого, - предположила Ксения.
   - Сидим на кухне и торгуемся, кому открывать.
   - Ну и кому?
   - Мне.
   Внутри зашуршали, и я  поднес  к  глазку  кукиш.  Любимая  Мишина  шутка.
Негромко лязгнул хорошо смазанный засов, и из-за двери вышел Михаил. Это был
действительно он, только не тот, которого я ждал. Не я.
   - Где тезка? - спросил  я,  нахально  отталкивая  Мишу-младшего  в  глубь
прихожей. Уж мне-то известно, как можно и нужно с ним обращаться.
   - Опять ты? Никуда от тебя не деться, - проговорил  он  раздраженно,  но,
присмотревшись к Ксении, застеснялся и утих. - Ты вроде рукописи повез.
   - Сегодня что, понедельник? - насторожился я.
   - Среда, - уверенно ответила Ксения.
   - Конечно, среда, - подтвердил Миша-младший.
   - В издательстве я был позавчера, а сегодня мы с тобой поедем к Кнуту.
   - На кой он нам сдался? Ты же его сам выгнал.
   Желудку вдруг стало неуютно, и он зашевелился -  в  пределах,  отпущенных
ребрами. Я пока еще был не в состоянии осмыслить слова  Михаила,  но  что-то
подсознательное, забегая вперед, кричало: беда! Здесь, в две тысячи  первом,
события не имели права изменяться без моего ведома. Алена еще не  заполучила
машинку,  она  только-только  тянется  за  ней  и  даже  не  знает,  как  та
включается.
   Однако дверь открыл не я, а Миша-младший, и все остальное  уже  не  имело
значения.  История  не  согласилась  с  поправкой,  которую  я  внес   своим
появлением в прошлом,  она  все  переиначила,  и  какая  теперь  разница,  в
понедельник я был в "Реке" или в среду, куда на перекрестке свернул "ЗИЛ"  и
откуда в моей жизни появился приятель Костик.
   - Что-то не так? - догадалась Ксения.
   - Все. Все не так.
   Я вбежал в комнату. Алена сидела на диване с  неприкуренной  сигаретой  в
зубах.
   - Кого ты там привел? Совсем совесть потерял? Со своими шалашовками  сюда
являешься!
   - Машинку, - коротко сказал я и протянул руку.
   Алена покосилась на ладонь и демонстративно отвернулась.
   - Не знаю, что ты собираешься с ней делать, - проговорил я,  присаживаясь
рядом. - В любом случае у тебя ничего не выйдет.  Это  не  так  просто,  как
кажется, машинка - штука непредсказуемая.  Заказываешь  сто  грамм  икры,  а
получаешь тонну песка - и попробуй не съесть. Отдай, Алена. Все равно  я  ее
заберу.
   - Мефодий, я давно подозревала, что ты шизофреник. Тебе нужно лечиться.
   - Ты не брала?
   - Ты же с нее глаз не спускал! Спал с ней в  обнимку.  И  зачем  она  мне
нужна?
   - Отвяжешься ты от нас или нет? - Миша-младший встал между мной и Аленой,
недружелюбно сунув руки в карманы.
   - Ну-у, без тебя бы мы не  разобрались,  -  сказал  я,  отодвигая  его  в
сторону. И, не сдержавшись, добавил:
   - Без твой храбрости нам кранты.
   - Какой храбрости? - опешил он.
   - Ну как же! В ресторане у мексиканцев, не помнишь,  что  ли?  Главное  -
вовремя смыться, правда, Мишаня? И плевать, что тот, кого ты бросил, - ты же
сам.
   - Да ты... заткнись ты, понял!
   Я поднялся и несколько секунд смотрел в его снующие глаза.  А  когда  его
зрачки остановились против моих,  я  коротко  размахнулся  и  двинул  ему  в
челюсть. И испытал от этого настоящее удовольствие.
   - Все, хватит ломать комедию, - заявила Ксения.
   Она вплотную подошла к Алене и тихо, но достаточно внятно произнесла:
   - Улитка, акция "гонец" отменяется. Пакет поступает в мое распоряжение.
   - Сама ты улитка! - разозлилась Алена. - Мефодий, вы с  ней  что,  вместе
колетесь?
   - Сделай громче! - вдруг крикнула Ксения.
   Не дожидаясь, пока мы сообразим, чего она хочет, Ксения схватила пульт от
телевизора и нажала на кнопку.
   - ...и массовые митинги, о которых сообщил наш корреспондент в  Вильнюсе.
Теперь о новостях из-за рубежа...
   - Что они сказали? В Вильнюсе?
   - Вы точно оба... совсем...
   - Что в Вильнюсе? - заорал я, хватая Мишу за рубашку.
   - Давно уже... Ты как будто не проснулся! Не только там, вся Прибалтика с
прошлого года... Его прервал длинный звонок в дверь.
   - Еще гости! - взбеленилась Алена.
   - Ну! С прошлого года! Дальше!
   Ксения опустилась на диван возле Алены и потрясенно молвила:
   - Она верна.
   - Кто?
   - Энтропийная теория.
   - Отодвинься от меня, - зашипела Алена.
   В дверь  начали  стучать.  Нет,  это  не  истеричная  соседка  барабанила
кулачками - дверь выламывали. И выламывали, судя по треску, умеючи.
   - Что "с прошлого года"?! - требовал я от  Миши-младшего,  мотая  его  за
плечи.
   - Заваруха  эта.  С  независимостью.  Хотят  отдельно  жить.  От  нас,  -
промямлил он.
   Ксения молниеносным движением скинула Алену на пол. Рука Алены  оказалась
вывернутой за спину, а кисть - заломленной. Ксения  держала  ее  за  мизинец
легко и без всяких усилий, но та выла от боли.
   - Дырокол сюда, - спокойно приказала Ксения. - Мы торопимся.
   - Не-е-е... - заскулила Алена.
   - С-сука! - выдохнул Миша и ринулся к женщинам, но я его снова ударил. На
этот раз я попал в ухо, и он, отлетев к столу, врезался в монитор.
   - Все, все, Мишка, я поняла!
   Дверь с грохотом упала на пол, и по ней тяжело пробежали чьи-то ботинки.
   - Ксюша! Дыру!!
   Ксения перекувырнулась через  голову  и  растворилась  в  воздухе.  Сзади
раздался какой-то звук - передернули затвор? - и я,  не  разбираясь,  рыбкой
запрыгнул в ту точку, где только что исчезла Ксения.
   Прежде чем покинуть  последнее  считавшееся  родным  место  на  Земле,  я
разобрал пару яростных реплик, брошенных странно знакомым голосом.
   Приземляясь на чужой пыльный палас, я толкнул Ксению под  колени,  и  она
завалилась на меня.
   - Вот так и лежите, - прохрипел кто-то. - Не вставайте.
   Послышался металлический "клик-клак". Теперь уже я не сомневался: это был
затвор.
   Со стены на нас смотрела печальная кабанья  морда.  Рядом  с  ней  висела
большая фотография: крепкий мужчина в камуфляже держит за  уши  двух  убитых
зайцев.
   - Шевельнетесь - пальну, - сипло предупредил незнакомец. - Тушками  сдам,
- добавил он и нетрезво заржал.
   На вид ему было лет шестьдесят: безнадежно спившийся мужик, вся  старость
которого заполнена водкой и  грезами  о  славном  прошлом.  Хозяин  квартиры
производил впечатление человека беззлобного,  однако  он  был  пьян,  и  это
обстоятельство вкупе с карабином калибра 7, 62 в дрожащих  руках  не  сулило
ничего хорошего. Рыло убиенного зверя со стеклянными глазами, давний снимок,
увековечивший один из подвигов, и - возможность вновь стать героем.
   - Я  считала,  что  настоящие  охотники  уже  перевелись,  -  уважительно
заме