протестующе  кричали  на  руках  у  матерей.  Ребятишки  стояли
нахмуренные, удивленные. Сам Козберг, держа шапку в руках,  стоял  во  главе
семейной линии Верующих, лицом к  человеку  в  длинном  сером  плаще  поверх
обычной тусклой одежды поселенца.
   Незнакомец был с непокрытой головой,  и  его  всклокоченные  волосы  были
такими же серыми, как и плащ, так что трудно было разобраться, где кончаются
волосы и начинается ткань. На заросшем бородой лице был приклеен острый, как
клюв, нос и удивительно бледные, с красным ободком, глаза.
   Один глаз все время слезился, слезы капали на широкую бороду  и  блестели
на ней.
   - Грешники! - щелкнул голос, такой же повелительный, как  и  у  Козберга.
Заметный трепет пробежал по линии Верующих при этом обвинении.  Темная  Сила
пробралась на этот участок,  чтобы  поставить  свою  ловушку.  Тьма  тянется
только ко тьме. Ваше Небо закрыто облаками.
   Одна из женщин застонала. Два ребенка захныкали. Человек в  плаще  поднял
голову к небу, которое действительно было  облачным,  более  затянутым,  чем
обычно бывало по утрам, и запел, вернее, захрипел, как  ржавая  пила.  Слова
песни Нейл не понимал.
   Все еще глядя в небо, незнакомец повернулся к лесу и, не глядя  себе  под
ноги, тяжело пошел в том направлении. Верующие потянулись  за  ним,  мужчины
впереди, а Нейл присоединился к рабочим, которые держались в тылу.
   Конечно, это было просто совпадение, но облака сгущались,  жара  спала  и
откуда-то поднялся холодный ветер. Он подгонял их, пока они шли  на  поляну,
где лежал клад.
   Спикер трижды обошел  блестящую  кучу,  лежащую  на  земле,  взял  топор,
которым раньше работал  Ласья,  и  протянул  его  Козбергу.  Мастер  участка
перевернул инструмент лезвием вверх  и  стал  бить  его  тяжелой  частью  по
драгоценным предметам, превращая их в неразличимую массу мелких  обломков  и
пыли, в то время, как Спикер продолжал пение. Когда Козберг  отошел,  старик
вытащил из-под плаща бластер старого образца, посмотрел вниз и прицелился  в
груду осколков. Ослепляющий луч ударил по этой мишени, и зрители  попятились
от жара вспышки. Все, что осталось от клада после  этой  жестокой  расправы,
ушло в землю. Спикер обернулся к Козбергу.
   - Вы будете очищаться, будете искупать грех, будете ждать!
   Мастер участка кивнул косматой головой.
   - Мы будем очищаться, будем искупать, будем ждать.
   Они снова образовали процессию и пошли обратно через поля.
   Тейлос первый спросил у одного из старожилов:
   - Что будет дальше?
   - Только одно, - ответил ему ветеран Бринхольд. - Ляжем спать  на  пустое
брюхо. Ласья, почему ты не  помешал  этой  вонючей  мессе?  Зачем  ты  навел
старика на эту очистительную работу?
   - Да уж, - хором поддержали его товарищи. - Теперь мы  должны  поститься,
пока они умиротворяют Небо!
   Ласья пожал плечами.
   - Вы же знаете Закон. Лучше пару деньков поголодать, чем получить  полную
выучку.
   - Знаете, он прав, - поддержал Ханноза. - Просто нам не повезло,  что  мы
нашли это здесь. Около двух лет назад сам Козберг наткнулся на такой клад.
   Нейл повернулся к нему.
   - Здесь же?
   - Да. Козберг искал свою дочь. Она была странной девочкой и вечно убегала
в лес, когда ей удавалось вырваться из дома. Говорили, что у нее голова не в
порядке, - спокойное лицо Ханнозы  приняло  непонятное  выражение.  -  Я  бы
сказал, что у нее был атавизм - возвращение к тому состоянию, в котором этот
народ был раньше, до того, как стал Верующим. В моем мире  ходили  необычные
сказки о том, что раньше существовала другая раса; когда захватчики взяли их
землю, эта раса ушла в укрытие. Время  от  времени  люди  этой  старой  расы
заходят в дом, где есть новорожденный, и крадут  ребенка,  оставляя  на  его
месте своего.
   - Зачем? - спросил Нейл.
   На него накатила волна странного возбуждения, что и тогда, когда он думал
о спрятанном прутке.
   - Кто знает? Может, для обновления крови в их умирающей расе.  Во  всяком
случае, подменыш, как называли оставленного ребенка, был чуждым и странным и
обычно рано умирал.  Эйли  была  вроде  этого,  она  вовсе  не  походила  на
остальных Козбергов, так что вполне могла быть из другой расы.
   - Да, она и в самом деле была совсем другая, -  согласился  Ласья.  -  Не
повезло ей.
   - Что с ней случилось? - поинтересовался Нейл.
   - Я же тебе рассказывал - она заболела Зеленой Болезнью, и ее  выгнали  в
лес, как это всегда делается. Только ни к  чему  было  поднимать  такой  шум
насчет того, что она была грешницей. Она  никому  не  делала  вреда,  просто
хотела жить по-своему.
   - А это здесь - грех. В других местах - тоже. Никто  не  должен  покидать
стадо. Быть другом -  настоящий  непростительный  грех,  -  сказал  Ханноза,
ложась на свою койку и закрывая глаза. - Ложись и  отдыхай,  парень.  Мы  не
будем ни работать, ни есть, пока не кончится период очищения.
   - Это долго?
   Ханноза улыбнулся.
   - Это зависит от вознаграждения, которое  Козберг  даст  Спикеру.  Старый
Хайзендер весьма сообразителен в смысле выгоды и знает,  что  наш  уважаемый
мастер хочет до зимы очистить западные поля, так что они поторгуются.

***

   Они не нашли трубку, думал Нейл, лежа на койке ранним утром. Он не  видел
ее в той куче разрушаемых предметов. Когда он  рискнет  вернуться  к  своему
тайнику и взять ее? Здравый смысл говорил ему, что надо ждать  долго,  но  у
него чесались руки: он жаждал этой трубки, как его тело жаждало пищи. Где-то
в глубинах мозга  было  удивление:  почему  его  так  занимает  этот  чуждый
артефакт, почему эта вещь так притягивает его? Может, потому, что  она  дает
шанс на освобождение при условии, что он окажется  способным  отнести  ее  в
порт и продать? Или он просто хочет иметь ее? И это удивление было  окрашено
страхом.
   Нейл, как мог, боролся с этим сильным притяжением. Он устал физически, но
его мозг не успокаивался даже во сне. Он старался думать о всяких мелочах: о
листьях деревьев, о глубинах леса  за  вырубкой,  об  ароматах  деревьев,  о
ветре, качающем ветви и кусты.
   Видимо, он спал, потому что, когда он открыл глаза, было темно. Он  лежал
на своей койке, слышал скрип дерева, вздохи, бормотание кого-то из  соседей.
Он был здесь, на участке Козберга,  во  владении,  вырванном  у  леса  Януса
людской волей, упрямством и руками. Но где  же  он  был?  Где-то  в  другом,
правильном месте. Испуганный Нейл обдумывал это впечатление, пытаясь  понять
смысл через эмоции. Он был где-то, и то место  было  правильным.  Теперь  он
здесь - это неправильно, как поставленная не на свое место деталь машины  не
может работать.
   Жарко.  Он  заперт  в  ящике,   в   западне.   Он   осторожно   двинулся,
прислушиваясь, как животное, проникшее на территорию естественного врага.
   Ему хотелось выйти наружу, в холодную темноту, а  затем,  через  поля,  к
своему дереву, где лежало спрятанное. У  него  так  тряслись  руки,  что  он
прижал их к груди, где дико колотилось сердце. Выйти отсюда  -  в  ночь,  на
свободу!
   Осторожность удерживала его только до тех  пор,  пока  он  не  перешагнул
порог спального дома,  а  затем  его  захлестнуло  бурное  ликование,  и  он
побежал, как бы скользя по грубой поверхности полей, словно его вела связь с
тем, что ждало его в дупле дерева. Темно, конечно, но это не  та  тьма,  что
скрывается в спальном доме. И  опять  та  часть  мозга,  которая  могла  еще
удивляться и пока не была еще охвачена желанием, сжигающим Нейла,  отметила,
что он видел в этой темноте, что он него скрывалась  только  середина  самых
глубоких теней.
   Когда он добежал до грубо расчищенного места,  где  они  работали,  ветер
закрутился вокруг него, ласково приветствуя. Листья не шелестели теперь  под
ветром - они пели! И Нейлу тоже захотелось петь. Только  последняя  гаснущая
искра сознания задушила звуки в его горле.
   Воняет горелым... Нейл миновал то место, где Спикер  орудовал  бластером,
не сознавая, что его губы приподнялись как  бы  в  рычании,  что  глаза  его
горят, что в нем поднимается ярость, непропорциональная тому, что  случилось
здесь несколько часов назад. Нейл прошел сквозь завесу кустов к дереву.  Его
пальцы прикоснулись к коре, гладкой, приветствующей...
   "Почему приветствующей?" - спросил почти неслышный голос в Нейле. Но этот
голос исчез, когда пальцы перешли  от  коры  к  трубке.  Нейл  достал  ее  и
вскрикнул от восторга. Цвет - плавающий, комбинирующий  оттенки,  танцующий,
цвет откуда-то из  того  места,  где  Нейл  хотел  быть.  Это  ключ  от  его
собственной калитки, которую он должен найти!
   - Ну, так и есть, парень. Ты, значит, это сделал. Я так и думал.
   Нейл повернулся, пригнувшись и прижав трубку к себе. Тейлос! Тейлос стоял
там и ухмылялся.
   - Урвал от них, Ренфо? Неплохой фокус. Хватит, чтобы покрыть долг, хватит
для нас обоих!
   - Нет! - Нейл лишь частично вышел из чар, которые держали его с тех  пор,
как он проснулся в спальном доме. Единственное решение,  в  котором  он  был
уверен - что Тейлос не имеет и никогда не будет иметь той вещи, которую  он,
Нейл, держит в руках.
   - Ну нет, ты не скинешь меня с орбиты, Ренфо. Стоит мне  только  заорать,
как у тебя не останется никакого сокровища. Разве  ты  не  знаешь,  что  они
сделали сегодня с остальными?
   - У меня не будет, но и у тебя  не  будет  тоже,  -  сказал  Нейл.  Разум
постепенно возвращался к нему.
   - Тоже верно. Но я не позволю тебе уйти с ним. Парни  там  говорили,  что
такие штуки находят здесь во второй раз. А, может, есть и еще? И  от  такого
дела Сэма Тейлоса не отгонишь ни в жисть, никакому червяку из  Диппла  этого
не удастся! Вот увидишь!
   Нейл плотно прижался спиной к дуплу.
   - Нет!
   - Нет? - голос Тейлоса все еще держался на уровне обычного разговора,  но
рука его двинулась. При свете голубовато-зеленой луны Януса блеснуло  лезвие
ножа,  направленное  вперед  и  вверх.  -  Здешний   народ   не   стоит   за
кровопускания, так, по  крайней  мере,  говорили  парни,  но  я-то  ведь  не
Верующий, и ты тоже. И ты отдашь эту вещь!
   Нож резанул воздух. Тейлос, вооруженный голым  металлом,  жаждущий  того,
что держал Нейл, уже не был попрошайкой и лодырем, каким выглядел раньше.
   - Так, - из темноты выступили тени Козберга, его сына и двух рабочих.
   - Так, Зло все еще здесь, и грешники тоже! Хорошо, что мы следили  в  эту
ночь. Эндон, возьми маленького!
   Веревочная петля прижала руки Тейлоса к бокам,  остановив  его  возможное
сопротивление.
   Козберг посмотрел на Тейлоса.
   - Он не коснулся этого. Намерение - еще не полный грех.  Возьми  его  под
стражу. Его поучат, хорошо поучат!
   Второй жестокий рывок сбил Тейлоса с ног и вызвал у него несвязные  вопли
о пощаде и  попытки  оправдания.  Но  пинок  Эндона  объяснил  ему  мудрость
молчания.
   - А ты, - Козберг повернулся к Нейлу, - ты полный грешник, язычник!
   Ты нашел и скрыл! Ты навлек на нас гнев Неба!
   Его рука вытянулась с такой скоростью, какой Нейл  не  ожидал,  и  дубина
обрушилась на предплечье Нейла. Он невольно вскрикнул и упал на колени,  но,
несмотря на боль, не сводил глаз с выпавшей из рук трубки. Она выкатилась на
открытое место и лежала, теплая, прекрасная, сияющая в лунном свете. Но  так
было лишь одно мгновение. Козберг наступил на нее своим  тяжелым  сапогом  и
раздавил в порошок все это тепло и жизнь.
   Нейл  закричал,  бросился  на  пляшущую  тушу  мастера  участка,  яростно
разбрасывающего ногами опавшие листья и землю, но на него тут  же  обрушился
удар, сделавший Нейла слабым и беспомощным.
   Мрак. Головная боль и вонючий мрак, вызывающий тошноту. Мрак...
   Почему огонь стал мраком? Конечно  же,  он  лежал  в  пламени  и  не  мог
убежать.
   Огонь был и внутри, и снаружи - кругом. Весь мир пылал.
   Много времени прошло с тех пор, как он пришел в  себя  в  огне  и  мраке,
просил воды, катался по земляному полу, разрывая и так уже рваную одежду.
   Еще больше времени он пробыл в другом месте, о котором ничего не  помнил,
но оно было куда более важно, чем тьма и огонь.
   Ударил свет. Нейл зажмурился и  закрыл  лицо  руками.  Он  отшатнулся  от
света, который смешался с болью в голове и пожиравшим  его  огнем.  Но  свет
заполнил весь мир, и не было места, где можно было укрыться от него.
   - Взгляните на него!
   Отвращение, страх - эти эмоции дошли до него даже там, где он скорчился и
дрожал.
   - Зеленая Болезнь! Уведите его отсюда, у него Зеленая Болезнь!
   Другой голос хрипло каркнул:
   - Небо покарало грешника. Поступите с ним по обычаю, мастер участка!
   На Нейла накинули веревки, выволокли на свет, причинявший  страшную  боль
глазам. Его подгоняли, толкали, тащили  куда-то  на  подгибающихся  ногах  и
волоком по земле. Это был кошмар. Он не понимал его, все это скоро кончится,
и он снова вернется во тьму.

Глава 5

ИЗМЕНЕННЫЙ

   Вода... вода, бегущая по камням, поток под  открытым  небом...  пить  эту
воду, лить на горящее тело. Лечь в текущую воду...
   Нейл полз на коленях, щурясь от причинявшего боль света.  Но  здесь  были
места холодных теней, где  свет  приглушался,  экранировался,  и  эти  места
становились все шире.
   Ифткан... Силы Ларша напали на восходе луны, и кто-то слабый позволил  им
просочиться через Первый Круг. Так пал Ифткан, и Ларши  теперь  охотятся  за
беглецами из Башни.
   Нейл скорчился в зеленоватой тени и закрыл лицо руками. Ифткан...
   Ларши... Сны? Реальность? Вода... Ах,  как  нужна  вода!  Вздрагивая,  он
тащился между  деревьями,  ощупывая  руками  путь.  Ноги  тонули  в  гниющих
листьях, в мягкой земле. Над ним шептались ветви,  и  он,  в  конце  концов,
начал понимать их неясную чуждую речь.
   Теперь он слышал журчание воды. Этот звук рос и ревел в его ушах.
   Нейл наполовину сполз, наполовину скатился по склону к водоему, куда вода
поступала из  миниатюрного  водопада,  который  можно  было  охватить  двумя
руками. Нейл погрузился в воду, омыл руки и голову, всю верхнюю часть своего
горящего тела. Он жадно пил из сложенных ладоней и чувствовал, как  жидкость
бежит по его воспаленному горлу. Наконец, он вылез и лег, глядя  на  кружево
листьев и ветвей над головой, а высоко наверху был кружок чистого неба.
   Нейл провел руками по лицу, по голове. Что-то запуталось в его пальцах, и
он поднес их к глазам. Волосы, длинные мокрые волосы!
   Он долго смотрел на них, затем снова поднял руку к голове  и  ощупал  ее.
Купание частично освежил его мозг. Он - Нейл Ренфо, инопланетный рабочий  на
Янусе. Он был болен... болен.
   Он резко вскочил, холодная дрожь сотрясала его. Его пальцы ощупали  голый
череп; прядка волос, что выпала при его первом прикосновении к голове,  была
последней.
   Что с ним? Что с ним случилось? Его руки еще раз прошлись по  голове,  по
ушам, и застыли. Он сел, прижав колени к груди  и  тяжело  дыша.  Затем  его
глаза, все еще болевшие от света, увидели второй водоем, поменьше, в котором
отражалась нависшая листва. Он пополз к воде и наклонился над ней.
   - Не может быть! - вырвалось у него полусловами-полустоном, и  он  ударил
кулаком по поверхности воды, чтобы разбить это лживое зеркало,  стереть  то,
что оно показывало. Но рябь на воде успокоилась, и он снова увидел, не очень
отчетливо, но достаточно...
   Он опять потрогал голову - проверить правдивость отражения.
   Безволосая  голова,  уши  шире  человеческих,  с  заостренными   концами,
выступающими над верхней линией  головы.  И...  -  он  вытянул  перед  собой
дрожащие руки,  заставляя  свои  глаза  смотреть:  его  смуглая  кожа  стала
зеленой. И это не отражение зелени деревьев, не шутки солнечного света Януса
- он вправду стал зеленым!
   Лохмотья его рубашки давно исчезли, и он увидел свою голую грудь,  плечи,
ребра. Все было зеленым. Не стоило снимать еще остававшиеся на нем  брюки  и
разбитые сапоги - он знал, что цвет везде один. Он снова посмотрел  на  свое
отражение в воде. Он больше не человек. Он был Нейлом Ренфо...
   И был Айяром...
   Он сжимал и выкручивал свои руки, не сознавая этих отчаянных жестов.
   Айяр из Ифткана, лорд Ки-Кик. Ларши сломали  Первый  Круг,  они  были  во
Внешних Посадках. Был сезон Серого Листа, и другого посева быть не могло.
   Нейл раскачивался взад и вперед. Он не издал ни звука  и  ожидал,  что  у
него нет голоса. Конец... Конец... Настали предсказанные времена - конец.
   Потому что варварство Ларшей не было секретом. Они разрушали, и не сажали
вновь. Когда Ифткан пал, Старая Раса умерла, и свет жизни и  знания  ушел  с
планеты.
   Но он же был Нейлом Ренфо! Ифткан, Айяр, Ки-Кик, Ларш...  Он  отодвинулся
от водяного зеркала и затряс головой, пытаясь забыть то, что  он  увидел.  У
него жар, он просто бредит, вот и все. Его глаза болят от света,  так  ведь?
Вот они и сыграли с ним злую шутку. Ну, конечно!  Иначе  и  быть  не  может!
Однако, он больше не чувствовал сжигающего его жара. И он был голоден, очень
голоден. Нейл медленно поднялся, обнаружил, что  может  держаться  прямо,  и
пошел. Спотыкаясь, он то поднимался, то опускался по небольшим плотинам, под
которыми  плескались  маленькие  водопады.  Тут  росли  кусты  со  стручками
величиной с мизинец. Он механически сорвал их, вылущил семена и положил их в
рот. Он сделал это несколько раз и вдруг удивился: откуда он знает, что  они
съедобны? Почему, когда он взялся за них, ему  казалось,  что  он  ел  их  и
раньше?
   Ну, конечно, ел. Это же фисан, друг охотника, на него всегда  можно  было
рассчитывать в это время года, и он издавна угощался ими. Нейл остановился и
отбросил последнюю горсть, будто обжегшись. Он не знал о таких вещах, не мог
знать! Он снова сел на землю,  обхватил  руками  колени  и  опустил  на  них
голову. Его тело свернулось  в  клубок,  словно  хотело  опять  вернуться  в
небытие, в забвение. Может быть, если он заснет, то проснется по-настоящему,
в своем обычном виде? Но когда он снова поднял голову, то почувствовал  себя
живым и проворным, его  ноздри  раздувались,  ощущая  знакомые  запахи,  уши
насторожились и указывали на источники звуков.
   Приносящий боль солнечный свет ушел, сумерки  были  бальзамом  для  глаз,
мягкие тени не мешали видеть. Нейл видел каждую жилку на  листьях  -  такого
зрения у него никогда не было! Он легко пошел, мягко и уверенно ступая.
   Ниже по ручью  кормился  берфонд  с  детенышем.  Нейлу  не  потребовалось
смотреть из-за кустов: нос сказал ему,  а  уши  уловили  звук  жадно  жующих
зубастых челюстей. А  поодаль,  на  ветке  дерева,  распластался  кикфин,  с
любопытством  поглядывая  на  Нейла.  Берфонд,  кикфин.  Нейл  с  удивлением
повторял эти слова тихим шепотом. А в мозгу рисовались образы живых существ,
которых Нейл никогда, конечно, не видел.
   Его охватила паника, тяжелая,  как  луч  бластера.  Бластер?  -  спросила
другая часть Нейла. - Что такое бластер?  Его  руки  скользнули  по  голове,
прижали чудовищные уши. Берфонд - бластер... Воспоминания, чужие для  разных
половин его мозга, боролись между собой.
   Он был Нейлом Ренфо, сыном Свободного Торговца, рожденным в космосе.
   Мелани...  Диппл...  Янус...   проданный   Козбергу...   участок...   все
правильно.
   Он должен уйти отсюда, уйти к людям.
   Нейл отвернулся от ручья и побежал, петляя между  деревьями,  но  деревья
росли гуще и гуще, и он повернул обратно к открытому пространству  ручья.  У
него не  было  ведущей  тропы,  но  была  цель.  Должны  же  деревья  где-то
кончиться. Было открытое место,  и  там  были  люди,  люди  его  собственной
породы. Это просто горячечный сон, бред, и Нейл должен доказать это!
   Но пока он шел, уши и глаза рапортовали его мозгу, мозг давал  ответы  на
то, что они обоняли, слышали и видели, а Нейл Ренфо  совершенно  в  этом  не
участвовал. Его паническое бегство замедлилось, когда он больно  ударился  о
дерево. Его прерывистое дыхание стало успокаиваться, он снова поднял  голову
и отогнал дрожь и страх. Легкий шепот ветерка