, планировка
агрогородов. Дороги и транспорт, опытные поля с новыми, еще не освоенными
культурами, полная электрификация всего района, испытание новых машин. Да
мало ли дел у секретаря райкома!
  Но, несмотря на небывалый размах настоящих больших дел в районе, Никифор
Карпович по-прежнему питал особую любовь к Девичьей поляне, к ребятам из
ОКБ. Быть может, это оттого, что именно отсюда началось движение новаторов.
Пусть юношески незрелыми и наивными были их первые опыты. Пусть робко
прятались смущенные изобретатели в подземной оранжерее. Они уже давно вышли
на простор, и теперь их затеи, подхваченные комсомольцами всех колхозов,
стали достоянием района. Нередкими были здесь гости из других республик. Они
приезжали, чтобы посмотреть, как живут и трудятся выдумщики и энтузиасты из
колхоза "Путь к коммунизму".
  Никифора Карповича знали многие ученые в исследовательских институтах
столицы. Он стремился все новое испытать у себя в районе. Инженеры охотно
шли ему навстречу. Где же, как не в районе сплошной электрификации, и
особенно в Девичьей поляне с ее изобретательским коллективом, можно испытать
и проверить новые машины!
  - Зеленоват немножко, дорогой Вадим Сергеевич, - наконец заключил
секретарь, осмотрев бывшего "главного инженера" девичьеполянского
строительства.
  Багрецов усмехнулся. "Одна говорит синий. Другой - зеленый! Попробуй
отгадай тут, у кого же из них дальтонизм?" Он хотел было сказать об этом, но
Васютин, взял его за плечи, и оживленно продолжал:
  - Вид совсем не наш, не колхозный. Однако, несмотря на видимость хлипкого
здоровья, дело обойдется без нервных потрясений. Возьмем его, Ольгушка, на
испытания? Как ты думаешь?
  Он зашагал по комнате, слегка прихрамывая и потирая руки от удовольствия.
  Еще бы, для Васютина наступала волнующая минута. Он ждал ее два года!..
Как говорили в деревне: "Хлебом не корми нашего Никифора Карповича, а дай
ему новых изобретателей".
  Он искал их всюду, в каждом колхозе, на местном заводе, в МТС. К нему
приходили робкие мальцы с трубками чертежей, опытники-мичуринцы привозили
секретарю райкома семена нового, только что выведенного сорта ячменя,
конопли, особого сахарного горошка: Все, что было нового в районе, - будь то
скоростная кладка на сельском строительстве или простая машина для стрижки
овец, придуманная и тут же сделанная каким-либо колхозным механиком, - все
интересовало Васютина.
  Целый штат добровольных консультантов всегда окружал секретаря райкома.
Солидные инженеры с вагоноремонтного завода и преподаватели
сельскохозяйственного техникума буквально превратились в юных членов ОКБ.
Они были искренне увлечены новаторской деятельностью Васютина. Совместные
усилия деревенских новаторов и городских ученых, объединенных волей партии,
показали невиданные возможности в развитии сельского хозяйства и навсегда
уничтожили старое представление о деревне. Стирались грани, новое слово
"агрогород" вошло в сознание людей как действительность, а не мечта, о
которой раньше писали только в фантастических романах. Рождался новый
крестьянин, он же - рабочий, он же - ученый. Вся деятельность секретаря
райкома Васютина была направлена к осуществлению этой высокой цели.
  Не случайно его волнение перед сегодняшними испытаниями! Ночью московские
инженеры должны показать новые пути борьбы с капризами природы. И это они
сделают в районе Девичьей поляны - родине колхозного изобретательского
коллектива ОКБ.
  - Должен вам доложить, Вадим Сергеевич, - говорил Васютин, беспокойно
расхаживая по ковру, - что ваши первые опыты по искусственному орошению
понемногу развиваются. Но, как говорится, совсем в другом направлении. Пока
еще не все гладко. Много неудач у изобретателей, вместе с ними мы здесь
измучились: Ну, а вы наберитесь чуточку терпения и, главное, мужества. - Он
хитро улыбнулся. - Вам предстоит увидеть: необыкновенное:
  - За меня не беспокойтесь, Никифор Карпович, - хрипло сказал Вадим.
Возбуждение Васютина передалось и ему. - Я кое-что видел в московских
институтах.
  - Знаем! Опыты на лабораторном столе?
  Ольга развернула на столе карту.
  - Я, Никифор Карпович, хотела посоветоваться относительно своих опытов, -
с заметной ревностью к работам московских инженеров сказала она.
  Васютин положил на карту ладонь.
  - Обязательно заедем, посмотрим. Как Андрюшка? Поправляется? - спросил он.
  - Спасибо. Температура спала, но он еще очень слаб.
  У Ольги слегка дрогнули губы.
  - Береги сына, Ольга. Если ты дома нужна, то подождут и опыты.
  - Нет, что вы! - испуганно возразила Шульгина. - Сейчас Андрей спит. Я
звонила.
  - Смотри! - Васютин погрозил ей пальцем.
  Вадим обиделся: "Вот так Ольга! Вот так друг! Свадьбу затеяла, ничего не
написала. Сейчас сын у нее оказался, а в московском филиале ОКБ про это тоже
никому не известно: Нехорошо. Очень нехорошо".
  Никифор Карпович пододвинул к себе карту.
  - Десятую точку установили?
  На зеленых квадратах карты были вычерчены концентрические окружности. Они
напоминали Вадиму схематическое изображение сферы действия радиовещательных
станций по Советскому Союзу. Такую он видел в старых радиолюбительских
журналах. Кое-где круги заходили друг на друга, соприкасались вместе и вновь
расходились в разные стороны.
  - На месте все выясним, - сказал Васютин, надевая фуражку. - Кстати, какая
здесь освещенность? - он указал на угол квадрата.
  - Сто двадцать люкс.
  Никифор Карпович пожевал губами, что-то высчитывая, взял палку со спинки
кресла и решительным шагом направился к двери.
  - Надо еще раз промерить!
  У подъезда встретился Бабкин. Он хмуро шепнул Вадиму:
  - Не знаешь, зачем я потребовался?
  Багрецов пожал плечами.
  По асфальтированному шоссе машина выехала из Девичьей поляны. Промелькнули
длинные белые здания ферм, водокачка, силосная башня, летний птичник:
Потянулись поля.
  В открытой машине было свежо. Впереди показался знакомый холм, черный на
бледно-лиловом небе. И вот снова, как и три года назад, над искусственным
озером вспыхнула звезда. Она то появлялась, то исчезала за деревьями. Машина
огибала холм.
  Сверху доносились музыка, плеск весел, смех. Это молодежь каталась на
лодках по озеру.
  Вадим снова вспомнил те дни, когда из котлована в ведрах поднимался по
проволокам золотистый песок. Сколько воды утекло с тех пор из этого
искусственного озера на колхозные поля!..
  В небе замигали первые робкие звезды. Багрецов молча прислушивался к
шуршанию шин. Воздушный поток встречного ветра ударялся о лобовое стекло и с
тихим шелестом скользил по бортам машины.
  Пахло степными травами. Тихо гудел мотор.
  Ты посмотри,
    какая в мире тишь.
  Ночь
    обложила небо
      звездной данью.
  В такие вот часы
    встаешь
      и говоришь
  векам,
    истории
      и мирозданию, -
  про себя читал Вадим. Рука его лежала на маленьком томике стихов
Маяковского.
  Машина плавно остановилась.
  Ольга первой выскочила на дорогу. За ней, опираясь на палку, вышел Никифор
Карпович.
  Не зная, выходить или нет, Вадим и Бабкин остались в машине.
  Белое платье Ольги виднелось издалека среди темной поросли. Вот она
подошла к небольшому холмику, похожему на стог сена, перебежала к другому,
третьему. Холмов на поле было несколько. Странными и не на месте казались
округлые стога среди посевов.
  Васютин остановился на широкой меже. Его серый плащ сливался с вечерней
мглой, и только фуражка, такая же, как у Тимофея, будто светилась в темноте.
  Ольга подошла к крайнему стогу, и вдруг из-под него вырвалось яркое белое
пламя. Вадим привскочил.
  Огонь осветил Ольгу. Она на миг стала ослепительно белой. Шульгина перешла
к следующему стогу. Вновь вспыхнуло из-под него ослепительное пламя. Ольга
свободно стояла возле пылающего огня. "Значит, огонь холодный", - заключил
Багрецов.
  На опытном поле один за другим загорались белые костры.
  Но вот настала удивительная минута. Один из стогов приподнялся и нехотя,
словно колеблясь, потянул за собой пламя. Оно медленно поползло в вышину.
  Внизу появился небольшой яркий круг. На него больно было смотреть, как на
тигель с расплавленным металлом. Светящееся пятно быстро увеличивалось в
окружности, незаметно бледнея. Как на необычайном круглом экране, появилось
изображение колосящегося поля.
  Над полем повисла раскаленная белая спираль. Она закручивалась в
зеркальном рефлекторе, и свет ее падал на землю. Каким-то чудом вознеслась
вверх небывалая люстра для полей.
  - Аэростат, - прошептал Бабкин, указывая на лампу.
  Приглядевшись. Вадим заметил над рефлектором большое темное пятно и тонкий
кабель, идущий вниз. Видимо, этот прочный кабель подавал напряжение к лампе
и одновременно служил тросом, удерживающим привязной аэростат.
  Холодные Ольгины лампы все еще поднимались над полем. Ширились круги, они
все росли и росли. Из мрака вырастали диковинные растения с серебряными
листьями, расцветали какие-то цветы с лепестками из белого пламени.
  Пораженному Багрецову казалось, что на земле, как на мгновенном снимке,
застыли тысячи ацетиленовых горелок. Проходила минута, лампа поднималась
выше, лепестки пламени блекли и превращались в скромные цветочки клевера.
  Вот уже все поле загорелось яркой белизной. На отдельных участках
переливались все цвета радуги. Десять ламп, похожие на маленькие
разноцветные солнца, повисли в темном небе.
  Взглянешь вверх - черная пустота. Звезды будто навсегда померкли, и даже
луна стыдливо спряталась за облачко. А внизу?..
  Смотрите на волнующиеся хлеба, на зелень листьев и краски цветов. Высоко
поднялись лампы, исчез их слепящий свет, и день, радостный, нежаркий день,
опустился на землю.
  Вадим не мог оторваться от этого чудесного зрелища.
  - Ты понимаешь. Тимка, что это значит? - воскликнул он. - На Урале, в
далекой Сибири, когда солнце осенью не успевает обласкать своим светом поля,
зажгутся вот эти лампы, придуманные людьми! Тогда вновь потянутся листья к
свету, вновь распустятся цветы, дозреют хлеба и плоды! День станет длиннее!
  - Ольгушка, - услышал Вадим голос Никифора Карповича, - а что ты думаешь о
третьем урожае на твоих делянках?
  Вадим переглянулся с Бабкиным. Три урожая в год, да еще таких культур, как
специально выведенная для этой цели особая ветвистая пшеница (или, может
быть, найдется и ветвистая рожь?), кок-сагыз, свекла величиною с голову,
сочные корма! Какое фантастическое изобилие! Это только с одного участка! А
если таких полей, освещенных и ночью, как днем, будут тысячи и миллионы?
Если на севере, где никогда не сеяли хлебов, тоже заколосятся поля? Что же
тогда будет? И в воображении мечтательного Багрецова поплыли по рекам и
новым каналам страны баржи, груженные зерном, потянулись огромные составы с
хлебом. Хлеба будет столько, что государство сможет его для всех сделать
бесплатным. Да не только хлеб, а все, что растет и создается в нашей стране,
- все продукты человеческого труда. Наступит великая эра изобилия!
  "Открытый счет" - мечта девичьеполянских комсомольцев - станет для всех
действительностью. Впрочем, это будет даже без Ольгиных ламп:
  Вадим молча смотрел в темное небо, где только что погасли десять
удивительных солнц.
  - Стоишь, как обалделый, - прошептал Бабкин. - Слышишь, нас зовут:
  На обратном пути Вадим прислушался к разговору Ольги с Васютиным. Они
прикидывали, какова затрата энергии на облучение одного гектара ценных
технических культур. Обсуждали достоинство новых люминесцентных ламп,
специально присланных в Девичью поляну из московского института. Лампы
оказались по-настоящему экономичными, и сейчас уже имеется прямая выгода их
применения. Несколько смущала Васютина подвеска ламп на малых аэростатах.
Несмотря на простоту этого способа, у него было сомнение, как будут вести
себя эти воздушные шары во время осенних ветров. Может быть, более
рационально развешивать лампы на тросах, натянутых между мачтами? Васютин и
Ольга обсуждали все, что касалось дозировки света для разного сорта
растений. Сколько люкс требует кок-сагыз, а сколько кендырь. Все это было
проверено Ольгой еще раньше в своей подземной теплице.
  Трехлетняя работа не пропала даром. В содружестве с видными учеными из
сельскохозяйственной академии и инженерами-светотехниками Ольге удалось
получить практические многообещающие результаты. Первые опыты Тимирязева, а
затем Лысенко подкрепились дальнейшими успехами советских ученых.
  - Наш район стал как бы опытным полигоном для некоторых исследовательских
институтов Москвы и других городов, - сказал Никифор Карпович, повернувшись
к техникам. - Как вы помните, лампами Ольгушка начала заниматься давно. Это,
как говорится, ее инициативная работа. - Он ласково посмотрел на Ольгу. - А
вот сейчас уже московские инженеры покажут нам свои опыты. Но, как вы сами
понимаете, и Ольга и москвичи идут навстречу друг другу. - Васютин
наклонился над щитком, где светился циферблат часов, и спросил: - Когда у
вас кончается отпуск?
  - Через месяц, Никифор Карпович, - ответил Вадим. - Но мы не знаем,
останемся ли здесь надолго: Дел много. Английским языком надо подзаняться.
  - Полезно. - Васютин шумно вздохнул. - А вот мне зимой придется догонять
вас, сейчас из машины не выхожу: Гляжу я на вас, ребятки, до чего же вы
счастливый народ! - Он помолчал и спросил: - О работе Парамонова ничего не
слыхали?
  - Нет, - подал свой голос Бабкин. - Но я знаю, вместе с ним Кузьма
Тетеркин что-то конструирует.
  - Верно, и даже ваша доля, выдумщиков из ОКБ, заложена в машине
Парамонова. Я считаю, что за последние годы не было ничего более
удивительного, чем это изобретение. Повезло вам, ребятки. На днях приезжают
к нам в район гости из разных городов. Еще бы! Такого чуда никто в мире не
видел.
  - Мне кажется, Никифор Карпович, что несколько минут тому назад мы тоже
любовались чудесами, - заметил Вадим. - Я видел десять солнц. Сознаюсь
откровенно, вот Тимофей свидетель, не думал я ничего подобного встретить
здесь. Но стоило мне только пройти по улицам новой Девичьей поляны, увидеть
дома и сады, колхозного архитектора Копытина, тракторы с антеннами: - Он
перевел дух и запустил обе руки в свою развевающуюся шевелюру. - Да я, по
совести сказать, рот разинул: Всюду чудеса!
  - Которых все-таки не бывает, Вадим Сергеевич, - рассмеялся Васютин. -
Есть люди: советские люди: Вот их, поистине, можно назвать чудотворцами! Я
как-то во время отпуска поехал к товарищу на Дон, - продолжал он, - говорил
там с одним председателем колхоза об орошении. Старик думал провести трубы
на некоторые поля: Тут же мы с ним подсчитали, во что это ему обойдется.
Получилось - не много, не мало - около миллиона рублей. Я, конечно, глаза
вытаращил, а председатель набил трубку, закурил и спокойненько сказал: "Что
ж, это дело себя оправдает". - Васютин хитро прищурился. - Вот тогда я и
подумал о чудесах, таких, что никому не снились. Простой деревенский старик
по государственному, как министр, решает судьбу миллиона: А ведь это такие
деньги, о которых в деревне раньше и не слыхали.
  Издалека донеслось пронзительное шипение, похожее на шум падающей воды
или, скорее, на свист пара, выпускаемого из паровоза.
  - Слышите? - Никифор Карпович поднял палец. - Так во время войны
разговаривали наши "катюши". Знакомая, можно сказать, незабываемая музыка.
Увертюра перед боем. Есть еще небитые вояки на чужой стороне, которым не
терпится услышать эту музыку.
  Узкая речонка Камышовка к западу от Девичьей поляны неожиданно
расширялась. В этом месте она текла между обрывистых высоких берегов.
  И вот на правом берегу, на голом холме. Багрецов увидел беспокойный
огненный эллипс. Он метался, словно кто-то быстро вертел огромный факел.
  Вращение становилось все быстрее и быстрее, пока, наконец, эллипс не
превратился в яркую оранжевую полосу.
  Светящаяся полоса вдруг окуталась туманом. Почти в этот же момент Багрецов
почувствовал, как ему на лицо упала теплая капля, затем еще и еще.
  Машина приближалась к высокому берегу. Дождь становился все сильней.
  Вадим нахлобучил шапку, а Бабкин приглаживал намокший ежик волос и с
грустью вспоминал о фуражке.
  Ольга расстегнула свою сумочку и, вынув оттуда тонкий голубой плащ,
накинула его на головы своих друзей.
  Сквозь дождевую мглу Вадим различал на холме контуры какой-то сложной
установки. Он видел клетки металлической башни, укрепленной на многотонной
машине, и вращающийся огненный круг вверху этой конструкции.
  Да, теперь уже не было сомнений: то, что казалось эллипсом и светящейся
полосой, по мере приближения машины становилось похожим на ротор
необыкновенного реактивного мотора. Сопла с вырывающимся из них пламенем
были расположены по окружности ротора. Диск вертелся в бешеном вихре, он
увлекал за собой барабан, и из него, видимо, под большим давлением и с
огромной центробежной скоростью, выбрасывалась вода.
  Машина подошла к подножью холма и остановилась. Не успел Никифор Карпович
подняться с сиденья, как к машине быстро подбежал человек в черном блестящем
плаще.
  За шумом дождя и оглушительным шипением диска, который сейчас вертелся
чуть ли не над головой, Вадим не мог слышать их разговора.
  - Мне кажется, что центробежная сила не сможет далеко забросить дождевые
капли! - громко крикнул Бабкин.
  - Почему? - после минутного молчания возразил? Вадим. - Я читал, что на
этом принципе были основаны даже проекты пулеметов. Правда, это было давно,
- пояснил он.
  - Уверен, что струи вылетают под сильным давлением, - доказывал Тимофей. -
Может быть, они даже вращаются вокруг своей оси для дальнобойности. Иначе
вода будет распыляться.
  - Превращаясь в облако, в туман, - убежденно добавил Вадим. - Я даже
предполагаю, что эта странная машина и сделана для массового конвейерного
производства облаков, но только не в небе, а на земле.
  - Остроумная гипотеза, - буркнул Тимофей себе под нос. Он считал, что
товарищ его не услышит. Однако шум мотора уже не заглушал слова. Гудение
ротора давно перешло в тонкий визг, затем высокий свист, а сейчас, вероятно,
исчезло за пределами звуковых частот. Осталось лишь неприятное ощущение боли
в ушах.
  - Спорю на что угодно, - сказал Багрецов, протягивая руку Тимофею. - Моя
гипотеза не только остроумна, как вы изволили заметить, "уважаемый
профессор", но и правильна. Сколько раз вы читали о фантастических
предположениях, что в скором времени удастся из облаков вызывать дождь?
Подобные мечтания мне кажутся несколько наивными. В засушливых местах часто
неделями не встретишь над полями "и облачка. Его надо сначала сделать и
только потом уже мечтать, как спустить в виде дождя на землю. А тут вам,
пожалуйста, - Вадим указал на огненное колесо ротора, - производятся облака
из воды. Они поднимаются вверх и там, охлаждаясь, падают дождем на землю.
  - Удивительно просто! Ты же сам себе противоречишь, - возразил Бабкин. -
Охлажденное облако не всегда превращается в дождевые капли. Процесс их
образования куда более сложен, чем ты думаешь.
  - Знаю. Но ведь именно здесь, на месте рождения облака, легче всего помочь
ему превратиться через некоторое время снова в воду. Я говорю об известных
методах, которыми можно вызвать образование капель.
  - Например?
  - Добавлением солей, частиц угля. Тебе же понятно и ты читал о том, что
дымовые трубы в городах помогают вызывать дождь. Кроме того, водяные струи,
могут быть наэлектризованы. Тут много еще неясного, но я считаю, что именно
на принципе создания облаков основана эта дождевальная машина.
  - Не думаю, - продолжал упорствовать Бабкин. - Только механическое
разбрызгивание! Я, например, считаю, что можно изобрести способ посылки
водяной струи или капель на очень далекое расстояние.
  - Утопия, - насмешливо заметил Вадим.
  - Вообрази себе очень крупные капли, как бы заключенные в оболочку.
Увеличенное во много раз поверхностное натяжение или, скажем, еще
какой-нибудь способ создания плотности струи, капли:
  - А все-таки это должно быть облако! - упрямился Вадим. - Оно п