а думы у тебя в голове.
  Ольга с улыбкой обняла подругу, поцеловала в висок и сказала:
  - Все! Я уже позабыла о твоих провинностях. Советую и тебе позабыть о: Ну,
ты сама знаешь, о ком. Кстати, если ты играешь донну Анну на сцене, не
следует ей подражать в жизни. А Бабкин твой на Дон-Жуана совсем не похож.
  - Да провались он пропадом, анчутка белоглазый! - в сердцах воскликнула
Стеша. Слезы душили ее, подкатывали к горлу. Она уже не помнила, что
"анчутка белоглазый" сидит в кустах и слышит каждое ее слово. - Зачем он мне
сдался, губастый!
  Стеша в самом искреннем гневе, как только могла, начала поносить Бабкина.
Самое главное, что особенно оскорбляло ее, это утверждение Ольги, будто бы
она из-за этого приезжего мальчишки стала плохо работать. Нет, этого она не
могла стерпеть, тем более, что в словах подруги была доля правды. Только
из-за Бабкина и его расспросов она не успела полить все грядки.
  И оскорбленная "донна Анна" залилась такими горькими слезами, каких
никогда не бывает на сцене. Она размазывала их по лицу грязными кулачками,
всхлипывая от незаслуженной обиды и стыда. Казалось, что она готова полить
слезами все оставшиеся грядки, только чтобы Ольга никогда о них не
вспоминала.
  - Ну, будет, будет, - сурово сдвигала брови Ольга. Она растерянно гладила
подругу по голове, перебирала ее косички и не могла понять истинной причины
Стешиных слез.
  - Приставучий какой, - не унималась Стеша. Она тыкалась носом в плечо
Ольги, как котенок. - Навязался на мою голову! Говорила ему - уходи: - Тут
она сразу осеклась и, подняв глаза, посмотрела на Ольгу сквозь мокрые
ресницы. В их дрожании и радужном блеске Стеша увидела мутное расплывающееся
лицо. Кто знает, заметила ли Ольга, что она чуть не выдала себя? Стеша
всхлипнула в последний раз и подняла ведро.
  - Погоди, - остановила Шульгина. - Я хотела тебя предупредить, что лопнула
твоя затея. Помощь Буровлеву так и не удалась.
  - Да что ты, Оленька! - удивилась Стеша. - По всем правилам сделали. Сама
же нам из агролаборатории новый состав для подкормки дала. Девчата на
совесть старались.
  - Языком тоже перестарались, - перебила се Ольга. - На весь колхоз парней
ославили. Неужели ты не поняла, как мы с тобой на бюро договаривались? Если
вы хотели помочь Буровлеву, то без насмешек и крика. Стыдно, Антошечкина!
  Стеша заморгала ресничками.
  - Вот провалиться мне на этом месте, если кто из моих девчат проговорился:
Постой, постой: Ведь я забыла тебе сказать, что москвичи к нам ночью на поле
заявились. Может, они?.. Нет, не такие они ребята!
  - Буровлев ссылался на Бабкина. Этот малыш еще потешался над Ванюшей,
стыдил, говорил, что за него всегда девчата в поле работают.
  Антошечкина всплеснула руками:
  - А я-то дура: Ну, погоди ж ты, губастый!
  - Теперь поняла? Но довольно об этом. - Оля взглянула на часы. - Покажи
записи, мы еще успеем посмотреть их до конца твоего перерыва. Меня беспокоят
сеянцы тополей.
  :Бабкин от злости кусал полные губы. Он чувствовал себя провинившимся
мальчишкой, которого поставили в угол. Все это случилось так неожиданно, что
он даже не решился протестовать, когда Стеша толкнула его в кусты. Конечно,
он мог бы спокойно выйти и сейчас честно, прямо рассказать Ольге, как он
сюда попал. Но тогда каким нелепым покажется ей другое объяснение: почему он
спрятался.
  "Пожалуй, более глупого положения и не придумать, - размышлял Тимофей. - А
все-таки, если наплевать на условности и выйти?" Он уже собрался это
сделать, но вовремя остановился. Как-то Стеша его встретит после того, что
она узнала от Ольги? "Эх, надо было раньше! - с досадой подумал он. - А то
Ольга подумает, что, кроме всего прочего, я еще захотел подслушать их
девчоночий разговор".
  Тимофей стоял в полусогнутом положении и боялся пошевелиться, чтобы не
выдать своего присутствия. Одной ногой он попал в канавку с водой и теперь
чувствовал, как ленивое течение обходит ее с двух сторон. Он хотел было
вытащить ногу, но неосторожно поскользнулся и замер.
  Ольга приподняла голову, посмотрела на кусты, за которыми послышался
плеск, и снова углубилась в тетрадь.
  Холодно стало Бабкину. Сапог окончательно раскис, и теперь в нем ползали
щекочущие ледяные струйки. "Потерпи, товарищ Бабкин, сам виноват", - с
издевкой и злостью успокаивал он себя.
  Сквозь ветки виноградных кустов Тимофей видел Стешу. Она стояла перед
Шульгиной и внимательно следила за ее пометками в тетради.
  "Удивительное спокойствие, - возмущался Бабкин. - Неужели все девчата
таковы? Ведь только пять минут тому назад она оскорбила совсем невинного
человека, причем тот даже не мог ей ничего возразить. "Анчутка", - с обидой
вспоминал он. - Почему "анчутка", да еще белоглазый?.. Непонятно и главное -
нелогично: Впрочем, какой логики можно ожидать от этой девчонки? Какие же у
меня белые глаза? А потом еще - "губастый". Как ей только не стыдно? Сама-то
хороша!"
  Ждать надоело: Ольга встала. Может быть, сейчас уйдет. Нет, задержалась
около каких-то корешков.
  - Я сегодня говорила с Никифором Карповичем, - сказала она. - Он
предлагает нам новую задачу: как можно скорее получить нормальные высокие
тополя для лесозащиты. Может быть, нам удастся это сделать за год. Представь
себе пирамидальный тополь высотой в четыре метра, который мы вырастим к
будущему лету.
  - Да что ты, Ольгушка? - всплеснула руками Стеша. - Неужели это можно?
  - Попробуем, - сказала Ольга, нахмурив брови. - Попробуем. Ты знаешь, что
наши ученые вырастили за два года пирамидальные тополя высотою в четыре с
половиной метра? Не шутка! А если мы ускорим искусственными методами рост
саженцев? Заставим их расти даже зимой здесь под нашими лампами? Быстрее
дело пойдет? Быстрее. Я еще давно читала, как Лысенко проводил опыты с
влиянием света на рост растений. У него вазоны с ячменем стояли под лампой
круглыми сутками. Лысенко всего за двадцать суток вырастил и собрал урожай
ячменя, который облучал лампой. Поняла, к чему я это дело веду?
  - Да что ж ты меня, за дуру считаешь? - рассмеялась Стеша. - Значит, будем
облучать наши, пока еще маленькие, тополя круглые сутки. Пусть скорее
растут.
  - Конечно, выгоднее использовать днем солнечный свет и только ночью
применять электрический; потом мы так и сделаем, а сейчас первые опыты
проведем здесь целиком.
  - Нет, Оленька, - возразила Стеша. - Сейчас ничего не получится.
  - Почему?
  - А потому, что у наших электриков свету не допросишься. Лишний час, и то
считают. Кто ж тебе даст свет на целые сутки, особенно когда ветер слабый?
  - Я говорила это Никифору Карповичу. - Ольга отвела со лба колеблемые
сквозным ветром волосы. - Он тогда улыбнулся и сказал: "Ольгушка, не
беспокойся: Все будет, как говорит наш счетовод, "в ажуре". Девичьеполянские
бурильщики нашли воду". И потом, знаешь? - Ольга обняла подругу. - Он
намекнул, что эта вода по проекту одного московского изобретателя будет
работать на электростанции в безветренные дни. Говорит, довольно остроумный
проект. Он еще сказал, что сам изобретатель - комсомолец, решил помочь
нашему колхозу и сейчас делает все расчеты специально для нас.
  - Специально! Вот это я понимаю! - восторженно воскликнула Стеша и
взмахнула кулачком, будто вбивая гвоздь. Она взглянула в ту сторону, где
сидел обиженный и продрогший Бабкин, будто хотела ему сказать: "Видишь,
специально для нас московские инженеры-изобретатели расчеты делают, а
некоторые "настырные техники" только мешают работать".
  Бабкин застыл в отвратительно неудобном положении. Казалось, что все его
тело одеревенело: ему было трудно сейчас пошевелиться или хоть как-нибудь
переменить позу.
  Однако все-таки его порадовало, что Васютин так хорошо отозвался о
Димкином изобретении. "И я бы тоже мог заняться такими делами, - подумал
Тимофей, осторожно расправляя затекшую спину. - Но что поделаешь? Не везет".
  Ольга не собиралась уходить, до конца перерыва еще оставалось много
времени. Она обняла Стешу и мечтательно говорила:
  - Иной раз мне кажется, что жизни не хватит на задуманное. А хочется так
много сделать. Мичурин еще очень давно мечтал превратить нашу землю в
цветущий сад. Он бы мог скоро увидеть свою мечту, потому что план этого сада
уже вычерчен. Это сталинский план. Ты знаешь, Стеша, когда я впервые увидела
его напечатанным в "Правде", то всю ночь не спала. Подумать только!
Государственная лесная полоса проходит рядом с нашей Девичьей поляной: Вот
где наши комсомольцы могут показать себя:
  - А что ж, мы не показали? На первом месте в районе.
  - Мало, Стешенька, мало! Все посадки мы закончим только этой осенью, а
комсомольцы Сталинградского тракторного завода уже заканчивают
лесонасаждения, которые по плану должны выполнить через много лет:
  - Мы же не отстаем! Правда, у них куда больше посадок.
  - Вот если так по-настоящему помечтать, то, кажется мне, что все это
только начало. И надо под этим планом переделки природы понимать очень и
очень много: Вот смотри, - Ольга указала на тонкие ростки, пробивающиеся на
грядках. - Получили мы из Сухуми семена эвкалипта. На будущий год в это
время деревца доберутся до потолка. Казалось бы, что в этих эвкалиптах
толку? Нежное южное растение. Только что начинают его акклиматизировать на
юге Украины. Разве в средней полосе оно сможет расти? А я думаю, что для
мичуринской науки и таких упрямцев, как наши комсомольцы, ничего
невозможного нет. Попробуем.
  - Чтой-то я в этом дереве мало понимаю, - скороговоркой выпалила Стеша и
опасливо покосилась на то место, где прятался Бабкин.
  - Чудо, а не дерево! Быстрее всех растет! Древесина прекрасная. Представь
себе, Стеша, огромное-огромное дерево, куда выше сосны. Ствол белый, как у
березы. Ничего себе развести такую рощицу возле деревни. Как ты думаешь?
  - Наверное, трудно?
  - Посмотрим. Кстати, потом нам не нужно будет разводить всякие медоносные
травы вроде фацелии. Эвкалипт - прекрасный медонос, и мы будем брать из
ульев "эвкалиптовый мед".
  - Чудная ты, Оленька. Послушаешь тебя и не поймешь, то ли верить, то ли
нет.
  - Надо верить! Даже если это сейчас кажется невозможным. Иначе нельзя
работать. Вот, например, академик Лысенко говорит, что "надо тянуть чай к
Москве". Ведь это была когда-то совсем южная культура, а сейчас чай уже
растет на Украине. Почему бы ему не добраться до Москвы, если за это дело
серьезно взяться? Да и не только чай, - рис, хлопок - все это нужно тянуть
на север: Ты думаешь, у нас здесь перси. ков не будет? Будут! По идее
Мичурина нашими учеными уже выведен северный персик. Да ты еще не такие
увидишь чудеса. Мне обещали прислать из Сухуми семена авокадо.
  - Как ты сказала?
  - Авокадо. Это такой плод, похожий: - Ольга задумалась. - Ни на что он не
похожий, - рассмеялась она. - Это вроде сливочного масла, его даже на хлеб
намазывают. А вот это ты видишь?
  Ольга привстала и указала на кустик с серебряными листьями. Стеша
осторожно дотронулась до одного из них.
  - Я тебе раньше ничего об этом чуде не говорила, - от нежности к своему
любимцу, ласково прищурив глаза, продолжала Ольга. - Скоро здесь появятся
очень вкусные цветы.
  - Цветы?
  - Вот именно. Они будут похожи на сбитые сливки: сладкие и ароматные. А
называется такое растение "фейхоа". Потом сливки превратятся в плоды,
похожие на огурцы. Внутри мякоть с запахом земляники.
  - Поедим, значит? - прищелкнула языком Стеша.
  - Если будешь в это верить и аккуратно относиться к своим обязанностям. -
Ольга взглядом указала на брошенное ведро. Заметив снова какой-то непорядок,
она быстрыми шагами направилась к кустам, где прятался Бабкин, но Стеша
вовремя ее остановила.
  - Куда ты, Оленька? - стараясь не показать своего беспокойства, быстро
спросила она.
  - Да вот за тебя все приходится делать, - сердито проговорила Ольга. -
Красные лампы опять не передвинула?
  - Сейчас, сейчас: - Стеша перепрыгнула через грядку и, подбежав к стене,
стала дрожащими руками распутывать шнуры, идущие сквозь скобки в известняке.
Пальцы ее не слушались.
  - Да что с тобой? - спросила Ольга, заметив, что шнуры безнадежно
затягиваются в узел. - Помочь?
  Она хотела снова пройти к стене, но Стеша отчаянно закричала:
  - Стой!.. Змея!
  Ольга отскочила на дорожку.
  - Где? Где? - побледневшими губами спрашивала она.
  Но хитрая Антошечкина уже расправилась со шнурами и, подтянув лампы
поближе к стене, сказала:
  - Вот там, шмыгнула в кусты. - Она подошла к Ольге и успокаивающе
заметила: - Наверное, уж: Или мне просто почудилось:
  Ольга все еще беспокойно осматривалась. Стыдно признаться, но даже ужей
она боялась. Чтобы успокоиться, девушка вынула из кармашка фартука гребенку
и стала расчесывать волосы.
  - Если ты меня еще раз так напугаешь, не жить тебе на свете!
  Она улыбнулась и, встряхнув головой, сильным движением откинула волосы
назад.
  - Да я больше тебя страху натерпелась. Аж сердце трепыхается, - искренне
созналась Стеша. - Вот послушай, - она приложила Ольгину руку к своей груди.
  Обняв подругу за плечи, Ольга подняла голову и ясными большими глазами
смотрела на молочно-белые светящиеся трубки.
  - Вот кажется мне, Стеша, - говорила она своим тихим, глуховатым голосом,
словно стараясь до самой души, проникновенно и радостно, поведать подруге о
своих мечтах, - вижу я эти чудесные лампы, что сделали для нас ученые, вижу
я их не здесь, в нашей маленькой теплице, а над полями. Пусть будет вечный
день на полях. Пусть в месяц вырастут и созреют невиданные хлеба, чтобы
снова через месяц дать урожай новых злаков и овощей: Представь себе, -
мечтательно продолжала она: - за одно лето колхоз даже в наших краях будет
снимать четыре-пять урожаев. Он станет в пять раз богаче:
  - Не знаю, - помолчав, сказала Ольга, - но я думаю, что это будет
возможно, когда мы получим совсем дешевую электроэнергию и наши изобретатели
сделают вот такие, еще более светлые лампы, но во много раз экономичнее.
Тогда мы будем выводить новые сорта растений для вечного дня.
  - Что-то уж больно чудно, - простодушно заметила Стеша. - Эдак и спать не
придется.
  - Не бойся, у тебя твой сон не отберут. Наоборот, тогда и для отдыха и для
сна будет куда больше времени: Вот смотри, - Ольга подвела подругу к одной
из грядок. - Видишь кустики ветвистой пшеницы? У них уже высокие колосья. А
посеяла я эти зернышки: - Ольга раскрыла тетрадку и заглянула в записи, -
только месяц тому назад. За полтора месяца можно посеять, вырастить и
собрать хлеб. Правда, это особый сорт. Ученые говорят, что такая пшеница
может дать до ста пятидесяти центнеров с гектара: Смотри, сколько у нее
колосьев. И какие:
  Ольга не успела договорить.
  Из потолка вдруг выскочил тяжелый крюк, к которому была прикреплена
проволока для плетей вьющегося винограда. Он ударился обо что-то мягкое и
затем шлепнулся в воду.
  Шульгина бросилась к месту аварии.
  Там стоял московский техник и, растерянно улыбаясь, потирал ушибленное
плечо.
  Как потом он рассказывал своему товарищу, дело произошло таким образом.
Услышав о ветвистой пшенице, о которой Бабкин много читал, он хотел хоть
краем глаза посмотреть на нее. Пытаясь вылезть из канавы, Тимофей схватился
за проволоку. Видимо, крюк неплотно держался в известняке и вылетел.
  :Бабкин пытался согнать некстати прилепившуюся к губам улыбку, но это было
не так-то легко. Что он мог сказать Ольге?
  Стеша хотела все объяснить, но, увидев гневное лицо Шульгиной, смешалась и
закрыла лицо руками.
  - Антошечкина! Проводи, пожалуйста, товарища, - сухо приказала Ольга. -
Он, наверное, не найдет выхода.
  Она резко повернулась и через секунду скрылась в тоннеле.


  ГЛАВА 12


  РАЗГОВОР ПО ДУШАМ


:словом -
        механика
            и никакого волшебства.

  В. Маяковский


  Вода хлюпала в сапоге. Известковая пыль сразу прилипла к мокрой коже.
Бабкин шел, опустив голову, и наблюдал, как мелькают перед глазами два
сапога, белый и черный. Он с трудом узнавал их. Куда и зачем несут они
незадачливого парня? Не все ли равно:
  Все его попытки объясниться с Ольгой ни к чему не привели. Рассерженная
девушка даже не взглянула на него.
  Стеша готова была утопить любопытного техника в канаве. Она ничего не
хотела слушать. Никаких извинений, никаких утешений, только пусть он скорее
убирается отсюда.
  Бабкин ушел молча, с достоинством. Стеша все еще плакала. Тимофею
казалось, что и сейчас доносится до него ее детское всхлипывание.
  Кругом, куда ни повернешься, поля. Тонкие деревца окружают их зеленым
забором. Всюду люди, у всех свое дело: кто окучивает картошку, кто полет
огороды.
  Мелькают светлые платья на поле. Казалось, что это ожили ромашки и
васильки, побежали по траве, и вот колышутся они уже на другом месте.
  Песня, спокойная и радостная, прилетела с поля. Ветер принес ее сюда на
дорогу и снова помчал дальше, Пусть слушают те, кто остался в деревне.
  Не хотелось Бабкину возвращаться в Девичью поляну. Никого там нет, старики
да ребята малые. Все на полях. Только вот он, парень из Московского
института, - один он бездельничает, бредет по дороге и вздыхает.
  Шел он среди полей и видел маленькие опытных участки. Они казались ему
клетками шахматной доски. "Ольгины выдумки", - подумал он, останавливаясь
около одной из клеток. Перед ним расстилалось небольшое поле с пышными
букетами бледно-розовых цветов. Они росли на кустах с тонкими красными
ветками. Пчелы тяжело взлетали над цветами, словно перегруженные самолеты.
  В первый момент Бабкин не узнал этого растения. Оказалось - гречиха, та,
которую он привык видеть низкорослой, с чахлыми цветочками на тонких, как бы
проволочных, стебельках.
  А вот и ветвистая пшеница. "Может быть, Ольга пробует вывести и здесь
какой-нибудь новый сорт? - подумал Тимофей, считая колосья на одном из
стеблей. - Зачем же возиться с этим растением на маленьких участках, если
сейчас ветвистой пшеницей засеваются целые поля? Однако Ольга пробует, ей
мало того, что сделали академики:"
  Вечная неудовлетворенность. Поиски нового: Мало ей, мало! Все нужно: и
вода из-под земли, и гречиха, и диковинная ягода, и даже редкостные
тропические цветы на окнах. "А кто она, Ольга Шульгина? - размышлял Тимофей.
- Кончила техникум, так же как и я. Сейчас заведует агролабораторией, учится
заочно в Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Все! Что ж тут
особенного?"
  Одного только не мог себе представить Бабкин. Как это могло случиться, что
его ровесница-комсомолка, которая, наверное, и в Москве-то никогда не была и
не знает, что такое настоящая работа в научном институте, вдруг
организовывает в Девичьей поляне необыкновенную лабораторию, становится ее
начальником и делает такие опыты, которые, наверно, заинтересуют серьезных и
уважаемых специалистов? "Кто для нее Бабкин? - невесело думал он о себе. -
Просто мальчишка научившийся обращаться с горячим паяльником. Он не прижжет
себе пальцев, но и не выдумает пороха. Пусть этот техник умеет соединять по
схеме проводнички, его научили, как проверять радиостанцию. Вот и все".
  И, наверное, впервые за свою жизнь Бабкин по-настоящему, почувствовал
что-то вроде зависти. Как ни странно, но он был этому рад. Тимофей не мог
разобраться, хорошо ли это или плохо, но он все-таки завидовал Ольге. Нет,
конечно, не потому, что она была начальником лаборатории, а он, Бабкин, нет.
Он понял, что слишком рано пришло к нему спокойствие и удовлетворенность.
Ольга все переделывает, ищет, ошибается, мучается, не спит ночей и опять
начинает все заново. Это только внешне она спокойна, так же как он, Бабкин,
а характер у нее совсем другой.
  "Так чему же я завидую? - спрашивал сам себя Тимофей в мучительном
недоумении. - Характеру Шульгиной? Странно, но это именно так, потому что
больше завидовать нечему. Все так же доступно и мне, как и ей. Кто же мешает
технику Бабкину изобретать или работать совсем по-новому, как передовые люди
на заводах или здесь в колхозе та же Ольга и ее товарищи?" Он вспомнил
девочек на школьном мичуринском участке