ом, как она со своими подругами решила
спасти каучуконосы. Недалеко отсюда, в небольшом овражке, девушки вырыли
колодец, и оттуда сейчас возят воду. Пусть бочками, ведрами, лейками, чем
угодно, но надо полить засыхающие поля.
  - Каучук для нашего хозяйства нужен так же, как кровь для человека, -
повторила Антошечкина слова Никифора Карповича. Он, в свою очередь, услышал
их от председателя колхоза "Пролетар" Сидора Антоновича Кузнеца, большого
энтузиаста каучуконосов.
  "Пожалуй, это правда", - подумал Вадим. Он попытался себе представить, что
бы делали люди, исчезни вдруг на земле весь каучук. С самого первого дня
рождения человек встречается с ним. Резиновая соска - вот его первая
встреча. А потом всюду и везде каучук сопровождает человека: в шинах
автомобилей и самолетов, в машинах и лабораторных приборах. Ни одна
профессия не сможет обойтись без каучука: Он читал, что сорок тысяч
предметов делается из этого материала.
  Бабкин попросил у Стеши разрешения выкопать один корень кок-сагыза. Она не
протестовала, и Тимофей отправился на край поля, чтобы там, подальше от
девчат-насмешниц. полюбопытствовать, из чего же все-таки делается резина.
  Вдали на дороге заклубилась пыль. Вадим заслонил рукой глаза от солнца,
всматриваясь в желтовато-серое облако. Вскоре показалась резвая пегая
лошадка, запруженная в бричку. Высоко (чтоб дальше видеть придорожные поля),
на мешке, набитом сеном, сидел Васютин. Натянув вожжи, он остановил лошадь
и, опираясь па палку, слез с брички.
  Никифор Карпович недовольно взглянул на тележку, которую везли девчата, и,
задумчиво постучав палкой о сухую землю, подозвал к себе Стешу.
  - Ну что ж, Антошечкина, не вывозит нас эта техника? Она вроде как сама на
нас ездит?
  - Согласна, Никифор Карпович, - Стеша вздохнула и вытерла рукавом со лба
капельки пота.
  - А ОКБ?
  Девушка развела руками и опустила голову.
  Багрецов прислушался к разговору. Опять ОКБ!
  - Конечно, могли мы ветрячок небольшой поставить у колодца. Пусть качает
воду, - после молчания сказал Никифор Карпович. - Однако хлопотное дело
пригнать ее сюда по трубам. А ты знаешь, сколько растения потребляют воды из
почвы? Ну хотя бы твои кок-сагыз на одном гектаре за время от посева до
уборки? Больше восьмидесяти тысяч ведер. Правда, с весны довольно много
осталось влаги в земле, но попробуй навозить даже на машинах и лошадях
десятки тысяч ведер воды! Видно, придется нам этот вопрос решать иначе, -
вздохнув, заключил Васютин.
  Он еще раз взглянул на девчат, которые в это время перетаскивали тележку с
бочонком через канаву, и участливо спросил:
  - Тяжело, Стеша?
  Девушка молча кивнула головой, отвернулась, затем смущенно проговорила:
  - У нас другая забота есть, Никифор Карпович, да вот не знаем, что делать.
  Васютин улыбнулся, шутливо взял Стешу за косичку и повернул к себе.
  - Ну, кайся, стрекоза!
  - За Буровлева обида берет, - потупившись, сказала Стеша.
  - А что такое?
  - Слетит парень с первого места. Наши девчата его уже обгоняют.
  - Правильно делают. На то и соревнование.
  Антошечкина сморщила свой маленький носик, словно собираясь чихнуть.
  - Нет, Никифор Карпович, тут дело тонкое. У Ванюшки гордость страдает.
  Инструктор райкома спрятал улыбку в усы и серьезно заметил:
  - Вот ты какая сердобольная стала! Ну, а с бригадиром говорила насчет
плана всей бригады? Я знаю, что Буровлев не успевает закончить в срок и
рыхление и подкормку. Глядишь, не только его гордость пострадает, но и
урожай.
  - Мы ему помощь предлагали, а он отказывается. Да и ребята из его звена
тоже противятся. Совестно им от девчат подмогу принимать.
  - Ну, это уже не по-комсомольски.
  - Вот и я то говорю. Ольга обещала поговорить с Буровлевым.
  - Не вредно, - согласился Никифор Карпович. - А больше вы ничего не
придумали?
  Подошла Ольга и поздоровалась с Никифором Карповичем. Наморщив лоб, она с
досадой смотрела на линейку, которой только что на соседнем поле проверяла
глубину вспашки паров. Заведующей агролабораторией пришлось сейчас серьезно
поспорить с бригадиром МТС. Она требовала от него не только соблюдения
правил агротехники, записанных в договоре с колхозом, но и новых, лучших
показателей обработки земли.
  Ольга все еще вспоминала этот неприятный для нее разговор.
  - Вот что, Ольгушка, - обратился к ней Васютин, - надо найти какой-то
настоящий способ, чтобы помочь Буровлеву. Думаю, комсомольская организация
использует для этого ОКБ.
  Багрецов все время, пока длился этот разговор, стоял в стороне и делал
вид, будто он сильно заинтересовался прополкой кок-сагыза. Однако
любопытство не давало ему покоя. Что такое ОКБ? Даже инструктор райкома
упоминает об этом непонятном для Вадима сочетании букв. "Обыкновенные
крупный буквы", - вспомнил он шутку Стеши.
  - Идем! - Бабкин подхватил Вадима под руку и потащил за собой. - А то не
успеем дотемна проверить приборы.
  Товарищ неохотно повиновался. Он подумал, что следует поговорить с
Буровлевым: может быть, этот парень примет московских комсомольцев в свое
звено. На самом деле, как-то неудобно, когда отстающих ребят спасают
девчата. Надо полагать, и он, Вадим, и особенно Тимка смогут освоить
нехитрое дело прополки, подкормки и даже рыхления кукурузного поля.
  По дороге к метеостанции Багрецов смотрел иными глазами на все окружающее.
Он должен знать, где что растет и как выглядят разные злаки и всякие
технические культуры. Нельзя же каждый день расплачиваться за свою
неграмотность. Например, рвать кок-сагыз вместо одуванчиков.
  Неподалеку от дороги Вадим заметил среди пшеницы гнезда крохотных дубков.
Сейчас от зноя и ветров их прикрывали плотные стебли. Пройдут годы, и
молодые дубки высоко поднимутся над полями и станут уже сами защищать хлеба
от знойных суховеев. Вадим вспомнил, что читал о таких гнездовых посадках.
Их предложил академик Лысенко.
  Стало совсем темно. Впереди смутно очерчивался знакомый холм с
ветростанцией. Незаметно, за разговором, наши друзья поднялись на холм.
Багрецов пошарил в карманах, достал ключ и открыл герметический ящик.
Внимательно проверив автоматическую аппаратуру, техники подсоединили нужные
приборы и спустились по склону вниз.
  Душно. Одуряюще пахла полынь. У Багрецова даже кружилась голова от этого
запаха. Впрочем, тут не было ничего удивительного. Тимофей считал, что его
товарищ "удивительно хлипкого здоровья". Он часто ходит с перевязанным
горлом, потому что у него, как у ребенка, обязательно болят гланды. В этом
случае всегда говорливый парень шипит, как рассерженный гусак.
  - Отдохнем? - спросил Бабкин, присаживаясь у подножия холма. - Только
смотри, не простудись. Подстели что-нибудь. Одуванчик!
  Вадим ничего не ответил. Он привык к этой грубоватой заботе друга.
Расстелив пиджак, он лег на землю и, смотря в звездное небо, думал о
вчерашнем рассказе Васютина. Багрецов понимал, что тот не зря вспомнил
легенду об исчезнувшей реке. Не только опытные гидрологи могут отыскать эту
подземную реку. Местные комсомольцы если и не найдут ее, то, во всяком
случае, сильно помогут специалистам в их будущих поисках. Никифор Карпович
не сказал ребятам, как нужно искать воду. Он даже предостерег их. "Сами
ничего не сделаете, - говорил он, улыбаясь, - ждите гидрологов. В будущем
году".
  "Ну, а как же комсомольцы решили?" - подумал Вадим. За последние дни ему
так и не удалось поговорить с Ольгой, однако юноше казалось, что ее
"мечтания" должны принять какое-то реальное направление. Об этом говорил
Васютин, этому он учил комсомольцев. Они, вероятно, его поняли, хотя о
подземной реке больше за весь вечер ничего не было сказано.
  Размечтался Вадим. Ему казалось, что самая крупная звезда над головой
вдруг разрослась, закрыла чуть ли не полнеба, до самого Млечного пути. И вот
ее лучи уже не лучи, а вода - сверкающий водопад. Он мчится к земле,
перескакивает через пороги созвездий Стрельца и Тельца, спокойно обходит
Большую Медведицу и плавно спускается на землю около деревни Девичья поляна.
  Багрецов вдруг почувствовал, будто под ним приподнялась земля. Что это -
наяву? Или он все еще грезит?
  Да нет. Под ним растет какая-то кочка! Вадим взглянул на Бабкина, тот
сидел с безмятежным видом, обняв руками колени. Видимо, он ничего не
замечал. А кочка все увеличивалась, она шевелилась, как живая.
  В недоумении вскочил Вадим, и в этот момент его модный в полоску пиджак,
разостланный на земле, вдруг поднялся в воздух и начал, как это ни странно,
вертеться. Вадим и Бабкин с широко раскрытыми глазами смотрели на него. Все
это продолжалось не более минуты. Когда друзья опомнились, пиджак,
успокоившись, лежал на земле, и ничто уже не напоминало о случившемся.
  - Нн-у и шш-уточки: - дрожащим голосом проговорил Тимофей, нагибаясь над
пиджаком.
  Багрецов беспокойно озирался по сторонам.
  "Конечно, ничего особенного, - размышлял он, вытирая рукавом мокрый лоб. -
Это луна виновата, иной раз она настраивает слабые человеческие нервы на
всякую чертовщину".
  Техник старался думать об этом приключении с издевкой, иронически. Он
прекрасно понимал, что все сейчас объяснится, однако чувствовал себя в
довольно глупом положении.
  - Смотри, дыра, - прошептал Бабкин. Он стоял на коленях и, приподняв
Димкин пиджак, осторожно заглядывал под него.
  Вадим наклонился над отверстием. Дыра была правильной, круглой формы,
диаметром примерно в пять сантиметров (у Багрецова точный технический
глазомер). Вокруг дыры - развороченный дерн и свежая осыпавшаяся земля.
Несомненно, что этого отверстия раньше не было.
  Дыра оказалась глубокой. Длинный стебель полыни не доходил до дна, а когда
Бабкин его отпустил, то стебель-измеритель беззвучно исчез, словно упал в
глубокую скважину.
  - Конечно, ее сделал не крот, - задумчиво процедил Тимофей и, помолчав,
решительно добавил: - Определенно не крот.
  - Убедил, - уже успокоившись, насмешливо проговорил Вадим, рассматривая в
свете луны свой измазанный пиджак. - Этот крот мне чуть спину не прогрыз, -
показал он на темное пятно.
  Пытаясь отчистить пиджак. Багрецов полез в карман за платком, поднял глаза
и словно остолбенел.
  Снова, как и в первую ночь их приезда, у подножия холма шла девушка в
легком белом платье. Неслышными торопливыми шагами она мягко ступала по
траве.
  Опять Ольга!
  Вот она подняла руку, поправила волосы, задумчиво погладила себя по щеке:
Все: все: Каждое движение было знакомо Вадиму, словно знал он ее тысячи лет.
  - Быстрее! - крикнул он и, схватив товарища за руку, потащил его вслед за
девушкой.
  Они бежали по светлому серебристому полю, освещенному луной. Впереди них
летели две длинные тени. Одна смешно размахивала руками, словно это мчался
по полю ветряк, оставив свое место на холме. Вдруг ветряк надломился и
мгновенно стал короче.
  Это Багрецов упал, запутавшись в траве. Тимофей ничего не заметил и
побежал дальше.
  Девушка подошла к подножию холма. Видимо, топот ног привлек ее внимание.
Она оглянулась и тут же ускорила шаги.
  Тимофей обогнул холм и в изумлении остановился.
  Исчезла девушка, как одуванчик на ветру.
  Тишина. Едва слышно шелестела низкорослая пожелтевшая полынь. Светила
насмешливая луна. Она словно хотела сказать: "Видал чудеса. Бабкин, а?"
  Плюнул от злости Тимофей, затем обшарил весь склон, все подножие холма,
каждую ямку и каждый кустик, но: безрезультатно.
  - Фокусы! Мальчиков нашла! - проворчал он и ж„лчно наподдал комок сухой
земли. Он постоял, затем прошел немного вперед, опустился на траву и, ползая
на коленях, стал снова рассматривать склон. Ничего подозрительного. Отряхнув
колени. Бабкин невольно взглянул на мигающие звезды и с раздражением дернул
себя за нос. Действительно мерещится всякая чепуха! Вознесение девчонки на
небеса!
  Еще издали на фоне прозрачно-синего ночного неба Бабкин заметил долговязую
фигуру Вадима. Тот шел по склону холма, будто ни в чем не бывало. Тонким и,
как казалось Бабкину, противным голоском он напевал:
      Заря моя вечерняя:
      Звезда неугасимая:


  ГЛАВА 6


  СНОВА НЕПОНЯТНОЕ


Днем
        рабочим
            стала ночь нам.


  В. Маяковский


  Во взаимоотношениях наших друзей было немало грубоватой нежности. Они
многое скрывали друг от друга, боясь показать излишнюю сентиментальность.
(Этого особенно страшился Бабкин.) Им казалось, что легкая насмешка,
подтрунивание над товарищем как нельзя лучше скрывали истинные чувства.
Однако эта маскировка никого не могла обмануть. В институте среди
комсомольцев часто говорилось о примерной дружбы между Багрецовым и
Бабкиным. Она была требовательной, эта дружба! Тимофей однажды выступил на
комсомольском собрании против Багрецова, когда разбирался вопрос о работе
техников в лаборатории: Не хотелось бы вспоминать об этом, тем более что
Вадим давно справился со своими ошибками - стал аккуратнее относиться к
монтажу приборов, но в то время выступление Бабкина сыграло немалую роль в
воспитании Вадима Багрецова. Что греха таить, было у Димки эдакое
"вольно-поэтическое" отношение к технике, требующей высокой точности.
  :Снова взобравшись на вершину холма, Тимофей глубоко погрузился в свои
мысли и даже не обратил внимания на подошедшего товарища. За воротник залез
какой-то испуганный обалдевший кузнечик. Он прыгал и царапался под
гимнастеркой.
  "Так: Сопоставим факты. - Бабкин уже более трезво стал расставлять, как по
полочкам, свои наблюдения. - Вначале мы увидели приподнимающуюся землю:
Затем завертелся пиджак: Конечно, он вертелся на "чем-то", поднявшемся из
земли: На этом месте осталась свободная дыра - и все: Теперь дальше: В том
же районе появляется Шульгина:"
  - Ну, знаешь ли! - услышал Бабкин приглушенный шепот Вадима. - Час от часу
не легче.
  Приподняв голову, Тимофей увидел над собой вытянувшегося во весь свой
длинный рост товарища. Вадим смотрел вниз на поля. Там перебегали, как
гаснущие искры на пепле сгоревшей бумаги, веселые огоньки. Они были еле
заметны в темноте, не похожие ни на автомобильные фары, ни на костры. Вот
огоньки сгруппировались вместе, вытянулись в длинную цепочку, затем медленно
поползли в разные стороны, по несколько штук в ряд.
  - Кукурузное поле, - сразу определил Бабкин место возникновения бегающих
огней.
  Он сразу позабыл о происшествиях на холме и стал пристально всматриваться
в темноту. На самом деле, в этой Девичьей поляне так много непонятного:
  - Выясним? - нерешительно спросил Вадим, но Бабкин уже поднялся на ноги и
молча стал спускаться с холма.
  Багрецов нетерпеливо подталкивал его в спину, шагая по узкой тропинке, и
силился получше рассмотреть светящиеся точки на кукурузном поле. Снизу у
подножия холма их уже было видно плохо. Огни слились в одну тонкую дрожащую
полоску.
  Все время Вадим торопил друга, который, несмотря ни на что, шел
размеренной, солидной походкой, считая, что простое любопытство не требует
особой поспешности.
  Постепенно огоньки снова стали различимы каждый в отдельности. Они то
вспыхивали, то исчезали среди рядов кукурузы.
  Вот совсем близко появились две девушки в белых платьях. Одна из них
высоко над головой подняла фонарь. Листья кукурузы, узкие и длинные,
казались кованными из металла, заиграли медным отблеском.
  Послышался негромкий девичий возглас, и все исчезло. Пропали огоньки,
люди.
  Луну закрыло облако. Ее скупой свет слабо падал на землю. Кукурузное поле
стало совсем черным.
  - Чего они от нас прячутся? - растерянно прошептал Вадим.
  Из темноты выплыла светлая фигура.
  - Девчата! Зря испугались, - услышал Вадим голос Антошечкиной. - Это
москвичи!
  Сразу же среди стеблей кукурузы замелькали огоньки.
  Зазвенел, будто приглушенный колокольчик, чей-то смех, звякнула дужка
ведра, и снова все смолкло.
  Стеша подошла к друзьям спокойно и неторопливо.
  - Опять заблудились? - обратилась она к Бабкину, расправляя уставшие
плечи.
  Тимофей пробормотал что-то невнятное.
  - Вас мамаша ужинать дожидается, - недовольно заметила девушка, - а вы все
гуляете.
  - А вы? - с усмешкой спросил Вадим.
  Антошечкиной, видимо, не понравился его тон.
  - У нас тут свои дела, колхозные, - сказала она. - Как-нибудь разберемся.
  - Простите меня, Стеша, - мягко промолвил Багрецов, подходя к ней ближе. -
Мы, конечно, в колхозных делах ничего не понимаем, но вы же сами меня учили,
как отличить кукурузу от кок-сагыза.
  Антошечкина насторожилась.
  - Что же из этого?
  - Вот я и думаю, - невозмутимо продолжал Вадим. - Можно лив темноте
перепутать участки? Ведь это кукуруза? Правда? - указал он на поле.
  - Что-то я не пойму, к чему такие допросы, - уже не на шутку рассердилась
Стеша.
  - Я тоже не понимаю, как звено Антошечкиной оказалось на поле Буровлева.
  - Покойной ночи, - резко сказала Стеша и круто повернулась. На ходу она
крикнула: - Не забудьте пожаловаться Буровлеву!
  Вадим хотел было остановить ее, но Бабкин помешал.
  - Вот к чему приводят неумные шуточки, - прошипел он. - Дипломат!
  Запустив пальцы в свою шевелюру, Вадим долго стоял, наблюдая за
мелькающими в кукурузе огоньками.
  Тут были и "летучие мыши", и фонари со свечками, и много карманных
электрических фонариков.
  Вспомнил Вадим разговор Стеши с Васютиным. Никифор Карпович тогда спросил
у нее: "Больше вы ничего не придумали?" Антошечкина нашла достойный ответ,
ее выдумка проста и в то же время благородна. Трудно пришлось Буровлеву: два
человека из его звена больны, троих он сам разрешил послать на уборку сена.
Не рассчитал парень своих силенок, вот и приходится расплачиваться.
Наверное, ему и в голову не пришло, что можно продлить день, собрав в
деревне фонари. Стеша оказалась изобретательней. Молодец!
  Однако Багрецову было не по себе. Сейчас он встретился с чудесным примером
настоящего коммунистического отношения к труду. Разве слава и почести нужны
Стешиным девчатам? Тайком от всех, после тяжелого труда, от которого и спину
к вечеру не разогнешь (Вадим вспомнил бочки на тележках), девушки вышли в
ночь снова на поле. На "чужое" поле другого звена, которое может занять
первое место в колхозе и тем самым оставить позади прославленных на весь
район каучуководов! Об Антошечкиной часто писали в газетах. Неприятно, ой,
как неприятно отдавать по праву завоеванное место!
  "А что ты сделал? Любовался своим остроумием? - укорял себя Багрецов, все
еще смотря на мерцающие огни. - Немудрено, что Стеша была раздосадована
твоим вмешательством. Она не верит тебе. Думает, что ты проболтаешься
Буровлеву. Она очень щадит его самолюбие. Кстати, Вадим Сергеевич, вы хотели
работать в звене Буровлева? Где же ваши благие намерения?"
  - Нам здесь делать нечего - прервал его "самокритические размышления"
Бабкин. - Наверное, Антошечкина не очень нуждается в твоих извинениях. Идем!
  Он бесцеремонно взял друга за рукав и решительно потащил к холму.
  Дорогой Тимофей небрежно спросил:
  - Посмотрим, что ли, новоявленную скважину? Может быть, там чудеса
объясняются так же просто, как и на кукурузном поле?
  - Ну что ж, пойдем, - равнодушно ответил Вадим. - Вон вешка, - указал он
вдаль.
  Действительно, на пологом скате холма, в самом низу, торчал куст, похожий
на тонкий, будто карликовый кипарис. Вадим связал этот куст из пучков
полыни. Он знал, что рано или поздно придется вернуться, для того чтобы
разобраться, в чем же тут дело.
  Подошли к вешке. Все на этом месте оказалось по-старому. Приподнятый дерн
и дыра, самая обыкновенная дыра, каких здесь, наверное, много. Если бы не
случай с поднимающимися в воздух предметами, то, честное слово, на эту дыру
никто бы и не обратил внимания.
  Бабкин опустился на траву и, зажмурив глаза, приложил ухо к отверстию.
Вадим сидел здесь же на корточках и с любопытством наблюдал за товарищем.
  Лицо Тимофея было сосредоточенное и, пожалуй, даже чуть взволнованное.
Впрочем, у него волнение редко когда можно заметить. Уж очень искусно он его
скрывал. Твердое убеждение укоренилось в Бабкине, что настоящий мужчина, - а
он очень хочет на него поход