,  который  готов  был
провалиться сквозь землю.
   - На этих экранах появляются  орбиты  пути.  На  одном  видна  заданная
орбита, на другом описываемая, а третий служит для расчетов положения.
   - Что значит "видна орбита"? Какая орбита?
   - Орбитой, или траекторией  полета,  мы  называем  кривую,  описываемую
кораблем  в  пространстве.  При  выключенных  двигателях  она  может  быть
отрезком гиперболы, параболы или эллипса.
   - А это? - мальчик указал на экраны со светящимся изображением зала.
   - Обыкновенные телевизионные устройства. Мы пользуемся ими вместо  окон
в стенах, так  как  никакой  прозрачный  материал  не  выдержал  бы  такой
огромной разницы температур и давлений.  Эти  телевизоры  чувствительны  к
определенным лучам, но отказываются работать  ночью,  в  тучах  и  тумане.
Однако мы и тогда не остаемся слепыми и переключаемся на радар, то есть на
ультракороткие волны.
   Инженер перевел небольшой рычажок на пульте. Цветное  изображение  зала
погасло, и на  его  месте  появилось  другое,  несколько  странного  вида,
окрашенное в зеленовато-коричневые тона. Присмотревшись, ребята увидели то
же, что и раньше, - внутренность зала, людей, машины, - но это изображение
было темнее и лишено обычных красок.
   - Вот такой мы видим поверхность планеты, приближаясь к ней  ночью  или
сквозь облака. Но  это  нас  не  удовлетворяет.  На  неизвестной  планете,
очевидно,  нет  посадочных  площадок,  а   подробно   рассмотреть   рельеф
местности, когда корабль делает около тысячи семисот километров в  час,  -
это наименьшая скорость вступления  в  атмосферу  планеты,  -  вещь  очень
сложная, даже с помощью "Предиктора".
   Инженер подошел к освещенной схеме ракеты.
   - Вот здесь, в носовой части, у нас помещается разведочный  самолет.  А
вы и не знали, что мы берем  с  собой  самолет?  -  добавил  он,  видя  их
изумление. - А как же! Даже целый воздушный флот! В грузовых отсеках  есть
ангар еще для одной машины: вертолета. Он служит для других целей.  А  вот
этот самолет, в носовой части, - одноместный, реактивный. Приблизившись  к
поверхности планеты на несколько десятков километров, мы откроем клапаны и
выпустим самолетик. Дальше его уже поведет наш пилот,  тщательно  исследуя
поверхность планеты и сообщая нам  о  своих  наблюдениях  по  радио.  Если
возникнет какое-нибудь сомнение: например, достаточно ли прочен  грунт,  -
ведь это трудно определить с летящего корабля, - самолет снизится, и пилот
произведет нужные исследования, а затем либо вызовет нас  по  радио,  либо
полетит дальше в поисках другой площадки. Обнаружив место, подходящее  для
посадки, ракета начинает  снижаться,  -  сначала  используя  сопротивление
воздуха, а затем, когда скорость  уменьшится  до  каких-нибудь  четырехсот
километров  в  час,  "Предиктор"  включил  тормозные  сопла.  Вы  обратили
внимание на кружок, который я нарисовал в самом центре корабля?
   Инженер вынул блокнот и  показал  ребятам  чертеж  поперечного  разреза
"Космократора".
   - Это длинная трубка, которая идет от камеры сгорания до  кончика  носа
корабля. Через  нее  можно  выбрасывать  часть  газов,  чтобы  затормозить
движение корабля.
   - А что может случиться, если "Предиктор" испортится? - спросил младший
из ребят, уже оправившийся от смущения.
   - У "Предиктора" есть предохранители, - начал было инженер, но  мальчик
не сдавался.
   - А если предохранители тоже испортятся?
   - Это совершенно невероятно.
   - Ну, а все-таки? Что нужно делать, если они испортятся?  -  настойчиво
допытывался мальчик.
   Инженер сначала нахмурился, словно  говоря  "не  приставай",  но  потом
улыбнулся.
   - Хочешь знать? - спросил он. - Ну что ж, идемте за мной.
   Они вышли из Централи и очутились снова в треугольном  коридоре.  Затем
быстро дошли до узкой лесенки и поднялись в станцию  обслуживания  шлюзов.
Однако вместо того чтобы  пойти  направо,  в  сторону  коридора,  ведущего
наружу, инженер открыл металлическую дверь в стене. По крутой лесенке  они
поднялись на верхний этаж. Люк, в который они вошли,  находился  посредине
узкого прохода между двумя отвесными  стенками.  Эта  металлическая  улица
тянулась  далеко,  насколько  хватало  глаз:  на  равных  расстояниях   ее
пересекали распорки. Все это несколько походило на  внутренность  большого
промышленного склада.
   - Мы в грузовом помещении, - сказал инженер  и  направился  к  кормовой
части корабля. Кто-то из ребят, посмотрев вверх, вскрикнул  от  изумления:
над ними на высоте пяти метров бежал мостик, подвешенный "вверх ногами", с
поручнями, направленными вниз, словно отражение того, по которому они шли.
   Инженер остановился и объяснил:
   - Во время полета, когда ракета вращается, мы пользуемся этим мостиком.
Помните, я рисовал вам?
   - И вы ходите вверх ногами? А голова у вас не кружится?
   - Почему же? Это вращательное движение вообще не ощущается. Чувствуется
под ногами обыкновенный пол, вот и все.
   - А если бы кто-нибудь стоял вот здесь, где мы, в  момент  взлета,  что
случилось бы тогда?
   - Как только ракета отдаляется от Земли на три  тысячи  километров,  ей
придается вращательное движение, и тогда стоящий тут человек мог бы просто
полететь головой вниз на этот  мостик;  но  так  как  вращение  происходит
сначала медленно,  то  с  ним  ничего  не  случится.  Это  был  бы  скорее
постепенный спуск, чем падение.
   - Значит, "верх" и "низ" меняются местами?
   - Разумеется.
   Они пошли дальше. Некоторые отсеки  были  уже  полностью  загружены,  в
других копошились люди, прикрепляя все  предметы  специальными  ремнями  к
крюкам и лапкам. Инженер, не задерживаясь, давал, когда они проходили мимо
отсеков, отрывистые пояснения.
   Миновали склады провизии. В полумраке виднелись бочки и  груды  ящиков,
тюки с консервами, мешки с мукой и зерном. В следующем  отсеке  находились
лекарства, различные химикалии и аппараты. В холодильниках  лежали  запасы
мороженого мяса, фруктов, овощей. Казалось, земной шар  собрал  в  ракете,
как в каком-то удивительном ковчеге, все, что только можно было  найти  на
Земле. Здесь были палатки и спальные мешки, спектроскопы, подзорные трубки
и сейсмографы, тюки материалов, целая химическая лаборатория, барографы  и
теодолиты, витамины, семена различных  растений,  банки  с  синтетическими
белками и жиром, сверлильные и токарные  станки,  компрессоры,  взрывчатые
вещества, баллоны со сжатыми газами, аварийные генераторы, запасы  металла
в виде листов и проволоки, кабели и  всякие  инструменты,  легкие  сплавы,
стеклянная и фарфоровая посуда, стальные тросы, части двигателей, запасные
радиолампы, радарные антенны и переносные метеорологические станции.
   Ребята уже совершенно равнодушно проходили мимо загруженных отсеков, не
прислушиваясь к объяснениям, но  оживились,  когда  инженер,  указывая  на
раздвинутые двери одного из отсеков, сказал:
   - Вот тут у нас полярное и альпийское снаряжение.
   Один из мальчиков заглянул внутрь.
   - Как! - удивился он. - Лыжи? Но ведь на Венере жарко! И потом там  нет
воды, значит - и снегу не может быть!
   Инженер, усмехнувшись, остановился.
   - Видите ли, - сказал он, - все снаряжение мы взяли, зная, что оно  нам
необходимо. А лыжи... лыжи мы берем из предусмотрительности.
   В одном из  последних  отсеков  стоял  вертолет,  укрытый  парусиной  и
прикрепленный к потолку канатами мощных лебедок.  Ребята  заинтересовались
машиной, но инженер поспешил дальше.
   В полу темнело большое отверстие, в которое виден был наклонный помост,
спускавшийся на много метров вниз, к самому полу зала.
   Над  въезжающими  сюда   маленькими   электрокарами   двигались   клещи
грейферного крана.  Миновав  отверстие,  огражденное  низким  барьерчиком,
ребята дошли до конца коридора. Внизу в стене виднелась круглая дверка.
   Инженер повернул большое металлическое колесо, и дверка  открылась.  За
нею оказался темный колодец, из которого пахнуло душным воздухом.
   - Приближаемся к атомному котлу,  -  сказал  инженер  и,  наклонившись,
чтобы не удариться головой о край отверстия, добавил: - Кто смел, за мной!
- и исчез в темноте.
   Он нырнул туда, и там сразу стало светло. А ребята, стоявшие у  дверки,
увидели, как на стене зажглись три красные лампочки.
   Теперь  они  увидели  по  другую  сторону  дверки  отвесную   лестницу.
Спустившись по ней, ребята  очутились  внутри  огромного  цилиндра  метров
десяти в диаметре; здесь корпус ракеты не был разделен на два яруса, и они
могли легко убедиться, что "Космократор" имеет круглое сечение. В этом  не
очень  ярко   освещенном   пространстве,   окруженном   со   всех   сторон
металлическими стенами, стояла довольно высокая температура.
   - Позади нас, - сказал инженер, - находится жилая часть ракеты, впереди
- атомный котел, а дальше - двигатель.
   Стало тихо. Все напрягали слух, стараясь уловить, не  донесется  ли  до
них хотя бы слабый отзвук из-за стены, отделяющей их от котла, который, по
словам инженера, никогда не прекращал  работу.  Разыгравшееся  воображение
усиливало каждый, даже самый слабый, шорох и стук чуть ли не  до  размеров
атомного взрыва. Но не было слышно ничего, кроме учащенного дыхания ребят.
Массивная, слегка вогнутая стена была гладка и неподвижна. Только в нижней
части ее, как раз перед ребятами, находился круглый люк, закрытый  крышкой
и тремя  железными  полосами,  из  которых  каждая  была  прижата  глубоко
вделанным в нее болтом, затянутым  с  помощью  маховичка.  Над  люком  шли
провода в металлических трубках, исчезавшие в противоположной стене.
   - Эти кабели идут к Централи, -  показал  инженер.  -  В  случае  порчи
двигателей, если излучение начнет проникать сюда,  "Предиктор"  тотчас  же
узнает об этом.
   - Значит, излучение может проникать сюда?
   - Конечно. Оно и сейчас понемногу просачивается.
   Инженер достал из кармана маленький приборчик,  снял  с  него  защитную
крышку и показал крохотный циферблат. Светящаяся  зеленоватая  точка  была
слегка отклонена от нуля.
   Ребята  переглянулись,  потом  посмотрели  на  лестницу,  которая  была
единственным путем отступления, но никто не  тронулся  с  места.  Инженер,
пряча приборчик, объяснил:
   - Теоретически магнитное поле отклоняет все атомные обломки к соплам, а
в  действительности  всегда  находится  небольшое  количество  "бунтующих"
атомов, которые летят во все стороны, в том числе и сюда, где мы стоим. Но
это количество так  ничтожно,  что  не  может  оказать  никакого  вредного
действия, тем более, что до  жилых  помещений  довольно  далеко,  а  здесь
обычно  никого  не  бывает.  Однако  если   бы   вследствие   каких-нибудь
повреждений - например, перебоев в подаче тока - магнитное  поле  исчезло,
то поток частиц начал бы бомбардировать  поглощающий  экран  все  сильнее,
проникая вглубь корабля.
   Повернувшись к противоположной стене, инженер поднял руку вверх.
   - Видите эти блестящие "жерла"? Это счетчики Гейгера-Мюллера  и  другие
приборы, отмечающие наличие излучений. В  случае  малейших  неполадок  они
тотчас извещают об этом "Предиктор".
   На высоте четырех метров по стене шла продольная  канавка,  из  которой
торчал ряд блестящих приборов, нацеленных на дверь атомного котла.
   - "Предиктор"  шлет  распоряжение  затормозить  реакцию  распада  путем
автоматического введения кадмиевых стержней внутрь котла. Но если бы...  -
Инженер поднял на мальчиков спокойный, сосредоточенный взгляд. -  Если  бы
"Предиктор" испортился, то...
   Он подошел к люку.
   - Вот этот люк, через него можно войти в котел.
   - Как в котел? Но это невозможно!
   Ребята думали, что Солтык шутит, но инженер покачал головой.
   - Нет, может случиться... Маловероятно, но все же может случиться,  что
все дистанционные приборы испортятся. И тогда, если станет угрожать  взрыв
котла, кто-то должен войти туда через этот люк и ввести в графит кадмиевые
замедлители.
   - А кто это должен сделать?
   - За безопасность корабля отвечает первый инженер-навигатор. Он мог  бы
приказать кому-нибудь, но он этого не сделает.
   - Откуда вы знаете?
   - Потому что инженер-навигатор - это я.
   Ребята устремили на Солтыка широко раскрытые глаза. Только  теперь  они
поняли, что он вовсе не относился к ним пренебрежительно, а  просто  очень
устал. Глядя на его худое, неподвижное лицо, они  уже  твердо  знали,  кто
войдет в котел, если это понадобится.
   - Значит, туда нужно войти... - заговорил один из ребят.  -  Но,  может
быть, в каком-нибудь комбинезоне... в защитном скафандре?
   Инженер покачал головой.
   - Нет. Там, - он указал рукой, - там такое  напряжение  излучения,  что
никакой скафандр  не  поможет.  За  одну  минуту  человек  вберет  в  себя
смертельную дозу излучения.
   Младший из ребят, забыв свою обиду на инженера, прошептал:
   - Это значит, что вы... - Он умолк, потом договорил: - Значит,  если...
значит, вы должны будете умереть?
   - Да, - ответил инженер. - Чтобы другие остались живы.



ПРОФЕССОР ЧАНДРАСЕКАР

   Обратно инженер повел ребят  по  нижнему  ярусу.  Они  сошли  по  узкой
лесенке в треугольный  коридор,  прошли  мимо  трех  или  четырех  дверей.
Потрясенные обилием  впечатлений,  все  молчали.  В  коридоре,  выложенном
темно-зеленой губчатой массой и освещенном лампами, было пусто и тихо:  ни
один  звук  не  долетал  сюда  снаружи.  Шагов  через  пятнадцать  инженер
остановился и указал на одну из дверей.
   - Здесь помещается "Маракс", - сказал  он  и  нажал  обеими  руками  на
дверные ручки, расположенные одна над другой. Они вошли в круглую, залитую
светом кабину. Стены,  как  на  автоматической  телефонной  станции,  были
усеяны тысячами выключателей и штепселей, покрывавших все пространство  от
потолка до пола; их фарфоровые головки, расположенные в шахматном порядке,
блестели длинными рядами. В нескольких местах щиты  были  приоткрыты,  как
двери,  и  в  глубине,  в  рубиновом  блеске  горящих  лампочек,   темнело
переплетение проводов.
   В центре кабины стоял кольцеобразный пульт,  внутри  которого  свободно
могли бы поместиться два человека.  В  одном  месте  он  прерывался  узким
проходом. Пульт был покрыт стекловидным  лаком  темно-янтарного  цвета,  с
зеленоватым отблеском от круглой  лампы,  висевшей  под  потолком.  Вокруг
пульта были укреплены девять черных трубок с  обращенными  к  нему  белыми
экранами на конусообразных верхушках. Здесь стояла тишина,  но  не  такая,
как в коридоре, - ей сопутствовал тихий шорох токов.
   - То, что вы до сих пор видели, - сказал  инженер,  -  все  контрольные
аппараты, машины и приборы, - предназначено помогать нам  в  тех  случаях,
которые мы могли предусмотреть. Но может  встретиться  и  такое,  чего  мы
предвидеть не могли. А от того, как быстро мы с  этим  справимся,  зависит
судьба всей экспедиции. Вот для этого и построен  "Маракс".  Это  название
сокращенное, оно означает "Machina Ratiocinatrix" ("Мыслящая машина"). То,
что вы видите вокруг, - это релейные устройства. А этот пульт посредине  -
центр настройки, откуда "Мараксу" даются задания.  Решения  появляются  на
экранах.
   Ребята стояли у самой двери, сбившись в  кучку,  и  по  их  лицам  было
видно, что они  плохо  представляют  себе,  каким  образом  эта  чудовищно
сложная  электрическая  сеть  сможет  защитить  экспедицию  от   неведомых
опасностей.
   - Я бы охотно рассказал вам побольше о "Мараксе", - продолжал  инженер,
- но у меня, к сожалению, нет времени.
   - А скажите, пожалуйста, что он, собственно, делает?
   - Трудно объяснить в нескольких словах. "Маракс" - это, ну, проще всего
его  можно  назвать  вычислительной  машиной,  обладающей  очень  большими
возможностями.
   На лицах у мальчиков выразилось удивление. Некоторые переглянулись,  но
никто ничего не сказал.
   - Ну, пойдемте, - произнес инженер. - Может  быть,  в  другой  раз  вам
удастся узнать побольше.
   Они направились было к двери, как вдруг послышался чей-то голос:
   - Инженер... на минутку!
   Они обернулись. В проходе между двумя раздвинутыми панелями,  словно  в
какой-то удивительной двери,  сверху  донизу  покрытой  мозаикой  кабелей,
появился человек.
   - Профессор, вы здесь? - удивился Солтык. - Я не знал.  Я  бы  не  стал
мешать вам...
   - Ну, что вы! Я очень рад. У вас, кажется, заседание комиссии? Я охотно
выручу вас и побеседую с нашими гостями о "Мараксе".
   Послышался радостный шепот. Инженер сделал шаг вперед.
   - Я был бы вам  очень  благодарен,  но...  Ребята,  -  обратился  он  к
мальчикам, - вам необыкновенно повезло, ведь профессор Чандрасекар -  один
из создателей "Маракса". Прошу вас, только не делайте попыток  спрятаться,
чтобы полететь с нами. Мы провели уже десятка полтора школьных  экскурсий,
и нам не раз приходилось обыскивать корабль,  чтобы  обнаружить  любителей
проехаться зайцем...
   Инженер посмотрел на ребят, пытаясь напустить на себя строгость,  потом
улыбнулся,  покачал  головой  и  вышел.  Когда  дверь  за  ним  закрылась,
сделалось совсем тихо. Ребята, оробев, не двигались  с  места.  Профессор,
известный математик, был одним из членов экспедиции. Почти все они  видели
его  на  экране  кино,  в  телевизоре  или  на  фотографиях  и  теперь   с
любопытством разглядывали живого профессора.
   Это был человек лет сорока, с сухим, очень смуглым лицом. Орлиный нос с
тонкими ноздрями придавал ему  твердое,  суровое  выражение,  которого  не
могли смягчить даже вьющиеся, уже поседевшие на висках волосы.  Но  стоило
посмотреть ему в глаза, почти всегда слегка прищуренные,  впечатление  это
сразу исчезало. Трудно описать, что выражали они. В  них  была  и  детская
живость, тронутая суровым раздумьем, и  спокойствие,  какое  бывает  после
преодоления  усталости,  и   уверенность   в   себе,   и   улыбка,   такая
выразительная, что ее невольно хотелось искать на губах, - но он  улыбался
только глазами. Однако удивительнее всего было то, что  тем,  на  кого  он
смотрел, глаза его казались светлыми, даже очень светлыми, и только  потом
люди замечали, что они темного цвета.
   Подойдя к ребятам, Чандрасекар заговорил:
   - Инженер разочаровал вас, правда? Вы надеялись увидеть здесь еще  один
атомный  котел,  какую-нибудь  необыкновенную  катапульту  для  частиц,  а
оказалось, что главный наш оплот - попросту счетная машина?  "Что  это  за
ненужный балласт? - думаете  вы.  -  Разве  не  больше  пользы  принес  бы
какой-нибудь излучатель, разносящий всякое  препятствие  на  атомы?"  Дети
мои, мир чуждой планеты полон загадок. И разве правильным было бы  решение
уничтожать все, что мы встретим на пути?  Нас  это  не  удовлетворяет,  мы
хотим большего: мы хотим увидеть и понять. Потому что понять тайну природы
- это значит овладеть ею. А в этом-то нам и поможет математика.
   Чему вы удивляетесь? Подумайте. Движения планет, звезд,  атомов,  полет
птиц, кровообращение, рост цветов - все, что нас окружает,  вся  Вселенная
подчиняется законам математики. Математика помогает инженеру строить мосты
и ракеты, геологу - находить под землей минералы,  физику  -  высвобождать
атомную энергию. Мы берем с собою не только механические руки,  мускулы  и
глаза, но и механический мозг.  Я  называю  так  эту  машину  потому,  что
способы ее работы мы наблюдаем в нашем собственном мозгу.
   Чтобы вы лучше поняли меня, я несколько поясню мою  мысль.  Когда  люди
учились строить все более совершенные паровые машины, турбины,  двигатели,
станки, им казалось, что все на свете можно свести к какой-то механической
модели и что даже  мозг  -  это  механизм  вроде  часового,  только  более
сложный. Они считали, например, что запоминание - это образование в  мозгу
каких-то "снимков", или "оттисков". Однако такое  объяснение  неприемлемо,
ибо в мозгу попросту не хватит места, чтобы  таким  способом  хранить  все
огромное множество воспоминаний и знаний, какими обладает человек.
   Ошибка заключалась в  том,  что  мозг  считали