игнуло меня к земле.  Я
потерял равновесие, проковылял несколько  шагов,  и  вдруг  брызнул  такой
яркий свет, что я вынужден был  закрыть  глаза.  А  когда  открыл  их,  то
оказалось, что нахожусь внутри огромного, освещенного белым  светом  шара.
Совершенно гладкие,  выгнутые  стены  окружали  меня  со  всех  сторон.  Я
подумал, что отверстие, через которое я попал сюда, находится позади меня.
Обернулся, но там не было никакого  выхода,  -  такая  же  гладкая  стена.
Почва, на которой я стоял, была усеяна камнями.  Понятно  ли  я  объясняю?
Было похоже, будто кто-то срезал нижнюю часть  громадного  полого  шара  и
накрыл меня им, как муху стаканом. Я  постоял  под  огромным  шарообразным
куполом у стены, а потом медленно направился, разглядывая каждый камень, к
центру шара.
   И вдруг произошло что-то странное. Не сделал я  и  четырех-пяти  шагов,
как  выгнутая  стена,  к  которой  я  приближался,  стала  свертываться  и
отступать. Еще два шага, и я стоял уже перед отвесной, совершенно  плоской
стеной. Я обернулся. Шар исчез; позади был непроглядный мрак.  Я  пошел  к
этой плоской светящейся стене, и чем ближе я подходил,  тем  выпуклей  она
становилась, словно ее надували сзади. Я был уже  совсем  близко,  мог  бы
дотронуться до нее рукою... и вдруг увидел, что стою под стенами огромного
шара, но на этот раз снаружи.
   Я обежал вокруг. Он был величиной с Белый Шар, совершенно гладкий,  без
следов каких-либо щелей или отверстий. Сознание, что позади меня нет стен,
успокоило меня.  Я  подумал,  что  теперь  сумею  выбраться,  но  когда  я
направился  туда,  в  эту  темноту,  шар,  оставшись  позади  меня,  начал
изменяться: вытянулся в высоту и ширину, разросся во все стороны  и  вдруг
накрыл меня, так что я опять оказался внутри. Тогда я начал бегать во  все
стороны.  Стоило  мне  направиться  к  середине,  как  стены  передо  мной
раскрывались, выравнивались, сворачивали в другую сторону и превращались в
выпуклый шар, окруженный глубочайшим мраком. А когда я направлялся в  этот
мрак, шар позади меня расширялся, становился  плоским,  сгибался  и  снова
охватывал меня со всех сторон. Сначала  мне  казалось,  что  это  какой-то
механизм, но механизм не мог бы так вести себя. Потом я пробовал выбраться
несколькими быстрыми прыжками, кидался  вправо,  влево,  прямо,  но  всюду
натыкался на гладкую стену.
   Это слишком страшно,  чтобы  можно  было  описать.  Совершенно  черный,
непроницаемый мрак, посредине шар,  который  то  запирал  меня,  то  снова
выбрасывал, - я был то внутри, то снаружи, и при этом никакого  намека  на
щель или отверстие. Куда бы я ни шел, всюду натыкался  на  гладкую  стену.
Эти огромные белые поверхности кружились у меня перед глазами,  сжимались,
вытягивались и то накрывали меня, то словно выплевывали. Не знаю, долго ли
это продолжалось, - может быть, час. Вскоре стало невыносимо жарко.  Почва
под ногами пылала. Мне казалось, что мой шлем раскалился докрасна.  Дышать
становилось все труднее, воздух в скафандре жег, как огонь. Холодильник не
действовал; задыхаясь, я упал, - кажется,  ударился  головой...  Что  было
дальше, не знаю...
   Осватич снова опустился на подушки.
   - Вот и все. Я ничего не понимаю. Во всем этом нет ни капли смысла.
   - Я бы этого не сказал, - возразил Арсеньев.
   - Вы думаете, что у меня были галлюцинации?
   - Ничуть не бывало. А что  касается  "бессмысленности"  того,  что  вас
окружало, то так  мог  бы  сказать  и  муравей,  попавший  внутрь  пишущей
машинки. Мир не  вращается  вокруг  нас.  Мы  случайно  оказались  в  поле
действия неизвестных нам сил.
   - Хотя мы еще всего не  знаем,  -  произнес  Лао  Цзу,  -  но  то,  что
случилось с нашим товарищем, вполне объяснимо. Я могу ответить на  вопрос,
каким образом все это происходит. Но меня беспокоит, что  нельзя  ответить
на другой вопрос: с какой целью это делается?
   - Вы можете объяснить, как я попал внутрь замкнутого шара?
   - Да.
   - И почему я был то вне, то внутри его?
   - И это тоже.
   - И откуда там взялся свет, хотя вокруг была полная тьма?
   - Да.
   - Так говорите же!
   - Ключ загадки  -  в  двух  словах,  -  ответил  физик.  -  Вы  были  в
_сферическом пространстве_.
   Он придвинулся к столу.
   - Почему мы видим какой-нибудь предмет? Только потому,  что  отраженные
от него лучи света попадают в наш глаз. Но если все световые лучи замкнуты
в ограниченном пространстве и остаются там все время, то это  пространство
становится для  стоящего  извне  наблюдателя  невидимым.  Однако  у  этого
наблюдателя не создается впечатления, что на этом месте  находится  просто
черное пятно. Световые лучи либо огибают это место, либо остаются в нем. В
обоих случаях сферическое пространство - настоящая "ловушка" для  света  -
остается невидимым. Наблюдателю кажется, будто из пейзажа вырезан кусок, и
края выреза непонятным образом соединены вместе. Еще у  первого  аппарата,
на возвышенности, вы остановились, не зная, что делать, так  как  потеряли
из виду Белый Шар. Он исчез. Так и было, не правда ли?
   Мы с Осватичем кивнули.
   - А он  был  на  своем  месте,  только  невидим  для  вас.  И  вот  вам
объяснение.   Когда   Белый   Шар   действует,   вокруг   него   возникает
гравитационное  поле,   которое   искривляет   пространство.   Когда   это
искривление переходит известный предел, пространство словно свертывается и
замыкается в себе. Получившееся  таким  образом  сферическое  пространство
может расширяться и сжиматься, как пузырь, в  зависимости  от  силы  поля.
Когда Осватич подходил к десятому аппарату, гравитационный потенциал вдруг
увеличился, сферическое пространство расширилось и поглотило то место, где
он  стоял.  В  следующую  минуту  тяготение  уменьшилось,  и   сферическое
пространство сократилось, но в это время Осватич стоял уже  вблизи  Белого
Шара, и поэтому Смит увидел  только  пустое  место.  Вот  разгадка  первой
загадки - загадки исчезновения.
   Дальше. Вы видели радужные цвета, - обратился физик к Осватичу.  -  Это
очень интересно. В тот  момент  через  место,  где  вы  стояли,  проходила
граница   между   обычным   пространством   и   сферическим.    Вследствие
интерференции  световых  лучей,  а   также   вследствие   особых   условий
преломления белый солнечный свет на границе обоих пространств  разложился,
как в призме. Откуда взялся яркий свет, ослепивший  вас?  Пока  Белый  Шар
действует достаточно интенсивно, сферическое пространство вокруг него днем
и ночью освещено падающим светом, ибо световые лучи идут там  по  круговым
орбитам:  пойманные  днем,  они  не  могут  больше  вырваться  и  кружатся
бесконечно.
   Теперь дальше. Очевидно, шар, который  вы  видели,  и  был  Белый  Шар.
Однако вы все время находились вне его, а  впечатление,  будто  вы  попали
внутрь,  создавала  перспектива  сферического  пространства,  отличная  от
линейной перспективы окружающего нас мира. Вы вели  себя  так  же,  как  -
простите за сравнение - пьяный, бегающий около круглой будки и жалующийся,
что его в ней  заперли.  Ваше  вынужденное  пребывание  внутри  шара  было
мнимым.
   - Это невозможно!
   - Вы ошибаетесь. - Лао Цзу  взял  листок  бумаги  и,  рисуя,  продолжал
говорить: - В обычном пространстве, глядя на шар, мы  видим  его  с  одной
стороны.
   Это происходит  потому,  что  свет  распространяется  прямолинейно,  по
кратчайшему  расстоянию  между  предметом  и  глазом.  В  сферическом   же
пространстве свет распространяется по дугам кругов. Очутившись перед Белым
Шаром, вы видели всю его внешнюю поверхность.
   Глаз видит не только переднюю часть шара, находящуюся перед ним,  но  и
заднюю, в обычных условиях невидимую. А когда  в  нормальных  условиях  мы
можем видеть всю поверхность шара сразу? Только находясь внутри него.  Вот
почему вы увидели себя внутри шара. И еще человек может увидеть шар  таким
же образом, находясь близ внутренней  границы  сферического  пространства.
Входя вглубь пространства, он увидит, как шар изменяет  форму,  становится
сначала плоским, а потом выпуклым. Этот  обман  зрения  вызван  свойствами
сферического пространства. Когда в обычном пространстве предмет отдаляется
от нас, мы видим, что он постепенно уменьшается. Однако никто  не  думает,
что он на самом деле  уменьшается,  так  как  известно,  что  это  вызвано
законами перспективы. Линейной перспективы, прибавлю. Теперь учтите, что в
пространстве, окружающем Белый Шар, свет распространяется  криволинейно  и
там перспектива  сферическая.  Предмет  (в  данном  случае  шар),  видимый
вблизи, кажется  выпуклым  телом.  С  большего  расстояния  -  бесконечной
плоскостью. С еще  большего  -  вогнутой  поверхностью.  Я  мог  бы  легко
доказать это, построив модели этого изображения в сферической  перспективе
при помощи стереографической проекции тангенциальных световых пучков.  Для
этого достаточно знать радиусы дуг, описываемых световыми лучами. Однако я
сейчас предпочитаю  воспользоваться  для  объяснения  аналогией.  Если  мы
смотрим  на  железнодорожные  рельсы,  то  видим,  что  на  горизонте  они
сходятся. Но,  несмотря  на  это,  мы  отлично  знаем,  что  они  остаются
параллельными, впечатление, что они сходятся, только кажущееся  и  вызвано
перспективой. Таким же кажущимся было и впечатление, будто шаг  становится
то  плоским,  то  выпуклым.  Если  бы  мы  постоянно  жили  в  сферическом
пространстве, мы  не  принимали  бы  наши  впечатления  за  действительные
изменения формы предметов и научились бы по ним определять  расстояния,  -
точно так же, как, живя в обычном пространстве, мы  по  опыту  знаем,  что
предметы кажутся нам меньшими, по мере того как от нас отдаляются.
   - А почему я не мог уйти оттуда, если, как вы  говорите,  я  все  время
оставался вне шара? - спросил Осватич.
   Физик слегка улыбнулся.
   - Если бы вы отошли от шара, закрыв глаза, то вам удалось  бы  миновать
границу сферического пространства; но вы  руководились  своим  зрением,  а
зрение повиновалось законам криволинейного распространения света.
   - А почему я не попал в сферу этой перспективы, -  спросил  я,  -  хотя
тщательно обшарил всю местность?
   - Потому, что вы подверглись такому же обману зрения,  как  и  Осватич.
Покажите, пожалуйста, в каком направлении вы его искали?
   - В этом  и  в  этом,  -  ответил  я  и  пририсовал  стрелки  к  точке,
поставленной физиком.
   - Так вам казалось, - возразил он, - но это был обман зрения.
   - Но почему же?
   - Потому что так  вам  подсказывало  зрение,  а  зрение  -  раб  света.
Световые лучи  близ  границы  сферического  пространства  изгибаются,  как
показывают нарисованные стрелки.
   Я поднял глаза на физика.
   - Вам все это было известно, когда вы туда пришли, профессор?
   - Нет. Я знал только, что тяготение увеличилось.  Вы  помните,  как  мы
ходили, наклонившись набок, словно падая?
   - Да! В самом деле! Я даже спросил вас...
   - Мы наклонялись потому, что  к  нормальному  тяготению,  направленному
вертикально вниз, прибавилось влияние тяготения Белого  Шара.  Это  навело
меня на разгадку.
   - И этого было достаточно?
   - Я в конце концов физик, - произнес Лао Цзу.
   - А как вы нашли Осватича?
   - Чтобы войти  в  сферическое  пространство,  нужно  было  пользоваться
другим проводником, а не зрением.
   - Каким? Я не могу догадаться.
   - А это как раз нечто очень важное... То, чему была посвящена вся  наша
работа... Вы все еще не  догадываетесь?  Труба!  С  помощью  индукционного
прибора я отыскал ее эхо и пошел по этому следу...  он  и  привел  меня  к
Белому Шару. Сферическое пространство искривляет только световые лучи,  но
не материальные предметы.
   - Как это просто!
   - Верно? Мы  связались  веревкой  с  инженером...  он  остался  снаружи
сферического пространства, а я вошел в  него  и  обнаружил  там  Осватича.
Любопытной было зрелище, - прибавил Лао Цзу помолчав. -  Веревка  тянулась
от меня и вдруг в воздухе оборвалась посередине.
   - Как посередине?
   - Ну, а где же, по-вашему?
   - На границе...
   - Границу сферического пространства нельзя увидеть. Сейчас нарисую  еще
и то, что увидели мы с Солтыком, когда соединявшая нас веревка пересекла в
какой-то точке границу сферического пространства.
   - Поразительно! - заметил я.
   - Дело  привычки.  Это  не  удивительнее,  чем  увидеть  ложку  как  бы
преломленной, если опустить ее в стакан с водой.
   - А зачем вы связались веревкой с Солтыком? - спросил я. - Разве  труба
не могла вас вывести так же, как и привела?
   - Могла, - равнодушно отозвался физик, - но я боялся потерять сознание.
Температура все время повышалась.
   - Где вы разорвали скафандр? И, профессор, - вырвалось вдруг у меня,  -
я видел вас входящим в воду! О, это было!.. - у меня не хватило слов.
   - Конечно, она была горячая, - произнес Лао Цзу. -  Итак,  мы  обсудили
кое-какие  явления,  которые  нам   пришлось   наблюдать.   Позволю   себе
воспользоваться Примером профессора Арсеньева. Он сравнил нас с муравьями,
попавшими внутрь пишущей машинки. То, о чем мы до сих пор  говорили,  было
только некоторым объяснением действий  самой  машинки,  но  мы  ничего  не
узнали о гораздо более важной вещи: о том, кто пишет на этой машинке и что
он пишет. Я был бы рад, если бы профессор  Чандрасекар  поделился  с  нами
своими выводами, так как именно он завершил это дело.
   - Которое начали вы, - заметил математик.
   - Которое мы выполнили вместе, - возразил Арсеньев, - ибо каждый из нас
делал то, что ему положено.
   Чандрасекар стал перебирать лежавшие перед ним снимки и бумаги, пока не
нашел дважды изогнутую кривую, ту самую, которую несколько часов  назад  я
видел на экране "Маракса". Глядя на нее, он заговорил:
   - В основе Белого Шара должен лежать вакуумный  ускоритель,  в  котором
атомы приобретают почти световую скорость. Согласно закону  преобразования
Эйнштейна  создаются  огромные  массы,  -  они-то  и   служат   источником
гравитационного поля. Для получения этих масс нужна энергия  в  количестве
миллиардов киловатт. Она поступает в Белый Шар по  одиннадцати  трубам,  в
каждой из которых ток имеет свой особый ритм. Я напоминаю об  этом,  чтобы
подчеркнуть, что без "Маракса" мы не разобрались бы в  анализе  колебаний.
Теперь мы знаем, что каждый цикл деятельности Белого  Шара  длится  двести
девяносто  шесть  "часов  и  состоит  из  двух  основных  фаз.  В  первой,
положительной, возникшее тяготение прибавляется к  тяготению  планеты.  Во
второй фазе, отрицательной, тяготение Белого Шара вычитается из  тяготения
Венеры. Как вы видите,  каждая  фаза  слагается  из  целого  ряда  меньших
зубцов...  Мы  прибыли  сюда  в  то  время,  когда  напряжение  поля  было
положительным, но уже значительно  ослабело,  а  неприятности,  испытанные
нами, были вызваны вот этим небольшим подъемом кривой.
   Все склонились над столом, вглядываясь в  место  на  снимке,  указанное
математиком, а он продолжал:
   - Хуже было бы, подлети мы к  Венере  в  период  отрицательной  фазы...
Человек, например, приближаясь к шару, перестал бы притягиваться планетой,
мог  взвиться  кверху,  как  воздушный  шар,  и  улететь  в   межпланетное
пространство... Но не в  этом  дело.  Все  это,  по  словам  коллеги  Лао,
относится лишь к объяснению работы машинки. Самое важное сейчас - ответить
на вопрос: что может означать этот сложный цикл гравитации, продолжающийся
двести девяносто шесть часов, по окончании которого все колебания  и  пики
начинают повторяться с самого начала? Каково может быть назначение,  какой
смысл скрывается в этих мощных толчках энергии?
   Математик приостановился. Затем, постукивая при каждом слове пальцем  о
стол, продолжал:
   - Сами по себе явления, вызванные Белым Шаром, не  могут  поразить  или
удивить нас, исследователей и ученых. Поражает  и  удивляет  нечто  совсем
другое: все это не имеет никакого смысла и ни для чего не предназначено.
   Я почувствовал, как у меня сжимается сердце.
   - Что... что вы  хотите  сказать,  профессор?  -  спросил  я,  невольно
понижая голос.
   - Только то, что сказал. Я не могу добавить к этому ни единого слова.
   - Но позвольте, я не понимаю, почему создание такого  полюса  тяготения
не имеет никакого смысла? Может быть, мы на Земле не сооружали их, но...
   - Вы меня не поняли, - заметил физик. - Мы знаем, для какой цели  можно
устроить полюс тяготения. Я подразумеваю взлет космических кораблей.
   - Но ведь Белый Шар...
   - Позвольте мне докончить. Мы на  Земле  пользуемся  ракетами,  которые
движутся атомной  энергией.  Возможно,  что  после  катастрофы,  постигшей
высланный на Землю корабль, обитатели Венеры  решили  использовать  другой
способ: они захотели бороться с тяготением с помощью тяготения же!
   - Каким образом?
   - Объяснения завели бы нас слишком далеко. Достаточно сказать,  что  их
"метод можно фигурально назвать "высверливанием дырки" в  поле  тяготения,
окружающем   планету.   Вы   знаете,   что   электрический   заряд   можно
нейтрализовать другим зарядом, обратным по знаку?
   - Конечно.
   - Так вот, они уничтожали  в  одном  месте  силу  тяготения  планеты  с
помощью искусственно созданного тяготения, направленного в противоположную
сторону. Благодаря этому для взлета в межпланетное пространство достаточно
было минимальной энергии.
   - Ну вот видите, - сказал Осватич, а я добавил:
   - Значит, у Белого Шара была цель, да еще самая определенная! Почему же
профессор Чандрасекар говорит, что...
   - Может быть, когда-нибудь и была, -  ответил  математик,  выразительно
подчеркивая каждое слово, - но теперь ее у него нет.
   - Но почему же, ради бога?
   - Мне понятен автомат, который переводит стрелки и передвигает семафоры
перед приближающимися поездами, - произнес Чандрасекар, устремив  на  меня
пристальный взгляд; - но мне непонятен автомат, который не служит никому и
ничему.
   - Что?.. Как это понять?
   - Очень  просто.  Шар  периодически  создает  поле  тяготения,  которым
нейтрализуется притяжение  планеты...  и  больше  ничего.  Это  совершенно
бесполезно.  Совершенно!  Нет  никаких  межпланетных  кораблей,   нет   ни
малейшего  признака,  что  их  собираются  высылать.  Есть  только  мощная
катапульта, которая, затрачивая огромные количества энергии,  периодически
открывает пространство и... не выбрасывает ничего!
   - Это не так просто, - возразил Осватич. Наморщив лоб и сжав  губы,  он
невидящими глазами всматривался в пространство.
   - Это не просто, согласен, - с легким вздохом ответил Чандрасекар. -  Я
обдумывал это с разных  сторон.  Может  быть,  вы  теперь  выскажете  свои
соображения?
   - Возможно, что корабль или корабли уже  высланы  и  сейчас  Белый  Шар
работает, ожидая их возвращения, - заметил  Осватич.  -  Может  быть,  его
легче заставлять работать все  время,  чем  приводить  в  действие  только
тогда, когда корабль прилетает или отлетает...
   Чандрасекар кивнул головой:
   -  Я  думал  и  об  этом,  но  такое   предположение   не   выдерживает
физико-математического анализа. Белый  Шар  можно  без  труда  привести  в
действие буквально за несколько секунд: и расточительная  трата  огромного
количества энергии просто необъяснима, когда  думаешь  о  таких  блестящих
конструкторах, какими являются обитатели планеты... ибо это  не  пустяк  -
построить  машину,  развивающую,  по  самому  приблизительному   подсчету,
мощность около ста миллиардов киловатт.
   - Может быть, это опыты... - предположил я.
   - Опыты!
   Это сказал Арсеньев. Он встал, опираясь кулаками о стол.
   - Опыты? Опыты, которые продолжаются долгие месяцы? Сколько времени уже
прошло с тех пор, как мы прибыли сюда, а шар все время делает  одно  и  то
же.  Какие  это  могут  быть  опыты?  Не  верю!  Кроме  чисто   логических
предпосылок, у меня есть еще инстинкт физика и математика. И вот, когда  я
смотрю на схему действия Белого Шара, все во мне закипает. Эти  при