чил выход  на  следующий
день.  Заступивший  на   дежурство   Костик   (он   специализировался   по
радиотехнике) принял из Москвы радиограмму. В ней сообщалось,  что  Травин
переводится  на  Должность  научного  сотрудника,  а  начальником   отряда
назначается Виктор Строганов.
   Виктор узнал эту странную новость одним из последних. Он несколько  раз
перечитал телеграмму, отказываясь верить ей.
   - Ерунда какая-то, - сказал он Костику. - Напутали там что-нибудь, -  и
побежал к Травину.
   Травин не выглядел удивленным.
   - Приказ есть приказ, - невозмутимо сказал он Виктору. - Командуйте.
   Травин передал ему пакеты с аэрофотоснимками и карту  -  ту  самую,  на
которой был нанесен маршрут. Теперь на Викторе лежала  ответственность  за
выполнение  трудного  задания,  а  он  смотрел  на   карту,   смотрел   на
аэрофотоснимки и не знал, с чего начинать.
   - Я же ничего не умею, - пожаловался он Травину. - Что мне делать?
   - На вашем месте я бы назначил час выхода и отпустил людей отдыхать.
   Это Виктор исполнил.
   - Вот, - сказал он потом Денни Уилкинсу, - что произошло! - и  смущенно
улыбнулся.
   - Непонятный вольт, - согласился Денни Уилкинс.
   Они   вдвоем   рассматривали   карту,   и   Денни   Уилкинс,    умевший
ориентироваться по карте лучше Виктора, успокоил его:
   - Ничего, пройдем!
   - Нужно пройти, - ответил Виктор.
   И Безликов поддержал его.
   - Главное - сохранять  спокойствие,  -  сказал  он.  -  Все  вместе  мы
выполним любое задание. Можете не сомневаться!
   Светлана сама подошла к  Виктору.  Он  встретил  ее  той  же  смущенной
улыбкой, которой встречал всех после своего  неожиданного  назначения,  но
Светлана не обратила на это внимания. Не глядя на него, она сказала:
   - Я обратилась к Травину, но он послал меня к  вам.  Отправьте  меня  в
Шагонар. Я уезжаю в Москву.
   Виктор молчал, и тогда Светлана посмотрела ему прямо в глаза.
   - Ты поедешь с нами, а не в Москву, - тихо, но твердо ответил он.  -  Я
не отпущу тебя, потому что мы не имеем права забыть  о  своей  мечте  и  о
мечте Юры, - он ведь тоже хотел стать астрогеографом.
   - Не смей упоминать о нем!
   - Нет, я имею право упоминать о нем... Теперь и на тебе и на мне  лежит
ответственность за его мечту. Мы  должны  обязательно  принять  участие  в
экспедиции Батыгина, и тогда мы покорим Марс, а может быть,  и  не  только
Марс.
   - Уж не ты ли покоришь? - зло прервала Светлана.
   - Мы, - мягко повторил Виктор. - Ты,  я,  Свирилин,  Костик,  Безликов,
Крестовин, Травин и все другие, кого Батыгин возьмет с собой.
   Светлана ничего не сказала. Она круто повернулась и вышла из комнаты.
   ...Караван покинул рудник рано утром. Впереди ехал проводник, за ним  -
Виктор и все остальные; Костик замыкал кавалькаду.
   Виктор не мог похвалиться хорошим самочувствием: ночь он почти не спал,
лишь под утро, к тому времени,  когда  темь  уже  начала  редеть,  забылся
короткой дремотой, но тотчас проснулся.
   Он поднял отряд по сигналу, и через пять минут после первого  удара  по
металлическому рельсу дежурные уже бежали  к  реке  умываться,  волоча  за
собой котлы и ведра. В этот день дежурила Светлана, и Виктор  обрадовался,
заметив ее бегущей вместе с другими...
   ...И вот Виктор едет впереди небольшого отряда (часть людей он  оставил
продолжать работу в районе рудника), едет вместе с Травиным,  которого  не
отпускает ни на шаг, потому что все время  советуется  с  ним.  Теперь  он
по-новому, иначе присматривается к своим товарищам, заботясь, беспокоясь о
них... Он замечает, что Крестовин и Надя  держатся  вместе,  что  Светлана
работает  наравне  с  другими,  но  делает  вид,  что  его,  Виктора,   не
существует... Безликов захватил с собою в поход объемистую полевую  сумку,
набитую книгами; по вечерам, на привалах,  он  то  и  дело  заглядывает  в
справочники, пополняя свои безграничные знания... Но днем,  в  походе,  он
преображается. Давно уже существуют подробные геологические карты Саян,  и
все-таки Безликов с величайшим энтузиазмом карабкается по скалам,  сверяет
карты со своими наблюдениями, ведет подробный полевой  дневник,  спорит  с
Травиным...
   Наверное, у них - Травина и Безликова - были какие-то особые глаза,  по
крайней мере они видели мир иначе, чем Виктор.  Но  и  Травин  и  Безликов
ничего  не  скрывали:  не  дожидаясь   вопросов,   они   делились   своими
впечатлениями, вслух высказывали мелькнувшие мысли.
   Обычно  первым  разговор  затевал  Травин.  Виктор  слушал   его,   как
завороженный, и прошлое оживало перед  глазами:  он  видел,  как  медленно
вздымались миллиарднотонные пласты Земли на месте Саян миллионы лет назад,
как отдельные глыбы их, не  выдержав  собственной  тяжести,  обрушивались,
заставляя содрогаться все вокруг, а над  провалами  еще  выше  поднимались
колоссальные зубья  уступов-пиков,  вонзавшихся  в  пересыпанное  теми  же
звездами небо. Более мягкие пласты не ломались - они сгибались в  складки,
и горбы их возносились почти так же высоко,  как  и  зубья.  Но  чем  выше
становились горы, тем больше сил противоборствовало  им.  Тихие  равнинные
речки превращались  в  стремительные  потоки  и  медленно,  но  неотступно
принимались распиливать горные кряжи на отдельные массивы. Зной  и  холод,
действуя в полном согласии, раскалывали каменные глыбы, и они сползали  на
дно ущелий, ломаясь и крошась по пути...
   А Безликов, в это время дотошно копавшийся среди обломков горных пород,
вдруг  обнаруживал  на  зыбком  изломе   известняка   овальный   отпечаток
археоциаты и начинал  рассказывать  о  кембрийских  морях,  миллиардолетия
назад заливавших эти места. Таинственная жизнь уже  тогда  била  ключом  в
морях, и волны рвались в пустое девственное  небо,  не  тронутое  крыльями
птиц. Со дна морей медленно поднимались никому  не  опасные  археоциатовые
рифы - рифы, созданные  этими  небольшими  давно  исчезнувшими  животными,
смутный след одного из которых запечатлелся на известняке.
   Как всегда, по долине тянул ветерок, и Виктору казалось, что волосы его
колышет бриз, пролетевший над гладью кембрийских морей...
   Виктору думалось, что из  всех  людей,  путешествующих  вместе  с  ним,
только  одна  Светлана  испытывает  те  же  чувства,  что  и  он:   Виктор
догадывался об этом, видя, с каким напряженным вниманием слушает она,  как
румянятся ее щеки. Однажды  Виктор  перехватил  взгляд  Светланы,  и  она,
забывшись, улыбнулась ему короткой понимающей улыбкой...
   Как бы подробно ни рассказывал Травин  о  геологическом  прошлом  Саян,
Безликов неизменно говорил потом:
   - Могу дать дополнительную справку.
   И действительно: двумя-тремя штрихами  удачно  дорисовывал  набросанную
Травиным картину. Вскоре к этому все привыкли, и Травин, закончив рассказ,
сам спрашивал, нет ли у Безликова дополнений. Он спросил  его  об  этом  и
после долгого рассказа об истории гор Южной Сибири.
   - Дополнения? - переспросил Безликов. - Нет у меня дополнений. Я сейчас
о другом думаю.  Конечно,  мы  уже  неплохо  знаем  историю  Алтая,  Саян,
Забайкалья... Но какие силы вызывают движение земных  пластов  -  вздымают
горные системы, образуют впадины?..
   - Тектонические силы, -  не  поняв,  куда  клонит  Безликов,  подсказал
Виктор.
   - Да, но в чем их причина?.. До сих пор у нас нет  общепринятой  теории
горообразования. Сколько теоретиков - столько гипотез. Хоть караул  кричи,
- Безликов выразительно вздохнул.
   - Почему же так? - спросил Виктор.
   - Могу дать справку. Вся беда  в  том,  что  тектонисты  имеют  дело  с
планетой в одном экземпляре. Но космические соседи Земли  тоже  испытывают
тектонические движения, а  мы  о  них  почти  ничего  не  знаем.  Проблему
горообразования разрешит не тектоника,  а  астрогеотектоника.  Улавливаете
мою мысль? Нужно  сравнить  между  собою  планеты  солнечной  системы,  их
геологическую историю, и только тогда мы до конца поймем, почему возникают
массивы материков и океанические впадины, горы и котловины, познаем  силы,
изменяющие лик планет и,  в  частности,  нашей  Земли...  Увлекательнейшая
задача. Поэтому я и решил стать астрогеологом.


   Отряд географов с каждым днем уходил все дальше  и  дальше.  Случалось,
что они разбивали  лагерь  у  развилка  ущелий  и  разъезжались  в  разные
стороны. Денни Уилкинс всегда уезжал вместе с Надей, а Светлана ездила  то
с Травиным, то со Свирилиным. Иной раз Виктор в душе немножко обижался  на
нее. Но теперь он был начальником и не мог  сказать  Светлане,  чтобы  она
ехала вместе с ним - это прозвучало бы как приказ.
   Лишь однажды они пошли в маршрут вместе: все разбились на пары,  и  они
остались вдвоем.
   - Вот, - сказал Виктор и развел руками. - Так уж получилось...
   - Ну и пусть, - равнодушно ответила Светлана. - Мне  все  равно  с  кем
идти.
   Это прозвучало очень обидно, но Виктор весело кивнул:
   - Значит, все в порядке!
   Они  отдыхали  среди  курумов.  Светлана  осторожно  опустила  руку  на
приникший к теплому камню огромный красновато-зеленый лист ревеня.
   - Рэум, -  напевно  произнесла  она,  и  звуки  чужого  мертвого  языка
прозвучали скорбно  и  торжественно,  поразительно  гармонируя  с  суровой
немногословной природой.
   Виктор следил за Светланой. Она что-то искала среди камней.
   - Смотри! - на секунду забылась Светлана. - Виола!
   Виктор наклонился. В углублении среди камней, защищенные от ветра,  еще
цвели миниатюрные анютины глазки - фиалки.
   - Виола алтайка, -  любовно  повторила  Светлана,  и  в  мертвом  языке
обнаружились нежные  мелодичные  звуки,  так  неожиданно  гармонирующие  с
неприметной, невидимой с первого взгляда, тихой красотой тайги, с  глубоко
скрытыми светлыми чувствами юноши и девушки...
   Прядь Светланиных волос выбилась из-под косынки и щекотала ее лицо,  но
Светлана не убирала  ее,  бережно  разглаживая  листики  фиалок.  И  тогда
Виктор, чувствуя, как пересыхают от волнения губы, поправил ей волосы.
   - Ты что? - отпрянув, спросила Светлана.
   Виктор молчал. Он уловил в  глазах  Светланы  тот  лихорадочный  блеск,
который, как он понимал, не сулил ему ничего хорошего. Но  Светлана  вдруг
успокоилась.
   - Будет когда-нибудь так, что люди совсем-совсем перестанут страдать? -
спросила она.
   Виктор вспомнил, что точно такой же вопрос он задал Батыгину, когда они
впервые услышали голос Светланы. На лбу его собрались морщинки  -  первые,
должно быть, в жизни.
   - Нет, - сказал он убежденно, строго. -  Не  будет.  Только  если  люди
перестанут быть людьми.
   Вечером Виктор достал  из  сумки  два  последних  письма  отца.  Андрей
Тимофеевич,  не  доверяя  радиотелефону,  предпочел  послать   их   старым
способом, в конвертах. Странные это были письма  -  о  какой-то  спокойной
эпохе, наступившей в истории человечества, о  праве  нового  поколения  на
отдых... Какая там спокойная эпоха, если внезапно умер Юра  Дерюгин,  если
страдает Светлана и если Батыгин и Джефферс готовят экспедиции  на  другие
планеты. Чудно!.. Но  даже  если  забыть  обо  всем  этом,  то  как  можно
отдыхать, когда столько еще не открыто? Да, Виктор не понимал отца, и  это
раздражало. Впрочем, может быть раньше он просто не  задумывался  над  его
словами?.. Виктор чувствовал себя устремленным в будущее,  в  неизвестное,
полное великих тайн и непредвидимых опасностей, а тут - призыв к отдыху, к
покою...
   Словно уловив главное в раздумьях Виктора, Светлана тихо сказала:
   - Счастливые звезды! Все-то они видели, все-то им ведомо!
   Безликов с шумом захлопнул объемистый учебник по физиологии - в знаниях
он готов был поспорить со звездами.
   - Что же они видели? - спросил он с некоторой запальчивостью.
   Светлана  лежала  на  спине,  глядела  в  черное,  усыпанное  звездными
снежинками небо и едва приметно улыбалась. Она не услышала вопроса.
   - Сколько уж столетий мы идем  к  знанию  -  ошибаемся,  падаем,  снова
встаем. И сколько еще идти!
   - Нет, что же они видели? - настаивал Безликов.
   - А все. Например, как возникла Земля.  И  что  произошло  прежде,  чем
стало вот так, как  сейчас,  -  Светлана  сделала  кругообразное  движение
рукой, будто предлагая оглядеться. - Все они знают!
   - Ха! - торжествующе воскликнул Безликов. - Могу дать  справку:  это  и
мы, ученые, тоже знаем!
   - Конечно, - поддержал его Виктор.  -  Эволюция  биогеносферы  Земли  в
общих чертах ясна. Я читал об этом.
   - Биогеносферы? А что это такое? - спросил Костик.
   - Сфера возникновения жизни, - пояснил Виктор и покосился на  Светлану,
но она не смотрела на него.
   - Правильно,  -  кивнул  Безликов.  -  Еще  в  тысячу  шестисотом  году
английский физик и врач Уильям Гильберт, -  тот  самый,  что  ввел  термин
"электричество" и первым сказал, что у Земли есть два магнитных полюса,  -
выделил поверхностный слой земного шара...
   - Так вы запутаете Костика, -  улыбнулся  Травин.  -  Помните,  Батыгин
рассказывал, что уже около ста лет физическая география изучает окружающие
нас явления природы как нечто целое, взаимосвязанное, единое?..  Вот  этот
комплекс природных  явлений  и  называют  биогеносферой.  Он  находится  у
поверхности Земли  и  облекает  ее  тонкой,  но  непрерывной  оболочкой...
Понятно?
   - Не очень, - признался Костик. Виктор сделал нетерпеливое движение, но
Травин взглядом  остановил  его.  Костик,  однако  заметил  это.  -  Я  же
радиотехник, - жалобно сказал он.
   - Радиотехник! - Виктор усмехнулся.  -  А  что  такое  атмосфера  -  ты
знаешь?
   - Конечно.
   - А литосфера, гидросфера, биосфера?
   - Знаю.
   - А где эти сферы существуют вместе, проникая друг в друга?
   - Здесь, - Костик показал большим пальцем себе за спину.
   - У поверхности Земли. Они и образуют биогеносферу, ту самую, в которой
мы живем.
   - Можно это объяснить и несколько иначе, -  сказал  Травин.  -  Подумай
сам, Костик, где в пределах земного шара существуют вместе горные  породы,
вода, воздух, почва, растительность, бактерии, животные,  где  усваивается
поступающая из мирового пространства солнечная  радиация,  где  происходит
непосредственное взаимодействие Земли с космосом?..  И  ответ  ты  сможешь
дать только один: там, где мы с  тобой  живем,  в  пределах  биогеносферы.
Нигде больше на земном шаре нет подобного сочетания природных  явлений,  и
поэтому биогеносферу изучает особая наука - физическая география.
   - Но причем же здесь возникновение жизни? - спросил Костик.
   - Могу дать справку! - Безликов ревниво слушавший  объяснения  Травина,
простер над костром руку, чтобы  привлечь  к  себе  внимание.  -  Согласно
современной  космогонической  теории  наша  Земля  возникла  из   холодной
космической пыли и газа и сначала была совсем небольшим небесным телом, не
имевшим даже атмосферы. Лишь камни да  солнечное  тепло  взаимодействовали
тогда у поверхности планеты - ни воды, ни жизни,  ни  воздуха,  ничего  не
было! А сейчас все это  есть,  и,  значит,  земная  поверхность  проделала
сложнейшую эволюцию, в результате которой и возникла жизнь!
   - Верно, - подтвердил Травин. - Очевидно, сперва  появилась  атмосфера,
потом образовалась земная кора, а какие-то  до  конца  еще  не  выясненные
процессы обусловили появление воды и небольшого количества кислорода. В ту
пору  биогеносфера  Земли,  по  крайней  мере  в  приэкваториальной  части
планеты, была похожа на гигантскую оранжерею: разрыхленный  грунт,  влага,
тепло, свет, воздух, - все имелось в ней, и, казалось, сама природа  ждала
появления жизни... И жизнь появилась, а потом и бурно развилась,  возникли
животные, растения и наконец человек...
   - Понятно, - заключил Костик  и  задумчиво  повторил:  -  Биогеносфера,
сфера возникновения жизни...


   Еще полмесяца шел отряд по тайге. Менялись  пейзажи,  менялась  погода.
Временами горы затягивало серой пасмурью, а когда ветер рассеивал ее, горы
оказывались побеленными снегом; временами безоблачно сияло солнце, и тогда
далекие вершины приближались и  думалось,  что  до  них  рукой  подать.  В
голубичниках все синело от небывалого урожая ягод.
   С каждым днем Виктор чувствовал себя в новой роли все увереннее. Теперь
он не сомневался, что вполне может  справиться  с  порученным  ему  делом;
убеждение это пришло к нему главным образом потому, что он отлично ладил с
людьми - и с Травиным, и с Костиком, и со Свирилиным, и с  Крестовиным,  и
со всеми остальными.
   Поход этот всем пошел на пользу, и прежде всего Костику.
   Костику  было  шестнадцать  лет,  но  его  способности  к  радиотехнике
проявились уже настолько определенно и ярко, что и сам Костик и учителя  в
школе единодушно считали,  что  он  будет  учиться  дальше  в  техническом
потоке, а специализироваться по радиотелевизионной аппаратуре. Костика уже
знали в Институте астрогеографии, и один из ближайших помощников  Батыгина
- Лютовников - прочил его в свои заместители.  Но  Костик,  как  и  многие
другие, никогда раньше  не  покидал  родного  города  и,  попав  в  тайгу,
почувствовал себя совершенно беспомощным.
   За время похода он окреп, возмужал,  и  темная  голова  его  с  задорно
торчащим хохолком все чаще и чаще маячила далеко впереди всех.
   Костик переоценил свои силы и однажды поплатился за это. При  переправе
через бурную, разлившуюся после дождя реку Костик первым с лошадьми въехал
в нее, и одна из  верховых  лошадей  едва  не  утонула  -  ее  занесло  на
маленькую галечниковую отмель, прижатую  к  трехметровым  отвесным  скалам
бурлящей на шиверах рекой.
   - Что ты наделал? - вспылил Денни Уилкинс. - Шляпа!
   И тогда Костик, не раздумывая, бросился в реку.  Это  было  глупо.  Его
избило о камни и полуоглушенного, задыхающегося выкинуло на ту же  отмель.
Пока Виктор, Травин и все остальные бежали по берегу к  скалам,  он  успел
прийти в себя  и  поднялся,  настороженно  глядя  на  подбегающих.  Мокрый
хохолок по-прежнему задорно торчал на макушке, но вид у Костика был далеко
не бодрый.
   - Ну, что же вы? - прерывающимся голосом сказал Травин. - Берите лошадь
и вылезайте! - Несмотря на быстрый бег, Травин был бледен.
   Виктор отстранил его и кинул вниз аркомчу. Костика вытащили наверх.
   - Я спасу лошадь! - сказал  Костик.  -  Сейчас  спущусь  к  ней,  и  мы
переплывем на тот берег.
   Он стаскивал с себя мокрую, липнущую к телу одежду, освобождал карманы.
   - Лучше обойтись без заплывов, - возразил Травин. - Здесь не  переплыть
- видите, что творится!
   - Не переплыть, - подтвердил Виктор. - Придется  действовать  иначе.  Я
слыхал про один способ...
   Виктор обвязал себя аркомчой и велел страховать. Он спустился на отмель
по скалам, по пути очищая их от обломков и мелких кустиков. Одной аркомчой
он обвязал лошадь у задних ног, вторую удавкой накинул ей на шею  и  полез
обратно.
   - Не поднимем, - махнул рукой Травин.
   - Сама влезет, - возразил Виктор, хотя в глубине души  не  был  в  этом
уверен.
   Он взял конец аркомчи, накинутой удавкой на шею лошади, перебросил  его
через толстый сук лиственницы, росшей у обрыва, и распорядился:
   - Крестовин, Свирилин, я и Костик будем затягивать петлю, а  вы,  когда
лошадь от удушья начнет метаться,  все  тяните  вторую  веревку  вверх.  И
лошадь влезет.
   - Что-то рискованное вы задумали,  -  Травину  явно  не  нравилась  эта
затея. - Конечно, это ваше дело - вы начальник, но я  бы  не  стал  губить
животное. Виселица еще никого не спасала.
   - Ты же только читал об этом! - поддержала  Травина  Светлана.  Но  она
следила за Виктором с интересом.
   Виктор нахмурился и отвернулся, чтобы скрыть неуверенность.
   - Беремся! - распорядился он.
   Все произошло, как по-писаному. Виктор и его помощники, прочно упершись
в землю, потянули  аркомчу.  Лошадь  невольно  задрала  голову,  и  удавка
захлестнулась у самого  основания  шеи.  Задыхающаяся,  испуганная  лошадь
дернулась в сторону, но обе аркомчи тащили ее вверх.
   - Сильнее! - крикнул Виктор, у которого о