ь вместе с  Батыгиным.
Он не видел, куда  они  пошли,  но  вскоре  услышал  шум  мотора,  и  тень
вертолета пронеслась перед ним по земле.
   "Кажется, Батыгин отбыл, - заключил Денни Уилкинс. - Значит, здесь  мне
не удастся с ним познакомиться".
   Денни Уилкинс подумал, что, пожалуй, следует связаться с  резидентом  и
сообщить, что он благополучно прибыл  в  Туву  и  приступил  к  выполнению
задания.  Тщательно  уничтожив  следы  своего  пребывания  в  штольне,  он
вернулся к месту ночлега и осторожно  выглянул  наружу.  Прямо  перед  ним
расстилалась  широкая  падь,  заросшая  невысоким   лиственничным   лесом;
лиственницы стояли не густо, каждая по отдельности, и  сверху,  со  склона
сопки, был виден зеленый  моховый  ковер,  прикрывавший  землю,  и  редкие
черные камни, выступавшие  из-под  него.  Денни  Уилкинс  прислушался.  Он
уловил лишь тихое журчание ручья,  стекавшего  со  склона.  Денни  Уилкинс
вышел и долго пил, припав губами к холодной струе...


   После разговора с Батыгиным Дерюгин ушел  из  лагеря.  Он  забрался  на
вершину сопки и  стал  медленно  спускаться  по  противоположному  склону.
Дерюгин шел и думал, что знает еще очень мало, что стыдно так мало знать и
что с сегодняшнего дня  он  начнет  работать  больше  и  настойчивее,  чем
работал раньше. Он  по-прежнему  робел  перед  Батыгиным,  по-прежнему  не
решался разговаривать с ним так свободно,  как  разговаривали  Виктор  или
Светлана. Ну что ж, думалось ему, вот когда он будет знать столько же  или
почти столько же, сколько знает Батыгин, вот тогда он заговорит с ним, как
равный с равным. А пока - дело не  в  разговорах,  пока  нужно  учиться  и
работать, чтобы попасть на  звездный  корабль,  -  ведь  когда-нибудь  тот
отправится в космическое путешествие... И он, Дерюгин, во  что  бы  то  ни
стало примет в нем участие, и тогда сбудутся его мечты...  Он  не  делился
своими мечтами даже с друзьями, ни с кем не делился. Светлана была первой,
кому он поведал о самом заветном. Она же привела его однажды к Батыгину, и
тогда он почувствовал, что мечты его могут стать былью... Могут и  станут!
Он полетит на Марс и полетит вместе со Светланой, потому что их  ничто  не
может разлучить. А может быть, и не только  на  Марс,  может  быть,  и  на
другие планеты...
   Так, думая о Батыгине, о Светлане, о будущих космических  путешествиях,
Дерюгин подошел к штольне. Рядом  со  склона  стекал  ручеек  -  темный  и
прозрачный. Он бежал меж камней  по  узкому  руслу,  зеленому  от  моха  и
водорослей,  и  светлым  водопадиком  падал  на  желтую  каменную   плиту,
разбиваясь о нее в брызги.  Дерюгин  подставил  под  струю  руку  и  долго
смотрел, как живая холодная вода протекает между пальцами. Пальцы  онемели
от холода, и холодом веяло из штольни,  легкий  озноб  проходил  по  телу.
Дерюгин отпустил живую струю ручейка  и  приложил  руку  к  горячей  щеке.
Потом, улыбаясь своим мыслям, он заглянул в штольню. Он увидел конус света
от фонаря, упиравшийся в льдистый  потолок,  и  человека  около  маленькой
рации. Дерюгин ничего еще не успел понять, он  даже  продолжал  улыбаться.
Человек, не снимая наушников, рывком выбросил руку вперед. Дерюгин  ничего
не увидел и не услышал, но яркая, как вспышка магния,  боль  на  мгновение
озарила его изнутри, и он провалился в темноту...


   Денни Уилкинс бежал с рудника,  постаравшись  не  оставить  после  себя
никаких следов. Черт возьми! Он не собирался начинать с  убийства  и  даже
испытывал нечто вроде жалости  к  Дерюгину.  Наверное,  это  был  неплохой
парень,  и  дернуло  же  его  подвернуться!  Если  бы  не   эта   дурацкая
случайность, они дня через два сидели бы вместе у костра  и  рассуждали  о
звездах. Денни Уилкинс даже не стал прятать  труп  Дерюгина  -  пусть  его
похоронят как следует. Парень,  наверное,  мечтал  о  космосе  или  еще  о
чем-нибудь. И не успел растерять свои мечты! У него,  у  Денни  "Уилкинса,
будет иначе: он давно утратил все мечты, все иллюзии, еще  когда  голодным
мальчишкой бродил по рабочим кварталам Детройта. А потом разведшкола.  Там
умеют вышибать из людей иллюзии. Ну и черт с ними, с иллюзиями!  Без  них,
как и вообще без всяких фантазий, легче живется на свете. На  жизнь  нужно
смотреть просто и не очень-то задумываться  над  ее  сущностью...  Вот.  А
парня все-таки жалко. Скверно получилось. Может быть, у него  были  друзья
или даже девушка, например та, худенькая с  большими  глазами.  Впрочем...
Девчонка - это  Денни  Уилкинс  понимал,  -  с  девчонкой  приятно  побыть
недолго. А вот всякие так называемые друзья... Нет,  весь  жизненный  опыт
Денни Уилкинса убеждал его, что дружба, товарищество  -  все  это  до  той
роковой черты, на которой решается вопрос: быть  или  не  быть.  Уж  он-то
знает!  Может,  раньше  и  было  по-другому,  но  теперь...  Нет,  его  не
проведешь! Если он не спасет себя, никто его не спасет. А он спасет  себя,
его не поймают. Он выполнит задание шефа, потому что не выполнить нельзя -
все равно крышка будет. Он выполнит. А парня того все-таки жаль...
   Денни Уилкинс шел весь остаток дня. Шел  ночью.  Ночью  дорога  кажется
длиннее, вероятно потому, что темнота скрадывает детали местности  и  глаз
не замечает смену их. К утру он прошел километров семьдесят, но  продолжал
идти. Теперь он уже ни о чем не думал; в пустой, но очень  тяжелой  голове
билась   одна-единственная   крохотная   мысль:   "Дойти!"   Мускулы   ног
одеревенели, утратив эластичность, и на  всякое  движение  каждый  из  них
отзывался тугой мучительной болью. В полдень Денни Уилкинс не  выдержал  и
лег, зарывшись в валежник. Он проспал  три  часа.  На  следующий  день  он
добрался до Кызыла и с первым рейсовым самолетом улетел в Москву.


   На базе экспедиции после отлета Батыгина все занялись своими делами.  О
Дерюгине долго никто не вспоминал. Одна Светлана немножко  беспокоилась  и
иногда посматривала на сопку:  она  привыкла  видеть  Дерюгина  все  время
рядом. Впрочем, ее отвлекал Виктор, которого  как  будто  устраивало,  что
Дерюгина нет и  можно  побыть  вдвоем  со  Светланой.  Виктор  определенно
нравился ей, и она с интересом слушала его рассказы и  наблюдала  за  ним.
Когда он очень увлекался, Светлана хмурилась, делая вид, что сердится, но,
видя, как смущается Виктор, едва удерживалась, чтобы не засмеяться. Иногда
к  ним  подходила  Надя,  подруга  Светланы,   голубоглазая,   с   пышными
золотистыми волосами, а следом за Надей - юный Костик, тот, что приехал на
рудник вместе с Травиным. Надя говорила, что он бегает за ней "хвостиком",
а Костик обижался, втягивал  голову  в  плечи  и  приглаживал  хохолок  на
затылке; когда Костик сердился, хохолок топорщился, и он знал об этом.
   Но в конце концов Светлана забеспокоилась.
   - Где Юра? - спрашивала она у всех. - Вы не видали Юру?
   - Соскучилась? - подсмеивались над ней. - Найдется!
   Но забеспокоился и Травин.
   - В самом деле, все в сборе, а его нет. Кто видел Дерюгина последним?
   Во время проводов Батыгина его видели все, но куда  он  делся  потом  -
никто не знал...
   - Придется поискать, - распорядился Травин. - Уже темнеет.
   Костик решил пойти вверх по сопке, до самой вершины. Он  шел  и  думал,
куда бы это мог  запропаститься  Дерюгин,  и  собирал  голубику:  она  уже
созрела, и он кушал голубику с большим удовольствием. И справа и слева  от
Костика шли другие сотрудники экспедиции. Поднявшись  на  вершину,  Костик
увидел, что  все  начали  спускаться  по  противоположному  склону,  а  он
забрался выше всех и теперь отстал. Он заспешил: придерживаясь  руками  за
деревья, поскакал вниз, все  примеряясь,  догнал  или  не  догнал  других.
Толстый слой моха вдруг поехал у него под ногами. Костик, издав  протяжный
вопль, кубарем скатился вниз и шлепнулся  на  землю  у  входа  в  штольню.
Сначала Костик заметил лишь черную  дыру,  от  которой  веяло  сыростью  и
холодом;  он  вскочил,  намереваясь  как  можно  скорее  убраться  от  нее
подальше, и увидел Дерюгина. Тот  лежал  навзничь,  запрокинув  голову,  и
открытые  остекленевшие  глаза  его,  не   мигая,   смотрели   вверх,   на
пепельно-розоватое небо, на  рдеющие  в  предзакатных  лучах  облачка,  на
первую вечернюю звезду - зеленоватую, большую, уже  мерцавшую  на  западе.
Нижняя челюсть Костика непроизвольно опустилась, он,  как  во  сне,  хотел
крикнуть и не мог; он смотрел в глаза Дерюгину и видел в  них  неподвижные
светлые блики отраженного неба. Потом он бросился бежать. Он бежал со всех
ног и все хотел крикнуть, но не мог, и ему казалось,  что  вот-вот  с  ним
тоже что-нибудь случится и он, Костик, упадет и будет лежать так  же,  как
лежит Дерюгин. Он чуть было не налетел на Травина, и тот  схватил  его  за
плечо.
   - Что с тобой?
   Костик отчаянно рванулся, но Травин не разжал руки.
   - Да стой же!
   - Там, - прошептал Костик, и серое лицо его исказилось гримасой боли  и
удивления. - Юра там. Дерюгин.
   ...И вот все стояли у черного входа в штольню, смотрели на  бледное  не
по-земному, чуть тронутое синевой лицо Дерюгина, с которого вдруг  исчезли
все веснушки, и не верили случившемуся. Светлана стояла  тут  же  и  молча
строго смотрела на Дерюгина.
   Виктор первым наклонился над телом и взял Дерюгина за холодные  твердые
плечи.
   - Помогите, - почти сердито сказал он. - Ну! Помогите же.
   Виктор долго не решался подойти к Светлане, знал, что надо подойти,  но
не решался и сам не мог понять почему. Словно был виноват перед ней... Или
потому, что любил ее?.. Он впервые так определенно подумал об этом, и  ему
сделалось страшно. Да, он, конечно, глупо вел себя; она любила Дерюгина, а
он ревновал. Как это глупо!.. Если бы можно было все вернуть,  он  вел  бы
себя совсем, совсем иначе. Он не позволил бы себе полюбить ее, он  никогда
бы не заговорил с ней!.. А разве имеет он право  любить  Светлану  теперь,
после того, как внезапно умер от паралича сердца, как определил врач,  Юра
Дерюгин?.. Нет, конечно, не имеет права, он не  смеет  любить  ее,  но  не
может не любить! Как бы хотелось ему сделать что-нибудь такое, что помогло
бы Светлане пережить горе!..
   Он видел ее из окна. Она сидела на старом  прогнившем  бревне  -  труха
почти высыпалась из него, но верхний, прокаленный  на  солнце  серый  слой
древесины еще держался. Светлана набирала  полные  горсти  бурой  трухи  и
подбрасывала ее; крупные куски падали на землю, а пыль уносил ветер.
   Виктор сказал себе: "Надо подойти, надо, надо, сейчас я  встану,  выйду
из дома и подойду".
   Он встал, вышел из дома и подошел к ней.
   - Светлана, - позвал он.
   Она медленно обернулась; меж неплотно сжатых  пальцев  ее  правой  руки
сыпалась на землю бурая труха.
   - Уйдите, - Светлана смотрела на Виктора  с  ненавистью,  с  ужасом,  и
Виктор непроизвольно отметил, что она подурнела.  -  Уйдите  и  никогда  -
слышите? - никогда не смейте подходить ко мне. Никогда!
   Она сейчас ненавидела его за то, что совсем недавно он нравился ей.


   Денни Уилкинс не сразу рискнул пойти к Батыгину. Он  понимал,  что  для
успешного выполнения задания необходимо при первой же  встрече  произвести
хорошее впечатление. Но как достигнуть этого?..  Резидент  предлагал  свои
услуги,  обещал  достать  рекомендации,  но   Денни   Уилкинс   отказался.
Интуитивно он угадывал, что такого человека, как  Батыгин,  рекомендациями
не убедишь, - он не придаст им  никакого  значения.  Наоборот,  они  могут
насторожить его: если человек запасся большим количеством справок, значит,
он сам в себе не уверен!
   И Денни Уилкинс принял единственно  правильное  решение:  он  явился  к
директору  астрогеографического  института  без   всяких   предварительных
звонков  и   разговоров,   целиком   положившись   на   свою   способность
приноравливаться к любой обстановке.
   Батыгин был занят, и  референт  попросил  Денни  Уилкинса  подождать  в
приемной.   Он   сел   напротив   широкоплечего   розовощекого   человека,
уткнувшегося в  толстую,  книгу,  и  от  нечего  делать  принялся  изучать
приемную, безотчетно фиксируя  все  детали.  Великолепная  тренированность
помогала Денни Уилкинсу сохранять спокойствие, но все же он  предпочел  бы
сразу войти к Батыгину...
   А в кабинете Батыгина шел разговор о космической медицине.
   Врач психиатр Нилин, - маленький, подвижной, энергично жестикулируя,  -
излагал Батыгину результаты своего исследования.  Слушая  Нилина,  Батыгин
просматривал рукопись его статьи.
   - Познание начинается со сравнения, - быстро пробегая  мимо  массивного
стола, за которым сидел Батыгин, говорил Нилин. - Со сравнения! А нам не с
чем было сравнивать. Долгое время в медицине даже  не  ставился  вопрос  о
влиянии гравитационного и магнитного поля Земли на  психику  человека,  на
его  физиологию.  Между  тем  ритмика  наших  жизненных  процессов,   наша
психология  настроены  на  определенный  лад,  они  находятся  в   сложном
соответствии с силовыми полями, со всей окружающей обстановкой...
   Батыгин, перевернув последнюю страницу, отложил рукопись.  Нилин  сумел
по-новому осмыслить уже  давно  опубликованные  результаты  наблюдений  за
поведением участников первой лунной экспедиции, попавших в условия,  резко
отличавшиеся от земных.
   - Сядьте, - попросил Батыгин  и,  когда  врач  присел  на  край  стула,
спросил: - Значит, вы полагаете, что на  других  планетах  у  людей  будут
резкие психические отклонения от нормы и их можно предсказать?
   - Это не совсем точно. Предсказать нельзя, потому что неизвестны многие
природные факторы, которые будут определять поведение  человека  на  Марсе
или  Венере.  Но  организм  -  система   автоматная,   способная   активно
реагировать  на  изменения  внешних  условий.  Используя   наблюдения   за
участниками лунной экспедиции, мне  удалось  выявить  наиболее  устойчивые
типы нервной системы и наиболее пластичные,  обладающие  высокой  степенью
приспособляемости. Но любопытно, что для космических экспедиций  идеальным
оказывается сочетание устойчивости и пластичности - тип, к  сожалению,  не
часто встречающийся...
   - Это неутешительно, - улыбнулся Батыгин.
   - Что поделаешь! Зато сконструированная мною аппаратура  -  она  совсем
несложна - позволит отсеять  людей,  нервы  которых  могут  не  выдержать.
Сейчас я вам это продемонстрирую!
   Резво вскочив со  стула,  Нилин  выбежал  в  приемную.  Он  увидел  там
широкоплечего, розовощекого человека,  уткнувшегося  в  толстую  книгу,  и
скучающего Денни Уилкинса.
   - А! Товарищ Безликов! - сказал он человеку  с  книгой.  -  Прошу  вас,
зайдите в кабинет.  И  вы,  молодой  человек,  -  повернулся  он  к  Денни
Уилкинсу. - Вы тоже заходите.
   На полчаса Безликов и Денни Уилкинс превратились в подопытные существа.
Нилин  записывал  показания  прибора,  объяснял  их   значение   Батыгину,
вычерчивая на листе бумаги кривую линию. Анализ нервной системы  Безликова
не произвел на него большого впечатления.
   - Не могу  сказать,  что  космические  полеты  ему  противопоказаны,  -
заключил Нилин, - но как он поведет себя на другой планете  -  бог  весть.
Возможны и крайности.
   - Какие  еще  к'айности?  -  обиделся  Безликов.  Он  слегка  картавил,
особенно когда волновался.
   Но Нилин, не слушая его, занялся Денни Уилкинсом. На этот раз он ничего
не объяснял Батыгину, но,  закончив  анализ,  не  смог  сдержать  возгласа
удивления.
   - Изумительно! - темпераментно воскликнул он.  -  Лучшего  кандидата  в
космическую экспедицию вам не найти! С такой нервной системой... Нет,  это
восхитительно!
   Батыгин засмеялся, приглядываясь к  незнакомому  молодому  человеку,  а
Денни Уилкинс понял, что на большую удачу  и  рассчитывать  нельзя.  Когда
Нилин удалился вместе со своим прибором,  он  рассказал  Батыгину  о  цели
прихода.   Держался   он   просто,   скромно,   неплохо    разбирался    в
астрогеографических проблемах, казался молодым  энтузиастом,  мечтающим  о
космических полетах. Поэтому, наблюдая за Уилкинсом, Батыгин подумал,  что
его следует испытать на деле.
   - Чем бы вы хотели заняться сейчас? - спросил Батыгин  Уилкинса.  -  Не
поехать ли вам в экспедицию?  Хорошая  практика,  знаете  ли,  никогда  не
помешает.  Астрогеография  -  это  все-таки  география,  а   географ   без
экспедиционного опыта  -  плохой  географ.  Послезавтра  товарищ  Безликов
вылетает в Туву. Может быть, и вы вместе с ним отправитесь?
   Денни Уилкинс тотчас согласился.
   - Вот и прекрасно,  -  кивнул  Батыгин.  -  Кстати,  передадите  письмо
Травину, - Батыгин вручил запечатанный конверт Безликову.
   От Москвы до Кызыла скоростной самолет летел без посадки. Денни Уилкинс
и Безликов сидели рядом в удобных мягких креслах  с  высокими  спинками  и
разговаривали. Вернее, Денни  Уилкинс  спрашивал,  а  Безликов  пространно
отвечал ему на все вопросы, выказывая незаурядные  знания.  Денни  Уилкинс
уже получил подробные сведения об экономике и природе Тувы, об орографии и
геологической истории Саян, об  археологических  раскопках  в  Хакассии  и
фольклоре тувинцев.
   - Вы - как справочник, - искренне удивился Денни Уилкинс.
   - Энциклопедия, - мягко поправил Безликов.  -  Как  энциклопедия.  Цель
жизни, так сказать. - Он  доверительно  придвинулся  к  Денни  Уилкинсу  и
пояснил свою мысль: - Хочется все знать. Понимаете? - Все!
   - Все? - переспросил Денни Уилкинс. - Как это красиво.
   - Что красиво?
   - Желание ваше...
   Розовые щеки Безликова стали пунцовыми.
   - Правда? - обрадовался он. - А все  твердят  -  "это  невозможно,  это
невозможно".   А   почему    невозможно?    Сколько    было    на    свете
ученых-энциклопедистов! Конечно, раньше  проще  было  охватить  всю  сумму
знаний. Но я трудностей не боюсь, я по двадцать  часов  в  сутки  работаю!
Говорят - в наше время открытия совершаются на стыке разных  наук.  Верно,
вот и надо изучать эти разные науки. Увидите, я  докажу,  что  нет  ничего
невозможного!
   - Вы смелый человек, - Денни Уилкинс тоже  считал,  что  нельзя  объять
необъятное, но в его планы вовсе не входило противоречить новому приятелю.
- А по специальности вы кто?
   - Астрогеолог. Начинал когда-то с рюкзака и молотка,  а  потом  занялся
тектоникой в планетарном масштабе. Вам мои статьи не встречались?
   Денни Уилкинс, извиняясь, развел руками.
   - Ничего, еще прочитаете, - великодушно простил его Безликов. -  Они  в
трудах Института астрогеографии опубликованы,  сам  Батыгин  их  в  печать
рекомендовал. Много раз мне к нему за советом обращаться приходилось...
   - А как он к вашей мечте относится?
   - Стать энциклопедистом?.. Сдержанно, я бы сказал. Но со своего пути  я
все равно не сверну!


   На второй  день  после  вылета  из  Москвы  Безликов  и  Денни  Уилкинс
предстали перед Травиным и передали ему  письмо.  Травин  поручил  Виктору
устроить приехавших и вскрыл конверт. Батыгин писал, что решил, больше  не
откладывая, провести эксперимент, согласованный еще в Москве...
   Вечером Травин собрал всех участников экспедиции и сказал,  что  работа
вступает в самую ответственную фазу. До сих пор одни из них учились  вести
маршрутную  съемку  и  дешифрировать  аэрофотоснимки,  а   другие   искали
золотоносные жилы (при этих словах Травин покосился на Виктора). Теперь же
отряд должен отправиться в  горы  и  пройти  по  трассе  будущей  железной
дороги, чтобы тщательно описать  ее  и  дать  окончательное  заключение  о
возможности строительства;  многие  участки  намеченной  трассы,  судя  по
аэрофотоснимкам, мало  пригодны  для  прокладки  железной  дороги.  Травин
достал карту и показал нанесенный на нее маршрут: тонко прочерченная линия
то жалась к синим нитям рек, то пересекала темно-коричневые горбы хребтов.
   Когда все разошлись, Виктор подошел к Травину -  он  так  и  не  понял,
возьмут ли его в дальний маршрут.
   - Да, ты пойдешь, - сказал Травин.
   Утром проводники пригнали лошадей: Травин назна