на сидел водитель вездехода.


   Капитан  Вершинин  с  пунктуальной  точностью   выполнил   распоряжение
Батыгина: минуло трое  суток,  и  небольшая  с  атомным  двигателем  шхуна
"Витязь" - стройная и до  блеска  вычищенная  -  уже  стояла  на  якоре  у
Землеграда, готовая в любую минуту выйти в океан.
   От Травина пришли невеселые известия: он достиг места посадки грузового
звездолета, но не обнаружил его там. Осмотр близлежащей акватории тоже  не
дал никаких результатов:  по-видимому,  звездолет  опустился  в  океан,  и
течение  унесло  его  в  неизвестном  направлении.  Сообщение   это   всех
взволновало и огорчило. Где теперь искать звездолет? И  как  найти  его  в
необъятном  океане?..  Все  чувствовали,  что  дело,  ради  которого   они
прилетели на Венеру, находится под угрозой...
   Батыгин понимал, что нельзя искать звездолет бессистемно, -  так  можно
искать и десять, и двадцать, и тридцать  лет  и  не  найти,  а  их  резерв
времени  всего  десять-одиннадцать  месяцев.  Батыгин  отдал  распоряжение
Травину срочно вернуться  в  Землеград.  Через  несколько  часов  вертолет
опустился у "штаба" - домика Батыгина.
   Океанолог  Кривцов  -  маленький  и  худенький  белобрысый  человек   с
бесцветными  бровями  и  бесцветными  ресницами  -  вышел  из  геликоптера
последним.
   - Вся надежда на вас, - сказал ему Батыгин. - Океан - ваша вотчина. Что
вы предлагаете?
   "Вся надежда на  вас!"  Это  прозвучало  так  внушительно,  что  Виктор
подумал: сейчас  худые  острые  плечи  океанолога  согнутся  под  тяжестью
ответственности. Но ничего  этого  не  случилось:  Кривцов  держался  так,
словно получил совершенно пустяковое задание.
   - Я предлагаю произвести океанологические работы, - сказал он.
   - То есть?
   - В океане безусловно существует система течений.  Если  мы  произведем
океанологические исследования в  районе  посадки  грузового  звездолета  и
определим направление течения и его скорость, то  сумеем  высчитать,  куда
унесло звездолет, и найдем его.
   - Есть другие предложения? - спросил Батыгин.
   Других предложений не было.
   - Капитан Вершинин, "Витязь" поступает в полное распоряжение  Кривцова.
Вам  надлежит  выполнять  все  его  требования   и   создать   океанологам
максимально  благоприятные  условия  для  работы.   Кривцов!   -   Батыгин
повернулся к нему. - Категорически запрещаю  увлекаться  океанологическими
исследованиями. Ваша цель - найти  грузовой  звездолет.  Все  остальное  -
потом. У нас впереди целая зима. Вершинин, готова шхуна к выходу в океан?
   - Готова.
   - Выходите немедленно. Кривцов отдохнет во время плавания. Желаю удачи.
Держите с нами постоянную связь.
   Через пятнадцать минут атомоход  "Витязь"  снялся  с  якоря,  и  вскоре
силуэт его исчез в пасмурной дали...


   Строительство Землеграда было закончено. Городок стоял на самом  берегу
океана, почти на одном уровне с ним. На Венере  не  приходилось  опасаться
высоких приливов: в океанах Земли они вызываются  притяжением  Луны,  а  у
Венеры нет  спутников,  и  уровень  ее  морей  и  океанов  испытывал  лишь
небольшие колебания под влиянием Солнца.
   Все строители жили на экспедиционном режиме, то есть работали с утра до
ночи без всяких выходных, и Батыгин, понимая,  что  люди  устали,  объявил
дневку - короткий отдых.
   На  следующий  день  после  шторма  Виктор  нашел  на  берегу   обрывки
водорослей и тело какого-то довольно  крупного  животного  со  щупальцами.
Животное сильно пострадало, - видимо, его долго било о камни, - и  поэтому
удалось лишь определить, что  это  беспозвоночное  и,  вероятно,  моллюск,
напоминающий осьминога. Но эта примечательная находка в тот день никого не
взволновала: все были  слишком  потрясены  трагической  гибелью  Мишукина.
Потом неотложные заботы и дела отвлекли астрогеографов...
   Теперь, получив передышку, ученые  занялись  находками:  Громов  извлек
обрывки водорослей, а Шатков -  останки  животного,  которые  хранились  в
"гробу" - большом цинковом ящике с формалином.
   - Очень странно, - рассуждал толстенький Шатков, покачивая  головой.  -
Моллюск действительно похож на спрута, хотя, может быть, это и  не  спрут.
Не должен быть спрут!
   - Почему? - спросил Виктор.
   Шатков немедленно повернулся к нему.
   - Видите ли, я, конечно, подхожу с земной меркой, - начал он.  -  А  на
Земле осьминоги водятся только в морях, соленость которых не ниже тридцати
промилле. Поэтому, например, их нет  в  Черном  море,  соленость  которого
всего восемнадцать промилле. Океан на Венере имеет соленость  еще  ниже  -
всего около десяти, промилле, то есть в три раза меньше, чем требуется для
осьминогов. Это - во-первых. А во-вторых,  на  Земле  осьминоги  появились
сравнительно  недавно,  в  меловом  периоде,  всего-навсего   каких-нибудь
девяносто миллионов лет назад, может быть  чуть-чуть  раньше.  Уровень  же
развития  жизни  на  Венере  соответствует  тому,  что  было  на  Земле  в
протерозое, или полтора миллиарда лет назад...
   - Почему вы думаете, что осьминоги появились на Земле только в  меловом
периоде?
   - Более древние остатки их неизвестны...
   - Но им трудно было сохраниться, у осьминогов нет скелета.
   - Верно, но могли бы остаться клювы.
   - А почему вы считаете, что развитие жизни на Венере  должно  протекать
точно так же, как на Земле? - не сдавался Виктор.
   - Да, пожалуй,  вы  злоупотребляете  методом  аналогий,  -  вмешался  в
разговор Батыгин. - Уж слишком прямые аналогии проводите.
   - А как же быть?
   Батыгин, не отвечая, посмотрел на Безликова  -  тот  сидел  поблизости,
удобно устроившись на огромном, туго набитом портфеле.  Физически  он  уже
вполне оправился, но, как ни странно, встряска не избавила астрогеолога от
навязчивой идеи - он продолжал считать себя философом и видел свою роль  в
экспедиции в том, чтобы все обобщать  и  всех  поучать.  В  последние  дни
Батыгин внимательно  приглядывался  к  Безликову,  стремясь  найти  способ
избавить его и от груза мертвых знаний и от непомерного самомнения. Но как
это сделать?.. Как убедить его, что истина - в природе?..  Очевидно,  путь
был  один  -  постепенно  доказать  ему  никчемность  зазубренных,  но  не
усвоенных знаний.
   - Как быть? - переспросил Батыгин. - Спросите нашего философа.
   Услышав, что к нему обращаются, Безликов резво поднялся.
   - Да, посоветуйте нам что-нибудь, - продолжал Батыгин. -  Мы  попали  в
трудное положение...
   Безликов ошалело оглядывался, и Батыгин, сообразивший, что элементарный
такт обязывает его на этот раз отвлечь внимание на себя, сказал, обращаясь
к Шаткову:
   - Сравнивайте. Сравнительный метод не будет так связывать вас...
   Вот тут Безликов воспрянул духом.
   - Прошу внимания! - возвестил он и простер руку над океаном.  -  Считаю
необходимым напомнить вам указание Энгельса о том, что сравнительный метод
стал широко использоваться в естествознании еще в семнадцатом столетии...
   - Напрасно стараетесь, -  сухо  заметил  Батыгин.  -  Энгельса  мы  все
читали. Лучше объясните, почему некоторые философы объявили  сравнительный
метод  устаревшим?  В  основе  познания  лежит  сравнение,  и   иного   не
придумаешь...
   - Не придумаешь... - как эхо отозвался Безликов и  насупился,  стараясь
припомнить, что говорится об этом в фундаментальных  справочных  изданиях.
Увы, он ничего не вспомнил.
   - Но не будем злопамятны, - продолжал Батыгин.  -  Надеюсь,  теперь  вы
поняли, как важно, чтобы до тонкостей была  разработана  теория  познания,
гносеология?.. Каким бы могучим орудием для изучения неведомых миров стала
тогда философия!
   - Что за вопрос! - не очень бодро ответил Безликов.
   - А сейчас... Объявили  вы  себя  философом,  а  что  толку?  Цитируете
общеизвестное... И  потом,  признайтесь  -  не  надоело  вам  чужие  мысли
повторять?
   Безликов  немножко  смутился,  но  подумал  о  другом   -   подумал   о
несовершенстве справочных изданий. Будь они совершенны, в  них  имелся  бы
исчерпывающий ответ на любой вопрос. А с ними нет-нет да попадешь впросак.
Безликов так и сказал Батыгину.
   - Э-э, дорогой мой, - усмехнулся Батыгин. - На вашем месте я  в  первую
очередь  и  заинтересовался  бы  вопросами,  которые  в  справочниках   не
освещены, взялся бы изучать неведомую область бытия... А вы не забывайте о
принципе неравномерности, - повернулся Батыгин к астрозоологу  Шаткову.  -
Отдельные группы животных могут развиваться  на  Венере  быстрее,  чем  на
Земле, и наоборот.
   - А что, если поймать осьминога? - неожиданно предложил Денни  Уилкинс.
- Давайте спустимся под воду.
   Идея эта понравилась всем, и даже "философ" Безликов воодушевился.
   В полдень все население Землеграда отправилось к утесам, возле  которых
решено было погрузиться под воду.
   Денни Уилкинс, гордый тем, что на его  долю  выпала  роль  руководителя
водолазной группы, шел впереди, по дороге рассказывая о технике спуска под
воду. Безликов семенил перед Денни Уилкинсом и заглядывал ему прямо в рот,
стараясь не пропустить ни одного слова: его  почему-то  очень  взволновали
предстоящие  водолазные  работы;  может   быть   потому,   что   Безликов,
переворошив запас своих недюжинных знаний, с удивлением обнаружил, что  ни
в одной философской сводке не затронуты проблемы водолазных работ?..  Если
так, то не окажется ли он, Безликов, первооткрывателем  новых  философских
проблем? Не сумеет ли он таким способом постичь новые,  неведомые  глубины
человеческого бытия?.. Ведь именно это советовал ему  Батыгин!..  Эти  или
иные светлые мысли роились в мозгу Безликова - кто может сказать!
   - Забавно на Венере, - усмехнулся Виктор. - Что бы ты ни  делал  -  все
впервые в истории планеты. Вот теперь мы первые водолазы!
   - Да, первые! - живо отозвался Безликов и победно огляделся  вокруг.  -
Что за вопрос!
   Денни Уилкинс, вооруженный специальным ружьем, первым исчез под  водою;
за ним последовали все остальные, и только Безликов замешкался на берегу.
   Погрузившись метра на два, Виктор посмотрел вверх и увидел светлую воду
и взлетающие ртутные пузырьки воздуха. Внизу было темно, там едва виднелся
силуэт Шаткова, вцепившегося в скалу, и Виктор поплыл к нему. Одной  рукой
Шатков держался за выступ скалы,  чтобы  не  всплыть,  а  второй  шарил  в
поисках животных; время от времени он что-то снимал со скользких камней  и
опускал в мешочек. Рядом с ним никого не было, и Виктор оглянулся. В сером
сумеречном свете он вдруг увидел длинное белое  тело,  голову  с  огромным
глазом и вздрогнул, не узнав в первый  момент  Денни  Уилкинса:  очень  уж
странным  выглядело  в  океане  Венеры  горизонтально  вытянутое,   словно
подвешенное в воде, человеческое тело.
   "Здорово плавает Крестовин", - позавидовал Виктор.
   Денни Уилкинс действительно вел себя так, будто попал в родную среду, и
Виктор менее всего мог предполагать, о чем думает этот человек-амфибия.  А
Денни Уилкинс, с удовольствием чувствуя, что не утратил  прежних  навыков,
вспоминал  небольшой  островок,  затерянный  среди  необозримых  просторов
Тихого океана, своего инструктора и ту ночь, когда, держась за скутер,  не
спеша плыл к берегу...  Сколько  времени  прошло  с  тех  пор,  и  сколько
пережить пришлось Денни Уилкинсу!.. Он вспоминал, как смотрел  на  звезды,
мерцавшие над океаном, и как не хотелось ему никуда лететь... И вот он  на
одной из этих звезд. Это почти невероятно,  но  это  так.  И  если  бы  он
пожелал снова очутиться на маленьком  коралловом  островке,  затерянном  в
Тихом  океане,  -  ему  пришлось   бы   еще   раз   пересечь   космическое
пространство... Но Денни Уилкинс не жалел о случившемся. До возвращения на
Землю еще далеко, а пока здесь чертовски интересно!
   Он подплыл к Виктору и тронул за плечо, словно удостоверяясь,  что  тот
цел и невредим. Да,  Виктор  был  цел,  и  Денни  Уилкинс  видел,  как  он
приветливо улыбнулся под маской. Теплое радостное чувство  наполнило  душу
Денни Уилкинса, и ему захотелось сделать что-нибудь приятное  Виктору.  Но
что он мог  сделать  приятного  под  водой?!  Даже  при  самой  изощренной
фантазии это нелегко было придумать...
   Шатков продолжал обследовать скалы, а  Виктор  знаками  показывал,  что
ничего не может найти. Они стали  искать  вдвоем  с  Денни  Уилкинсом,  но
времени прошло уже довольно много, и всем троим пришлось всплыть.
   - На первый раз хватит, - сказал Денни  Уилкинс,  когда  они  вышли  на
берег. - Давайте отдохнем. Тут все-таки привычка нужна.
   Шатков пребывал в полнейшем восторге. Он распихивал  по  баночкам  свои
находки и доказывал,  что  совсем  не  устал  и  должен  немедленно  снова
опуститься под воду.
   - А про осьминога вы забыли? - напомнил Денни Уилкинс.
   Шатков и на самом деле забыл про осьминога.
   - Тут столько интересного! - оправдывался он. - Тут все интересно!
   - Разумеется! - поддакнул Безликов, не обнаруживший  под  водою  ничего
примечательного.
   - Осьминога нужно искать среди скал, в расщелинах,  -  продолжал  Денни
Уилкинс. - А вы на одном месте сидели.
   - Что ж, давайте поищем, - согласился Шатков. -  Но  эта  донная  фауна
тоже чрезвычайно любопытна.
   На этот раз Денни Уилкинс, кроме ружья, взял с собой под  воду  длинный
алюминиевый шест,  чтобы  выгонять  осьминогов  из  расщелин.  Теперь  они
держались все вместе. Денни Уилкинс добросовестно  запускал  шест  во  все
дыры, но найти ничего не удавалось. Постепенно интерес к осьминогам у  них
пропал, и водолазы разбрелись в разные стороны.
   Укрепившись на небольшом выступе подводной скалы, Виктор  снимал  ножом
небольшой нарост, полагая, что это какое-то приросшее  животное,  и  вдруг
замер:  он  почувствовал,  что  кто-то  сзади  смотрит  на  него.   Виктор
оглянулся, но никого не увидел. И все-таки он знал, что кто-то  пристально
наблюдает за ним. Оставаться спиной к опасности он дольше не мог  и  резко
повернулся. Метрах в трех от  него,  в  воде,  неподвижно  стояла  рыба  с
широкой плоской мордой. Ее маленькие глаза, посаженные  не  сбоку,  как  у
всех рыб, а спереди, на лоб, неподвижно смотрели на  Виктора;  пасть  рыбы
была приоткрыта, и Виктор отчетливо увидел два ряда  острых  зубов;  какой
длины рыба - Виктор определить не мог, но ему показалось,  что  она  очень
большая. Виктору хотелось  крикнуть,  позвать  на  помощь,  но  он  боялся
шевельнуться, словно загипнотизированный ее взглядом. Ему пришлось собрать
всю свою волю, чтобы осмелиться на стремительный рывок в сторону рыбы.  Он
попытался ткнуть ее ножом, но не достал: слегка шевельнув плавниками, рыба
отплыла метра на два и остановилась. Тогда Виктор снова бросился на нее, и
рыба опять отплыла и остановилась. Виктор мог поклясться, что перед ним  -
сознательное, с осмысленным взглядом существо, что это не рыба, а какое-то
разумное подводное чудовище...
   Теперь Виктор не прижимался спиной к скале, и  рыба  изменила  тактику:
она стала описывать вокруг него круги, постепенно сужая их  и  готовясь  к
нападению.  Виктор  разглядел  рыбу  очень  хорошо.  Длина  ее   наверняка
превышала три метра, но было в ней что-то такое, что отличало ее  от  всех
других рыб, когда-либо виденных Виктором. Он не мог понять, что именно,  и
это злило, пугало его. Он еще раз бросился на рыбу, но она, вновь отплыла,
круги ее стали шире.  Виктор  едва  подавил  в  себе  желание  всплыть  на
поверхность:  тогда  он  оказался  бы  совершенно  беззащитен.  Он   почти
физически ощутил, как рыбьи зубы  впиваются  ему  в  живот...  Рыба  снова
начала уменьшать круги, и неизвестно, чем  бы  это  закончилось,  если  бы
сверху неожиданно не приплыл Денни Уилкинс. Заметив  его,  рыба  мгновенно
исчезла.
   Денни Уилкинс знаками пытался выяснить, что  случилось,  но  Виктор  от
пережитого страха почти лишился сил и, не вступая в объяснения,  поплыл  к
берегу.
   Оказалось, что Шатков и  Безликов  уже  выбрались  на  сушу  и  сидели,
склонившись над баночками. Ноги Виктора подгибались. Он  сделал  несколько
шагов и упал на песок.
   - Что с вами? - спросил Шатков, запихивая пинцетом в  баночку  какое-то
животное.
   - Рыба, - только и смог сказать Виктор; он сообразил, что оставался под
водою один, и от этого ему стало еще страшнее.
   Толстенький Шатков подскочил, как на пружинах.
   - Не может быть!
   - Рыба, - повторил Виктор.
   - Где?!
   Виктор показал рукой на  воду,  и  Шатков,  забыв  про  баночки,  рысью
бросился к морю.
   - Стойте! Там же не карась! Акула или что-то в  этом  роде!  -  крикнул
Виктор.
   - Хоть сто акул! Голубчик, вы ничего не понимаете!
   Шатков, а следом за ним и Денни Уилкинс исчезли под водой. Тогда Виктор
встал и тоже пошел в море.  Он  оттолкнулся  от  грунта,  поплыл  и  вдруг
представил себе, что рыба сейчас внизу, под ним. Страх, уже раз испытанный
им, заставил его нырнуть. Он увидел Шаткова и Денни Уилкинса.  Они  стояли
как раз на том месте, с которого Виктор заметил рыбу. Когда он  под  плыл,
Шатков,  энергично  жестикулируя,  двинулся  к  нему.  Виктор  видел,  как
шевелятся брови астрозоолога, словно они повторяли движения губ, но ничего
не понимал. Шатков схватил Виктора за руку, и  тогда  тот  сообразил,  что
астрозоолог требует показать ему рыбу.
   - Вы обязаны были схватить рыбу и вытащить! - заявил он  Виктору,  едва
они выбрались на сушу.
   - Схватить! Она меня чуть не схватила! Странная она была. Я даже думаю,
что это не рыба, а какой-нибудь подводный человек...
   - Это тебе с перепугу  показалось,  -  улыбнулся  Батыгин,  внимательно
прислушивавшийся к разговору.
   - Правда, странная, - повторил Виктор. - Вот: на ней вместо чешуи  были
какие-то пластинки!
   - Панцирная рыба! - застонал Шатков. - Упустить панцирную рыбу! Да  еще
в океане!
   - На суше я бы ее не упустил!
   - На суше... Э-эх, такую рыбу... Вы ничего не понимаете!  -  у  Шаткова
чуть ли не слезы стояли в глазах. - Боже мой, чему вас только учили?  Ведь
существует почти общепринятая  теория  речного  происхождения  рыб!  Очень
многие палеозоологи считают, что рыбы сначала появились в реках,  а  потом
уж заселили моря и океаны.
   - Ну, это спорно, - сказал Батыгин.
   - Спорно! - вскричал Шатков. - А вы  знаете,  что  все  найденные  рыбы
силурийского возраста -  пресноводные?  В  начале  следующего  периода,  в
нижнем девоне, только двадцать три процента рыб были морскими, а в верхнем
девоне - уже семьдесят один процент!
   - Да, но вы должны помнить и другое, - проявляя неожиданные познания  в
ихтиологии, вступил в спор Батыгин. - Вы должны помнить, что неизвестно ни
одного пресноводного животного прошлых геологических  эпох,  которое  хоть
отдаленно напоминало бы предка рыбы! Я все-таки думаю, что  рыбы  морского
происхождения, именно _происхождения_.  Вполне  возможно,  что  перворыбы,
переселившись в реки, развились там, окрепли, а потом вновь заселили моря.
   - А я почему возмущаюсь?.. Мы же могли сейчас иметь такую перворыбу!
   - Откуда вы знаете, что в реках Венеры нет рыб?  -  спросил  Виктор.  -
Может быть, реки кишат ими, а в море живет только несколько заблудших.
   - Вы умница! - воскликнул астрозоолог. - Мы это немедленно проверим!
   - Вечереет уже...
   - Тем лучше, что вечереет, - сказал Денни  Уилкинс.  -  Можно  устроить
ночную рыбную ловлю со светом. Уж если есть рыбы в реках или в море, то на
свет они сбегутся, будьте уверены.
   - Неплохая мысль! - поддержал  Батыгин.  -  Но  в  таком  случае  нужно
отдохнуть. - Пойдемте в домик. Там хоть можно снять баллоны и маски.
   Все согласились с ним и, забрав драгоценные находки  Шаткова,  пошли  к
Землеграду.
   Денни Уилкинс, тащивший в обеих руках баночки, догнал Виктора.
   - Перепугался ты? - усмехнулся он.
   - Перепугался, - честно признался Виктор.
   - Мы вылезли на берег, а тебя нет. Я полез обратно в воду, плыву и вижу
- около тебя  какое-то  бревно  кружится...  Страшенная  рыба,  ничего  не
скажешь.
   - Я не потому испугал