временно бесполезной и внушительной.
Поднаторевший в истории Эссекс, пересев на "Гордон", частенько упоминал
многовековой давности казус с немецким морским бэттлшипом, который так ни
разу и не участвовал в бою из-за своей чрезмерной разрушительной мощи.
Стоило ему высунуться из порта, как вся окрестная мелюзга разбегалась кто
куда. Некоторые исследователи вообще ставили под сомнение, что страшная
махина хоть раз куда-то выходила из доков - ведь для успеха операции
достаточно было просто заикнуться вслух, будто чудовище собирается в поход.
Эссекс в этой связи многозначительно упоминал, что так на стоянке
злосчастное судно и разбомбила авиация.

Охрана Эссекса, встречавшая начальство у шлюза, красиво сделала на караул.

- Вольно, - царственным тоном сказал Рашен, стараясь не рассмеяться. Каждый
раз, когда при виде строевых приемов его разбирал неудержимый хохот, он
вновь убеждался в том, что так и не стал настоящим военным.

Боровский деловито подергал телохранителей за небрежно затянутые ремни и
хищно зыркнул на начальника охраны. Тот покрылся красными пятнами и
стеклянно вылупил глаза. Эссекс взял Боровского за локоть и увлек за собой.
Охранники замкнули вокруг старших офицеров каре, но тут сзади набежал
приотставший Мозер. Ловко орудуя тяжелой канистрой, он растолкал грозное
воинство и пробился к адмиралам.

- А посуда? - спросил он Эссекса, выразительно приподнимая свой груз.

- Там стюард должен быть, - сказал Эссекс, одобрительно щурясь на канистру.
- Иди вперед, проследи.

- Сделаем, - кивнул Мозер и убежал по коридору.

- Толковый парень, - заметил Эссекс.

- Даже чересчур, - сказал Рашен. - У него за последние сутки будто крылья
выросли. Понимаешь, он ведь отлично просек ситуацию. Почувствовал, что мне
грозит опала, и готовился уже сбежать вниз. И очень из-за этого по
молодости лет переживал. А теперь ему деваться некуда, вот он и порхает на
радостях, что подлецом не стал.

- Не подлецом, так мертвецом, - сообщил Боровский. Ступив на борт
"Гордона", он вдруг резко озлобился и посерьезнел. Наверное, вспомнил, что
ему светит возвращение на волчью должность заместителя командира группы по
боевой части.

Рашен на это рифмованное замечание не отреагировал.

- Удивительный мы все-таки народ, - глубокомысленно сказал Эссекс. - В
смысле - мы, астронавты.

- Ага, - поддакнул Боровский. - Разгильдяи, каких мало. А гонору столько,
что без топлива до Милки Вэя долетим. На одном вые...оне.

- "Остались только выправка да честь", - процитировал Рашен. - Н-да...
Между прочим, вы и не знаете, наверное, господа, что этот самый Милки Вэй
во всех языках мира имеет одинаковое происхождение, кроме одного. У нас это
"молочная дорога". А вот был такой народ - украинцы. Так вот, у них дорога
не молочная, а соленая.

- Они что, на соляных озерах жили? - предположил Эссекс.

- Да кто их знает. Спросить уже не у кого.

- Соленая дорога... - задумался Эссекс.

- Да ладно! - сказал Боровский. - Ты его лучше спроси, почему Москва не
верит в слезы.

- А почему? - тут же спросил Эссекс.

- Когда-нибудь я туда съезжу, - мечтательно произнес Рашен. - Там, говорят,
уже чисто. Правда, мало что осталось от былой красоты, но все-таки... Очень
жестокий был город. Фил. Прямо в центре помещалось место публичных казней.
Какие уж тут слезы.

- Дикари, - заключил Эссекс.

- А вы, американцы, лучше, что ли? Как будто у вас в Лондоне негров не
линчевали!

- Сам ты американец, - надулся Эссекс. - Лондон был, есть и будет столицей
Великой Империи. Пусть разрушен Стоунхендж. Но в сердце каждого этнического
британца...

- Короче говоря, евреи нас победили, - перебил Рашен.

- Так вам и надо, - заключил Боровский.

- Мудакам, - добавил Рашен. - Кстати, о евреях! Слушай, ты, победитель! Нам
сейчас зам по боевой на фиг не нужен. Поэтому с "Тушканчика" я тебя не
отпускаю. Понял?

- Есть, сэр! - Боровский ощутимо просветлел лицом и расправил плечи.

- Почему это на фиг не нужен? - взвился Эссекс. - А кто...

- Боевых действий не будет, - отрезал Рашен.

Эссекс и Боровский переглянулись и от удивления встали посреди коридора.
Охрана, пытаясь выполнять уставные обязанности, заметалась вокруг. Рашен
уходил все дальше.

- Господин адмирал! - деревянным голосом позвал Боровский.

Рашен поднял руку, звонко щелкнул пальцами и небрежно поманил отставших за
собой. Начальник штаба и старпом переглянулись вновь. Потом дружно
уставились на суетящихся охранников.

- Бегом в конференц-зал! - рявкнул Эссекс.

Охрана мгновенно испарилась. Эссекс и Боровский кинулись вслед Рашену и
схватили его за бока.

- Ты что? - выдохнул Эссекс в лицо командиру.

- Вы это, драйвер... - пробормотал Боровский. - То есть это совершенно не
мое дело, но...

Рашен улыбнулся, легко сдернул подчиненных с места и поволок за собой.

- В штаны наклали? - довольно спросил он.

Эссекс бросил на старпома ошалелый взгляд. Тот ответил ему тем же.

- Сволочь русская!!! - взвыл Эссекс. Боровский в свою очередь весьма
натурально схватился за сердце.

- Хреновые шуточки, драйвер, - заметил он. - Сдается мне, что мы такого
обращения не заслужили.

- Пиратская эскадра, - сказал Рашен, печально качая головой. - Никакой
дисциплины. Что, гады, совсем обнаглели?! - внезапно заорал он. - Кто здесь
главный? А?! Коммандер Боровский, вашу мать!

- Я-а!!! - в полный голос крикнул Боровский.

- Контр-адмирал Эссекс!

- Ну? - отозвался Эссекс, еще не осознавший патетику момента.

- Смир-р-рна-а!!!

Старшие офицеры выстроились во фрунт, Эссекс - недоверчиво улыбаясь,
Боровский - с каменным лицом.

Рашен заложил руки за спину и прошелся вдоль импровизированного строя.

- Значит, так, - сказал он. - Вы, паразиты, совсем разболтались, как я
посмотрю. Две войны беспардонно просидели у меня на шее, а теперь возомнили
о себе. Ладно, я вам напомню, кто хозяин Attack Force. Я вам объясню
сейчас, кто здесь принимает решения. Кто?

- Вы, господин адмирал, сэр! - доложил Боровский.

- А ты как думаешь? - спросил Рашен, наступая на Эссекса.

- Алекс... - начал тот проникновенно.

- Не слышу ответа!

- Ну ты, успокойся, ты...

- Кто?!

- Здесь принимаете окончательные решения только вы, господин адмирал, сэр!

- Наконец-то! - деланно обрадовался Рашен. - Вот именно -
о-кон-ча-тель-ны-е! А у вас, дорогие мои... Боровский! Команды "вольно" не
было!

- Виноват, сэр! - Боровский подобрал живот и встал прямо.

- Так вот, дорогие мои боевые товарищи и близкие друзья, мать вашу...
Можете так запомнить, можете записать для памяти. Негодяи! Если вы
по-прежнему считаете меня своим командиром, то и ведите себя как положено.
Ясно? Право голоса у вас, разумеется, как было, так и есть. Но это право
совещательного голоса. Осознали? Не слышу ответа!

- Да, сэр! - отрапортовал строй.

- Ваше блядское мнение для меня очень ценно. Но не более того. Что?!

- Да, сэр!

- Вам очень стыдно, господа офицеры?

- Да, сэр!

- Или еще не очень?

- Никак нет, сэр!

В коридоре появились Мозер и начальник связи "Гордона". Вид у них был
озабоченный. "Назад!" - рявкнул адмирал, и обоих тут же словно ветром
сдуло.

- Две войны подряд вы делали то, что я говорил, - продолжил нотацию Рашен.
- Когда вы давали мне хорошие советы, я вас слушал. Когда давали плохие
советы, не слушал. В итоге все мы живы. Вам это что, не нравится? Так и
скажите.

- Никак нет, сэр! - проорали воспитуемые.

- Будете меня слушаться?

- Так точно, господин адмирал, сэр!

Рашен сунул палец в ухо и потряс головой.

- Отвык, - признался он миролюбиво. - Хорошо орете, сволочи. Прямо как в
училище на плацу. Вольно... бунтовщики несчастные.

Несчастные бунтовщики слегка расслабились, но двинуться с места не
рискнули.

- Я вытащу группу, - сказал Рашен, наставительно тыча пальцем Эссексу в
нос. Сказал это с такой силой, будто убеждал и себя заодно. - Сто раз
вытаскивал и сейчас вытащу. Без боя, поняли? Нельзя нам сейчас воевать.
Даже отбиваться нежелательно. Проклянут нас, если будет еще хоть одна
смерть, понимаете? Окончательно проклянут. Так что пока есть хоть малейший
шанс восстановить наше доброе имя, воевать мы не будем. Все, я сказал.
Верите мне, вы, отщепенцы?

- Без вопросов, драйвер, - выразил общее мнение Боровский.

- Тогда за мной, - скомандовал Рашен. - Эй, Мозер, где ты там?

В воротнике адмирала звонко щелкнул триггер переговорного устройства. Это
умный Мозер, решив на всякий случай не показываться шефу на глаза,
задействовал местную связь "Гордона".

- Ну? - спросил Рашен, прижимая контакт на груди.

- Есть информация от Файна, сэр! - пропищал наушник.

* * *

В малом конференц-зале "Гордона" собралось человек тридцать - командиры
судов и верхушка штаба. Людей в звании ниже капитана здесь не было.
Выглядели лихие вояки непривычно подавленными и растерянными, как дети, у
которых поотбирали любимые игрушки.

- А что, господа, может, по стакану? - предложил командир "Роканнона",
глядя на соблазнительно торчащую из-под стола канистру. - Хрен ли нам,
молодым пиратам? Вроде бы даже положено.

Заявление встретили нервным хохотом.

- Не, - сказали юмористу. - Надо бы, да нельзя. Патрон обидится, что без
него.

- Ты сначала пушки свои почини, - вставил кто-то сзади. - А потом возникай.

Командир "Роканнона" приподнялся, высматривая обидчика.

- А-а... - сказал он разочарованно и сел.

- Вот именно - "а-а", - добили его. - Где это видано - чтоб облом системы
прямо на заходе в атаку?

- У меня это видано, - сказал командир "Роканнона", заливаясь краской. - А
ты вообще на моем корыте был хоть раз?! - неожиданно разозлился он. -
Давай, заходи, приглашаю на экскурсию... Это ж не дестроер, а самоходная
беда.

- А у меня реактор греется, - напомнил командир "Фон Рея", который во время
атаки на Марс вынужден был помимо собственных целей обработать еще и
квадрат вышедшего из строя "Роканнона". - Давай махнем не глядя, твою
посудину на мою. Слушай, кроме шуток! У меня там хорошо. Рабочая зона
громадная, коридоры широкие. Опять-таки бассейн. Девчонки красивые... Хотя
нет, девчонок не отдам.

- Да иди ты... - огрызнулся "Роканнон".

- Ну и зря, - не унимался язвительный коммандер. - Ты подумай, тормоз, кто
тебе еще такой отличный бартер предложит - махнуть твою мандавошку на
здоровенный круизер. Вполне пригодный для житья. Правда, с герметичностью
проблемы, и вообще ресурс на нуле, но в остальном... Ты, главное, реактор
сразу катапультируй - и летай в свое удовольствие.

- Он что у тебя, ремонту уже не поддается? - спросили из первых рядов.

- Только на замену. Рубашка сгнила. Протечки теплоносителя, повышенная
радиация, перегрев и все такое прочее. Не соскучишься. В реакторный отсек
без скафандра - ни-ни. Технари просто кипятком писают. Уж не знают, как и
благодарить тех, кто профилактику делал. Здорово, да - по всем документам
судно как новое...

- А что наш доблестный ремонтник?

- Дает полезные советы. Типа водой сверху поливать.

- А как же ты...

- Водой поливаю.

- Водой... Тьфу! Да я серьезно!

- Если серьезно - понятия не имею. На честном слове.

- Ты Заднице докладывал?

"Фон Рей" злобно фыркнул и от ответа воздержался.

- Я, например, докладывал, - пожаловался "Роканнон". - Он говорит - чинись.
А как я буду на ходу чиниться, если у меня облом системы?!

- То есть стрелять ты по-прежнему не можешь...

- Почему это не могу? Могу уже. Только плохо и недалеко.

- И кто же это нас так подставил, а, господа офицеры? - сказал горько
капитан с целым блоком орденских планок на груди. - Впереди старина
Рабинович, позади, мать-перемать, дорогая родина...

- А с боков - республиканцы и нейтралы, - напомнили сокрушающемуся
капитану.

- И повсюду трибунал, - заключил он. - Эй, мужики! Ну-ка, тащите сюда эту
канистру. Плесните дозу. Ну что вам, жалко?! Я же в терапевтических целях.
А то у меня нервишки разыграются, того и гляди буянить начну.

- Закройся, ты... неврастеник! - посоветовали ему. - Сами такие. Видел,
Мозер побежал куда-то с начальником связи? Вот и сиди.

- Это, наверное, ультиматум пришел, - авторитетно заявили из угла.

- Да плевал Рашен на их ультиматумы...

- Вот и я говорю. Значит, он сейчас придет и всем нальет для храбрости.
Что, сложно вам еще минуту подождать? Алкоголики. Свое бухло все выхлебали,
теперь на халяву сбежались...

- Ты чего такой злой, дон Педро?

- Да не злой я! Просто вы тут сидите целой кодлой и херней маетесь, а Рашен
там сейчас в одиночку решает что-то!

- Так у него работа такая...

- Вот именно, - отрезал Педро.

* * *

- Легок на помине! - воскликнул адмирал.

- Что такое? Неужели Эйб? - обрадовался Эссекс, включая свой интерком.

- Идет декодировка, картинка будет через полчаса, - доложил Мозер. - Но
ответ на задачу поиска уже есть. Ответ - "да". Господин адмирал, может
быть, задержим начало совещания? Мало ли, что там?

- Нет, - сказал Рашен. - Совещание начнем по плану. Мы сейчас подойдем. А
информацию от Файна передай мне немедленно, как только будет раскодирована.

- Будто гора с плеч свалилась, - пропыхтел Боровский. - Неужели он живой,
старый черт?

- Это еще не обязательно, - заметил Эссекс. - Ты не слышал? Он нашел следы
чужих. Как минимум - следы.

- И что самое обидное, - сказал Рашен, - нам от этого ни жарко, ни холодно.

- Какая фигня! - не выдержал Эссекс. - Да это же чистая победа! Если чужие
на границе Солнечной, мы, считай, уже выиграли! Нас и пальцем никто не
тронет. Кто же будет этих гражданских идиотов защищать?! Кто, если не мы?

- Слушай, Фил, - попросил Рашен. - Помнишь, что я говорил про твое сраное
мнение?

- Про наше сраное мнение, сэр, - поправил его Боровский.

- А ты вообще молчи. Целее будешь. Фил, я тебя люблю. Я тебя просто обожаю.
Ты лучший в мире начальник штаба и очень хороший человек. Но второго такого
кретина... Ты себя послушай! Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?!

- Секундочку! - выставил ладонь Эссекс. - А что я не так сказал?

- В чем разница между военными и пиратами? - спросил Рашен.

- Риторический вопрос.

- А все-таки?

- Ну, и в чем? - по старой доброй привычке решил получить готовый ответ
Эссекс.

- Пока мы вне закона, нам веры ни на грош, - сказал Рашен. - Допустим, Файн
добыл хорошую картинку. Да ты ее хоть по Сети брось - все равно тебя
немедленно объявят мистификатором, готовым на все, лишь бы убедить Землю,
что ты ей нужен позарез. Это раз.

- Ну, это довод, - кивнул Эссекс. - Ладно, принимается.

- Положим, нам поверили. Но! В случае внешней угрозы пиратов могут взять на
военную службу. Но сейчас не пятнадцатый век. И пиратское клеймо никакими
подвигами не смоешь. Во-первых, бывшего пирата на войне обязательно
подставляют, его ведь не жалко, он не свой. Во-вторых, пусть даже мы свое
геройски отвоюем, потом нас все равно заплюют. Понял? Так что не важно,
есть чужие или нет их. Прежде чем с ними разбираться, группа F должна
восстановить свой легальный статус. Иначе нет гарантий, что мы врага
отгоним, а нас на радостях не повесят. Это два.

- Согласен, - вздохнул Эссекс. - А что, аргумент номер "три" будет?

- А "три" - на себя посмотри. Ты сказал: "Кто этих гражданских будет
защищать?" А себя ты защищать не собираешься, Фил? До тебя что, не доходит,
какая это угроза - чужие, Фил?

- Ох, не обязательно! - усомнился Эссекс.

- А я тебе говорю - задницу они нам надерут, - авторитетно заявил Рашен.

- Это точно, - согласился Боровский.

- Так или иначе, - Рашен снова поднял указующий перст, - избавляйтесь,
господа, от сепаратистской психологии. От вас еще только на сутки родина
отвернулась, а вы уже рассуждаете, как разбойники какие-то.
Противопоставляете себя обществу. Хреновый симптом.

- Слушай, ты, философ! От нас родина отвернулась, когда послала воевать! -
заявил Эссекс. - И ничего мы ей не обязаны. Как она с нами обращается, так
мы себе и рассуждаем.

- У тебя впереди еще лет двадцать жизни. Фил, - напомнил Рашен. - Где ты их
проведешь? В космосе? Мы уже скоро по здоровью не сможем летать даже на
грузовиках. Значит, придется спускаться вниз. Ты хочешь там жить как
человек или как изгой?

- Вообще, - вступил в разговор Боровский, - мне такие высокие материи не
особо доступны, но если бы меня спросили, я бы сказал - ваша правда,
драйвер. Мы ведем себя, будто мы и не люди, а так - небожители. А у меня,
кстати, жена и дети есть. Я с самого начала печальных нынешних событий о
них и не вспоминал. А теперь вот вспомнил, и что-то мне уже не по себе...
Слушайте, драйвер, что делать-то, а?

- Для начала - идти на совещание, - сказал Рашен. - Пьянка отменяется.
Вместо нее будет постановка задач. Мы работаем, понимаете? Мы снова в деле.
Все как обычно. Пошли.

И мягко подтолкнул офицеров вперед по коридору.

Как дети, которых ведут за руки, Боровский и Эссекс шагнули вперед.

* * *

Эндрю висел на стене в разгруженной зоне и тоскливо смотрел на блокиратор
центрального ствола управления огнем, поставленный его предшественником
Скаччи. Сейчас устройство было отключено, но пара несложных операций могла
бы возродить его к жизни. И тогда, стоит "Тушканчику" приблизиться к Земле,
радиокоманда Адмиралтейства выведет из строя главные лазеры.

Примерно такая же машинка ждала своего часа в реакторном отсеке, тоже пока
отключенная. Но не уничтоженная.

Адмиралу Эндрю сказал, что угроза блокировки жизненно важных функций
корабля устранена. Так оно, собственно, и было. И будет до того момента,
пока Эндрю не решит, что "Тушканчику" пришло время превратиться из грозного
крейсера в беспомощную межпланетную баржу.

А сейчас Эндрю висел на стене и боролся с желанием то ли заплакать, то ли
заорать дурным голосом, то ли вообще застрелиться. Мастер-техник лейтенант
Вернер попал в такой замысловатый переплет, из которого не выбрался бы и
человек посильнее, чем он. Год назад, сидя в тюремной камере, Эндрю решил
перехитрить судьбу. Тогда ему и в голову не приходило, что судьба - это
категория скорее нравственная, чем какая-нибудь другая. Он полагал, что
злой рок преследует человека из-за стечения многих несчастливых
обстоятельств. И если в кои-то веки повести себя умно и расчетливо, его
можно обмануть.

А на поверку вышло, что от судьбы не уйдешь, потому что она сидит в тебе
самом.

Когда Эндрю оказался в тюремной камере, он не сломался лишь потому, что не
поверил в реальность происходящего. Только вжался плотнее спиной в холодную
стену и закрыл глаза, убеждая себя, что все равно сбежит. Урановая каторга
на Ганимеде, откуда еще никто не вернулся, была не для него. Поэтому Эндрю
отмел такой расклад сразу, как нереальный, и стал прикидывать, когда именно
и как ловчее будет удрать.

Трибунал с приговором отчего-то не спешил, времени поразмыслить хватало. И
когда умный Эндрю начал склоняться к мысли о том, что побег дело мертвое, и
стал потихоньку терять самообладание, к нему в гости заглянул особист с
нашивками сухопутного майора.

"Лихо тебя командир базы подставил, - сказал майор сочувственно. - Это ж
надо, как ты его довел! Чтобы целый полковник собственной морды не пожалел,
лишь бы от тебя избавиться... Н-да. Ладно, сделанного не воротишь. Между
нами, тебе светит двадцатник. Урановая каторга на Ганимеде. Жить охота,
лейтенант?"

"А то! - сказал Эндрю. - Какие будут предложения?"

"Молодец, - похвалил его майор, раскрывая мобильный терминал. - Люблю иметь
дело с русскими. Никаких тебе охов и вздохов, сразу к делу. Вот, смотри,
какой документик. Типовое соглашение, ничего особенного. Подпишешься?"

"И что мне это даст?" - спросил Эндрю, уже понимая, что.

"Для начала - отсрочку исполнения приговора на неопределенный срок. А там
посмотрим, как вести себя будешь".

"Стукач из меня хреновый", - заметил Эндрю.

"Зато техник хороший, - усмехнулся майор. - Не ссы, лейтенант, стучать тебе
не придется. И врать тоже... Ну, разве что самую малость. Работать будешь